— Маленькую рыжеволосую девушку? — спросил старик. Двумя пальцами он показал примерный рост Мелли. — А как же… Она пробегала мимо. Я еще понадеялся, что она остановится побеседовать, но красотка скрылась вон в тех кустах.
Он указал куда-то в сторону. Склон оврага с вросшими в него корнями был фута четыре в высоту, дальше футов на восемь-десять возвышались заросли тамариска. Кашел, нахмурившись, разглядывал эту чащу.
— Не беспокойтесь, добрый господин. Я уверен, девушка рано или поздно вернется, — пытался его успокоить старик. — Почему бы вам не подождать ее здесь? Мы могли бы выпить чаю и потолковать.
Кашел продолжал недовольно разглядывать заросли — такие же безликие, как морская гладь. Конечно, он мог бы продраться сквозь эти кусты, но куда? В каком направлении? Разыскать там фею, возымевшую желание играть в прятки, не представлялось возможным. Неужели она настолько рассердилась на Кашела за его осторожность?
— Мелли! — в отчаянии закричал парень. — Прости меня, Мелли! Вернись, не пугай меня так!
Ответом ему была тишина.
Кашел обернулся, чувствуя себя так, будто небо внезапно обрушилось ему на голову. Он не знал, что теперь делать.
— Бедняга, — посочувствовал старик. — Не убивайтесь так, она скоро вернется. Я просто уверен в этом… Присядьте со мной, пожалуйста.
С улыбкой, в которой сквозили грусть и отчаяние, он добавил:
— Я так давно ни с кем не разговаривал. Я пришел сюда в поисках одиночества, но, боюсь, преуспел в этом больше, чем предполагал.
— Я… — начал Кашел и умолк. Он невольно задумался о том, каково это — годами жить на таком пустынном островке, лишь изредка встречаясь с компанией случайных моряков. А ведь старик выглядел образованным человеком…
— Ну что ж, — сказал юноша. — Думаю, я могу посидеть с несколько минут. Но только я не хочу ничего, спасибо. Может быть, позже — когда моя подруга вернется.
— Пусть так, — согласился старик, приподнимая котелок за толстый ободок. Несмотря на внешнее дружелюбие и безобидность, в нем чувствовалось какое-то напряжение. Он сделал жест в сторону своей хижины: — Не хотите ли заглянуть в мое жилище?
Кашел подошел поближе и был поражен: ничего подобного он своей жизни не видел. Основой для стен хижины служили окаменелые бедренные кости какого-то гигантского животного — каждая толщиной со ствол небольшого фруктового дерева. Ребра такого же непомерно большого размера образовывали крышу. Щели заботливо заткнуты морской травой, однако Кашел сильно сомневался, что в плохую погоду здесь будет уютно или хотя бы сухо. Ему и самому доводилось ночевать в каменном хлеву, сложенном без раствора, но там, по крайней мере, его окружали овцы — хранители тепла.
— Видите ли, я отшельник… хотя, может, это звучит претенциозно, — пробормотал старик. Видя нерешительность юноши, он поспешно забрался сам внутрь хижины, как бы желая доказать, что она вполне безопасна. — Когда-то давно я решил найти место, подобное этому, маленький пустынный островок. Для того чтобы заниматься наукой, медитировать и самоочищаться в полном одиночестве.
Он покачал головой и насмешливо хихикнул. В его смехе звучало горькое веселье и безумие.
— О, силы небесные! Я добился своего! Абсолютное одиночество… О, да!
Кашел опустился на корточки, чтоб получше рассмотреть хижину изнутри. Он чувствовал себя как-то неуютно. Возможно, это было просто беспокойство о Мелли… Потому что ведь старик и впрямь казался искренним в своем дружелюбии. Конечно, выглядел он довольно странно, но, как подозревал юноша, не сильно отличался от его знакомой Теноктрис.
Кроме того, здесь нечего было опасаться. Если б Кашел захотел, он мог бы переломить отшельника пополам одной рукой (хотя трудно представить себе ситуацию, в которой ему бы захотелось так развлекаться).
Внутри, у стены, располагалась постель из морских водорослей и ветвей тамариска. У другой стены, напротив, покоился перевернутый чугунный горшок, чуть побольше того, что минуту назад булькал над костром. Рядом стоял деревянный сундук емкостью примерно в полбушеля. Крышка его была наискось приоткрыта. Внутренность сундука оказалась разделенной на отдельные секции, в каждой из которых находилось по пергаментному свитку. Пользовались ими, видно, так часто, что глянец с верхней кромки успел стереться. Несмотря на это, сразу бросалось в глаза, что хозяин бережно и любовно хранит свое сокровище. За исключением книгохранилища и чугунных горшков, в хижине не было ни единого рукотворного предмета: ни ножика, ни лампы, ни клочка материи. Набедренную повязку старик, очевидно, изготовил самостоятельно (и весьма неумело) из волокнистой коры все того же тамариска.
Юноша оставил свой посох снаружи, прислонив его к передней стене хижины. Окинув критическим взглядом вход, он опустился на колени и бочком протиснулся внутрь жилища. Входной проем был достаточно высокий, но непомерно узкий, чтоб такой богатырь, как Кашел, мог нормально пройти в него. Он еще раз осмотрелся в надежде увидеть нечто, чего прежде не заметил.
— Так вы питаетесь козами? — спросил юноша, хотя вокруг не было видно ни костей, ни следов крови. И, самое главное, ни малейшего мясного запаха — а уж его-то не спрячешь!
— Я вегетарианец, — пояснил отшельник. — Я… у меня и в мыслях нет читать вам проповедь, добрый господин. Пожалуйста, не примите мои слова за порицание той философии, которой вы, возможно, придерживаетесь. Но я считаю: неправильно отнимать жизнь у другого существа, чтоб поддержать собственную.
Он улыбнулся в смущении.
— Видите ли, это являлось частью обряда очищения. Я живу дарами моря: течения выбрасывают на берег множество различных водорослей, причем с той же регулярностью, с какой солнце восходит на востоке. Мне нравится думать, что сама природа помогает тем, кто стремится жить с ней в гармонии.
— А-а, — тихо протянул изумленный Кашел. Он снова огляделся и невольно подумал: а как старику удалось притащить сюда эти неподъемные окаменелые кости? — Мне трудно… Хочу сказать: я и сам не роскошествую, но чтобы так…
Отшельник скромно улыбнулся.
— Я привык обходиться без этого, — сказал он, — еда и то, что люди называют «удобствами»… Взамен у меня мои занятия.
Он кивнул в сторону книг, возле которых сидел Кашел.
— Я достиг многих целей, ради которых явился сюда, — продолжал старик. — Однако, скажу честно, все это время я страдаю от одиночества. Боюсь, чрезмерного одиночества.
Юноша услышал неподдельное отчаяние в голосе отшельника.
— И как долго вы здесь живете, господин? — спросил он.
Они так и не познакомились. Более того, Кашел колебался: а что ответить, если старик вдруг спросит его имя. Именно поэтому он и сам не задал подобного вопроса старику. Ведь, произнося чье-то имя — истинное имя, получаешь над ним власть.
Как бы юноша хотел, чтобы фея была с ним рядом! Ему не хватало Мелли даже больше, чем он мог подозревать заранее. Но особо он нуждался в ее совете… Уж она-то разобралась бы во всем и объяснила, что за давление ощущал юноша.
— Очень давно, — ответил отшельник; голос его дрогнул, он через силу улыбнулся. — Не могу даже сказать точно. Вначале время меня не интересовало, а затем… Боюсь, что я потерял счет времени.
Кашелу доводилось слышать плач вдовы на могиле ее единственного ребенка. Но в словах старика звучало еще больше грусти и одиночества.
— Знаете… — произнес Кашел и сам устыдился — не слишком ли он подозрителен? — Подруга, которую я ищу… ведь большинство людей ее не видят.
Отшельник улыбнулся в ответ на невысказанный вопрос.
— Вас удивляет, почему я отличаюсь от них? — сказал он. — Поверьте, добрый господин, было бы куда удивительнее, если б я не видел ее, в то время как вы видите. Я ведь потратил всю свою жизнь, чтоб научиться подобным вещам, а вы?..
Кашел принужденно рассмеялся.
— Я изучал овец, — признался он. — Учился ремеслу дровосека и кое-чему еще. Но я даже не умею читать… хотя у меня есть друг, который большой мастак в этом.
Он покраснел, осознав, как глупо хвастаться подобными вещами.
— Не могу объяснить, как это получается, что я вижу Мелли, — добавил юноша. — Просто вижу, и все.
Он посмотрел старику прямо в глаза и сказал:
— Среди моих знакомых есть одна почтенная женщина — волшебница. Полагаю, вы тоже из них?
— Скорее, философ, — улыбнулся старик. — Однако надо признать: существует точка, в которой все знания сходятся воедино.
Кашел почувствовал, что давление возросло. Толстые окаменелые стены выглядели странно нематериальными, а мир снаружи — песок, кусты тамариска — будто просачивался сквозь них втискивался внутрь и давил на юношу. Даже воздух, казалось, загустел, изменяя солнечный свет.
— Мне надо искать Мелли, — внезапно охрипшим голосом произнес Кашел. У него было такое ощущение, словно его похоронили заживо. Двигался он с трудом, будто под толщей мокрого песка.
— Пожалуйста, выпейте чаю, и я уверен: вы снова увидите свою подругу, — сказал старик, склоняясь к Кашелу со своим котелком. Жидкость, очевидно приготовленная из морских водорослей, имела острый, но приятный запах. Хотя, конечно же, это был не чай.
— Прошу вас, добрый господин, — настаивал отшельник — Я так долго был один. Выпейте со мной!
Старик поднес котелок к собственным губам и отхлебнул темную жидкость. Проглотил, не отрывая взгляда от юноши. Тот начал с трудом подниматься, чувствуя на своих плечах тяжесть всего мира.
— Пожалуйста… — молил отшельник.
Голубой свет. Крошечная искра голубого света, яркая тень, просочившаяся сквозь чугунные стенки перевернутого горшка.
Мелли!
Кашел схватил горшок и с грохотом швырнул его. Одним прыжком фея вскочила на его обнаженную руку и заплясала от радости.
Глиняный горшок валялся тут же на земле; отшельник отпрянул и съежился. Юноша стоял, прижимаясь плечами к стенам, к крыше хижины.
— Пожалуйста…
Подняв наконец руки, Кашел взревел. Голубое свечение охватило его. Окаменелые стены светились, как пушок на стебле чертополоха, как паутинка на ветру… Раскидав руки в разные стороны, юноша раздвигал стены, а вместе с ними и границы мира, который держал его в плену. Ветер и солнечный свет, блестящие листья тамариска обрели четкость и реальность, и Кашел издал победный крик.
По мере того как голубое свечение меркло, поглощалось чернотой беспамятства, откуда-то, из сумеречного мира доносились слова: …такой одинокий.
Он лежал на земле, погруженный в полную тьму, лишь несколько звезд светило с лилового небосвода. Кашел расслышал веселую болтовню горцев, спускавшихся по склону оврага, — они направлялись в его сторону. Юноша приподнял голову.
— Может, попросить их помочь? — раздался голосок Мелли — Ты, наверное, ужасно устал, Кашел. Даже ты.
Трое горцев спускались по извилистой тропке. Двигались они легко и ловко, несмотря на то, что каждый нес на плечах по козе весом примерно в половину своего собственного.
Увидев лежащего Кашела, они замерли в удивлении и еще быстрее зачирикали, как птенцы в гнезде, увидевшие приближающуюся мать.
— Нет, я сам… — произнес юноша, перевернувшись и утвердившись на ладонях. Окружающий мир колебался, как занавеска на сквозняке. Еще никогда Кашелу не приходилось чувствовать себя таким слабым. Что же произошло?
— Не надо, Кашел… — попросила фея.
— Я могу, — пробормотал юноша. Все его чувства замкнулись на руках, упирающихся в песчаную почву. Он не раздумывал, просто знал: жить незачем, если он сейчас не поднимется. Кашел не станет здесь валяться, как загнанная лошадь!
— Могу! — и, оттолкнувшись, он встал на колени, а затем, продолжая движение, и на ноги. Покачиваясь, он возвышался над изумленными горцами.
Мир снова обрел свою незыблемость, и ноги Кашела твердо стояли на земле. Он рассмеялся с облегчением. Вокруг него без умолку трещали горцы, напоминая стаю птиц. Мелли весело Щебетала, теребя его ухо.
— Ты такой сильный, Кашел, — приговаривала она. — Ведь горшок был металлический!
Хижина пропала без следа. Не веря своим глазам, юноша обернулся: может, она осталась за спиной?
Ничуть не бывало. Наклонившись, в неверном лунном свете Кашел мог разглядеть многочисленные собственные следы, но ни великанских костей, ни кострища… ведь они же не могли исчезнуть!
И тем не менее исчезли.
— Я что, спал? — спросил юноша, то ли сам себя, то ли фею на плече. — Там был старик, философ…
Горцы придвинулись, дружески прикасались к Кашелу, легонько подталкивая его к берегу. Козы у них на плечах все еще были теплыми.
Юноша распрямил плечи, повел руками. Мускулы болели, но тело двигалось нормально. И он пошел, поддерживаемый маленькими человечками, радуясь их компании и возвращению Мелли.
— Мне снилось, я разрушил его хижину, — пробормотал Кашел. На берегу поблескивали огни; горизонт на западе алел, на его фоне вырисовывался неуклюжий силуэт «Золотого Дракона». — Не верю, чтоб я это сделал…
— Если б ты что-нибудь съел или выпил, Кашел, — послышался голос Мелли, — мы могли бы остаться там навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94