— Вы получите все, что заслужили… но в другом месте!
Выдернув свечу из стенного канделябра, он направился к лестнице. Лестнице, ведущей к крысам, сырости и темноте. Солдаты тащили следом за ним девушку. Ноги Шарины волочились по свежему камышу.
18
На небе стояла полная луна, в этот час перед рассветом было тихо и спокойно. Как обычно, легкая предутренняя дымка лежала над Эрдином. Продавец овощей остановился со своей тележкой перед окошком привратника.
— Сегодня утром Реава испекла отличные пироги с вишнями, — сообщил он. Продавец откинул широкий лист коровяка с кухаркиного гостинца, полученного на кухне, куда он спозаранку завозил дневной запас овощей.
— Да, она молодец, — согласился привратник, разламывая пирог пополам. — Такая женщина — находка в доме, даже если б она ничего больше не умела, кроме как варить-жарить.
Торговец с набитым ртом промычал что-то одобрительное.
Дело в том, что привратник имел особые отношения с кухаркой, но только в периоды длительного отсутствия дома ее мужа-моряка. Сейчас же муж пребывал в Эрдине, так что привратник благоразумно избегал показываться на кухне, а повариха, соответственно, и близко не подходила к воротам. Зато она неизменно заначивала лакомые кусочки с хозяйского стола для торговца овощами. Естественно, в уплату за доставку продуктов.
— Ну что, тихо? — спросил торговец. Оба мужчины были знакомы уже на протяжении двадцати лет. Семейство бор-Муллиманов не меняло ни обслуживающего персонала, ни поставщиков продуктов с тех пор, как переехало в этот роскошный особняк с окраины Эрдина. Более того, торговец с привратником считали себя близкими друзьями, хотя виделись только в такие вот предрассветные часы.
— Как в могиле, — ответил привратник через железные прутья ворот. — Слышь, я, конечно, не жалуюсь. Лучше уж поскучать в тишине, чем наблюдать, как по улице валит толпа, готовая громить дома уважаемых людей.
Торговец рассмеялся:
— Ты небось дорого продал бы свою жизнь, а Эсил? Чтоб защитить своих господ…
— Они не столько платят мне, чтоб я почувствовал себя богачом, Тоуз, — фыркнул в ответ привратник. Он слизал остатки варенья с пальцев. — Слышь, я б на все пошел, чтоб Реава освободилась. Уж она умеет готовить.
— Накажи меня Пастырь, если это неправда, — согласился торговец, продолжая жевать. Вдруг работа его челюстей замедлилась, и он нахмурился.
— Э, там какой-то парень свернул в переулок, — сообщил он товарищу.
— Это законом не запрещено, — ответил привратник, но видно было, что он встревожился. — Наверное, какой-нибудь забулдыга решил отлить в укромном местечке. Через минуту выйдет обратно.
— Приперся черт знает откуда, чтоб напиться здесь, — проворчал торговец.
Он продолжал наблюдать за движением в том месте, где узкая улочка ответвлялась от главной дороги. Привратник же со своего наблюдательного пункта мог видеть только клин улицы непосредственно перед воротами. А отпирать ворота и выходить наружу он, похоже, не испытывал желания.
— Да не, он обычный парень, — успокоил его приятель. — Такой толстый, в белой тунике. Хотя постой, у него ведь не было с собой света…
Ему показалось, что он видит какое-то голубое свечение в переулке. Торговец хотел было сказать об этом, но поскольку не мог ни описать, ни объяснить данного феномена, то решил промолчать…
В следующий момент раздался металлический скрежет из дальнего угла участка.
— Сестра забери его! — проворчал привратник. Он поднялся со своего сиденья и поднял алебарду, отдыхавшую у калитки. — Ну чо? Надо отрабатывать хозяйскую плату…
Он с надеждой посмотрел на приятеля:
— Не хочешь пройтись со мной?
Продавец овощей поморщился, но сказал:
— Конечно, дружище.
Он обернулся и достал из тележки трехфутовую дубину, пока привратник возился с замками.
Участок по эту сторону от увитой виноградом ограды выглядел ухоженным. Кусты, беспорядочно разросшиеся при прежних владельцах, сейчас были аккуратно подстрижены или пересажены в надлежащее место.
Мужчины молча шли в том направлении, откуда доносился шум. В дальнем конце сада располагалось небольшое здание склепа. После того как бор-Муллиманы въехали в имение, они отгородили гробницу кирпичной решеткой, по которой плелись ветви лобелии с ярко-алыми цветами. Затаив дыхание, приятели замерли перед этой загородкой. И тут от склепа полыхнуло голубым светом. Полыхнуло и исчезло, после чего ночь стала казаться еще темнее. Снова раздалось металлическое лязганье.
Привратник неслышно чертыхнулся и судорожно вцепился в древко своей алебарды. Он шагнул вперед, но торговец придержал его за рукав.
Дверь медленно отворилась, затем с глухим стуком захлопнулась. Голубой туман, просачивавшийся сквозь листву лобелии, казался столь же невозможным и нереальным, как и запах разложения, который ощущали мужчины.
Они переглянулись. Продавец овощей потянул своего друга прочь, и они тихо, постоянно оглядываясь через плечо, побрели к центральным воротам.
— Это ведь не твое дело, правильно? — говорил Тоуз. — Склеп находится уже за границей вашего участка. Ты мне сам говорил.
— Да, ты прав, — подтвердил привратник, — это не мое дело.
Он выпустил продавца за ворота, затем провел рукой по решетке. Ощущение холодного металла принесло ему некоторое успокоение.
— Можно рассказать об этом кому-нибудь утром, когда будешь сдавать смену, — медленно произнес торговец. — Правда, тогда они удивятся, почему ты так долго ждал…
— Точно, — кивнул привратник, вглядываясь в темноту и страстно желая, чтоб поскорее взошло солнце. — Да там ничего и не было, верно ведь? Я даже не уверен, что мы видели свет.
Помолчав, он добавил:
— И знаешь, что, Тоуз? Я был бы только рад, если б какая-нибудь чертова толпа поперла сейчас по улице.
19
Один солдат шел впереди, другой — сзади. Они держали Шарину за вытянутые руки, так что ей приходилось спускаться по узкой, огороженной лестнице боком. Третий солдат, с ключом от темниц, возглавлял шествие, он нес с собой фонарь.
Последним следовал Колин. Свеча в его руке трепетала и, собираясь окончательно погаснуть, часто роняла голубые искры.
Еще находясь на лестнице, девушка заметила розовое свечение, пульсировавшее в конце коридора. Она осторожно оглянулась: похоже, Колин с солдатами не обратили внимание на этот знак. Свет мелко дрожал, как водная поверхность на изломе прилива, когда море, кажется, не может решить: катить ему дальше на сушу или отступить.
Наконец они достигли конца лестницы. Медер распевал заклинания высоким громким голосом, но эхо в длинном коридоре мешало расслышать слова. Солдат во главе процессии остановился и приподнял фонарь. Камера колдуна освещалась изнутри ярким светом. Настолько ярким, что на пол легли четкие тени от прутьев решетки.
Теперь и Колин увидел, что происходит.
— Я говорил этому придурку, что его ждет. — На лице офицера появилась игривая улыбка, рука легла на меч. — Сестра забери меня, если я не предупреждал его!
И затем совершенно иным тоном добавил:
— Пошли!
Он швырнул свечу на пол, чтоб освободить левую руку, и зашагал по коридору. Расплавленный воск стал натекать в лужицу, но свеча продолжала гореть. Солдаты устремились вслед за своим командиром, и Шарине пришлось прибавить шаг, чтоб ее не тащили волоком.
Азера стояла перед зарешеченной дверью, держась за прутья. Лицо ее было совершенно пустым и непроницаемым, но девушке показалось, что прокуратор напугана.
Шарина и сама боялась.
Медер сидел на полу со скрещенными ногами и вслух распевал:
— Сесенген ио барфанисес…
Девушка учуяла запах свежей крови — крысиный труп валялся у задней стенки, на горле зияла рваная рана. Шарина содрогнулась, увидев следы крови на лице Медера: должно быть, он воспользовался зубами, чтоб пустить кровь животному.
— Отпирай камеру! — крикнул Колин солдату с ключом. Тот замешкался, то ли растерявшись, то ли сознательно желая отсрочить неприятный момент. — Да отпирай же!
Крысиной кровью волшебник нарисовал на каменном полу шестиконечную звезду. Он отломал одну из костей, свисавших из наручников, чтобы использовать ее в качестве атама. Сейчас он жестикулировал им, распевая:
Небоутосаоуалет актиофи эресчигал…
Солдат наконец вставил ключ в скважину медеровского замка и со скрипом повернул его. Один из шарининых стражников отпустил ее руку, чтоб вытащить меч из ножен. Другой, наоборот, бессознательно сжал ее запястье изо всех сил, губы его кривились в злобной ухмылке.
— Ио бербита ио тобарга бауи!
На пол свалился камень. Шарина и солдаты принялись с беспокойством озираться, Колин же весь был поглощен борьбой с заклинившейся дверью. Зато человек, державший фонарь, в страхе вскрикнул.
Ближайшая колонна начала крошиться. Из ее нутра стал вырисовываться контур демона, такого же черного, как и сам камень. Ноги его были короче, чем надо, зато непомерно длинные руки напоминали клешни паукообразного краба. Они заканчивались маленькими кистями с четырьмя когтями, острыми как кинжал, и расплющенными на концах, как лепесток цветка.
Колин оглянулся, увидел монстра и нанес молниеносный удар — он обладал стремительной пластикой кошки. Отпущенная сталь сверкнула на чугунной башке демона и отскочила назад, загудев, как натянутый трос. Колин взвыл от боли и злости, перехватив эфес меча левой рукой, чтобы погасить вибрации. Демон поймал его голову и одним движением снял с нее скальп, разбрызгав повсюду кровь.
Кусочки камней продолжали падать из колонн вдоль коридора. Падая и танцуя на каменном полу, они наводили на мысль о лавине в горах. Солдат, державший фонарь, бросил его в лицо демону и постарался проскользнуть мимо. Однако номер не удался: чудовище поймало бедолагу и стало раздирать на куски. В свете свечи, оставленной на другом конце коридора, четко вырисовывались огромные гротескные силуэты убийцы и его жертвы.
Остальные солдаты бросились бежать, пока монстр был занят их товарищем. Тот, что успел обнажить меч, бросил его на пол. Первый демон погнался за ним, раскидав куски расчлененного тела в разные стороны. Тем временем еще пять демонов освободились из своих каменных темниц и поднялись, простирая руки.
Камера Медера осталась открытой. Шарина вытянула ключ и отперла камеру Азеры. Лицо прокуратора застыло в неподвижной маске, напоминавшей череп. Девушка схватила ее за руку.
— Бежим! — крикнула она.
Но единственный путь из подземелья пролегал мимо демонов. Что ж, придется рискнуть. Потолок в коридоре трещал и стонал, грозя обвалиться сейчас, когда колонны больше не поддерживали его. Кусок скалы размером с человеческую голову грохнулся на пол рядом с Шариной.
Из темноты раздавались ужасные крики: четверо демонов, развлекаясь, отрывали одну за другой конечности несчастного солдата.
— Медер! — закричала девушка. — Ты можешь унять эти создания?
Тот вышел из камеры, на лице его было написано божественное спокойствие.
— О, они просто исчезнут, — ответил колдун. — Они мне больше не нужны.
И Медер покровительственно положил руку на плечо девушки. Шарина с возмущением стряхнула ее.
— Как много вещей я не понимал, пока не попал сюда, — проговорил колдун довольным тоном. — И как все стало ясно теперь.
С потолка продолжали сыпаться камни — от мелкого гравия до обломков размером с каминную доску. Демоны тоже обсыпались. Вот от ближайшего отвалилась длинная рука, за ней последовала нога, и все тело пошло трещинами, как яйцо, упавшее на пол. Шарина бросилась к лестнице, таща за собой Азеру. Колдун поспешал за ними.
Девушка на него не оглядывалась. Все ее внимание было направлено на то, чтоб не поскользнуться на кусках человеческой плоти, которую демоны разбросали по всему коридору.
Пусть Медер идет туда, где ему полагается быть. В ад, расположенный под этим адом.
Стена меж двух камер рухнула, обнажив пошедший трещинами потолок. Грохот был сильнее даже ужаса, который царил в сознании Шарины. Свеча больше не давала света: то ли догорела, то ли погасла в этой удушливой атмосфере, слишком пыльной даже для свечи.
Камень под ногой девушки превратился в песок — это рассыпалась в прах рука или нога демона. Точно так же разваливался и весь замок, раньше державшийся на демонах-колоннах. Оглушенная, слепая в темноте, Шарина пыталась на ощупь пробраться туда, где по ее расчетам должна быть лестница.
Вдруг впереди возник свет: в ореоле из пыли, такой плотной, что освещалась лишь рука, державшая факел.
Рука принадлежала Ноннусу.
— Наверх! — крикнул он. — Я прикрою сзади!
В правой руке его блестел пьюльский нож. Все верно: дротик оказался бы малополезным на такой узкой лестнице.
— Они все мертвы! — ответила девушка. Еще один огромный обломок свалился с потолка, окатив Шарину потоком пыли, плотным, как мельничный ручей. Она задохнулась. — Только мы…
Она поспешила проскользнуть мимо Ноннуса, зная, что он не пойдет первым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Выдернув свечу из стенного канделябра, он направился к лестнице. Лестнице, ведущей к крысам, сырости и темноте. Солдаты тащили следом за ним девушку. Ноги Шарины волочились по свежему камышу.
18
На небе стояла полная луна, в этот час перед рассветом было тихо и спокойно. Как обычно, легкая предутренняя дымка лежала над Эрдином. Продавец овощей остановился со своей тележкой перед окошком привратника.
— Сегодня утром Реава испекла отличные пироги с вишнями, — сообщил он. Продавец откинул широкий лист коровяка с кухаркиного гостинца, полученного на кухне, куда он спозаранку завозил дневной запас овощей.
— Да, она молодец, — согласился привратник, разламывая пирог пополам. — Такая женщина — находка в доме, даже если б она ничего больше не умела, кроме как варить-жарить.
Торговец с набитым ртом промычал что-то одобрительное.
Дело в том, что привратник имел особые отношения с кухаркой, но только в периоды длительного отсутствия дома ее мужа-моряка. Сейчас же муж пребывал в Эрдине, так что привратник благоразумно избегал показываться на кухне, а повариха, соответственно, и близко не подходила к воротам. Зато она неизменно заначивала лакомые кусочки с хозяйского стола для торговца овощами. Естественно, в уплату за доставку продуктов.
— Ну что, тихо? — спросил торговец. Оба мужчины были знакомы уже на протяжении двадцати лет. Семейство бор-Муллиманов не меняло ни обслуживающего персонала, ни поставщиков продуктов с тех пор, как переехало в этот роскошный особняк с окраины Эрдина. Более того, торговец с привратником считали себя близкими друзьями, хотя виделись только в такие вот предрассветные часы.
— Как в могиле, — ответил привратник через железные прутья ворот. — Слышь, я, конечно, не жалуюсь. Лучше уж поскучать в тишине, чем наблюдать, как по улице валит толпа, готовая громить дома уважаемых людей.
Торговец рассмеялся:
— Ты небось дорого продал бы свою жизнь, а Эсил? Чтоб защитить своих господ…
— Они не столько платят мне, чтоб я почувствовал себя богачом, Тоуз, — фыркнул в ответ привратник. Он слизал остатки варенья с пальцев. — Слышь, я б на все пошел, чтоб Реава освободилась. Уж она умеет готовить.
— Накажи меня Пастырь, если это неправда, — согласился торговец, продолжая жевать. Вдруг работа его челюстей замедлилась, и он нахмурился.
— Э, там какой-то парень свернул в переулок, — сообщил он товарищу.
— Это законом не запрещено, — ответил привратник, но видно было, что он встревожился. — Наверное, какой-нибудь забулдыга решил отлить в укромном местечке. Через минуту выйдет обратно.
— Приперся черт знает откуда, чтоб напиться здесь, — проворчал торговец.
Он продолжал наблюдать за движением в том месте, где узкая улочка ответвлялась от главной дороги. Привратник же со своего наблюдательного пункта мог видеть только клин улицы непосредственно перед воротами. А отпирать ворота и выходить наружу он, похоже, не испытывал желания.
— Да не, он обычный парень, — успокоил его приятель. — Такой толстый, в белой тунике. Хотя постой, у него ведь не было с собой света…
Ему показалось, что он видит какое-то голубое свечение в переулке. Торговец хотел было сказать об этом, но поскольку не мог ни описать, ни объяснить данного феномена, то решил промолчать…
В следующий момент раздался металлический скрежет из дальнего угла участка.
— Сестра забери его! — проворчал привратник. Он поднялся со своего сиденья и поднял алебарду, отдыхавшую у калитки. — Ну чо? Надо отрабатывать хозяйскую плату…
Он с надеждой посмотрел на приятеля:
— Не хочешь пройтись со мной?
Продавец овощей поморщился, но сказал:
— Конечно, дружище.
Он обернулся и достал из тележки трехфутовую дубину, пока привратник возился с замками.
Участок по эту сторону от увитой виноградом ограды выглядел ухоженным. Кусты, беспорядочно разросшиеся при прежних владельцах, сейчас были аккуратно подстрижены или пересажены в надлежащее место.
Мужчины молча шли в том направлении, откуда доносился шум. В дальнем конце сада располагалось небольшое здание склепа. После того как бор-Муллиманы въехали в имение, они отгородили гробницу кирпичной решеткой, по которой плелись ветви лобелии с ярко-алыми цветами. Затаив дыхание, приятели замерли перед этой загородкой. И тут от склепа полыхнуло голубым светом. Полыхнуло и исчезло, после чего ночь стала казаться еще темнее. Снова раздалось металлическое лязганье.
Привратник неслышно чертыхнулся и судорожно вцепился в древко своей алебарды. Он шагнул вперед, но торговец придержал его за рукав.
Дверь медленно отворилась, затем с глухим стуком захлопнулась. Голубой туман, просачивавшийся сквозь листву лобелии, казался столь же невозможным и нереальным, как и запах разложения, который ощущали мужчины.
Они переглянулись. Продавец овощей потянул своего друга прочь, и они тихо, постоянно оглядываясь через плечо, побрели к центральным воротам.
— Это ведь не твое дело, правильно? — говорил Тоуз. — Склеп находится уже за границей вашего участка. Ты мне сам говорил.
— Да, ты прав, — подтвердил привратник, — это не мое дело.
Он выпустил продавца за ворота, затем провел рукой по решетке. Ощущение холодного металла принесло ему некоторое успокоение.
— Можно рассказать об этом кому-нибудь утром, когда будешь сдавать смену, — медленно произнес торговец. — Правда, тогда они удивятся, почему ты так долго ждал…
— Точно, — кивнул привратник, вглядываясь в темноту и страстно желая, чтоб поскорее взошло солнце. — Да там ничего и не было, верно ведь? Я даже не уверен, что мы видели свет.
Помолчав, он добавил:
— И знаешь, что, Тоуз? Я был бы только рад, если б какая-нибудь чертова толпа поперла сейчас по улице.
19
Один солдат шел впереди, другой — сзади. Они держали Шарину за вытянутые руки, так что ей приходилось спускаться по узкой, огороженной лестнице боком. Третий солдат, с ключом от темниц, возглавлял шествие, он нес с собой фонарь.
Последним следовал Колин. Свеча в его руке трепетала и, собираясь окончательно погаснуть, часто роняла голубые искры.
Еще находясь на лестнице, девушка заметила розовое свечение, пульсировавшее в конце коридора. Она осторожно оглянулась: похоже, Колин с солдатами не обратили внимание на этот знак. Свет мелко дрожал, как водная поверхность на изломе прилива, когда море, кажется, не может решить: катить ему дальше на сушу или отступить.
Наконец они достигли конца лестницы. Медер распевал заклинания высоким громким голосом, но эхо в длинном коридоре мешало расслышать слова. Солдат во главе процессии остановился и приподнял фонарь. Камера колдуна освещалась изнутри ярким светом. Настолько ярким, что на пол легли четкие тени от прутьев решетки.
Теперь и Колин увидел, что происходит.
— Я говорил этому придурку, что его ждет. — На лице офицера появилась игривая улыбка, рука легла на меч. — Сестра забери меня, если я не предупреждал его!
И затем совершенно иным тоном добавил:
— Пошли!
Он швырнул свечу на пол, чтоб освободить левую руку, и зашагал по коридору. Расплавленный воск стал натекать в лужицу, но свеча продолжала гореть. Солдаты устремились вслед за своим командиром, и Шарине пришлось прибавить шаг, чтоб ее не тащили волоком.
Азера стояла перед зарешеченной дверью, держась за прутья. Лицо ее было совершенно пустым и непроницаемым, но девушке показалось, что прокуратор напугана.
Шарина и сама боялась.
Медер сидел на полу со скрещенными ногами и вслух распевал:
— Сесенген ио барфанисес…
Девушка учуяла запах свежей крови — крысиный труп валялся у задней стенки, на горле зияла рваная рана. Шарина содрогнулась, увидев следы крови на лице Медера: должно быть, он воспользовался зубами, чтоб пустить кровь животному.
— Отпирай камеру! — крикнул Колин солдату с ключом. Тот замешкался, то ли растерявшись, то ли сознательно желая отсрочить неприятный момент. — Да отпирай же!
Крысиной кровью волшебник нарисовал на каменном полу шестиконечную звезду. Он отломал одну из костей, свисавших из наручников, чтобы использовать ее в качестве атама. Сейчас он жестикулировал им, распевая:
Небоутосаоуалет актиофи эресчигал…
Солдат наконец вставил ключ в скважину медеровского замка и со скрипом повернул его. Один из шарининых стражников отпустил ее руку, чтоб вытащить меч из ножен. Другой, наоборот, бессознательно сжал ее запястье изо всех сил, губы его кривились в злобной ухмылке.
— Ио бербита ио тобарга бауи!
На пол свалился камень. Шарина и солдаты принялись с беспокойством озираться, Колин же весь был поглощен борьбой с заклинившейся дверью. Зато человек, державший фонарь, в страхе вскрикнул.
Ближайшая колонна начала крошиться. Из ее нутра стал вырисовываться контур демона, такого же черного, как и сам камень. Ноги его были короче, чем надо, зато непомерно длинные руки напоминали клешни паукообразного краба. Они заканчивались маленькими кистями с четырьмя когтями, острыми как кинжал, и расплющенными на концах, как лепесток цветка.
Колин оглянулся, увидел монстра и нанес молниеносный удар — он обладал стремительной пластикой кошки. Отпущенная сталь сверкнула на чугунной башке демона и отскочила назад, загудев, как натянутый трос. Колин взвыл от боли и злости, перехватив эфес меча левой рукой, чтобы погасить вибрации. Демон поймал его голову и одним движением снял с нее скальп, разбрызгав повсюду кровь.
Кусочки камней продолжали падать из колонн вдоль коридора. Падая и танцуя на каменном полу, они наводили на мысль о лавине в горах. Солдат, державший фонарь, бросил его в лицо демону и постарался проскользнуть мимо. Однако номер не удался: чудовище поймало бедолагу и стало раздирать на куски. В свете свечи, оставленной на другом конце коридора, четко вырисовывались огромные гротескные силуэты убийцы и его жертвы.
Остальные солдаты бросились бежать, пока монстр был занят их товарищем. Тот, что успел обнажить меч, бросил его на пол. Первый демон погнался за ним, раскидав куски расчлененного тела в разные стороны. Тем временем еще пять демонов освободились из своих каменных темниц и поднялись, простирая руки.
Камера Медера осталась открытой. Шарина вытянула ключ и отперла камеру Азеры. Лицо прокуратора застыло в неподвижной маске, напоминавшей череп. Девушка схватила ее за руку.
— Бежим! — крикнула она.
Но единственный путь из подземелья пролегал мимо демонов. Что ж, придется рискнуть. Потолок в коридоре трещал и стонал, грозя обвалиться сейчас, когда колонны больше не поддерживали его. Кусок скалы размером с человеческую голову грохнулся на пол рядом с Шариной.
Из темноты раздавались ужасные крики: четверо демонов, развлекаясь, отрывали одну за другой конечности несчастного солдата.
— Медер! — закричала девушка. — Ты можешь унять эти создания?
Тот вышел из камеры, на лице его было написано божественное спокойствие.
— О, они просто исчезнут, — ответил колдун. — Они мне больше не нужны.
И Медер покровительственно положил руку на плечо девушки. Шарина с возмущением стряхнула ее.
— Как много вещей я не понимал, пока не попал сюда, — проговорил колдун довольным тоном. — И как все стало ясно теперь.
С потолка продолжали сыпаться камни — от мелкого гравия до обломков размером с каминную доску. Демоны тоже обсыпались. Вот от ближайшего отвалилась длинная рука, за ней последовала нога, и все тело пошло трещинами, как яйцо, упавшее на пол. Шарина бросилась к лестнице, таща за собой Азеру. Колдун поспешал за ними.
Девушка на него не оглядывалась. Все ее внимание было направлено на то, чтоб не поскользнуться на кусках человеческой плоти, которую демоны разбросали по всему коридору.
Пусть Медер идет туда, где ему полагается быть. В ад, расположенный под этим адом.
Стена меж двух камер рухнула, обнажив пошедший трещинами потолок. Грохот был сильнее даже ужаса, который царил в сознании Шарины. Свеча больше не давала света: то ли догорела, то ли погасла в этой удушливой атмосфере, слишком пыльной даже для свечи.
Камень под ногой девушки превратился в песок — это рассыпалась в прах рука или нога демона. Точно так же разваливался и весь замок, раньше державшийся на демонах-колоннах. Оглушенная, слепая в темноте, Шарина пыталась на ощупь пробраться туда, где по ее расчетам должна быть лестница.
Вдруг впереди возник свет: в ореоле из пыли, такой плотной, что освещалась лишь рука, державшая факел.
Рука принадлежала Ноннусу.
— Наверх! — крикнул он. — Я прикрою сзади!
В правой руке его блестел пьюльский нож. Все верно: дротик оказался бы малополезным на такой узкой лестнице.
— Они все мертвы! — ответила девушка. Еще один огромный обломок свалился с потолка, окатив Шарину потоком пыли, плотным, как мельничный ручей. Она задохнулась. — Только мы…
Она поспешила проскользнуть мимо Ноннуса, зная, что он не пойдет первым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94