Получается, — удивился Куки.
В этот момент хлынул ливень. Тяжёлые струи забарабанили по головам, больно хлестнули по плечам, взъерошили воду. Весь мир моментально стал серым и расплывчатым, словно акварельный рисунок на влажном шёлке.
— Правь к берегу! — сказал Хлюпик. — А то сейчас утонем.
— Кстати, ты плавать умеешь? — поинтересовался Куки.
— Конечно. У нас же речка под боком. А ты?
— А как же!
Ступа ткнулась в низкий болотистый берег. Увязая по щиколотку, приятели с трудом выкатили её на относительно твёрдую почву — там сплетались узловатые корни незнакомых Хлюпику корявых деревьев, и без сил повалились рядом.
— Однако надо бы спрятаться от дождя, — пробормотал через некоторое время Куки и встал. — Эй, Хлю, помогай!
Тяжело пыхтя, они перевернули ступу и забрались под неё. Куки подложил под край несколько палок, так, чтобы оставался проход для воздуха. Хлюпика била крупная дрожь.
— Отожми свои тряпки, — посоветовал Куки. — Сейчас согреемся.
Он принялся копаться в заплечном мешке. На свет появились какие-то странные штуковины. Куки протянул Хлюпику плоскую, толстого стекла флягу в затейливой кожаной оплётке.
— Вот, хлебни.
— Это что, ром? — Хлюпик откупорил сосуд (пробка повисла на ремешке), недоверчиво понюхал и сморщился — резкий запах обжёг носоглотку.
— Ром? Лучше! Это ректификованный винный спирт высокой очистки. Один глоток — и ты будешь в полном порядке.
— Ну, если высокой очистки, — пробормотал Хлюпик, с интересом осмотрел флягу и глотнул.
В узком пространстве вопль прозвучал просто оглушительно. Смоукер подпрыгнул, ударился макушкой в днище ступы и ошеломлённо замотал головой, сипло кашляя. Куки только посмеивался.
— А почему, ты думаешь, там что-то сохранилось после стольких дней пути? Как раз поэтому — много не выпьешь…
Отдышавшись, Хлюпик вернул Куки фляжку. Тот тоже сделал глоток, крякнул и убрал её подальше.
— Ну, как себя чувствуешь?
— Кошмарно! Словно жидкого огня глотнул, — Хлюпик всё не мог прийти в себя. — Предупреждать надо!
— Ну, извини, — Куки шутливо развёл руками.
— И какие у нас теперь планы?
— Планы остались прежними — кончится гроза, и мы продолжим путь. А пока можно вздремнуть или сыграть во что-нибудь. Знаешь какие-нибудь игры? У меня карты есть.
— Давай лучше рассказывать истории.
— Кто первый?
— Может, ты? Ты же много путешествовал.
— Давай тогда тянуть жребий, — Куки нашарил под ногами несколько веточек и протянул Хлюпику кулак. Тот вытащил короткую и вздохнул.
— Ну ладно. Есть в нашей семье одна легенда…
* * *
Перегнида пинком распахнула дверцу избушки, ввалилась внутрь и тяжело рухнула на кровать, громко лязгнув своими изумительными вставными зубами. Сил не оставалось даже на то, чтобы выругаться. Чёрный кот, зная, что хозяйке, когда она в таком состоянии, лучше не попадаться под руку, тихонько скрылся под креслом. Перегнида лежала, молча таращась в прокопчённые потолочные балки, увешанные пучками трав и переплетённые паутиной. Ночью по ней ползали маленькие светящиеся паучки, бусинами разноцветных огоньков рассекая темноту.
За окном шумел ветер. Изредка что-то стучало по крыше — бородавчатые сосны роняли созревшие шишки. Быстро темнело. Небо заволакивали облака. «Будет дождь», — подумала Перегнида. В других обстоятельствах она бы развеяла их или, наоборот, заставила бы сгущаться над избушкой, пока не хлынет ливень, — просто для того чтобы напомнить себе (и всем вокруг), что такое настоящая ведьма.
«Надо где-то разжиться помелом. Лучше бы, конечно, хорошей быстроходной ступой… С подвесными ракетами… Но это, увы, нереально. Значит, помело. И оно нужно мне не далее как завтра». Перегнида дотянулась пальцами до кнопки сброса на бедре и отстегнула костяной протез. Не глядя, она запустила в него руку и вытащила круглое зеркальце в плетёной кожаной рамке. Скороговоркой пробормотала заклинание. Поверхность зеркала затуманилась, потом по ней поплыли зеленоватые разводы. Изображение сфокусировалось, и зеркальце показало украденную ступу — та стояла, перевёрнутая, на каком-то островке. В висках стало покалывать. Перегнида хмыкнула. «Далеко забрались, мерзавцы. Ну, ничего. Вы двое скоро узнаете, что это такое — месть ведьмы. А для начала вот вам сюрприз». Перегнида нахмурилась, сосредоточенно уставившись в полированную гладь. Ракурс сместился, изображение потемнело, и, наконец, зеркальце показало чёрные, колышущиеся водоросли. Ведьма закрыла глаза. Она была мастером своего дела, но выполнять глубинный поиск в таком жутком состоянии ей приходилось впервые. Вот её сознания коснулось нечто… Нечто очень простое. Слишком простое и слишком маленькое для задуманного. Оно расширилось, расплылось по воде… Это было уже и не оно вовсе, просто вода… Река… Ничего… Ничего? Нет, что-то есть… Оно вновь собралось, стекаясь к одной точке… Да! Это было то, что надо. Вполне функциональное. Как-то даже слишком. Рептилия? Очень, очень похоже… Только ничего лишнего, никаких выкрутасов… Попробуем? Оп-ля! Ничего себе! Задать вектор проще простого. А стимул… Перегнида злорадно усмехнулась и лёгким усилием воли вызвала у твари приступ голода. Та недовольно зашевелилась, задвигалась в толще воды. «Что же это такое? — подумала ведьма. — Уж больно легко им управлять. Словно специально для этого и предназначен. Неужели я подцепила какую-то тварь времён Второй Магической? Интересно…» Существо неторопливо поднималось на поверхность. Перегнида чувствовала, как в ушах гулко пульсирует кровь. Во рту стоял противный медный привкус. «Слишком маленький пси-коэффициент у моего зеркальца. Надо было взять другое. Дура». Она ещё успела увидеть островок глазами существа, а потом с коротким болезненным уколом связь прервалась. Перегнида выругалась. Она так и не успела настроить разум чудовища на конкретную цель. Ну и фиг с ним. Может, и сделанного хватит. Посмотрим.
Изображение в зеркальце меж тем свернулось в линию, линия превратилась в точку и погасла. Ведьма отложила колдовской инструмент и позволила себе расслабиться. Облака сна тут же окутали её. Жалобно поскрипывала на ветру не до конца закрытая дверь. Кот высунул голову из-под кресла. Да, старушенция явно не в духе… Впрочем, кот не мог себе представить кого-нибудь — человека или зверя, способного нарушить покой его хозяйки. Настолько сумасшедшие существа просто не обитали поблизости.
* * *
Армадилл поднялся к поверхности воды и приоткрыл клапаны ноздрей. Пахло дождём. Снизу бичуемая грозой река была похожа на кипящую ртуть. Армадилл чуть расслабил мускулы. Бронированные щитки разомкнулись, и в ушах рептилии зашипел дождь! Армадилл вновь закрыл ушные раковины и нырнул. Тёмное пространство подводного мира время от времени озарялось мгновенными синими сполохами. Внизу ритмично колыхались водоросли. Армадилл взял направление в узкую протоку между двумя небольшими островками. Вода чуть слышно журчала, разрезаемая острыми краями чешуек. Уже в протоке он вновь поднялся и выставил наружу ноздри. Запах дождя? Несомненно. Но теперь в него вплетались и другие, более слабые: сырой, чуть сладковатый запах травы, сильный глухой тон почвы, горьковатые обертона начинающей подгнивать листвы… И ещё… Армадилл с силой втянул в поисковые фолликулы воздух. Рассыпавшиеся по пузырькам-луковицам молекулы сообщили: на островке кто-то есть. Чуть заметный запах никотина, и сразу же — восхитительный, дразнящий аромат живой плоти. Армадилл всплыл на поверхность. Так могло бы выглядеть старое, долго пробывшее в воде дерево — буро-чёрный орнамент коры с жёлтыми и зелёными крапинками водорослей. Правда, ни одно старое затонувшее бревно не смогло бы ни трижды свернуться в кольцо, ощетиниваясь острыми, как нож, чешуйками панциря, ни развить огромную скорость за несколько секунд — и, самое главное, оно не имело такой замечательной пасти с тремя рядами острых зубов на каждой челюсти.
* * *
Капитан Фракомбрасс по кличке Ёкарный Глаз восседал в скрипучем кресле-качалке и тихонько посасывал ром. По всей каюте были разбросаны разнообразные предметы, в основном бутылки (пустые) и всяческие ёмкости, служившие пепельницами (эти, наоборот, большей частью полные). Капитан пребывал в лирическом настроении. Команда, зная на собственном горьком опыте, чем это чревато, попряталась кто куда. Обезьянцев вообще-то нельзя назвать слишком тактичными, но команда «Тяжёлой Думы» была выдрессирована им на славу при помощи личного метода, который сам капитан гордо именовал «методом Фракомбрасса». И действительно, даже самый бестактный обезьянец научится уважать покой ближнего, если этот ближний имеет привычку с силой, а главное — очень метко запускать ему в голову пустые бутылки. В данный же момент снарядов вокруг капитана хватало в избытке.
Ёкарный Глаз икнул и разжал пальцы. Ещё одна бутылка присоединилась к своим товаркам. Не вставая, он протянул цепкую нижнюю конечность, выдвинул ящик обшарпанного и изрезанного стола и лениво пошарил там. Однако, кроме сухой заплесневелой корки хлеба, в ящике ничего больше не обнаружилось. Осторожно понюхав корку, капитан с отвращением откусил кусок. Крепкие жёлтые клыки со скрипом вошли в каменно-твёрдую поверхность. Корка отчаянно сопротивлялась, стреляя во все стороны острыми твёрдыми крошками и царапая капитанские дёсны. Но силы были неравны, и вскоре мощные челюсти ритмично заработали, преодолевая последние остатки сопротивления.
В дверь каюты постучали, и в образовавшуюся щель просунулась физиономия. Обладатель физиономии держал голову слегка втянутой в плечи, а глаза его были чуть прищурены, как бы в ожидании какого-то подвоха.
— Эй, кэп, у нас тут к тебе есть одно дельце.
Капитан лениво опустил руку и пошарил по полу около кресла. Нагибаться ему для этого не пришлось. Обладатель физиономии быстрым движением втянул голову в щель и продолжал уже из-за двери:
— Парни недовольны, кэп. У нас заканчивается жратва и травка, а новой не предвидится. И всё по твоей вине.
— Идиоты! — широко, во всю пасть, зевнул капитан. — Если бы я позволил вам напасть на тот транспорт, конвой сделал бы из нас отбивную.
— Мы так не думаем, кэп, — послышался из-за двери голос, на этот раз другой.
— Конечно, вы не думаете, волосатые задницы! Вам же просто нечем. Вот поэтому капитан — я, а не один из вас.
— А может, ты нас больше не устраиваешь! — взвизгнули за дверью.
Капитан ухмыльнулся. Бунты на обезьянских кораблях — дело обычное. Правда, с тех пор, как он принял командование, любой бунт на борту «Тяжёлой Думы» проходил по одному и тому же сценарию — один-два зачинщика улетали в бортовые гальюны, а остальные с усердием принимались драить палубу или штопать паруса. «Дума» была большим летающим кораблём, и работа находилась для всех. Впрочем, эти выкрики из-за двери никак не тянули на настоящий, хороший бунт, во время которого можно было от души повеселиться.
Изенгрим Фракомбрасс, тяжело опираясь о край стола, поднялся с жалобно пискнувшего кресла и шагнул к двери. Неторопливо распахнув её, он упёрся руками в дверной косяк и молча обвёл глазами матросов. Под давлением этого взгляда кучка бунтовщиков попятилась. Довольно осклабясь, капитан почесал волосатый живот, одновременно решая, кому именно сейчас следует преподать конкретный, запоминающийся надолго урок. Конечно, неплохо было бы как следует порвать этого мелкого хорька из новеньких, а то и вовсе спустить в гальюн. Слишком уж борзый для новичка. Но парень оказался на удивление неплохим парусным мастером — а Изенгрим Фракомбрасс стал капитаном обезьянских пиратов отнюдь не потому, что выбрасывал за борт таких нужных на корабле людей. Чего греха таить, с тем гнильём, что прежде болталось на реях, «Тяжёлая Дума» не смогла бы совершить и десятой доли своих подвигов. Поэтому капитан решил не устраивать экзекуцию. В конце концов, прошлого раза ублюдкам должно было хватить за глаза. Сейчас это просто недовольство, чуть больше выходящее за рамки обычного.
— Парни, парни, — укоризненно покачал головой капитан. — Я был о вас лучшего мнения. И вот о чём я хочу вас спросить, — тут он вдруг подался вперёд, оказавшись нос к носу с бунтовщиками. — Вы мне верите, парни? Вы доверяете вашему капитану?
Глаза капитана, жёлтые, налитые кровью, плавали в воздухе в нескольких сантиметрах от лица матроса, первым постучавшегося в каюту. Тот заворожённо уставился в них и часто-часто закивал.
— А вы, друзья мои, верите мне? Верите? — Капитан по очереди обвёл взглядом каждого. Матросы пре-красно понимали, что в такой ситуации возможен только один ответ.
— Да… Да, кэп… Конечно…. Конечно, доверяем, — нестройно зашумело над палубой. Изенгрим Фракомбрасс удовлетворённо рыгнул.
— Тогда почему ваши задницы до сих пор ошиваются здесь!!! — заорал он вдруг во всю силу лёгких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В этот момент хлынул ливень. Тяжёлые струи забарабанили по головам, больно хлестнули по плечам, взъерошили воду. Весь мир моментально стал серым и расплывчатым, словно акварельный рисунок на влажном шёлке.
— Правь к берегу! — сказал Хлюпик. — А то сейчас утонем.
— Кстати, ты плавать умеешь? — поинтересовался Куки.
— Конечно. У нас же речка под боком. А ты?
— А как же!
Ступа ткнулась в низкий болотистый берег. Увязая по щиколотку, приятели с трудом выкатили её на относительно твёрдую почву — там сплетались узловатые корни незнакомых Хлюпику корявых деревьев, и без сил повалились рядом.
— Однако надо бы спрятаться от дождя, — пробормотал через некоторое время Куки и встал. — Эй, Хлю, помогай!
Тяжело пыхтя, они перевернули ступу и забрались под неё. Куки подложил под край несколько палок, так, чтобы оставался проход для воздуха. Хлюпика била крупная дрожь.
— Отожми свои тряпки, — посоветовал Куки. — Сейчас согреемся.
Он принялся копаться в заплечном мешке. На свет появились какие-то странные штуковины. Куки протянул Хлюпику плоскую, толстого стекла флягу в затейливой кожаной оплётке.
— Вот, хлебни.
— Это что, ром? — Хлюпик откупорил сосуд (пробка повисла на ремешке), недоверчиво понюхал и сморщился — резкий запах обжёг носоглотку.
— Ром? Лучше! Это ректификованный винный спирт высокой очистки. Один глоток — и ты будешь в полном порядке.
— Ну, если высокой очистки, — пробормотал Хлюпик, с интересом осмотрел флягу и глотнул.
В узком пространстве вопль прозвучал просто оглушительно. Смоукер подпрыгнул, ударился макушкой в днище ступы и ошеломлённо замотал головой, сипло кашляя. Куки только посмеивался.
— А почему, ты думаешь, там что-то сохранилось после стольких дней пути? Как раз поэтому — много не выпьешь…
Отдышавшись, Хлюпик вернул Куки фляжку. Тот тоже сделал глоток, крякнул и убрал её подальше.
— Ну, как себя чувствуешь?
— Кошмарно! Словно жидкого огня глотнул, — Хлюпик всё не мог прийти в себя. — Предупреждать надо!
— Ну, извини, — Куки шутливо развёл руками.
— И какие у нас теперь планы?
— Планы остались прежними — кончится гроза, и мы продолжим путь. А пока можно вздремнуть или сыграть во что-нибудь. Знаешь какие-нибудь игры? У меня карты есть.
— Давай лучше рассказывать истории.
— Кто первый?
— Может, ты? Ты же много путешествовал.
— Давай тогда тянуть жребий, — Куки нашарил под ногами несколько веточек и протянул Хлюпику кулак. Тот вытащил короткую и вздохнул.
— Ну ладно. Есть в нашей семье одна легенда…
* * *
Перегнида пинком распахнула дверцу избушки, ввалилась внутрь и тяжело рухнула на кровать, громко лязгнув своими изумительными вставными зубами. Сил не оставалось даже на то, чтобы выругаться. Чёрный кот, зная, что хозяйке, когда она в таком состоянии, лучше не попадаться под руку, тихонько скрылся под креслом. Перегнида лежала, молча таращась в прокопчённые потолочные балки, увешанные пучками трав и переплетённые паутиной. Ночью по ней ползали маленькие светящиеся паучки, бусинами разноцветных огоньков рассекая темноту.
За окном шумел ветер. Изредка что-то стучало по крыше — бородавчатые сосны роняли созревшие шишки. Быстро темнело. Небо заволакивали облака. «Будет дождь», — подумала Перегнида. В других обстоятельствах она бы развеяла их или, наоборот, заставила бы сгущаться над избушкой, пока не хлынет ливень, — просто для того чтобы напомнить себе (и всем вокруг), что такое настоящая ведьма.
«Надо где-то разжиться помелом. Лучше бы, конечно, хорошей быстроходной ступой… С подвесными ракетами… Но это, увы, нереально. Значит, помело. И оно нужно мне не далее как завтра». Перегнида дотянулась пальцами до кнопки сброса на бедре и отстегнула костяной протез. Не глядя, она запустила в него руку и вытащила круглое зеркальце в плетёной кожаной рамке. Скороговоркой пробормотала заклинание. Поверхность зеркала затуманилась, потом по ней поплыли зеленоватые разводы. Изображение сфокусировалось, и зеркальце показало украденную ступу — та стояла, перевёрнутая, на каком-то островке. В висках стало покалывать. Перегнида хмыкнула. «Далеко забрались, мерзавцы. Ну, ничего. Вы двое скоро узнаете, что это такое — месть ведьмы. А для начала вот вам сюрприз». Перегнида нахмурилась, сосредоточенно уставившись в полированную гладь. Ракурс сместился, изображение потемнело, и, наконец, зеркальце показало чёрные, колышущиеся водоросли. Ведьма закрыла глаза. Она была мастером своего дела, но выполнять глубинный поиск в таком жутком состоянии ей приходилось впервые. Вот её сознания коснулось нечто… Нечто очень простое. Слишком простое и слишком маленькое для задуманного. Оно расширилось, расплылось по воде… Это было уже и не оно вовсе, просто вода… Река… Ничего… Ничего? Нет, что-то есть… Оно вновь собралось, стекаясь к одной точке… Да! Это было то, что надо. Вполне функциональное. Как-то даже слишком. Рептилия? Очень, очень похоже… Только ничего лишнего, никаких выкрутасов… Попробуем? Оп-ля! Ничего себе! Задать вектор проще простого. А стимул… Перегнида злорадно усмехнулась и лёгким усилием воли вызвала у твари приступ голода. Та недовольно зашевелилась, задвигалась в толще воды. «Что же это такое? — подумала ведьма. — Уж больно легко им управлять. Словно специально для этого и предназначен. Неужели я подцепила какую-то тварь времён Второй Магической? Интересно…» Существо неторопливо поднималось на поверхность. Перегнида чувствовала, как в ушах гулко пульсирует кровь. Во рту стоял противный медный привкус. «Слишком маленький пси-коэффициент у моего зеркальца. Надо было взять другое. Дура». Она ещё успела увидеть островок глазами существа, а потом с коротким болезненным уколом связь прервалась. Перегнида выругалась. Она так и не успела настроить разум чудовища на конкретную цель. Ну и фиг с ним. Может, и сделанного хватит. Посмотрим.
Изображение в зеркальце меж тем свернулось в линию, линия превратилась в точку и погасла. Ведьма отложила колдовской инструмент и позволила себе расслабиться. Облака сна тут же окутали её. Жалобно поскрипывала на ветру не до конца закрытая дверь. Кот высунул голову из-под кресла. Да, старушенция явно не в духе… Впрочем, кот не мог себе представить кого-нибудь — человека или зверя, способного нарушить покой его хозяйки. Настолько сумасшедшие существа просто не обитали поблизости.
* * *
Армадилл поднялся к поверхности воды и приоткрыл клапаны ноздрей. Пахло дождём. Снизу бичуемая грозой река была похожа на кипящую ртуть. Армадилл чуть расслабил мускулы. Бронированные щитки разомкнулись, и в ушах рептилии зашипел дождь! Армадилл вновь закрыл ушные раковины и нырнул. Тёмное пространство подводного мира время от времени озарялось мгновенными синими сполохами. Внизу ритмично колыхались водоросли. Армадилл взял направление в узкую протоку между двумя небольшими островками. Вода чуть слышно журчала, разрезаемая острыми краями чешуек. Уже в протоке он вновь поднялся и выставил наружу ноздри. Запах дождя? Несомненно. Но теперь в него вплетались и другие, более слабые: сырой, чуть сладковатый запах травы, сильный глухой тон почвы, горьковатые обертона начинающей подгнивать листвы… И ещё… Армадилл с силой втянул в поисковые фолликулы воздух. Рассыпавшиеся по пузырькам-луковицам молекулы сообщили: на островке кто-то есть. Чуть заметный запах никотина, и сразу же — восхитительный, дразнящий аромат живой плоти. Армадилл всплыл на поверхность. Так могло бы выглядеть старое, долго пробывшее в воде дерево — буро-чёрный орнамент коры с жёлтыми и зелёными крапинками водорослей. Правда, ни одно старое затонувшее бревно не смогло бы ни трижды свернуться в кольцо, ощетиниваясь острыми, как нож, чешуйками панциря, ни развить огромную скорость за несколько секунд — и, самое главное, оно не имело такой замечательной пасти с тремя рядами острых зубов на каждой челюсти.
* * *
Капитан Фракомбрасс по кличке Ёкарный Глаз восседал в скрипучем кресле-качалке и тихонько посасывал ром. По всей каюте были разбросаны разнообразные предметы, в основном бутылки (пустые) и всяческие ёмкости, служившие пепельницами (эти, наоборот, большей частью полные). Капитан пребывал в лирическом настроении. Команда, зная на собственном горьком опыте, чем это чревато, попряталась кто куда. Обезьянцев вообще-то нельзя назвать слишком тактичными, но команда «Тяжёлой Думы» была выдрессирована им на славу при помощи личного метода, который сам капитан гордо именовал «методом Фракомбрасса». И действительно, даже самый бестактный обезьянец научится уважать покой ближнего, если этот ближний имеет привычку с силой, а главное — очень метко запускать ему в голову пустые бутылки. В данный же момент снарядов вокруг капитана хватало в избытке.
Ёкарный Глаз икнул и разжал пальцы. Ещё одна бутылка присоединилась к своим товаркам. Не вставая, он протянул цепкую нижнюю конечность, выдвинул ящик обшарпанного и изрезанного стола и лениво пошарил там. Однако, кроме сухой заплесневелой корки хлеба, в ящике ничего больше не обнаружилось. Осторожно понюхав корку, капитан с отвращением откусил кусок. Крепкие жёлтые клыки со скрипом вошли в каменно-твёрдую поверхность. Корка отчаянно сопротивлялась, стреляя во все стороны острыми твёрдыми крошками и царапая капитанские дёсны. Но силы были неравны, и вскоре мощные челюсти ритмично заработали, преодолевая последние остатки сопротивления.
В дверь каюты постучали, и в образовавшуюся щель просунулась физиономия. Обладатель физиономии держал голову слегка втянутой в плечи, а глаза его были чуть прищурены, как бы в ожидании какого-то подвоха.
— Эй, кэп, у нас тут к тебе есть одно дельце.
Капитан лениво опустил руку и пошарил по полу около кресла. Нагибаться ему для этого не пришлось. Обладатель физиономии быстрым движением втянул голову в щель и продолжал уже из-за двери:
— Парни недовольны, кэп. У нас заканчивается жратва и травка, а новой не предвидится. И всё по твоей вине.
— Идиоты! — широко, во всю пасть, зевнул капитан. — Если бы я позволил вам напасть на тот транспорт, конвой сделал бы из нас отбивную.
— Мы так не думаем, кэп, — послышался из-за двери голос, на этот раз другой.
— Конечно, вы не думаете, волосатые задницы! Вам же просто нечем. Вот поэтому капитан — я, а не один из вас.
— А может, ты нас больше не устраиваешь! — взвизгнули за дверью.
Капитан ухмыльнулся. Бунты на обезьянских кораблях — дело обычное. Правда, с тех пор, как он принял командование, любой бунт на борту «Тяжёлой Думы» проходил по одному и тому же сценарию — один-два зачинщика улетали в бортовые гальюны, а остальные с усердием принимались драить палубу или штопать паруса. «Дума» была большим летающим кораблём, и работа находилась для всех. Впрочем, эти выкрики из-за двери никак не тянули на настоящий, хороший бунт, во время которого можно было от души повеселиться.
Изенгрим Фракомбрасс, тяжело опираясь о край стола, поднялся с жалобно пискнувшего кресла и шагнул к двери. Неторопливо распахнув её, он упёрся руками в дверной косяк и молча обвёл глазами матросов. Под давлением этого взгляда кучка бунтовщиков попятилась. Довольно осклабясь, капитан почесал волосатый живот, одновременно решая, кому именно сейчас следует преподать конкретный, запоминающийся надолго урок. Конечно, неплохо было бы как следует порвать этого мелкого хорька из новеньких, а то и вовсе спустить в гальюн. Слишком уж борзый для новичка. Но парень оказался на удивление неплохим парусным мастером — а Изенгрим Фракомбрасс стал капитаном обезьянских пиратов отнюдь не потому, что выбрасывал за борт таких нужных на корабле людей. Чего греха таить, с тем гнильём, что прежде болталось на реях, «Тяжёлая Дума» не смогла бы совершить и десятой доли своих подвигов. Поэтому капитан решил не устраивать экзекуцию. В конце концов, прошлого раза ублюдкам должно было хватить за глаза. Сейчас это просто недовольство, чуть больше выходящее за рамки обычного.
— Парни, парни, — укоризненно покачал головой капитан. — Я был о вас лучшего мнения. И вот о чём я хочу вас спросить, — тут он вдруг подался вперёд, оказавшись нос к носу с бунтовщиками. — Вы мне верите, парни? Вы доверяете вашему капитану?
Глаза капитана, жёлтые, налитые кровью, плавали в воздухе в нескольких сантиметрах от лица матроса, первым постучавшегося в каюту. Тот заворожённо уставился в них и часто-часто закивал.
— А вы, друзья мои, верите мне? Верите? — Капитан по очереди обвёл взглядом каждого. Матросы пре-красно понимали, что в такой ситуации возможен только один ответ.
— Да… Да, кэп… Конечно…. Конечно, доверяем, — нестройно зашумело над палубой. Изенгрим Фракомбрасс удовлетворённо рыгнул.
— Тогда почему ваши задницы до сих пор ошиваются здесь!!! — заорал он вдруг во всю силу лёгких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50