Но на прошлой ювеке, когда погода была не в пример теплее нынешней, магичка точно так же дрожала и куталась. Может, ее лихорадит? Если так, то странно: никогда не встречал мага, неспособного позаботиться о своем здоровье. Собственно, этим они занимаются прежде и охотнее всего. Что же тогда заставляет женщину мерзнуть рядом с натопленной печью? Отсутствие тепла, разумеется. Но вот какого именно тепла?
Каждое существо – часть мира, независимо от размеров и значимости. Но эта часть, хоть и является фрагментом картины, отделена от нее, как кусочек мозаики: сам по себе кажущийся никчемным, он необходим только в общем узоре, но, дополняя рисунок, не теряет жесткости своих границ. Так и человек: пребывая в мире, сам по себе является миром. Замкнутым. Да, происходящее снаружи находит отражение внутри. Отражение… Но оно не возникнет, если нет зеркала, поглощающего картинку извне и помещающего ее в толщу стеклянной глади. Тепло снаружи никогда не согреет, если… Внутри не сложен костер, который можно зажечь.
Я посмотрел на Вариту. Еще раз. С кочки повыше, на которую только что вскарабкался.
Женщина, не особенно красивая, чтобы наслаждаться любовью, не достаточно талантливая, чтобы овладеть магией так, как того желает. Одинокая, поселившаяся в маленьком городке, расположенном совсем рядом с северной столицей, но остающимся все той же деревенькой на глинистых берегах Хэйни. Несбывшиеся мечты. Неосуществленные надежды. И неясное желание получить… незнамо что. Но получить непременно, и как можно скорее!
Знаю, кто главный виновник. Вот только вины нет.
– Скажите, hevary, что Вы чувствуете, когда проводите извлечение?
Магичка сдвинула брови.
– Какая разница? Это мои чувства, и я вправе не открывать их непосвященному.
– Хорошо, поставлю вопрос иначе: о чем Вы думаете?
Она качнула головой:
– Думаю? Ни о чем лишнем. Только о том, что делаю, иначе…
– «Капли» не родятся? Понимаю. Но не примешивается ли в эти минуты к Вашим мыслям о магии кое-что другое?
– О чем Вы?
Я постарался сделать тон голоса по возможности ласковее и дружелюбнее, чтобы усыпить зерна Хаоса, встрепенувшиеся было в почве души Вариты:
– Чем по сути своей является извлечение? Самой обычной кражей. Вы насильно задерживаете Поток, а потом лишаете его сокровенного. Согласны?
– Он не скудеет!
– Кто знает? Может быть, ему больно от Ваших касаний? Может быть, он стонет и плачет, пытаясь вновь обрести свободу, неважно. Но Вам… Вам ведь тоже больно?
Во взгляде магички колыхнулась рябь страха:
– С чего Вы взяли?
– Потому что знаете, каково это – быть обделенной. Обворованной. И совершая кражу «капель», мучаетесь, как если бы крали у Вас. Злитесь. Ненавидите. Страстно желаете обрести то, чем никогда не владели и не овладеете. Верно?
Черты бледного лица исказились, когда Варита зло выдохнула:
– Да, я знаю! И Вам не понять, что значит прикоснуться к магии, подержать ее в руках и… уронить! Да, я ненавижу! Тех, кто не прилагает усилий, но получает все… Разве это справедливо? Я потратила столько лет, я училась так прилежно, как только могла, прилежнее многих, и все впустую! Почему кто-то может все, а я – ничего?! Разве я хуже их? Разве хуже?
В светлых глазах появились слезы, горькие и омерзительные. Если она заплачет сейчас, то станет ненавидеть себя еще сильнее… И жители Кенесали будут охвачены чужой ненавистью, а этого случиться не должно: пусть каждый борется только со своими, ЛИЧНЫМИ демонами.
Я подошел к магичке и взял ее ладони в свои.
– Ничуть не хуже. Но и не лучше тоже. Не надо равнять себя с другими, hevary: у любого существа в этом мире своя цель и свой смысл жизни. Правда, мы не всегда его узнаем, но он есть. Если Вы родились одаренной, пусть и не достигли каких-то особенных высот, значит, так и должно быть. Значит, Вы заняли именно то место, которое предназначено судьбой. Оно Вам не нравится? Я свое тоже временами ненавижу. Но чем дольше живу, тем больше убеждаюсь: все, что случается, случается к лучшему. Пусть не для нас с вами, но для кого-то наше существование необходимо. Мы не можем понять смысл своей жизни только потому, что неспособны подняться над собой и увидеть, какое важное место занимаем… Вот Вы умеете и можете извлекать taites. Я умею плести из них заклинания. Что получается? Мы вполне способны обойтись друг без друга, но вместе будет легче, верно?
– И… что Вы предлагаете? Смириться?
В тихом вопросе уже совсем не было ненависти, только печаль.
– Почему бы и нет? Я предлагаю принять все, как есть. Не можете воспарить к небесам? И не надо! На земле тоже найдется немало дел, в которых Вы будете лучшей. И возможно, даже лучше тех, кто способен летать.
Варита улыбнулась сквозь высыхающие слезы:
– Вы думаете?
– Я верю.
Она кончиком пальца смахнула соленую влагу из уголка глаза, опустила взгляд, на вдох погружаясь в собственные мысли.
– Спасибо.
– Да не за что, в общем-то. Но я прошу… нет, умоляю! Когда будете вмешиваться в Поток снова, любите себя, а не ненавидьте. Поймите, наконец, что владеете искусством, недоступным больше, чем половине всех людей на свете. Разве это не вселяет в вас гордость? Гордитесь собой. Обещаете?
Магичка кивнула:
– Обещаю.
– А дабы совсем убедиться, что все завершилось благополучно… Я хотел бы попросить Вас провести извлечение.
– Прямо сейчас?
– Сейчас… Кайрен, сколько тебе понадобится времени, чтобы добраться до дома той девицы? Получаса хватит?
– Вполне! Я могу и пробежаться, если нужно.
– Ты ведь просил мать и дочь остаться дома и ждать?
Дознаватель подтвердил мою надежду:
– Ну да.
– Тогда все складывается просто замечательно! Беги к ним вместе с «зеркальцем» и смотри, что будет происходить, когда придет волна. А я, как только извлечение завершится, присоединюсь к тебе.
– Что ты надеешься установить?
– Потом объясню. Но если получится… Значит, мы не зря морозили носы в Кенесали!
Кайрен поспешил прибыть на указанное место, а магичка занялась уже знакомыми мне приготовлениями. Но когда она собралась обнять чашу ладонями, я напомнил:
– Не думайте о несправедливости, hevary: думайте о том, как благодарны миру за дары, которыми он вас наделил. Скажите «спасибо» ему, а не мне!
Светлые глаза женщины сверкнули пониманием. Узкие ладони замерли рядом со стеклом, цепочки жемчужных пузырьков устремились к поверхности воды, порскнули в стороны… И Варита изумленно ахнула.
На дне чаши лежало почти вдвое большее количество «капель», чем в прошлый раз.
– Это невозможно!
Магичка высыпала на поднос все выуженные из воды бусины, пересчитала еще раз.
– Сто семь штук… Но этого просто не может быть! В прошлый раз, накануне новолуния, в самых лучших условиях… Нет, я просто не верю!
– Вообще-то, по расчетам, которые близки к действительности, выходит, что Вы вполне способны извлекать здесь по девяносто с небольшим «капель». Ну а то, что превзошли саму себя… Может, из-за того, что сейчас Вы не обкрадывали Поток, а попросили поделиться и поблагодарили за это?
Варита растерянно качала головой:
– Но это слишком просто, чтобы быть правдой… Это всего лишь мои чувства и мысли, как они способны повлиять на то, что не подчиняется ничему?
– Не подчиняется? О да. Но кто сказал, что всегда и всем нужно приказывать? Почему бы не попытаться договориться? По-доброму. По-дружески… Однако, здесь слишком много taites: боюсь, у меня при себе нет столько денег, чтобы оплатить Ваши усилия.
Магичка непонимающе взглянула на меня и мигом позже рассмеялась, по-настоящему весело и задорно, сразу став выглядеть на десяток лет моложе:
– После всего, чему Вы меня научили, еще и требовать денег? Я, может, глупа и бесталанна, но неблагодарной никогда не была! Возьмите их себе, прошу. И если возникнет необходимость, приходите, в любое время!
– Но положения луны и все прочее…
– Я всегда буду рада вам, а это, как только что выяснилось, почти так же важно… нет, пожалуй, даже важнее, чем капризы небес!
Я сгреб «капли» в мешочек (не отказываться же от дармовщины?) и, отвешивая прощальный поклон, попросил:
– Не забывайте то, что почувствовали сегодня. Но не старайтесь просто повторять, а… живите этим чувством. Будьте искренней и благодарной, как умеете, и Поток ответит Вам тем же.
М-да, вот и погулял… Что теперь буду делать с россыпью бусин, которые сохранят свою силу в лучшем случае до Зимника? Ладно, пусть они пропадут, к аглисовой матери, зато… Не пропадет душа женщины, которая была в волоске от разрушения. Но Хаос, Вечный и Нетленный, как же я устал! Хочется лечь под одеяло, накрыться с головой, ничего не видеть, не слышать, не…
– Доброго дня, дяденька!
О, знакомые косички и голубые глаза. Давешняя девочка, только сегодня совершенно счастливая, а не печальная, как в прошлую нашу встречу.
– А я все переделала, как Вы сказали!
Она сняла варежку и гордо показала новый браслет на запястье.
– Правда, красиво?
– Еще бы не было красиво… Вы настоящая мастерица, hevary!
– А хотите, я Вам тоже такой сплету? Попрошу у Вариты еще бусинок и сплету.
Как можно отказать ребенку?
– Буду несказанно рад получить из Ваших рук столь прекрасный дар. Вижу, Вы улыбаетесь… Все хорошо?
Счастливое личико засияло еще ярче.
– Хорошо, хорошо! И папа больше не сердится: наверное, потому что новый браслет ему тоже понравился. А раньше как взглянет иногда, так и руку может…
Девочка умолкла, вспомнив грустное прошлое, но ненадолго:
– А сейчас все хорошо! Очень! А Вы… – голубые глаза расчетливо сузились. – Научите меня, как бусинки собирать, чтобы красиво и хорошо было?
– Если желаете, научу. Только сначала мне нужно закончить дела, а Вам отпраздновать Зимник.
– Но потом научите?
– Научу.
– Честно-честно?
– Если сказал, значит, научу. А теперь прошу простить: мне нужно идти.
– Я буду ждать! Смотрите, не забудьте!
Забудешь тут, как же… Но девочка славная. И похоже, способная: что, если ей удастся совладать с нитями? Может, плетельщицей и не станет, но свою жизнь и жизнь близких раскрасит новыми красками…
Кайрен шел мне навстречу, поэтому мы встретились не в доме воровки, а на полпути от него к набережной. Парень выглядел обескураженным, но довольным, как наевшийся сметаны кот, и сразу же набросился на меня с расспросами:
– Ты знал, да? Знал, скажи?
– О чем?
– Что все будет по-другому?
– Скажем так, предполагал. Но хотел бы услышать, что на самом деле происходило.
– Ничего!
– Совсем-совсем?
– Я внимательно следил за «зеркальцем», не отвлекаясь ни на минуту. Но когда пришла волна, девица только улыбнулась, и все. Не встала, никуда не вышла. В общем, словно волны и не было. Как ты этого добился?
Пожимаю плечами:
– Все словами, словами… Уговорами и просьбами: приказы в таких делах не помогают.
Дознаватель укоризненно прищурился:
– Но ты хоть расскажешь, что нужно?
– Для чего?
– Чтобы краж больше не было.
– Ничего не нужно. Все уже сделано.
– Как это? Ты же говорил, ей надо переселиться в другой дом…
– Не надо. Пока магичка будет помнить мои слова, никому ничто не угрожает.
– Так просто?
Киваю:
– Так просто. А ты думал, потребуются заклинания, аресты, казни? Не-а. Если беду можно предотвратить, ее нужно предотвращать, не создавая других бед.
***
Всю дорогу домой Кайрен донимал меня требованиями изложить суть завершенного следствия, а я отнекивался под тем предлогом, что не вхожу в Регистр советников, имеющих право участвовать в делах «покойной управы», и думал о странностях и несуразностях.
Почему люди сами не приходят к пониманию очевидного? Если Поток поддается уговорам, если чувствует извлечение и все, с ним связанное, разве это не доказывает, что он – живой? Ведь осознав наличие собственной воли у кого бы то ни было, принять все остальное и догадаться, как необходимо действовать, проще простого. Самая заурядная магичка смогла превысить предел извлечения, а почему? Потому что впервые в жизни не брала силой, а просила – и обрела. Надеюсь, теперь она, наконец-то, применит свой дар так, как следует, а не бездумно и обозленно. И надо же было столько лет страдать от чувства обделенности, когда можно было просто растворить его в себе и освободить место для новых чувств, светлых и прекрасных? Впрочем, мне на этот счет лучше бы помолчать. Хотя…
Между мной и Варитой существенная разница. Она жалеет о том, чего никогда не знала, а я… О том, чего лишился, добро бы, по своей воле или по чужой, так нет же! Нелепая случайность, стечение обстоятельств. Это могло произойти с любым, но произошло именно со мной. Много лет я задавал миру вопрос: «Почему?», но ответа так и не получил. Может, мне следовало спрашивать иначе? Спрашивать: «Для чего?» Да, именно так. Наверное. Может быть.
Порог дома я переступил еще засветло: так скор на расправу с лошадьми был казенный возница. Чем бы заняться в первую очередь? Конечно же, разобрать сумку. По крайней мере, нужно достать из нее мешочек с «каплями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Каждое существо – часть мира, независимо от размеров и значимости. Но эта часть, хоть и является фрагментом картины, отделена от нее, как кусочек мозаики: сам по себе кажущийся никчемным, он необходим только в общем узоре, но, дополняя рисунок, не теряет жесткости своих границ. Так и человек: пребывая в мире, сам по себе является миром. Замкнутым. Да, происходящее снаружи находит отражение внутри. Отражение… Но оно не возникнет, если нет зеркала, поглощающего картинку извне и помещающего ее в толщу стеклянной глади. Тепло снаружи никогда не согреет, если… Внутри не сложен костер, который можно зажечь.
Я посмотрел на Вариту. Еще раз. С кочки повыше, на которую только что вскарабкался.
Женщина, не особенно красивая, чтобы наслаждаться любовью, не достаточно талантливая, чтобы овладеть магией так, как того желает. Одинокая, поселившаяся в маленьком городке, расположенном совсем рядом с северной столицей, но остающимся все той же деревенькой на глинистых берегах Хэйни. Несбывшиеся мечты. Неосуществленные надежды. И неясное желание получить… незнамо что. Но получить непременно, и как можно скорее!
Знаю, кто главный виновник. Вот только вины нет.
– Скажите, hevary, что Вы чувствуете, когда проводите извлечение?
Магичка сдвинула брови.
– Какая разница? Это мои чувства, и я вправе не открывать их непосвященному.
– Хорошо, поставлю вопрос иначе: о чем Вы думаете?
Она качнула головой:
– Думаю? Ни о чем лишнем. Только о том, что делаю, иначе…
– «Капли» не родятся? Понимаю. Но не примешивается ли в эти минуты к Вашим мыслям о магии кое-что другое?
– О чем Вы?
Я постарался сделать тон голоса по возможности ласковее и дружелюбнее, чтобы усыпить зерна Хаоса, встрепенувшиеся было в почве души Вариты:
– Чем по сути своей является извлечение? Самой обычной кражей. Вы насильно задерживаете Поток, а потом лишаете его сокровенного. Согласны?
– Он не скудеет!
– Кто знает? Может быть, ему больно от Ваших касаний? Может быть, он стонет и плачет, пытаясь вновь обрести свободу, неважно. Но Вам… Вам ведь тоже больно?
Во взгляде магички колыхнулась рябь страха:
– С чего Вы взяли?
– Потому что знаете, каково это – быть обделенной. Обворованной. И совершая кражу «капель», мучаетесь, как если бы крали у Вас. Злитесь. Ненавидите. Страстно желаете обрести то, чем никогда не владели и не овладеете. Верно?
Черты бледного лица исказились, когда Варита зло выдохнула:
– Да, я знаю! И Вам не понять, что значит прикоснуться к магии, подержать ее в руках и… уронить! Да, я ненавижу! Тех, кто не прилагает усилий, но получает все… Разве это справедливо? Я потратила столько лет, я училась так прилежно, как только могла, прилежнее многих, и все впустую! Почему кто-то может все, а я – ничего?! Разве я хуже их? Разве хуже?
В светлых глазах появились слезы, горькие и омерзительные. Если она заплачет сейчас, то станет ненавидеть себя еще сильнее… И жители Кенесали будут охвачены чужой ненавистью, а этого случиться не должно: пусть каждый борется только со своими, ЛИЧНЫМИ демонами.
Я подошел к магичке и взял ее ладони в свои.
– Ничуть не хуже. Но и не лучше тоже. Не надо равнять себя с другими, hevary: у любого существа в этом мире своя цель и свой смысл жизни. Правда, мы не всегда его узнаем, но он есть. Если Вы родились одаренной, пусть и не достигли каких-то особенных высот, значит, так и должно быть. Значит, Вы заняли именно то место, которое предназначено судьбой. Оно Вам не нравится? Я свое тоже временами ненавижу. Но чем дольше живу, тем больше убеждаюсь: все, что случается, случается к лучшему. Пусть не для нас с вами, но для кого-то наше существование необходимо. Мы не можем понять смысл своей жизни только потому, что неспособны подняться над собой и увидеть, какое важное место занимаем… Вот Вы умеете и можете извлекать taites. Я умею плести из них заклинания. Что получается? Мы вполне способны обойтись друг без друга, но вместе будет легче, верно?
– И… что Вы предлагаете? Смириться?
В тихом вопросе уже совсем не было ненависти, только печаль.
– Почему бы и нет? Я предлагаю принять все, как есть. Не можете воспарить к небесам? И не надо! На земле тоже найдется немало дел, в которых Вы будете лучшей. И возможно, даже лучше тех, кто способен летать.
Варита улыбнулась сквозь высыхающие слезы:
– Вы думаете?
– Я верю.
Она кончиком пальца смахнула соленую влагу из уголка глаза, опустила взгляд, на вдох погружаясь в собственные мысли.
– Спасибо.
– Да не за что, в общем-то. Но я прошу… нет, умоляю! Когда будете вмешиваться в Поток снова, любите себя, а не ненавидьте. Поймите, наконец, что владеете искусством, недоступным больше, чем половине всех людей на свете. Разве это не вселяет в вас гордость? Гордитесь собой. Обещаете?
Магичка кивнула:
– Обещаю.
– А дабы совсем убедиться, что все завершилось благополучно… Я хотел бы попросить Вас провести извлечение.
– Прямо сейчас?
– Сейчас… Кайрен, сколько тебе понадобится времени, чтобы добраться до дома той девицы? Получаса хватит?
– Вполне! Я могу и пробежаться, если нужно.
– Ты ведь просил мать и дочь остаться дома и ждать?
Дознаватель подтвердил мою надежду:
– Ну да.
– Тогда все складывается просто замечательно! Беги к ним вместе с «зеркальцем» и смотри, что будет происходить, когда придет волна. А я, как только извлечение завершится, присоединюсь к тебе.
– Что ты надеешься установить?
– Потом объясню. Но если получится… Значит, мы не зря морозили носы в Кенесали!
Кайрен поспешил прибыть на указанное место, а магичка занялась уже знакомыми мне приготовлениями. Но когда она собралась обнять чашу ладонями, я напомнил:
– Не думайте о несправедливости, hevary: думайте о том, как благодарны миру за дары, которыми он вас наделил. Скажите «спасибо» ему, а не мне!
Светлые глаза женщины сверкнули пониманием. Узкие ладони замерли рядом со стеклом, цепочки жемчужных пузырьков устремились к поверхности воды, порскнули в стороны… И Варита изумленно ахнула.
На дне чаши лежало почти вдвое большее количество «капель», чем в прошлый раз.
– Это невозможно!
Магичка высыпала на поднос все выуженные из воды бусины, пересчитала еще раз.
– Сто семь штук… Но этого просто не может быть! В прошлый раз, накануне новолуния, в самых лучших условиях… Нет, я просто не верю!
– Вообще-то, по расчетам, которые близки к действительности, выходит, что Вы вполне способны извлекать здесь по девяносто с небольшим «капель». Ну а то, что превзошли саму себя… Может, из-за того, что сейчас Вы не обкрадывали Поток, а попросили поделиться и поблагодарили за это?
Варита растерянно качала головой:
– Но это слишком просто, чтобы быть правдой… Это всего лишь мои чувства и мысли, как они способны повлиять на то, что не подчиняется ничему?
– Не подчиняется? О да. Но кто сказал, что всегда и всем нужно приказывать? Почему бы не попытаться договориться? По-доброму. По-дружески… Однако, здесь слишком много taites: боюсь, у меня при себе нет столько денег, чтобы оплатить Ваши усилия.
Магичка непонимающе взглянула на меня и мигом позже рассмеялась, по-настоящему весело и задорно, сразу став выглядеть на десяток лет моложе:
– После всего, чему Вы меня научили, еще и требовать денег? Я, может, глупа и бесталанна, но неблагодарной никогда не была! Возьмите их себе, прошу. И если возникнет необходимость, приходите, в любое время!
– Но положения луны и все прочее…
– Я всегда буду рада вам, а это, как только что выяснилось, почти так же важно… нет, пожалуй, даже важнее, чем капризы небес!
Я сгреб «капли» в мешочек (не отказываться же от дармовщины?) и, отвешивая прощальный поклон, попросил:
– Не забывайте то, что почувствовали сегодня. Но не старайтесь просто повторять, а… живите этим чувством. Будьте искренней и благодарной, как умеете, и Поток ответит Вам тем же.
М-да, вот и погулял… Что теперь буду делать с россыпью бусин, которые сохранят свою силу в лучшем случае до Зимника? Ладно, пусть они пропадут, к аглисовой матери, зато… Не пропадет душа женщины, которая была в волоске от разрушения. Но Хаос, Вечный и Нетленный, как же я устал! Хочется лечь под одеяло, накрыться с головой, ничего не видеть, не слышать, не…
– Доброго дня, дяденька!
О, знакомые косички и голубые глаза. Давешняя девочка, только сегодня совершенно счастливая, а не печальная, как в прошлую нашу встречу.
– А я все переделала, как Вы сказали!
Она сняла варежку и гордо показала новый браслет на запястье.
– Правда, красиво?
– Еще бы не было красиво… Вы настоящая мастерица, hevary!
– А хотите, я Вам тоже такой сплету? Попрошу у Вариты еще бусинок и сплету.
Как можно отказать ребенку?
– Буду несказанно рад получить из Ваших рук столь прекрасный дар. Вижу, Вы улыбаетесь… Все хорошо?
Счастливое личико засияло еще ярче.
– Хорошо, хорошо! И папа больше не сердится: наверное, потому что новый браслет ему тоже понравился. А раньше как взглянет иногда, так и руку может…
Девочка умолкла, вспомнив грустное прошлое, но ненадолго:
– А сейчас все хорошо! Очень! А Вы… – голубые глаза расчетливо сузились. – Научите меня, как бусинки собирать, чтобы красиво и хорошо было?
– Если желаете, научу. Только сначала мне нужно закончить дела, а Вам отпраздновать Зимник.
– Но потом научите?
– Научу.
– Честно-честно?
– Если сказал, значит, научу. А теперь прошу простить: мне нужно идти.
– Я буду ждать! Смотрите, не забудьте!
Забудешь тут, как же… Но девочка славная. И похоже, способная: что, если ей удастся совладать с нитями? Может, плетельщицей и не станет, но свою жизнь и жизнь близких раскрасит новыми красками…
Кайрен шел мне навстречу, поэтому мы встретились не в доме воровки, а на полпути от него к набережной. Парень выглядел обескураженным, но довольным, как наевшийся сметаны кот, и сразу же набросился на меня с расспросами:
– Ты знал, да? Знал, скажи?
– О чем?
– Что все будет по-другому?
– Скажем так, предполагал. Но хотел бы услышать, что на самом деле происходило.
– Ничего!
– Совсем-совсем?
– Я внимательно следил за «зеркальцем», не отвлекаясь ни на минуту. Но когда пришла волна, девица только улыбнулась, и все. Не встала, никуда не вышла. В общем, словно волны и не было. Как ты этого добился?
Пожимаю плечами:
– Все словами, словами… Уговорами и просьбами: приказы в таких делах не помогают.
Дознаватель укоризненно прищурился:
– Но ты хоть расскажешь, что нужно?
– Для чего?
– Чтобы краж больше не было.
– Ничего не нужно. Все уже сделано.
– Как это? Ты же говорил, ей надо переселиться в другой дом…
– Не надо. Пока магичка будет помнить мои слова, никому ничто не угрожает.
– Так просто?
Киваю:
– Так просто. А ты думал, потребуются заклинания, аресты, казни? Не-а. Если беду можно предотвратить, ее нужно предотвращать, не создавая других бед.
***
Всю дорогу домой Кайрен донимал меня требованиями изложить суть завершенного следствия, а я отнекивался под тем предлогом, что не вхожу в Регистр советников, имеющих право участвовать в делах «покойной управы», и думал о странностях и несуразностях.
Почему люди сами не приходят к пониманию очевидного? Если Поток поддается уговорам, если чувствует извлечение и все, с ним связанное, разве это не доказывает, что он – живой? Ведь осознав наличие собственной воли у кого бы то ни было, принять все остальное и догадаться, как необходимо действовать, проще простого. Самая заурядная магичка смогла превысить предел извлечения, а почему? Потому что впервые в жизни не брала силой, а просила – и обрела. Надеюсь, теперь она, наконец-то, применит свой дар так, как следует, а не бездумно и обозленно. И надо же было столько лет страдать от чувства обделенности, когда можно было просто растворить его в себе и освободить место для новых чувств, светлых и прекрасных? Впрочем, мне на этот счет лучше бы помолчать. Хотя…
Между мной и Варитой существенная разница. Она жалеет о том, чего никогда не знала, а я… О том, чего лишился, добро бы, по своей воле или по чужой, так нет же! Нелепая случайность, стечение обстоятельств. Это могло произойти с любым, но произошло именно со мной. Много лет я задавал миру вопрос: «Почему?», но ответа так и не получил. Может, мне следовало спрашивать иначе? Спрашивать: «Для чего?» Да, именно так. Наверное. Может быть.
Порог дома я переступил еще засветло: так скор на расправу с лошадьми был казенный возница. Чем бы заняться в первую очередь? Конечно же, разобрать сумку. По крайней мере, нужно достать из нее мешочек с «каплями».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49