И шагнули туда одновременно аркабский колдун и маг из Доршаты, а вид у обоих такой, будто они вот-вот друг в друга вцепятся. Даже воздух в портале вроде как сгустился и искры посыпались огненным дождиком. В портале-то, само собой, оба мага тут же истинный облик обрели. Мор, хоть и полукровка, видом-то – настоящий аркабец: волосы цвета песка, лицо узкое, кожа смуглая, точно сухим ветром обожженная, только глаза не прозрачные, как у всех жителей колдовской страны, а темные, ледяные. На плечи куртка наброшена, под ней кольчуга тонкая, несерьезная на вид, но понятно сразу – заговоренная. Такую ничем не возьмешь… разве что мечом зачарованным.
Но великий маг зачарованный-то меч вынимать что-то не спешил и правильно делал! Понял небось, кто Мору улизнуть дал!
Невзначай на девицу покосился – та на великого мага глаза таращит… ну это понятно. Это уж как всегда. Он – мужчина хоть куда: высокий, синеглазый, темноволосый…
Тьфу. Даже досадно как-то стало. Что она на него так таращится, могла бы и на него, Джулиса, внимание обратить… в конце концов, кто ее спас? Вот то-то.
«О другом бы подумал, – ехидно напомнил внутренний голос. – Заварил ты, братец, кашу, не расхлебаешь!»
Ну сил никаких нет его слушать!
Тут воздух в портале рябью пошел, задрожал, искрами рассыпался – и исчезло все. Только пыль на обочине дороги взметнулась да листья сухие ветром раскидало.
«А Тавул-то здесь остался, – довольно промурлыкал голос. – Так что конец тебе. От смертельного заклятия не отвертишься!»
Так. Все. Кончилось терпение.
Сказал решительно:
– Да пошел ты!
И добавил, куда именно голосу идти следует. Слышал от Адольфыча пару словечек и запомнил, вот и пригодилось.
Голос-то, как адрес услышал, хрюкнул смущенно и умолк.
Вот так-то!
Сати и Никита переглянулись.
На обочине дороги крошечный смерч кружил прошлогодние листья и травинки.
– Сражение магов, – благоговейным голосом произнес невидимка. – Будет сражение магов! Надеюсь, Тильвус победит, иначе… – Тут он умолк, словно прикусил язык. – Ох… рад тебя видеть, Тавул… – робко пролепетал он. – Рад, что ты не…
– Погоди-ка, – протянула Сати, рассматривая Марксиста. – А разве этот-как-его-там не умер? Брось, Джулис, ты что-то путаешь. Ты же сам говорил мне, что он скончался много лет назад в собственной постели, окруженный толпой безутешных родственников! – недоверчиво проговорила она.
– Скончался, – пролепетал невидимка. – Окруженный. Но… как же? А… э…
– Бедняга Джулис, – снисходительно проговорил знаменитый нищий. – Ну успокойся, я, как видишь, жив и умирать не собираюсь. Может, потом как-нибудь.
– А как же толпа безутешных родственников? – настойчиво спросила Сати. – И смерть в своей постели?
– Дались тебе эти родственники, – отмахнулся Марксист. – Ну явилась на мои похороны целая толпа, не выгонять же? А со смертью и того проще. Потрудился я за свою жизнь немало, смертельные заклятия всегда в цене… но тут такая штука: у всякого, кого я отправил на тот свет, обычно имелась целая куча родни! Братья, сестры, дяди, племянники… Все они почему-то желали свести счеты именно со мной, а не с тем, кто заказывал и платил за отсроченное заклятие! С годами я уж этакой несправедливости и удивляться перестал! Хотя, пока был молод, полон сил, меня это даже забавляло. Отправлял этих горе-мстителей на тот свет пачками, развлекался, да и квалификацию поддерживал. Но в конце концов это стало утомлять. Все время одно и то же! Подкуп слуг, наемные убийцы, яд… ну надоело! Бывало, ждешь, надеешься, вдруг кто-нибудь придумает что-то новенькое – ан нет! Все по старинке: яд, подкуп, наемники… сколько можно? А потом желающих свести счеты стало что-то многовато. Вот я и решил умереть, – философски сказал Марксист и пожал плечами. – Ну то есть это все так думали.
– Кто же умер вместо тебя? – с опаской спросил Джулис.
– А, – махнул рукой Марксист. – Один из этих мстителей. Я наделил его своей внешностью, уложил в постель, применил любимое заклятие, – городской нищий скромно улыбнулся. – И дело с концом!
– Высшая магия, – благоговейно проговорил Джулис.
– Непревзойденное искусство, ведь почтить твою память явилось немало магов, и никто, никто из них не заподозрил обмана!
– Ну некоторые-то знали, – хмыкнул Марксист. – Тильвус, Фиренц, еще кое-кто.
– Ничего себе! – проговорила изумленная Сати и переглянулась с Никитой. – Так ты, вы… наемный убийца? Истребитель магов? Может, ты еще и Воином Сновидений был? – подозрительно спросила она.
– Скажешь тоже… Нет, Воином я не был. А маги… Ну умерли и умерли, делов-то. А вот кролика жаль… хороший кролик был. Ласковый.
Сати и Никита переглянулись, вид у обоих был слегка ошарашенный.
– Так это с тобой Тильвус советовался? – уточнил сисадмин.
– Со мной, со мной. Странное дело: заклятие только что распалось само по себе! Никогда такого не видел.
– А ведь это я… – робко начал невидимка.
– Кстати, Джулис, – произнес Марксист небрежно, но в голосе его проскользнуло что-то такое, отчего зубы бедняги невидимки снова застучали. – Адрик мне сообщил кое-что. В прежние времена к магам, что пытались обманом выведать секреты чужих заклинаний, применяли заклятие «скрюченные руки». Простенько, но мучительно. Люблю такие.
– Я… я не… я…
– Это ты пробрался в библиотеку и нарушил заклинания?
– Я… больше никогда!
– Само собой. Во-первых, я посоветовал Адрику наложить режущие заклятия, так что следующий любопытный лишится пальцев, а во-вторых, что касается тебя…
Со стороны невидимки донеслись нечленораздельные звуки, и Сати поняла, что настало время вмешаться.
– Погодите, погодите! – решительно сказала она. – Марксист… или как там тебя? К твоему сведению, Джулис только что спас мне жизнь. Он самый настоящий герой. Правда, Джулис? Ну он что-то немного заикаться стал, не обращай внимания… Но тем не менее. Обещай, что ни ты, ни Тильвус пальцем его не тронете! Обещай! Слово мне дай. Ну «честное магическое» или что там у вас?
Марксист тяжело вздохнул.
– Погоди, это еще не все. Пожалуйста, сними с него заклятия. Долго ему невидимым мучиться? Сделай его видимым, и пусть он к себе отправляется. Что тебе, трудно, что ли?
– Мне ничего не трудно, – ворчливо сказал знаменитый нищий, покосившись на невидимку. – Но это не положено. Он должен понести наказание, а я так давно не упражнялся в своем ремесле!
– Наказание-шмаказание… На ком-нибудь другом поупражняйся.
– Вот именно! А я тебе газеты свежие завтра принесу и журнальчик прихвачу. И каждую неделю носить стану, честное слово!
Марксист посмотрел на Сати, на Никиту, поколебался и махнул рукой:
– Так и быть. Ладно, Джулис, скажи спасибо, они только что сохранили твою шкуру. Но смотри, если проболтаешься в Доршате, что видел меня здесь… – Он помедлил и произнес многозначительно: – Я все еще непревзойденный специалист в области отсроченных смертельных заклятий, ясно?
Невидимка заторопился.
– Я не… никогда! Никогда! Никому! Буду нем!
– Будешь, – снисходительно кивнул Марксист. – Проваливай. Чары невидимости исчезнут в портале.
– Благодарю, – заторопился Джулис. – Благодарю! Еще минутка… – прибавил он извиняющимся тоном, и Сати почувствовала, как кто-то тянет ее за рукав. – Ты знаешь Адольфыча?
– Адольфыча? Какого? А, этого… фотографа? Конечно знаю. Его все знают.
– Передай ему привет. Он знает, от кого… и скажи, что я… что меня… что я не приду вечером.
Она пожала плечами:
– Ладно. Скажу, как встречу.
– Ну, – помялся Джулис и шмыгнул носом. – Тогда прощай… Красавицы Доршаты уж заждались меня. Я же молод, хорош собой, строен… Такие всегда нарасхват!
– Точно, – согласилась Сати и прибавила вполголоса: – Спасибо тебе.
Послышались чьи-то шаги, зашуршала трава на обочине, засеребрился воздух, раздался хлопок, и Джулис обрел долгожданную видимость.
Внутри портала мелькнул невысокий толстячок, лысоватый, с носом-уточкой, смущенно улыбнулся, взмахнул коротенькими ручками и исчез.
– Джулис? – изумленно пробормотала Сати, но на обочине тротуара уже никого не было.
Марксист дождался, пока погасли серебристые искры портала, и принялся шарить в карманах.
– Мелочи у вас нету? – деловито осведомился он. – Пивка что-то хочется.
Сати вздохнула и полезла в рюкзак.
– Вот, держи. – Она высыпала горсть мелочи в подставленную ладонь.
– Ладно, пойду я. – Марксист прихватил алюминиевую миску с капота. – Дел полно.
Сати и Никита стояли возле машины и смотрели, как не спеша удаляется знаменитый городской нищий, маг, непревзойденный специалист по отсроченным смертельным заклятиям.
– Кто бы мог подумать, – пробормотала Сати растерянно, когда Марксист исчез за углом. – Учитель Тильвуса… Ладно, Никита, пойдем в контору. Давай пешком пройдемся, а машину ты потом заберешь.
Они неторопливо побрели по улице.
– Так ваша мысленная связь – все? Разорвана? – спросил сисадмин.
Сати кивнула. Они свернули в тихий пустой переулок, где старые дома прятались в разросшейся сирени, а потрескавшийся асфальт прорастал травой и одуванчиками.
– Странные ощущения, – сказал она, подумав. – Как будто в моей голове кто-то свет выключил… Раз – и нету.
Она долго молчала, а потом Никита услышал тяжелый вздох.
– И даже не попрощался, – с обидой проговорила Сати. – Я бы на его месте хоть «до свидания» сказала…
– Он за колдуном гнался, какие прощания? – резонно возразил приятель. – Догонит, разберется – и обратно.
Сати покачала головой.
– Нет, вряд ли… Он больше не вернется.
– Откуда знаешь?
– Чувствую, – задумчиво отозвалась Сати, глядя перед собой и окидывая мысленным взором весь город: многолюдные улицы, тихие переулки, просторные площади, старые парки, скверы, набережную, галечные отмели, окраину, заросшую одуванчиками.
– Он говорил как-то, что странствует всю жизнь… и на свете еще много миров, где он не был. Я думаю, что Тильвус, он…
Сати умолкла, подыскивая слова.
Никита вопросительно посмотрел на нее.
– Вечный Странник? – подсказал он, улыбаясь.
– Точно.
Они снова замолчали и в молчании дошли до бульвара, свернув на углу во двор редакции.
Во дворе царила необыкновенная суматоха. Возле крыльца конкурентов стояла грузовая машина, и крепкие ребята в одинаковых синих комбинезонах вытаскивали мебель и грузили в кузов.
– Что это? – удивился сисадмин.
Один из грузчиков вытащил отвертку, подошел к крыльцу и принялся отвинчивать табличку «Рекламное агентство „Нимфа“.
– «Нимфа»-то уезжает! – не веря своим глазам, воскликнул Никита. – Вот это да! С чего бы это?!
– С чего? Я тебе рассказывала, как начальник рекламы пожарный багор в ихнего предводителя метнул? – поинтересовалась у него Сати. – Вот то-то… А там, на пожарном-то щите еще много чего висит: и лом, и лопата и, между прочим, топор настоящий. Вот «Нимфа», видать, и решила съехать – от греха подальше…
Никита понимающе кивнул:
– Нимфа-шмимфа… Накала борьбы не выдержали, слабаки!
Он посмотрел на окна рекламного отдела газеты: там, судя по всему, царило веселье. За стеклом мелькало торжествующее лицо начальника отдела, менеджеров, потом на крыльце появился Порфирий Петрович, одетый почему-то в китель с погонами генералиссимуса, обвешанный бутафорскими орденами, с трубкой в руке и приветливо помахал Сати и Никите.
Свадебный фотограф Адольфыч сидел под деревом возле городских прудов и ждал. В воде возле берега лежали две бутылки пива. Адольфычу очень хотелось выпить, но он твердо решил во что бы то ни стало дождаться друга, чтобы пить не просто так, а за приятной беседой. Приятель все не шел, и Адольфыч, коротая время, вспоминал его рассказы. Ему казалось, что приоткрылась дверь в какой-то неведомый сказочный мир, яркий, красочный, насквозь продуваемый солеными морскими ветрами. Там в синем небе кружил дракон, по морю бежали парусные корабли, и ветер играл пестрыми флагами на башнях. И от этого взрослый человек Адольфыч чувствовал себя совсем как в детстве, когда еще не разучился верить в чудеса.
Он подпер ладонью щеку и принялся терпеливо ждать.
ЭПИЛОГ
Днем в трактире «Усталый путник» было немноголюдно – пара пожилых степенных купцов отдавали должное жареной свинине, несколько усталых паломников чинно вкушали вареные овощи, да сидел возле окна человек в темном дорожном плаще, неспешно потягивая пиво из глиняной кружки.
Толстый румяный трактирщик оглядел зал: да, посетителей пока что негусто, но не беда, зато вечером-то, как обычно, яблоку негде будет упасть! Готовили в «Путнике» отменно, пиво варили хорошее, да и стоял трактир на бойком месте – прямо на въезде в столицу, так что жаловаться грех – дела шли прекрасно.
Пользуясь свободной минутой, хозяин прошел за стойку и принялся царапать что-то на куске пергамента, время от времени покусывая перо и бдительно приглядывая за мальчишками-подручными, шнырявшими по трактиру – кто с грязной посудой, кто с охапкой дров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58