Обливаясь холодным потом и бормоча: «Заприте ворота! Скорее заприте ворота!» – его величество наконец проснулся. Он подскочил в постели, чувствуя, как вибрируют все мускулы, а по спине стекает предательская холодная струйка.
Перекошенные физиономии фанатиков-бесумяков еще какое-то время метались по самым темным углам опочивальни. Яркий лунный свет заливал центр комнаты.
«Полнолуние», – догадался Оттобальт, собираясь списать свой кошмар на ни в чем не повинное ночное светило. Однако дело осложнилось тем, что сон прошел, а вот тарарам и кошмар никуда не делись. В замке и наяву творилось нечто невообразимое – крик, топот, странное рычание, лязг и прочие безобразия. Грохот стоял такой, что король как бы слегка пожалел, что не досмотрел свой сон до конца.
Сто к одному, что тетя взяла бы замок с первого же приступа. Ну и что? Зато это было бы во сне. А теперь вот кто-то наверняка взял замок или еще что похуже, но уже не проснешься и не вздохнешь с облегчением. Надо разбираться.
Король тяжко вздохнул и приступил к разбирательству.
Для привлечения внимания нерадивых слуг к своей персоне Оттобальт использовал несколько предметов: трещотку, тиморский гонг, мелодичные колокольчики из загадочной страны Ярва-Яани, а также дикие вопли, издаваемые собственной луженой глоткой. Справедливости ради нужно отметить, что на слуг действовало только последнее из упомянутых средств, а все прочие скорее доставляли наслаждение самому монарху, который не был чужд и меломанских радостей.
Такое состояние мы обычно определяем как триумф надежды над опытом.
Король ухватился за трещотку и какое-то время энергично размахивал ею. Возможно, она и производила какие-то звуки, но слишком уж жалкие в общем хоре. Во всяком случае, даже Оттобальту не удалось наверняка определить, слышно ли ее на расстоянии.
Последовательный во всяком серьезном деле, он попытал счастья и с тиморским гонгом, и с колокольчиками. Последние звучали особенно тихо и незаметно.
Дикий вой, изданный королем напоследок, мог разогнать все фамильные привидения и приблудившихся призраков, если бы ранее их не распугал кошмар, царивший во внутреннем дворе.
Другой бы, более слабый духом, человек сдался и пал под натиском непреодолимых обстоятельств. Другой, но не потомок Хеннертов. Задумавшись, король залез под кровать и вытащил оттуда сундучок с самыми важными вещами. Из сундучка он извлек предмет, напомнивший бы любой домашней хозяйке мясорубку, а любому начальнику штаба Гражданской обороны – сирену. Впрочем, ни домохозяйки, ни начальника штаба среди знакомых Оттобальта отродясь не водилось, и потому он полагал предмет простым подарком на память от демонических драконорыцарей.
На предмете виднелась загадочная надпись: «ALARM ZUMMER, erzeugen im Deutschland. Hamburg, 1940».
Тут мы вынуждены несколько отвлечься от происходящего и объясниться с недоуменным читателем.
Сирену спер хозяйственный Клаус в первые часы пребывания на Восточном фронте. Правда, находясь в состоянии того жестокого похмелья, о котором потом с трепетом рассказывают внукам, он принял Аларм Зуммер за машинку для набивания патронов в пулеметную ленту. Ну и что с того, что эти два предмета абсолютно непохожи? В том состоянии, в котором пребывал Клаус, это все равно было не более чем темное пятно с торчащей сбоку ручкой. И это самое нечто он и стащил, радостно хихикая и дивясь своей предусмотрительности и ловкости.
Когда майор фон Морунген ощутил в себе достаточно сил, чтобы бранить своих подчиненных, то первым делом он выбранил Клауса за то, что тот понапихивал в машину кучу ненужных предметов, из-за чего внутри стало еще более тесно. Выбрасывать же новехонькую – хоть и абсолютно бесполезную – вещь не позволила знаменитая немецкая бережливость. Так бы и проездила бедная сирена мертвым грузом по всем русским и вольхоллским дорогам, но случился однажды в жизни экипажа «Белого дракона» незабываемый Мумзьнямский танцевальный вечер на десять мифических персон с громоподобным бумбитрямом в финале.
Питейная программа вечера была столь обширна, хозяева столь гостеприимны, а нехватка мифических персон столь ощутима, что доблестные танкисты очень быстро дошли до той стадии, которой они достигали всего несколько раз в жизни и исключительно в «Синей жирафе».
Дитрих фон Морунген так никогда и не вспомнил, как именно он представил Аларм Зуммер – как одну из недостающих мифических персон или как свой вариант бумбитряма. Да и бог с ней, с точностью в деталях. К черту детали. Главное, что восхищенный Оттобальт утром второго дня самозабвенно крутил ручку этой адской машинки – и это привело к тому, что немцы, впавшие в сон, по глубине напоминающий летаргический, встали все как один. Они плохо соображали и порывались отстреливаться от собак и собутыльников, а Генрих все норовил развернуть замковую башню, чтобы пальнуть как следует по кому-то, кто пригрезился ему в похмельном угаре, – но его величество радовался от души.
Поэтому, когда «Белый дракон» двинулся в свой исторический поход за Граалем (в данном случае – Белохатками), пришедший в чувство майор понял, что может убить нескольких зайцев одним выстрелом: доставить удовольствие союзнику, освободить место в танке, а также избавиться от ненужной вещи, один взгляд на которую вызывал у него резкий приступ идиосинкразии.
Словом, король стал счастливым обладателем взаправдашнего демонического предмета, к которому обращался почтительным шепотом.
Прижав Аларм Зуммер к животу, Оттобальт несколько раз провернул сопротивляющуюся ручку. Демонический предмет издал пронзительный воющий звук, еще более ужасный, нежели те, что доносились снаружи. Будто бы грозный морской змей Вапонтих почувствовал внезапное родство душ с мартовскими котами и принялся подражать им в силу отмеренных ему возможностей и талантов. У Оттобальта мурашки побежали по спине. Но ему нравилось крутить упрямую рукоятку, да и цель была достигнута. Вряд ли бы нашелся во всем Дарте тот глухой, который не слышал этого воя.
Спустя пару минут за дверью послышался топот и взволнованные голоса:
– Беда, беда! Нападение!
– Спасите! Помогите!
– Злокумсые канчуленяки! Злокумсые канчуленяки в замке!
– Канчуленяки?! Где? Как они сюда попали?
– Выносите столовое серебро и золото! Соблюдайте спокойствие!
– А-а-а!!! Мамочка, а-а-а…
– Канчуленяки в королевской опочивальне!!!
– Скорее спасайте короля!
– Стража, за мной! – раздался хорошо поставленный голос, и король с удовольствием отметил, что Сереион уже на месте, собран и спокоен, готов действовать. Да что там говорить – это же Сереион. Этим все сказано.
– Сюда, сюда!
– Туда, там! О!
– Все воют и воют… как сильзяшные пичкамуты! С десятка два будет!
– Луки на-а-а-а изготовку! Мечи о-о-о-бнажить! К битве товьсь!
Многострадальная дверь королевской опочивальни уже один раз в этом месяце подвергалась бешеному натиску гвардейцев и стражников – и, чего греха таить, не выдержала. Пала, можно сказать, будто обычная дверца в чулан, где рачительная хозяйка прячет свое кусьяльное варенье. После печального инцидента (причиной которому было вторжение ведьмы Свахереи на седласой забаске) недовольный король приказал строителям соорудить препятствие помощнее и посолиднее. Оттобальт как в воду глядел, предвидя, что верные подданные не оставят его в покое. И верно: новая дверь затрещала, заскрипела, затряслась.
Что и говорить – строители дело свое знали и работали на славу. Гвардейцам на сей раз пришлось нелегко, но чувство долга звало их на помощь возлюбленному повелителю, и что им какие-то двери? Они крепости брали шутя.
Еще одно усилие – и две дюжины гвардейцев, возглавляемых Сереионом, ввалились в спальню к королю многоруким и многоногим копошащимся монстром. Нельзя сказать, что представшая их взорам картина как-то соответствовала сцене кровавой битвы, которую они уже видели внутренним взором. Но ни смертельно опасных канчуленяк, ни мартовского трепетного Вапонтиха, ни, на худой конец, злоумышленников с кривыми кинжалами в зубах не узрели эти достойные сыны Упперталя.
Тихая спокойная комнатка. Очаровательные шторки в цветочек, словно паруса, надуваемые теплым ветерком. Милые сердцу безделушки – коробочки, статуэтки, мягкий пуфик, застывший у стены. Небольшой натюрмортик из продуктов питания – фрукты, мясо и хлеб на золотом подносике, кувшин-другой с прохладительным и взбодрительным: Хеннерты всегда были не прочь покушать, и время суток в этом случае не имело ни малейшего значения. Короли, они вообще выше обстоятельств.
Сгорбившийся Оттобальт в мягком ночном колпаке с помпончиком сидел на постели в обнимку с Аларм Зуммером, притаившись, словно боялся спугнуть редкого зверя. Он искоса взирал на притихшую толпу своих воинов.
Гвардейцы растерянно осмотрелись.
В комнате воцарилось гробовое молчание, но не тишина: со двора по-прежнему доносились ужасный рев и ворчание.
Первым заговорил Сереион:
– Ваше величество, ради Всевысокого Душары, извините меня за этот кавардак! – Он небрежно указал себе за спину. – Слугам прислышались злокумсые канчуленяки у вас в покоях. С два десятка примерно… Честно говоря, я и сам слышал какие-то страшные и смутно знакомые звуки, но не предполагал, что нарушу сон и покой вашего величества.
В этом месте Сереион сделал паузу и придал лицу виновато-почтительное выражение.
Затем обернулся к своим солдатам и знаком приказал им покинуть опочивальню. Обрадованные возможностью оставить поле несостоявшейся битвы, осторожно переступая через обломки бедной двери, гвардейцы неслышными тенями выскользнули в коридор.
– Еще раз простите, ваше величество, – уточнил Сереион.
Король, все это время сидевший молча, вдруг откашлялся и заговорил хриплым голосом, будто включенный в сеть радиоприемник:
– Живу, понимаешь, как в глугабрахских лесах: никого не дозовешься, не докричишься, когда нужно.
Сереион попытался аккуратно приставить на прежнее место остатки дверей, но его попытка не увенчалась успехом. Он вздохнул, оглядев дело рук своих бравых подчиненных, развернулся к Оттобальту и выпрямился по стойке «смирно», готовый хоть до утра внимать родному монарху:
– Виноват, ваше величество. Больше не повторится, ваше величество. – И после паузы добавил: – Дверь нужно будет укрепить еще основательнее. В целях безопасности.
– А если слугам опять чего привидится? – уныло спросил Оттобальт. – Или в самом деле какая конфузия случится, и мне действительно будет нужна помощь.
– Выставим! – бодро отвечал командир гвардейцев. – Чтобы наши орлы – и не выломали какую-то там дверь. Да мы от всего Ландсхута камня на камне не оставили, не то что, осмелюсь заметить, от вашей спаленки.
– Камня на камне – не надо, – торопливо уточнил король. – За службу спасибо, но меру знать тоже полезно.
Затем король предпринял несколько разнообразных действий. Прежде всего с нескрываемым почтением оглядел Аларм Зуммер – ишь какого переполоху наделал – и осторожно положил его на низенький столик возле постели. Затем спустил ноги вниз и начал осторожно нащупывать мягкие ночные пантуфли.
– Мне снился кошмар, я проснулся – действительно кошмар. Что у нас происходит лунной ночью? Эпидемия? Я слышал, бывают такие чудики, которые при полной луне по крышам и башням шастают… Доложи обстановку по всей форме.
Сереион тревожно переступил с ноги на ногу:
– Не знаю, как и рассказать, мой повелитель…
– Начни с начала, – неожиданно здраво посоветовал король. – Потом перейди к середине и заверши концом. Говорят, так проще всего.
Сереион позволил себе улыбнуться.
– Все как всегда, ваше величество, – начал он. – То есть как обычно, без происшествий, – это стало центральной частью его речи. Он задумался и рискнул завершить следующим пассажем: – В пределах допустимого.
Король оторвался от окна, в которое только что глядел с нескрываемым интересом, и устремил испытующий взор на своего верного воина:
– Вот ЭТО ты считаешь допустимым?
Сереион обшарил спальню встревоженным взглядом, даже приподнял над головой светильник, пытаясь рассмотреть, что могло притаиться на потолке.
– Простите, ваше великолепие, не понял.
Король на удивление спокойно поманил гвардейца к окну и сам тоже уставился во двор:
– Что там происходит такого, что подо мной дрожит даже постель? Ты хочешь сказать, что так работает антихрапный трон Кукса? А если это землетрясение, то отчего из замка не выносят ценные вещи, включая меня? Это, по-вашему, нормальное поведение?
Сереион побледнел и стал оправдываться:
– Не знаю даже, как доложить вашему величеству…
Король сделал проницательное и задумчивое лицо:
– Да уж как-нибудь доложи.
Сереион потер влажный лоб:
– Ваш любимый лесоруб Кукс…
Король занервничал:
– Что мой любимый лесоруб Кукс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46