Так что, полагаю, мы у цели.
Выбравшись на открытое пространство, танкисты с радостью обнаружили, что они здесь совершенно одни. Правда, некоторые детали пейзажа их немного смутили. Они не так давно покинули высоту и очень хорошо помнили, что высота представляла собой небольшой холмик, поросший лесом, перед которым текла река. В данный же момент знакомым оказался только белый и чистый снег.
А перед ними возвышались горные склоны.
Еще через несколько минут Генрих натолкнулся на знакомый до боли указатель. На полосатом столбике висела табличка с интригующим текстом:
Прямо – отель «Горные лыжники» – 5 км
Двигаться на шум электростанции.
Налево – швейцарская граница – 30 км
По причине полного обвала на фронте
(кто-то зачеркнул слово «обвала» и заменил его на слово «облома»)
дорога для немецкого транспорта, а также лиц
немецкой национальности закрыта до 09.05.45.
Направо – бистро-закусочная «Дви ковбасы» – 3 км
Двигаться на запах жареных сосисок и пива.
Немцы переглянулись в полном недоумении. Первым затянувшееся молчание нарушил барон фон Морунген:
– Опять чепуха какая-то. Мы что, в Швейцарии?
Вальтер ошарашенно помотал головой:
– Не может того быть, Россия не граничит с этой страной!
– Правда, – заметил Генрих, – судя по числу русских шпионов и политиков, этого не скажешь, но все равно странно.
Дитрих еще раз вгляделся в мерзкий указатель и прочитал на сей раз по слогам:
– Что значит облом на фронте и почему именно до 09.05.45?
Генрих выдвинул предположение, которое показалось бы бредовым в иной ситуации, но теперь воспринималось как вполне естественное.
– Господин Морунген, может, нас кто-то провоцирует или вводит в заблуждение, чтобы понизить боевой дух?
Майор сердито поковырял снег носком сапога:
– Генрих! Нас поздно провоцировать и вводить в заблуждение, мы уже вторглись на восток, и нам нужна только победа!
– Герр майор, – предложил Вальтер, – разрешите отдать приказ остальным, чтобы выбирались из штольни! В любом случае придется двигаться дальше.
Вскоре утепленный и несколько воспрявший духом экипаж (где зима и снег – там Россия, а остальное уже дело техники) почувствовал себя морально готовым к дальнейшим приключениям. И поэтому на наивный вопрос командира: «Ну что, куда будем двигаться?» – хор голосов дружно произнес:
– В сторону закусочной, господин майор!
Невысокие горы, солнце, снег, бодрящая прохлада – словом, настоящий рай для лыжников. Правда, танк можно рассматривать скорее как сани, нежели как лыжи. Он опять-таки весьма интересно смотрится на фоне белоснежного сияющего покрывала: летний камуфляж выделяется на нем ярким, бросающимся в глаза пятном.
Танкистам удалось обнаружить заброшенную дорогу, ведущую куда-то вниз, в долину. И «Белый дракон» послушно полз по ней, оставляя за собой широкий и глубокий след.
Дитрих тревожно глядел в бинокль, пытаясь определить, на что это похоже. Вальтер печально возился с радиостанцией.
– Господин майор, со связью без изменений, эфир молчит!
– Возможно, это мы остались без связи, – с надеждой в голосе сказал Клаус. – Этот русский чемпион-богатырь сломал нашу антенну. А вдруг все вот-вот наладится?
Ганс, не отрываясь от смотровой щели, изрек:
– Никакая это не Швейцария, и дураку понятно, что русские нас водят за нос. Мы никогда ничего не найдем, если будем продолжать доверять дорожным знакам!
Клаус горячо согласился с товарищем:
– Ага, Ганс, ты наверняка прав. Помните, как было во Франции? Они же специально развернули все указатели в обратном направлении, чтобы мы блуждали, как дураки. И ведь блуждали же…
Морунген ворчливо произнес:
– Не надо обобщать, Клаус. Положим, блуждали не все, а только те, кто не имел привычки сверяться с картой и компасом или никогда прежде не бывал во Франции.
– Да, – заключил Генрих. – Французам не откажешь в оригинальности мышления. – Он призадумался и с тревогой добавил: – Впрочем, и русским тоже.
Барон наставительно заметил:
– Один их поэт сказал, что им «внятно все: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений».
– Это они о нас так тепло отзываются? – уточнил Ганс. – Гениями называют?
– Русским тоже свойственны некоторые положительные качества, – великодушно признал Вальтер. – Достаточно вспомнить наши последние впечатления о знакомстве с народом Хун-Чи. Кстати, никогда о таком не слышал прежде…
– Советский Союз – многонациональное государство, – поведал Дитрих. – Они этим отдельно гордятся. А вот французская кампания пошла немцам на пользу, так как выявила слабые стороны германской нации. На войне нельзя безоговорочно доверять всем источникам информации. Кстати, русские даже у себя дома никому не доверяют – редко кто доверчиво читает все, что написано у них на заборах. Заметьте, какая предусмотрительность. Оттого они выживают даже в дикой Сибири.
– Зачем же писать, если никто не будет читать? – заинтересовался Клаус.
– Читать, положим, будут. Но не воспринимать прочитанное буквально.
Ганс тоном главного специалиста по русской психологии произнес:
– Их этому учат с самого детства.
– Единственный русский, которого я хорошо знаю и уважаю, – это король Петер Первый, – заявил Генрих. – Он имел правильное представление о порядке в стране. Приглашал из-за рубежа специалистов и сам трудился не покладая рук.
– Правда, – вмешался в их разговор Дитрих, – он недолго прожил. Борьба с российскими беспорядками подорвала его здоровье.
– Жаль, – посочувствовал Вальтер. – Нам бы не помешали сейчас хорошие дороги и нормальные указатели.
– Ну что же, – решительно молвил потомок прусских аристократов, – нам не остается ничего иного, кроме как действовать по старому принципу: на русских надейся, а сам не плошай. Если старая карта оказалась бесполезной и местность все равно невозможно узнать, придется рисовать новую карту и пользоваться только ею.
– Может, что-нибудь прояснится, когда мы доберемся до закусочной? Возможно, местные жители не откажутся нам помочь.
Ганс просветлел и приободрился:
– Конечно, прояснится, когда мы выпьем пива и поедим горячих свиных сосисок!
– Угу, – печально сказал Морунген. – Это если верить тому, что написано, и эта закусочная вообще существует.
Глава, в которой все как-то образуется
Всему, что движется, отдай честь.
Все, что не движется, подними.
Все, что нельзя поднять, покрась.
Американская армейская мудрость
Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так, как те, кто ее создал.
Альберт Эйнштейн
Когда королева Гедвига пожелала увидеть Сереиона, чтобы лично рассказать ему, где будут стоять его гвардейцы во время официального приема, как они будут вести себя на прибацуйчике, во что оденутся и как станут ликовать вместе со всем народом, у нее возникли определенные трудности.
Бравого гвардейца видели буквально вот только что, вот сию секундочку, вот-вот он проходил мимо и как раз собирался засвидетельствовать свое верноподданнейшее почтение ее величеству.
Что? Сереион? Конечно, пробегал в сторону башни мага Мулкебы с поручением от короля. Был очень озабочен и деловит. Даже головы поднять не мог за всеми хлопотами.
– Да, – подтвердил король. – Я полчаса тому отправил его с поручением к Мулкебе, потом он должен был зайти к моему портному, потом – сбегать в пекарню и приказать выпекать хлебцы квадратиками (тут королева чуть было не села мимо стула), а потом – он обязался надраить мой парадный меч, так что непременно должен отыскаться в оружейной.
В оружейной подтвердили, что Сереион прибегал, драил и убегал. В каком порядке все это происходило, они, правда, не помнят.
Затем королева с невероятным удивлением узнала, что командира гвардейцев видели одновременно в конюшнях и на кухне. Подвергнутые строгому перекрестному допросу на очной ставке слуги охотно согласились, что, вполне возможно, кто-то из них видел призрак Сереиона, а кто-то – его самого.
Еще полтора часа Оттобальт мужественно прикрывал тылы, отвлекая тетино внимание на себя. Он задумчиво перебирал портреты и автобиографии своих потенциальных невест и шумно советовался с тетей по поводу каждого отдельно взятого слова. Королева просто не знала – радоваться ли ей такой матримониальной активности племянника или заподозрить какой-то тайный заговор. Потому что быть того не могло, чтобы Оттобальт Уппертальский вдруг захотел салатик из циписпупской синюши, приготовленный по ее личному рецепту, и долго давился им на глазах изумленной тети.
– Какая… прелесть! – с чувством сказал король, сплевывая синий листик на пол. – Как полезно. Я просто чувствую, как мне хочется куда-то бежать, что-то делать, что-то говорить. Причем после обычного обеда я скорее настроен благодушно. А тут – энергия так и хлещет через край.
– Вот видишь, Бальтик, – растаяла Гедвига. – Я рада, что ты осознал преимущества здоровой пищи. Твои гвардейцы… Кстати, о твоих гвардейцах. Я когда-нибудь увижу Сереиона? Или приказ королевы его уже не волнует?
Любое «кстати» у тети было весьма некстати. В прошлый раз, помнится, этим завершился тягостный разговор про дракона. Теперь вот опять. Король скривился, сообразив, что, кажется, совершенно зря невероятным усилием воли запихивал в себя омерзительную циписпупскую синюшу.
Оттобальт напрягся, пытаясь придумать что-нибудь оригинальное или, на худой конец, имеющее первостепенное значение для дорогой тети, но не смог изобрести ничего, что не несло бы в себе опасность для его драгоценной персоны. Король собрал волю в кулак и приготовился жертвовать собой, любимым, во имя крепкой мужской дружбы, но тут простучали по камням звонкие копыта и неистовый всадник ворвался во двор Дартского замка.
Неистового всадника Оттобальт лично не видел. Зато увидел слугу, возникшего в дверях кухни и подающего загадочные знаки бровями, руками, глазами и всей фигурой в целом. Король заинтересовался и выглянул из-за тетиной спины.
– Ваше величество, – прошептал слуга. – Все, отбой!
– Что-что? – Король помахал пальцем возле ушей. – Не слышу…
– Отбой. Сереион вернулся, – одними губами доложил посланец.
– Так где же Сереион? – грозно и громко поинтересовалась тетя. Как всегда – некстати.
– Тут, ваше величество! – рявкнул храбрый гвардеец, возникая на пороге.
– А где был? – уточнила королева, не терпевшая неповиновения даже в малых дозах.
– Везде, ваше величество!
– Везде – это хорошо, – не смогла не признать Гедвига. – И как там обстоят дела?
– Смотря где, – уклончиво ответил гвардеец.
– Но в общем? – настаивала королева.
– В общем, народные массы преисполнены энтузиазма по поводу предстоящего праздника, всемерно сочувствуют его величеству и поддерживают его в стремлении найти себе жену и осчастливить своих подданных рождением наследника гордости и славы Хеннертов, – на одном дыхании отрапортовал Сереион.
– Правда? – всхлипнула тетя. – Бальтик, как это трогательно. Ты обязательно должен кого-то родить этим милым людям…
– Можно, не я? – жалобно попросил король.
– А кто? – громыхнула тетя.
– Жена.
– Жена – можно. Это соответствует славным традициям Хеннертов.
Через полчаса четверо заговорщиков – то есть сам король, маг Мулкеба, министр Марона (едва дышащий после финансового отчета, сделанного им лично королеве Гедвиге) и командир королевских гвардейцев Сереион – заседали в кабинете Оттобальта, поправляя здоровье изрядными порциями вина из божественных гарбульзиков.
Сереион докладывал об успехах своей миссии. При этом ему необходимо было держать ухо востро и не проговориться о доброй половине событий, ибо королю и его придворным вовсе не следовало знать, что именно он (Сереион) навлек смертельную опасность на такого необходимого государству дракона.
Он докладывал его величеству исключительно о том, что посетил неродного дядю Хухлязимуса, – в этом месте Мулкеба завистливо вздохнул: у какого-то мальчишки такие связи, а заслуженный придворный чародей не может записаться на прием вот уже семьдесят три года подряд. И дядя Хухлязимус, продолжал Сереион, пообещал проследить за судьбой Дартского Дракона и уберечь его от возможных опасностей, пока его величество не решит, что следует предпринять.
– А чего тут предпринимать? – изумился король. – Вернуть его надо.
– Не советовал бы, – сказал дальновидный гвардеец. – Там демонические драконорыцари – опять нужно будет устраивать приемы, ублажать их, а тут еще бодрствующая тетя… Возможно, найдется более приемлемый способ объединить ее величество и столь желанного ей ящера.
– К тому же, – забормотал Марона хриплым и слабым голосом, – расходы, которые мы потерпим, если драконорыцари вернутся в замок…
Король махнул на него рукой, и министр облегченно умолк. Даже его неуемная страсть к экономии не шла ни в какое сравнение с тем нечеловеческим утомлением, которое он испытывал после двухчасового общения с Гедвигой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Выбравшись на открытое пространство, танкисты с радостью обнаружили, что они здесь совершенно одни. Правда, некоторые детали пейзажа их немного смутили. Они не так давно покинули высоту и очень хорошо помнили, что высота представляла собой небольшой холмик, поросший лесом, перед которым текла река. В данный же момент знакомым оказался только белый и чистый снег.
А перед ними возвышались горные склоны.
Еще через несколько минут Генрих натолкнулся на знакомый до боли указатель. На полосатом столбике висела табличка с интригующим текстом:
Прямо – отель «Горные лыжники» – 5 км
Двигаться на шум электростанции.
Налево – швейцарская граница – 30 км
По причине полного обвала на фронте
(кто-то зачеркнул слово «обвала» и заменил его на слово «облома»)
дорога для немецкого транспорта, а также лиц
немецкой национальности закрыта до 09.05.45.
Направо – бистро-закусочная «Дви ковбасы» – 3 км
Двигаться на запах жареных сосисок и пива.
Немцы переглянулись в полном недоумении. Первым затянувшееся молчание нарушил барон фон Морунген:
– Опять чепуха какая-то. Мы что, в Швейцарии?
Вальтер ошарашенно помотал головой:
– Не может того быть, Россия не граничит с этой страной!
– Правда, – заметил Генрих, – судя по числу русских шпионов и политиков, этого не скажешь, но все равно странно.
Дитрих еще раз вгляделся в мерзкий указатель и прочитал на сей раз по слогам:
– Что значит облом на фронте и почему именно до 09.05.45?
Генрих выдвинул предположение, которое показалось бы бредовым в иной ситуации, но теперь воспринималось как вполне естественное.
– Господин Морунген, может, нас кто-то провоцирует или вводит в заблуждение, чтобы понизить боевой дух?
Майор сердито поковырял снег носком сапога:
– Генрих! Нас поздно провоцировать и вводить в заблуждение, мы уже вторглись на восток, и нам нужна только победа!
– Герр майор, – предложил Вальтер, – разрешите отдать приказ остальным, чтобы выбирались из штольни! В любом случае придется двигаться дальше.
Вскоре утепленный и несколько воспрявший духом экипаж (где зима и снег – там Россия, а остальное уже дело техники) почувствовал себя морально готовым к дальнейшим приключениям. И поэтому на наивный вопрос командира: «Ну что, куда будем двигаться?» – хор голосов дружно произнес:
– В сторону закусочной, господин майор!
Невысокие горы, солнце, снег, бодрящая прохлада – словом, настоящий рай для лыжников. Правда, танк можно рассматривать скорее как сани, нежели как лыжи. Он опять-таки весьма интересно смотрится на фоне белоснежного сияющего покрывала: летний камуфляж выделяется на нем ярким, бросающимся в глаза пятном.
Танкистам удалось обнаружить заброшенную дорогу, ведущую куда-то вниз, в долину. И «Белый дракон» послушно полз по ней, оставляя за собой широкий и глубокий след.
Дитрих тревожно глядел в бинокль, пытаясь определить, на что это похоже. Вальтер печально возился с радиостанцией.
– Господин майор, со связью без изменений, эфир молчит!
– Возможно, это мы остались без связи, – с надеждой в голосе сказал Клаус. – Этот русский чемпион-богатырь сломал нашу антенну. А вдруг все вот-вот наладится?
Ганс, не отрываясь от смотровой щели, изрек:
– Никакая это не Швейцария, и дураку понятно, что русские нас водят за нос. Мы никогда ничего не найдем, если будем продолжать доверять дорожным знакам!
Клаус горячо согласился с товарищем:
– Ага, Ганс, ты наверняка прав. Помните, как было во Франции? Они же специально развернули все указатели в обратном направлении, чтобы мы блуждали, как дураки. И ведь блуждали же…
Морунген ворчливо произнес:
– Не надо обобщать, Клаус. Положим, блуждали не все, а только те, кто не имел привычки сверяться с картой и компасом или никогда прежде не бывал во Франции.
– Да, – заключил Генрих. – Французам не откажешь в оригинальности мышления. – Он призадумался и с тревогой добавил: – Впрочем, и русским тоже.
Барон наставительно заметил:
– Один их поэт сказал, что им «внятно все: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений».
– Это они о нас так тепло отзываются? – уточнил Ганс. – Гениями называют?
– Русским тоже свойственны некоторые положительные качества, – великодушно признал Вальтер. – Достаточно вспомнить наши последние впечатления о знакомстве с народом Хун-Чи. Кстати, никогда о таком не слышал прежде…
– Советский Союз – многонациональное государство, – поведал Дитрих. – Они этим отдельно гордятся. А вот французская кампания пошла немцам на пользу, так как выявила слабые стороны германской нации. На войне нельзя безоговорочно доверять всем источникам информации. Кстати, русские даже у себя дома никому не доверяют – редко кто доверчиво читает все, что написано у них на заборах. Заметьте, какая предусмотрительность. Оттого они выживают даже в дикой Сибири.
– Зачем же писать, если никто не будет читать? – заинтересовался Клаус.
– Читать, положим, будут. Но не воспринимать прочитанное буквально.
Ганс тоном главного специалиста по русской психологии произнес:
– Их этому учат с самого детства.
– Единственный русский, которого я хорошо знаю и уважаю, – это король Петер Первый, – заявил Генрих. – Он имел правильное представление о порядке в стране. Приглашал из-за рубежа специалистов и сам трудился не покладая рук.
– Правда, – вмешался в их разговор Дитрих, – он недолго прожил. Борьба с российскими беспорядками подорвала его здоровье.
– Жаль, – посочувствовал Вальтер. – Нам бы не помешали сейчас хорошие дороги и нормальные указатели.
– Ну что же, – решительно молвил потомок прусских аристократов, – нам не остается ничего иного, кроме как действовать по старому принципу: на русских надейся, а сам не плошай. Если старая карта оказалась бесполезной и местность все равно невозможно узнать, придется рисовать новую карту и пользоваться только ею.
– Может, что-нибудь прояснится, когда мы доберемся до закусочной? Возможно, местные жители не откажутся нам помочь.
Ганс просветлел и приободрился:
– Конечно, прояснится, когда мы выпьем пива и поедим горячих свиных сосисок!
– Угу, – печально сказал Морунген. – Это если верить тому, что написано, и эта закусочная вообще существует.
Глава, в которой все как-то образуется
Всему, что движется, отдай честь.
Все, что не движется, подними.
Все, что нельзя поднять, покрась.
Американская армейская мудрость
Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так, как те, кто ее создал.
Альберт Эйнштейн
Когда королева Гедвига пожелала увидеть Сереиона, чтобы лично рассказать ему, где будут стоять его гвардейцы во время официального приема, как они будут вести себя на прибацуйчике, во что оденутся и как станут ликовать вместе со всем народом, у нее возникли определенные трудности.
Бравого гвардейца видели буквально вот только что, вот сию секундочку, вот-вот он проходил мимо и как раз собирался засвидетельствовать свое верноподданнейшее почтение ее величеству.
Что? Сереион? Конечно, пробегал в сторону башни мага Мулкебы с поручением от короля. Был очень озабочен и деловит. Даже головы поднять не мог за всеми хлопотами.
– Да, – подтвердил король. – Я полчаса тому отправил его с поручением к Мулкебе, потом он должен был зайти к моему портному, потом – сбегать в пекарню и приказать выпекать хлебцы квадратиками (тут королева чуть было не села мимо стула), а потом – он обязался надраить мой парадный меч, так что непременно должен отыскаться в оружейной.
В оружейной подтвердили, что Сереион прибегал, драил и убегал. В каком порядке все это происходило, они, правда, не помнят.
Затем королева с невероятным удивлением узнала, что командира гвардейцев видели одновременно в конюшнях и на кухне. Подвергнутые строгому перекрестному допросу на очной ставке слуги охотно согласились, что, вполне возможно, кто-то из них видел призрак Сереиона, а кто-то – его самого.
Еще полтора часа Оттобальт мужественно прикрывал тылы, отвлекая тетино внимание на себя. Он задумчиво перебирал портреты и автобиографии своих потенциальных невест и шумно советовался с тетей по поводу каждого отдельно взятого слова. Королева просто не знала – радоваться ли ей такой матримониальной активности племянника или заподозрить какой-то тайный заговор. Потому что быть того не могло, чтобы Оттобальт Уппертальский вдруг захотел салатик из циписпупской синюши, приготовленный по ее личному рецепту, и долго давился им на глазах изумленной тети.
– Какая… прелесть! – с чувством сказал король, сплевывая синий листик на пол. – Как полезно. Я просто чувствую, как мне хочется куда-то бежать, что-то делать, что-то говорить. Причем после обычного обеда я скорее настроен благодушно. А тут – энергия так и хлещет через край.
– Вот видишь, Бальтик, – растаяла Гедвига. – Я рада, что ты осознал преимущества здоровой пищи. Твои гвардейцы… Кстати, о твоих гвардейцах. Я когда-нибудь увижу Сереиона? Или приказ королевы его уже не волнует?
Любое «кстати» у тети было весьма некстати. В прошлый раз, помнится, этим завершился тягостный разговор про дракона. Теперь вот опять. Король скривился, сообразив, что, кажется, совершенно зря невероятным усилием воли запихивал в себя омерзительную циписпупскую синюшу.
Оттобальт напрягся, пытаясь придумать что-нибудь оригинальное или, на худой конец, имеющее первостепенное значение для дорогой тети, но не смог изобрести ничего, что не несло бы в себе опасность для его драгоценной персоны. Король собрал волю в кулак и приготовился жертвовать собой, любимым, во имя крепкой мужской дружбы, но тут простучали по камням звонкие копыта и неистовый всадник ворвался во двор Дартского замка.
Неистового всадника Оттобальт лично не видел. Зато увидел слугу, возникшего в дверях кухни и подающего загадочные знаки бровями, руками, глазами и всей фигурой в целом. Король заинтересовался и выглянул из-за тетиной спины.
– Ваше величество, – прошептал слуга. – Все, отбой!
– Что-что? – Король помахал пальцем возле ушей. – Не слышу…
– Отбой. Сереион вернулся, – одними губами доложил посланец.
– Так где же Сереион? – грозно и громко поинтересовалась тетя. Как всегда – некстати.
– Тут, ваше величество! – рявкнул храбрый гвардеец, возникая на пороге.
– А где был? – уточнила королева, не терпевшая неповиновения даже в малых дозах.
– Везде, ваше величество!
– Везде – это хорошо, – не смогла не признать Гедвига. – И как там обстоят дела?
– Смотря где, – уклончиво ответил гвардеец.
– Но в общем? – настаивала королева.
– В общем, народные массы преисполнены энтузиазма по поводу предстоящего праздника, всемерно сочувствуют его величеству и поддерживают его в стремлении найти себе жену и осчастливить своих подданных рождением наследника гордости и славы Хеннертов, – на одном дыхании отрапортовал Сереион.
– Правда? – всхлипнула тетя. – Бальтик, как это трогательно. Ты обязательно должен кого-то родить этим милым людям…
– Можно, не я? – жалобно попросил король.
– А кто? – громыхнула тетя.
– Жена.
– Жена – можно. Это соответствует славным традициям Хеннертов.
Через полчаса четверо заговорщиков – то есть сам король, маг Мулкеба, министр Марона (едва дышащий после финансового отчета, сделанного им лично королеве Гедвиге) и командир королевских гвардейцев Сереион – заседали в кабинете Оттобальта, поправляя здоровье изрядными порциями вина из божественных гарбульзиков.
Сереион докладывал об успехах своей миссии. При этом ему необходимо было держать ухо востро и не проговориться о доброй половине событий, ибо королю и его придворным вовсе не следовало знать, что именно он (Сереион) навлек смертельную опасность на такого необходимого государству дракона.
Он докладывал его величеству исключительно о том, что посетил неродного дядю Хухлязимуса, – в этом месте Мулкеба завистливо вздохнул: у какого-то мальчишки такие связи, а заслуженный придворный чародей не может записаться на прием вот уже семьдесят три года подряд. И дядя Хухлязимус, продолжал Сереион, пообещал проследить за судьбой Дартского Дракона и уберечь его от возможных опасностей, пока его величество не решит, что следует предпринять.
– А чего тут предпринимать? – изумился король. – Вернуть его надо.
– Не советовал бы, – сказал дальновидный гвардеец. – Там демонические драконорыцари – опять нужно будет устраивать приемы, ублажать их, а тут еще бодрствующая тетя… Возможно, найдется более приемлемый способ объединить ее величество и столь желанного ей ящера.
– К тому же, – забормотал Марона хриплым и слабым голосом, – расходы, которые мы потерпим, если драконорыцари вернутся в замок…
Король махнул на него рукой, и министр облегченно умолк. Даже его неуемная страсть к экономии не шла ни в какое сравнение с тем нечеловеческим утомлением, которое он испытывал после двухчасового общения с Гедвигой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46