Медблок должен был за несколько часов восстановить все повреждения, и девушка бы ничего не заметила. Но, вместо того чтобы регенерировать, ее организм вдруг дал чудовищную аллергическую реакцию. Будто запустилась система самоуничтожения. Посланнику пришлось десять часов не разгибаясь просидеть над медицинским компом, отчаянно сражаясь за жизнь своей ученицы.
— Помнишь, ты говорила, что семейные предания упоминают пра-пра-в-какой-то-степени дедушку, который вроде был не совсем человеком?
«При чем тут...»
— Можешь считать, что предания подтвердились. Кто бы там ни наследил в твоем генотипе, человеком он точно не был. В вашей семье часто практиковались браки между родственниками?
«Да...»
— Заметно.
«Да объясните наконец, о чем вы говорите?»
Вот теперь ее мощный мысленный голос звучал сердито. Хорошо. Очень хорошо!
Гнев ей сегодня понадобится.
— В твоем генотипе есть... участки, которые крайне агрессивно отреагировали на попытку их клонировать. И они, к сожалению, не дополнены теми, которые должны были бы обеспечить восстановление повреждений силами самого организма. Наверное, эта часть потерялась в процессе смешения крови... Похоже, чего там только не намешано.
Олег прикусил язык. Вообще-то он примерно представлял себе, от кого мог прийти такой генетический рисунок, но... Но считалось, что дети арров и других рас не выживают, если их не воспитывают сами арры. И если это будет зависеть от Олега, он сделает все возможное, чтобы остальная Вселенная продолжала так считать. И вообще, это уже дела другого вероятностно-временного среза.
— Суть в том, девочка, что это навсегда. Можно попробовать сделать кибернетический протез, но я здесь не специалист... И не знаю, удастся ли вживить тебе искусственные нервные окончания.
Молчание. До нее постепенно начало доходить. И по мере того, как мысль укреплялась в голове, рос страх. Олег был вынужден заслониться от слепого, беспросветного ужаса, от отчаяния, от какого-то странного отупения, которое было хуже всего.
«Снимите повязку».
— Еще не время...
«СНИМИТЕ».
Олег осторожно снял с ее лица тонкую пленку, испытав при этом некоторое чувство облегчения. Ей сейчас лучше бояться, сердиться, отдавать приказы, чем...
«Зеркало».
Он протянул девушке заранее приготовленное зеркало.
Ей потребовалась почти минута, чтобы глаза наконец сфокусировались, но потом... Наталья посмотрела на себя в безжалостную отражающую поверхность, и Олегу оставалось лишь молча хмуриться, когда ее пальцы бессильно разжались. Если бы был способ, хоть какой-то способ помочь ей...
Ни от кого другого из бесконечной череды своих учеников Посланник бы не потерпел такого. Ну, испортила мордашку. И что? У тебя что, внешность — единственное достоинство? Вставай и дерись, дура! Твой мир уничтожают!
Но для Натальи ее внешность значила куда больше, чем просто красивая мордашка. И дело не в том, что почти всю сознательную жизнь девушка была топ-моделью. Именно на этом, на своей сверхъестественной красоте, на лице, при виде которого у окружающих захватывало дух, она сосредоточила центр своей внутренней защиты. Вопреки всему, что эта проклятая внешность с ней сделала. Вопреки насилию, домогательствам, зависти, оскорблениям, вопреки всему своему дурацкому миру. Она — красавица. Любая другая давно бы прокляла собственное лицо, съежилась, попыталась стать незаметной серой мышкой. Но она — Belle. И скорее небо обрушится на грешную землю, чем она станет чем-то меньшим!
Это была холодная, всепоглощающая ярость, чем-то сходная с той, что заставляет некоторых женщин через полмира выслеживать обидчика... или же мстить всем мужчинам, встречающимся на их пути. Она была красива, и никто, никогда, ни при каких условиях не заставит ее от этого отказаться! Что бы они ни делали, это не заставит ее отказаться от себя!
Она выстроила вокруг собственной внешности свою личность, положила ее в основание всех своих привычек. Она относилась к внешности с рвением религиозного фанатика, она превратила лицо и фигуру в идея фикс, в некий залог своей внутренней силы и душевного спокойствия.
Я — Belle. И путь они все этим подавятся!
А теперь все это было уничтожено.
Олег не боялся, что потеря смазливой мордашки окажется непосильным ударом для стальной души этой юной женщины. Нет, он слишком хорошо ее знал. Потеря мордашки всего лишь спустит с цепи всех ее внутренних демонов, до того прочно запертых в подвалах памяти. Выпустит наружу то, что даже при изложении в безликих канцелярских терминах заставило циничного киллера Юрия несколько часов метаться от стенки к стенке в бессильной ярости. То, что вполне могло уничтожить и личность ее, и рассудок.
Она свернулась калачиком и заплакала. Тихие, судорожные рыдания, почти без слез, раздирающие кутающееся в простыню тело. К любой другой Олег бы подошел, попробовал обнять, успокоить. Но здесь такие действия принесли бы только вред. Поэтому он лишь сидел рядом, самим своим присутствием давая девушке понять, что та не одна. Что кому-то не безразлично, что с ней.
Natalie успокоилась удивительно быстро, быть может потому, что и не пыталась подавить «недостойное» проявление чувств. Затихла, зажмурившись, повернувшись к нему спиной.
«Вы знаете, что меня дважды пытались облить кислотой?»
— Нет. — Он почти уже не надеялся на улучшение состояния Натальи, но голос его звучал ровно, приятно, а лицо оставалось совершенно безмятежным. Будто они вели светскую беседу на официальном приеме. — Но я не удивлен. Планета разнузданных дикарей.
Посланник довольно часто отпускал подобные комментарии в отношении Земли, так что ученики научились воспринимать это как нечто вроде внутренней шутки. По идее, столь бестактное замечание должно было заставить Natalie почувствовать себя... среди своих. Посланнику решительно не нравилось, что девушка, сама того не замечая, сжалась в максимально удаленном от него углу, точно в любую секунду ожидая нападения.
Сейчас она немного расслабилась.
«Х-мм».
Вновь подняла зеркало, на этот раз вглядывалась в него несколько минут, с сознательной беспощадностью впечатывая в память все ужасные подробности. Олег почувствовал, что ему не хватает воздуха, и только тогда сообразил, что задержал дыхание. Может быть, небольшое ментальное вмешательство? Да разве тут небольшим отделаешься...
«Понадобятся маски. Пожалуй, для начала стоит попробовать что-нибудь в венецианском стиле. Или голубой хрусталь? — На мгновение мысленная речь прервалась вспышкой боли, но Belle тут же взяла себя в руки. — Так что там у нас с передачей данных на Землю?»
— Сейчас я этим займу... Стой! Куда! Лежать! Лежать, я кому сказал! Куда ты собралась в таком состоянии? Да тебе еще выздоравливать и выздоравливать!
«Не мельтешите, учитель. Все равно данные надо передавать мне, вы там все перепутаете. Где одежда?»
Простыня упала к длинным, стройным ногам.
— Какая одежда? Ляг, пожалуйста, сделай милость. Я не затем столько работал, чтобы ты вот так запросто загнала себя до смерти. Да имей же уважение к искусству исцеления, женщина! Следуй инструкциям врача!
Уперла руки в боки, подбородок вздернут. Немного шатает, но все равно смотрится очень упрямо.
«Пойдем по классическому пути, учитель. Либо вы мне отдаете одежду, либо я отсюда выхожу голышом. Итак?»
Вот оно! От того, как он себя сейчас поведет, будет зависеть... все. Олегу хотелось вытащить из-под стула заранее приготовленный комбинезон и мягкую, повторяющую очертания ее прежнего лица маску. Но от того, что она сейчас услышит и, главное, сможет ли это услышать, не впадая в слепую панику, будет зависеть, выживет эта девушка или через пару недель молчаливым усилием воли остановит биение собственного сердца.
Впервые со дня их встречи Олег позволил своим глазам прогуляться вверх и вниз по девичьему телу. И заставил себя забыть, что оно слишком длинное и тощее на его вкус.
— Поглоти меня пески, — радостное удивление отразилось в голосе. — А ведь ты и в самом деле красавица!
Она напряглась. И мысленно громогласно фыркнула.
«Ба! Чтобы услышать это от вас, учитель, и в самом деле стоило получить ожог четвертой степени во всю физиономию!»
— Я тоже так думаю, — искренне ответил Олег и запустил в ее сторону узлом с одеждой и маской. — Ладно, если уж тебе не хочется воспользоваться честно заработанным отдыхом, приводи себя в порядок. Я начну готовить контакт с Землей.
Ему хотелось громко кричать от облегчения. Но вместо этого Посланник отвернулся и занялся делом. Работы впереди было непочатый край.
Глава 14
Хрупкие песчаные корабли столкнулись, издавая рвущий душу отчаянный треск, тонкие переборки и изящные мачты ломались, точно спички, под напором неумолимой инерции. Леека швырнуло вперед, лишь предусмотрительно намотанный на запястье трос позволил не полететь вверх тормашками за борт. Один из вражеских кораблей оказался раздавленным в ходе безупречно выполненного таранного маневра, но еще два успели уйти, и теперь их выгнутые носы скользнули вплотную к бокам гигантского флагмана, свистнули хищно блеснувшие крюки. Сейчас появятся абордажные команды.
Они взметнулись над палубой размытыми черными тенями. Сотни ног одновременно доламывали изломанные перегородки, сотни нечеловеческих глоток взвыли в чудовищном боевом кличе: «Ррррр-ау!» Закричали люди. Даже закаленный видом самых устрашающих противников Посланник невольно подался назад.
Хитрые маневры и в самый неожиданный момент вступившее в дело новое оружие помогли во время дистантного боя. Силы врага были более чем потрепаны. Но теперь Лееку ничего не оставалось, кроме как принять навязываемые врагами способы боя: таран и взятие на абордаж: то есть те, в которых они превосходили людей.
Хрупкие невысокие фигуры курдж, отличающиеся какой-то звериной грацией и ужасающей в своей расчетливости жестокостью, рассыпались по палубам. Крики ужаса превратились в крики боли.
Хорошо, что у него хватило ума отправить Эсэру на меньшее по размеру, но зато и менее заметное судно.
Треск и крики.
Леек выпустил веревку и выхватил из-за спины мечи. Рявкал что-то подбадривающее организовывающий оборону капитан, рычали захватчики, вспыхивали дьявольскими вспышками заклинания — в общем, вокруг царил обычный хаос, характерный для любой схватки в любом мире.
Первого противника Посланник поймал еще в полете, косым ударом распоров ему грудную клетку и скорректировав его траекторию так, чтобы тот врезался во второго. За это время Леек успел разобраться с третьим, который получил колющий удар в узкую щель между ребрами (добраться до легких, защищенных гораздо лучше, нежели у человека, было сложно, но у Леека в последние годы накопилось ой как много практики), и с четвертым, удостоенным лишь раздробившего трахею пинка в горло. Тут пришлось не глядя ударить за спину, вогнав клинок в солнечное сплетение начавшему подниматься второму.
Корабль вновь содрогнулся, и Посланник прыгнул на нижнюю палубу, в полете снеся кому-то голову и ударом ноги вышибив еще кому-то зубы. Приземлившись за спинами нападающих, Леек всадил клинок в оказавшуюся рядом спину и вновь подпрыгнул, уходя на следующую палубу. Он давно уже приучил себя драться холодно и расчетливо, не позволяя ужасу происходящего задеть себя. Война — это массовое убийство, целью которого является уничтожение как можно большего числа противников. Честь тут уместна ровно настолько, насколько ее существование признает противник.
Этот противник существование чести признавал. Но только по отношению к себе подобным. На людей, да и на бежавших из мира курдж последователей «Старых богов», подобные категории не распространялись. Люди отвечали им тем же. Это еще изменится. Но не сейчас. Не тогда, когда на одном из миниатюрных корабликов, прикрываемых гибнущим флагманом, спрятана под надежной охраной Сэра.
Спрятана? Под надежной охраной?
— Бей их!!!
Звонкий голос разнесся над содрогающимся в последней агонии кораблем, и Леек дернулся, будто его огрели раскаленным хлыстом.
— Ко мне, хозяева пустыни! Защитите свою махараджани!
Тонкая фигурка метнулась в самую гущу бойни, окруженная сиянием изумрудной магии и щитом отчаянно пытающихся прикрыть ее телохранителей. Корабль точно взорвался. Загнанные в угол, приготовившиеся умирать люди вдруг поворачивались и набрасывались на торжествующих захватчиков, точно воплощения ярости. Леек сам не помнил, как сорвался с места, но вдруг обнаружил, что успел врезаться в общую свалку с тыла, прорубая себе дорогу и поливая при этом нелюдей многоэтажной руганью на их же собственном языке... Впрочем, разлетающиеся в разные стороны нелюди тут были совершенно ни при чем. Глупцам просто не повезло оказаться между Посланником и одной упрямой девчонкой, которой он вознамерился всыпать по первое число...
* * *
«Виктория?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Помнишь, ты говорила, что семейные предания упоминают пра-пра-в-какой-то-степени дедушку, который вроде был не совсем человеком?
«При чем тут...»
— Можешь считать, что предания подтвердились. Кто бы там ни наследил в твоем генотипе, человеком он точно не был. В вашей семье часто практиковались браки между родственниками?
«Да...»
— Заметно.
«Да объясните наконец, о чем вы говорите?»
Вот теперь ее мощный мысленный голос звучал сердито. Хорошо. Очень хорошо!
Гнев ей сегодня понадобится.
— В твоем генотипе есть... участки, которые крайне агрессивно отреагировали на попытку их клонировать. И они, к сожалению, не дополнены теми, которые должны были бы обеспечить восстановление повреждений силами самого организма. Наверное, эта часть потерялась в процессе смешения крови... Похоже, чего там только не намешано.
Олег прикусил язык. Вообще-то он примерно представлял себе, от кого мог прийти такой генетический рисунок, но... Но считалось, что дети арров и других рас не выживают, если их не воспитывают сами арры. И если это будет зависеть от Олега, он сделает все возможное, чтобы остальная Вселенная продолжала так считать. И вообще, это уже дела другого вероятностно-временного среза.
— Суть в том, девочка, что это навсегда. Можно попробовать сделать кибернетический протез, но я здесь не специалист... И не знаю, удастся ли вживить тебе искусственные нервные окончания.
Молчание. До нее постепенно начало доходить. И по мере того, как мысль укреплялась в голове, рос страх. Олег был вынужден заслониться от слепого, беспросветного ужаса, от отчаяния, от какого-то странного отупения, которое было хуже всего.
«Снимите повязку».
— Еще не время...
«СНИМИТЕ».
Олег осторожно снял с ее лица тонкую пленку, испытав при этом некоторое чувство облегчения. Ей сейчас лучше бояться, сердиться, отдавать приказы, чем...
«Зеркало».
Он протянул девушке заранее приготовленное зеркало.
Ей потребовалась почти минута, чтобы глаза наконец сфокусировались, но потом... Наталья посмотрела на себя в безжалостную отражающую поверхность, и Олегу оставалось лишь молча хмуриться, когда ее пальцы бессильно разжались. Если бы был способ, хоть какой-то способ помочь ей...
Ни от кого другого из бесконечной череды своих учеников Посланник бы не потерпел такого. Ну, испортила мордашку. И что? У тебя что, внешность — единственное достоинство? Вставай и дерись, дура! Твой мир уничтожают!
Но для Натальи ее внешность значила куда больше, чем просто красивая мордашка. И дело не в том, что почти всю сознательную жизнь девушка была топ-моделью. Именно на этом, на своей сверхъестественной красоте, на лице, при виде которого у окружающих захватывало дух, она сосредоточила центр своей внутренней защиты. Вопреки всему, что эта проклятая внешность с ней сделала. Вопреки насилию, домогательствам, зависти, оскорблениям, вопреки всему своему дурацкому миру. Она — красавица. Любая другая давно бы прокляла собственное лицо, съежилась, попыталась стать незаметной серой мышкой. Но она — Belle. И скорее небо обрушится на грешную землю, чем она станет чем-то меньшим!
Это была холодная, всепоглощающая ярость, чем-то сходная с той, что заставляет некоторых женщин через полмира выслеживать обидчика... или же мстить всем мужчинам, встречающимся на их пути. Она была красива, и никто, никогда, ни при каких условиях не заставит ее от этого отказаться! Что бы они ни делали, это не заставит ее отказаться от себя!
Она выстроила вокруг собственной внешности свою личность, положила ее в основание всех своих привычек. Она относилась к внешности с рвением религиозного фанатика, она превратила лицо и фигуру в идея фикс, в некий залог своей внутренней силы и душевного спокойствия.
Я — Belle. И путь они все этим подавятся!
А теперь все это было уничтожено.
Олег не боялся, что потеря смазливой мордашки окажется непосильным ударом для стальной души этой юной женщины. Нет, он слишком хорошо ее знал. Потеря мордашки всего лишь спустит с цепи всех ее внутренних демонов, до того прочно запертых в подвалах памяти. Выпустит наружу то, что даже при изложении в безликих канцелярских терминах заставило циничного киллера Юрия несколько часов метаться от стенки к стенке в бессильной ярости. То, что вполне могло уничтожить и личность ее, и рассудок.
Она свернулась калачиком и заплакала. Тихие, судорожные рыдания, почти без слез, раздирающие кутающееся в простыню тело. К любой другой Олег бы подошел, попробовал обнять, успокоить. Но здесь такие действия принесли бы только вред. Поэтому он лишь сидел рядом, самим своим присутствием давая девушке понять, что та не одна. Что кому-то не безразлично, что с ней.
Natalie успокоилась удивительно быстро, быть может потому, что и не пыталась подавить «недостойное» проявление чувств. Затихла, зажмурившись, повернувшись к нему спиной.
«Вы знаете, что меня дважды пытались облить кислотой?»
— Нет. — Он почти уже не надеялся на улучшение состояния Натальи, но голос его звучал ровно, приятно, а лицо оставалось совершенно безмятежным. Будто они вели светскую беседу на официальном приеме. — Но я не удивлен. Планета разнузданных дикарей.
Посланник довольно часто отпускал подобные комментарии в отношении Земли, так что ученики научились воспринимать это как нечто вроде внутренней шутки. По идее, столь бестактное замечание должно было заставить Natalie почувствовать себя... среди своих. Посланнику решительно не нравилось, что девушка, сама того не замечая, сжалась в максимально удаленном от него углу, точно в любую секунду ожидая нападения.
Сейчас она немного расслабилась.
«Х-мм».
Вновь подняла зеркало, на этот раз вглядывалась в него несколько минут, с сознательной беспощадностью впечатывая в память все ужасные подробности. Олег почувствовал, что ему не хватает воздуха, и только тогда сообразил, что задержал дыхание. Может быть, небольшое ментальное вмешательство? Да разве тут небольшим отделаешься...
«Понадобятся маски. Пожалуй, для начала стоит попробовать что-нибудь в венецианском стиле. Или голубой хрусталь? — На мгновение мысленная речь прервалась вспышкой боли, но Belle тут же взяла себя в руки. — Так что там у нас с передачей данных на Землю?»
— Сейчас я этим займу... Стой! Куда! Лежать! Лежать, я кому сказал! Куда ты собралась в таком состоянии? Да тебе еще выздоравливать и выздоравливать!
«Не мельтешите, учитель. Все равно данные надо передавать мне, вы там все перепутаете. Где одежда?»
Простыня упала к длинным, стройным ногам.
— Какая одежда? Ляг, пожалуйста, сделай милость. Я не затем столько работал, чтобы ты вот так запросто загнала себя до смерти. Да имей же уважение к искусству исцеления, женщина! Следуй инструкциям врача!
Уперла руки в боки, подбородок вздернут. Немного шатает, но все равно смотрится очень упрямо.
«Пойдем по классическому пути, учитель. Либо вы мне отдаете одежду, либо я отсюда выхожу голышом. Итак?»
Вот оно! От того, как он себя сейчас поведет, будет зависеть... все. Олегу хотелось вытащить из-под стула заранее приготовленный комбинезон и мягкую, повторяющую очертания ее прежнего лица маску. Но от того, что она сейчас услышит и, главное, сможет ли это услышать, не впадая в слепую панику, будет зависеть, выживет эта девушка или через пару недель молчаливым усилием воли остановит биение собственного сердца.
Впервые со дня их встречи Олег позволил своим глазам прогуляться вверх и вниз по девичьему телу. И заставил себя забыть, что оно слишком длинное и тощее на его вкус.
— Поглоти меня пески, — радостное удивление отразилось в голосе. — А ведь ты и в самом деле красавица!
Она напряглась. И мысленно громогласно фыркнула.
«Ба! Чтобы услышать это от вас, учитель, и в самом деле стоило получить ожог четвертой степени во всю физиономию!»
— Я тоже так думаю, — искренне ответил Олег и запустил в ее сторону узлом с одеждой и маской. — Ладно, если уж тебе не хочется воспользоваться честно заработанным отдыхом, приводи себя в порядок. Я начну готовить контакт с Землей.
Ему хотелось громко кричать от облегчения. Но вместо этого Посланник отвернулся и занялся делом. Работы впереди было непочатый край.
Глава 14
Хрупкие песчаные корабли столкнулись, издавая рвущий душу отчаянный треск, тонкие переборки и изящные мачты ломались, точно спички, под напором неумолимой инерции. Леека швырнуло вперед, лишь предусмотрительно намотанный на запястье трос позволил не полететь вверх тормашками за борт. Один из вражеских кораблей оказался раздавленным в ходе безупречно выполненного таранного маневра, но еще два успели уйти, и теперь их выгнутые носы скользнули вплотную к бокам гигантского флагмана, свистнули хищно блеснувшие крюки. Сейчас появятся абордажные команды.
Они взметнулись над палубой размытыми черными тенями. Сотни ног одновременно доламывали изломанные перегородки, сотни нечеловеческих глоток взвыли в чудовищном боевом кличе: «Ррррр-ау!» Закричали люди. Даже закаленный видом самых устрашающих противников Посланник невольно подался назад.
Хитрые маневры и в самый неожиданный момент вступившее в дело новое оружие помогли во время дистантного боя. Силы врага были более чем потрепаны. Но теперь Лееку ничего не оставалось, кроме как принять навязываемые врагами способы боя: таран и взятие на абордаж: то есть те, в которых они превосходили людей.
Хрупкие невысокие фигуры курдж, отличающиеся какой-то звериной грацией и ужасающей в своей расчетливости жестокостью, рассыпались по палубам. Крики ужаса превратились в крики боли.
Хорошо, что у него хватило ума отправить Эсэру на меньшее по размеру, но зато и менее заметное судно.
Треск и крики.
Леек выпустил веревку и выхватил из-за спины мечи. Рявкал что-то подбадривающее организовывающий оборону капитан, рычали захватчики, вспыхивали дьявольскими вспышками заклинания — в общем, вокруг царил обычный хаос, характерный для любой схватки в любом мире.
Первого противника Посланник поймал еще в полете, косым ударом распоров ему грудную клетку и скорректировав его траекторию так, чтобы тот врезался во второго. За это время Леек успел разобраться с третьим, который получил колющий удар в узкую щель между ребрами (добраться до легких, защищенных гораздо лучше, нежели у человека, было сложно, но у Леека в последние годы накопилось ой как много практики), и с четвертым, удостоенным лишь раздробившего трахею пинка в горло. Тут пришлось не глядя ударить за спину, вогнав клинок в солнечное сплетение начавшему подниматься второму.
Корабль вновь содрогнулся, и Посланник прыгнул на нижнюю палубу, в полете снеся кому-то голову и ударом ноги вышибив еще кому-то зубы. Приземлившись за спинами нападающих, Леек всадил клинок в оказавшуюся рядом спину и вновь подпрыгнул, уходя на следующую палубу. Он давно уже приучил себя драться холодно и расчетливо, не позволяя ужасу происходящего задеть себя. Война — это массовое убийство, целью которого является уничтожение как можно большего числа противников. Честь тут уместна ровно настолько, насколько ее существование признает противник.
Этот противник существование чести признавал. Но только по отношению к себе подобным. На людей, да и на бежавших из мира курдж последователей «Старых богов», подобные категории не распространялись. Люди отвечали им тем же. Это еще изменится. Но не сейчас. Не тогда, когда на одном из миниатюрных корабликов, прикрываемых гибнущим флагманом, спрятана под надежной охраной Сэра.
Спрятана? Под надежной охраной?
— Бей их!!!
Звонкий голос разнесся над содрогающимся в последней агонии кораблем, и Леек дернулся, будто его огрели раскаленным хлыстом.
— Ко мне, хозяева пустыни! Защитите свою махараджани!
Тонкая фигурка метнулась в самую гущу бойни, окруженная сиянием изумрудной магии и щитом отчаянно пытающихся прикрыть ее телохранителей. Корабль точно взорвался. Загнанные в угол, приготовившиеся умирать люди вдруг поворачивались и набрасывались на торжествующих захватчиков, точно воплощения ярости. Леек сам не помнил, как сорвался с места, но вдруг обнаружил, что успел врезаться в общую свалку с тыла, прорубая себе дорогу и поливая при этом нелюдей многоэтажной руганью на их же собственном языке... Впрочем, разлетающиеся в разные стороны нелюди тут были совершенно ни при чем. Глупцам просто не повезло оказаться между Посланником и одной упрямой девчонкой, которой он вознамерился всыпать по первое число...
* * *
«Виктория?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63