- Согласна, - вставила Соодлил.
- Так вот, - он закончил мысль, - придется нам провести здесь еще
пару дней под видом обезьян, чтобы не раздражать человекогиен.
Последовала короткая пауза. Слышался только шум мотора да шорох шин.
Потом Соодлил сказала с какой-то странной интонацией:
- Но я-то - не обезьяна.
Ее ответ слегка изумил Модьюна. Довод был настолько неоспоримым, что
ему самому никогда бы не пришло в голову выдвигать его. Теперь ему
пришлось сделать то, что раньше он посчитал излишним - восстановить в
памяти все, что уже рассказывал ей, и попытаться понять, что могло вызвать
у Соодлил такую реакцию. Никаких сомнений в логичности его повествования
не возникало. Он четко объяснил ей, в каком затруднительном положении
оказался, и какой выход ему удалось найти.
- Вечно вы, мужчины, придумаете что-то несусветное, - продолжала
Соодлил. - Выход совершенно очевиден, - на этот раз мы приезжаем как люди,
и это автоматически положит конец всем предыдущим проблемам. И будем
считать вопрос решенным.
Сидя с ней, Модьюн чувствовал себя не в своей тарелке.
Да, с логикой у нее явно неважно. Но в голосе девушки прозвучали
такие нотки, что ему стало ясно - возвращаться к этому вопросу не стоит. И
поскольку он исходил из принципа полного уважения ее точки зрения и вообще
точки зрения любого собеседника, то на этом проблема была действительно
исчерпана.
Всю остальную дорогу они молчали. Наконец, минут через двадцать,
Соодлил нарушила тишину. Выглянув из окна, она внезапно спросила:
- Что там такое?
Модьюн проследил за ее взглядом. Там, вдалеке, за каньоном, виднелась
плоская равнина. Над ней вздымалось какое-то огромное сооружение - он
никогда еще не видел подобной громадины. Едва он успел охватить его
взглядом, как машина миновала узкий разрыв между крутыми холмами, и
чудовищная конструкция скрылась из вида.
Но Модьюну было достаточно и беглого взгляда.
- Должно быть, это звездолет, - ответил он.
Потом рассказал о четырех друзьях и их предстоящем полете к далеким
звездам.
Он с улыбкой вспомнил, как в день суда все четверо робко пришли к его
порогу, чтобы узнать, какое наказание он получил. И как обрадовались, что
в формулировке не ничего такого, что препятствовало бы их общению.
- Они каждый день ходили со мной в столовую, - продолжал Модьюн, -
навещали меня. Вот только сегодня их нет в городе - готовят снаряжение к
полету.
Соодлил промолчала, но в ее молчании чувствовалось дружелюбие. Когда
машина въехала в город, Модьюн стал показывать ей знакомые места: вот
жилье для приезжих, дома постоянных жителей, столовая, торговая улица...
Он ощутил, как в нем ширится какое-то чувство и насторожился. Это была
гордость - как будто он, знающий подобные пустяки, лучше того, кому они
неизвестны. И еще его удивил интерес, с которым отнеслась к этим мелочам
Соодлил. Но, как и следовало ожидать, в конце концов ее внимание
сосредоточилось на домах, с давних времен предназначенных для людей.
- Как ты думаешь, они все еще не заняты? - спросила она.
- Сейчас увидим, - ответил Модьюн. Он показал ей на здания,
раскинувшиеся на склоне холма прямо перед ними. - Вот они, справа.
Дом, который выбрала Соодлил, окружали террасные сады, подступавшие к
самым его стенам. Здание состояло из пяти разноцветных овалов, как бы
перетекающих друг в друга. Общее впечатление было несколько непривычное.
Но девушке дом понравился с первого взгляда. И, поскольку идея поселиться
здесь принадлежала ей, Модьюн не стал возражать. Он назвал машине свое
настоящее имя и приказал подвезти их прямо к дому. По круто ведущей вверх
аллее они подкатили к парадному крыльцу и вышли из машины. Она сразу же
уехала, и люди остались одни.

11
Сомнений не было - они прибыли на место. Но Модьюн не чувствовал
уверенности. "Стоит ли принять вариант Соодлил?" - спрашивал он себя.
Ведь это означало бы покончить со своим обезьяньим прошлым.
Нунулийский правитель предостерегал его от такого поступка. В случае
неповиновения он может натравить безмозглых гиен теперь уже на них обоих -
вот что не давало покоя Модьюну. И тогда придется решать в какой мере они
смогут воспользоваться методами защиты.
Он повернулся к девушке, чтобы спросить, учла ли она это
обстоятельство. И увидел, что она направляется к изящной ограде,
замыкающей аллею. За оградой склон резко обрывался. Ниже раскинулся город
- он оказался гораздо больше, чем думал Модьюн. Девушка облокотилась на
ограду и смотрела вниз. Модьюн остался на месте, но и оттуда часть
панорамы была хорошо видна.
Теперь он заметил то, что не видел раньше. Тут было самое высокое
место в городе. С вершины холма открывался захватывающий вид - лучший во
всем Хьюли. Вдали виднелись небоскребы - вроде того, с которого он как-то
спустился пешком - но даже их крыши были ниже того места, где стоял дом.
"Может быть, не разнообразие цветов привлекло Соодлил, а именно
высота, - подумал Модьюн. - Если так, то ее можно понять".
Он осмотрелся. Машина высадила их у парадного входа. Дорога шла
дальше, а потом, изогнувшись, исчезла за домом. Очевидно, она делала здесь
кольцо: он заметил, как их машина вынырнула где-то внизу и вернулась тем
же путем, что и приехала.
Модьюн оглядел дом. Никаких признаков того, что в нем кто-то живет.
Ни звука, ни единого движения. Хотя, пожалуй, кое-какие звуки все же
слышны: полуденный бриз шелестит в кустах, опавшие листья с шорохом
кувыркаются по вечному пластиковому покрытию дорожки, неожиданно громко
раздается песня жаворонка.
Он направился к входу и пока шел, почувствовал, что девушка
обернулась. Он назвал компьютеру-привратнику свое настоящее имя, и в этот
момент Соодлил подошла к нему. Модьюн нажал на ручку, толкнул дверь и,
повернувшись к девушке, одним махом поднял ее на руки.
И тут же удивился - она оказалась не такой уж невесомой. Тогда он
повысил мышечный тонус и уже без всякого напряжения перенес ее через
порог.
Лишь едва запыхавшись, он поставил ее на пол и поддержал, ожидая,
пока она восстановит равновесие.
- Что это значит? - озадаченно спросила Соодлил.
- Так, брачная церемония, - невозмутимо ответил он.
А потом объяснил, что во время домашнего ареста просмотрел несколько
телевизионных постановок.
- Зрелище оказалось неимоверно скучным, - признался Модьюн, - и скоро
я бросил это занятие. Но там была одна парочка животных - вот я и
позаимствовал у них кое-какие обычаи, - и он пожал плечами, как это,
бывало, делал Доолдн.
- Значит, теперь я твоя жена? - в голосе Соодлил прозвучал явный
интерес.
- Вот именно.
- Что ж, - казалось, она колеблется, - полагаю в сложившихся
обстоятельствах...
- Как же иначе, - удивился Модьюн, - ведь мы же собираемся заниматься
сексом.
Соодлил кивнула и отвернулась.
- Давай посмотрим, что стало с домом за три тысячи лет.
Модьюн не имел ничего против. Он переходил за ней из комнаты в
комнату - все было очень похоже на то, как это изображали обучающие
машины. Три спальни с примыкающими ванными комнатами. Тридцатиметровая
гостиная. Большая столовая. Кабинет. Несколько маленьких спален для
слуг-зверей с отдельными ванными, две комнаты, назначение которых
оставалось невыясненным, и кухня-столовая с автоматическим оборудованием.
Но кое-что машинам все же не удалось передать; красота отделки просто
ошеломляла. Долговечные пластики, из которых было выполнено все в доме,
казались подобранными чрезвычайно искусно. Все поверхности, тщательно
обработанные, создавали причудливую игру света. И общее впечатление -
именно такое, которого добивался давно ушедший мастер. В одной спальне -
мерцание красного дерева. В другой ощущение старины. Диваны в гостиной
украшены затейливой резьбой - дерево напоминает тик. Здесь же - удобные
кожаные кресла, великолепные китайские ковры, портьеры, похожие на
гобелены.
Новобрачные бродили по комнатам и, глядя на Соодлил, можно было
поверить, что она совершенно счастлива. Наконец, они добрались до кухни, и
девушка со значением произнесла:
- Нам даже не придется выходить из дома, чтобы поесть!
Модьюн понял мысль. Но ему казалось, что она ошибается, не принимая в
расчет некоторые отрицательные последствия.
Девушка продолжала.
- Как тебе известно, достигнув таких размеров, мы обрекли себя на
множество унизительных отправлений. Еда и последующее удаление отходов
жизнедеятельности. Сон - пустая трата времени. Необходимость вставать и
садиться. Все это ужасно неприятно. Но, что поделаешь, другого выхода нет.
Так вот, здесь мы хотя бы можем проделывать это не у всех на виду.
Модьюн медлил с ответом.
- Нельзя забывать, что нунулийцу наверняка известно, где я, а, может
быть, он уже знает, что и ты тоже здесь.
- Весь ход истории подтверждается, - возразила Соодлил, - что вникать
в подобные вопросы - неженское занятие. Раз уж мы опустились на более
низкую ступень эволюции, тебе и карты в руки.
И тут Модьюн наконец прозрел. Соодлил всегда славилась исключительно
женственным восприятием. Очевидно, осмыслив свое новое положение, она уже
выработала соответствующую философию - и вот результат. Интересный случай.
Но она не учла одну вещь - если реакция нунулийцев все же последует, ей
она угрожает в такой же степени, как и ему.
Девушка заглянула в шкафы и, наконец, удовлетворив любопытство,
повернулась к Модьюну.
- Вот мы и обследовали дом, - сказала она. - Что будем делать дальше?
Модьюн объяснил, что было бы неплохо попутешествовать. Только он
считает, что нужно подождать несколько дней. На самом деле, он собирался
выждать, пока не исчезнет срок приговора, но не стал говорить об этом.
Соодлил терпеливо выслушала его и снова спросила:
- Все это прекрасно, но что мы будем делать прямо сейчас?
Нельзя сказать, что Модьюн растерялся. Просто ему нужно было
приспособиться к ее неотложной потребности чем-то немедленно заняться. Он
попробовал сформулировать кое-какие предложения.
- Можно предаться обмену философскими мыслями, - начал он, - как это
принято у нас за барьером.
Но Соодлил тут же перебила его.
- В этом теле мысли создают совсем другие ощущения, - сказала она,
дернув плечиком.
- Тогда, - продолжал Модьюн, - можно просто посидеть или полежать,
или почитать - в кабинете есть книги - а потом пообедать. Вечером, может
быть, - посмотреть телевизор. Ну и в конце концов, конечно, лечь спать.
- Что, сидеть просто так - и все? - в ее голосе прозвучало удивление.
Но задав вопрос, она увидела выражение лица Модьюна и должно быть, поняла,
что ему тоже знакома эта проблема.
Она медленно произнесла.
- Я ощущаю в мозгу... какое-то возбуждение. Как будто каждый звук,
каждый образ, ощущение земли под ногами или прикосновение ветерка к коже -
все раздражает нейтральные участки мозга, регулирующие двигательную
активность. Пока только запахи и вкусовые ощущения не порождают прилива
энергии. Но от всего остального мне хочется двигаться. - Она посмотрела на
него. - Что ты скажешь на это?
Модьюн успокаивающе улыбнулся.
- Ты, наверное, заметила, что ощущения усилились после выхода из-за
барьера. Поэтому нервная система действовала как хорошо отлаженный
механизм. Но здесь, - он огляделся, - этот дом, этот город, эти люди, -
все в новинку, все возбуждает, несмотря на заурядность. У тела свои
желания - вот что нужно понять и усвоить. На то нам и дан столь
совершенный в философском отношении ум, чтобы их сдерживать. А пока, -
закончил он, - почаще закрывай глаза. Если и это не поможет, встань и
потанцуй, как это делают звери. Я сам часто прибегал к этому способу, пока
сидел под домашним арестом. Очень помогает, особенно, если музыка
подходящая.
По выражению лица девушки, Модьюн понял, что его слова были
восприняты без энтузиазма. Тогда он поспешно сказал:
- Может быть, ты сама что-нибудь предложишь?
- Почему бы нам не попробовать секс? - вдруг спросила Соодлил. - У
зверей это всегда занимает часа полтора, так что можно будет протянуть
время до обеда. А когда пообедаем, подумаем, чем заняться вечером.
Модьюну показалось, что сейчас рановато для секса. Почему-то у него
сложилось впечатление, что секс - это занятие, больше подходящее для
позднего вечера или раннего утра. Но он уже понял, что Соодлил очень
трудно дается вживание в новое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25