И тот брал в руки скипетр или меч или водружал на голову корону. И всегда при той государевой вещице, глаз с нее ни на мгновение не спуская, находился Густав Фирлефанц, который за нее отвечал головой, и если бы ненароком утратил, то его бы враз сволокли в пыточную канцелярию!
А после, как торжество заканчивалось, корону или меч укладывали в сундучок, закрывали на ключ и с теми же предосторожностями, под неусыпной охраной, несли обратно в Рентерию, вновь вызывая Камер-Президента, Камер-Советника и Рентмейстера, которые, каждый своим ключом, запирали большой сундук, а офицер ставил подле двери караул при ружьях и саблях, строго-настрого приказав им никого туда не пущать, а буде кто попытается пробиться силой, палить в них из ружей и насмерть колоть штыками, не глядя на их звания, будь то хоть он сам, хоть фельдмаршал!
Но таков порядок был, когда нужно было взять яблоко, корону, скипетр, ключ или меч. А если чего поплоше — к примеру, золотую табакерку или украшение для царицы или еще чего, то это мог, своею властью, сделать Густав, оставив о том запись в специальной книге и открыв ключом другой сундук в другой, куда никто, кроме него, доступа не имел, комнате. Но и тогда он должен был призвать дежурного офицера, чтобы тот скомандовал солдатам пропустить хранителя, и, находясь при нем неотступно, глядел, чего он выносит, сличая с подписанной царем бумагой!
Ну и как, казалось бы, можно при таком порядке вещей хоть что-нибудь из государевой Рентерии украсть? Никак невозможно!
А все одно — умудрились-таки злодеи!..
Глава 34
Возвращение с того света на этот было пренеприятнейшим.
Во-первых, ужасно болела голова, которой он треснулся об асфальт и которую, сверх того, пинали нанятые им хулиганы.
Во-вторых, болел живот, который тоже пинали и те же самые хулиганы.
В-третьих, болело все остальное тело. Которое тоже били, колотили и пинали и чего с ним только, злодеи, не делали!
И, наконец, в-четвертых, было почему-то ужасно неудобно. Не в смысле душевного комфорта, а в смысле физического положения в пространстве, потому что ноги его были задраны выше головы, а голова неизвестно где, в какой-то узкой щели.
И как все это прикажете понимать?
Мишель-Герхард-фон-Штольц попробовал сообразить, где он теперь находится. Напрягся, услышат какой-то шум, почувствовал, что его мотает из стороны в сторону...
Выходит, он в автомобиле! Осталось понять — в каком.
Мишель-Герхард-фон-Штольц всегда и не без основания гордился своими исключительными аналитическими способностями, которые теперь могли пригодиться как нельзя кстати.
Итак — его везут в машине...
Это очевидно!
В какой?
В карете «скорой помощи»? Нет, там бы он лежал куда удобнее, вытянувшись в полный рост на носилках, и видел бы подле себя, в отсветах мигалки, белые халаты.
Ничего такого нет. Значит, это не «скорая помощь».
Может быть, милиция?
Но почему тогда его руки свободны и почему он лежит, хоть и не в самой удобной позе, но не на металлическом полу, а на мягких диванах? И запах!.. В милицейских «воронках» так не пахнет! Там пахнет кирзой, оружейным маслом, мочой и рвотой заключенных. А здесь — духами.
Хм... И, между прочим, не какой-нибудь подделкой, а настоящими и очень приличными французскими духами!
Отсюда можно сделать вывод, что хозяйка этой машины женщина! Что, кстати, чувствуется по стилю езды — мягкому и плавному. Мужики так не ездят — мужики рвут с места, часто тормозят, разгоняются, мечутся по сторонам, перестраиваясь из ряда в ряд, перегоняют друг друга. А дамы — просто едут...
То есть можно предположить, что он находится в машине той самой дамы, которую он пытался спасти от хулиганов. И, между прочим, спас!
Что очень хорошо! Ведь его целью было познакомиться с ней, показав себя с наилучшей стороны...
Правда, вряд ли с этой... Потому что эта его сторона не самая лучшая. Лучшая — зажата в какой-то узкой щели и уткнута носом в пол.
Странно, почему здесь такая невозможная теснота? Почему он едет согнутым в три погибели, если это «Мерседес»? Там ведь очень просторный салон!..
Мишель-Герхард-фон-Штольц завозился, пытаясь выдернуть голову из щели и развернуться, Что ему кое-как удалось.
Он развернулся и ткнулся разбитой макушкой в крышу.
Ай как больно!.. И тесно!.. И как голова болит!..
Но тут он вспомнил, что настоящий джентльмен, особенно имеющий целью покорить даму, не должен обращать внимание на такие мелочи, как разбитая вдребезги голова.
— Разрешите представиться... Мишель-Герхард-фон-Штольц, — гордо сказал он.
Но тут увидел свое отражение в зеркале заднего вида.
Ой-ой!
Это лицо совершенно не шло Мишелю-Герхарду-фон-Штольцу, больше походя на рожу Мишки Шутова после недельной запойной гулянки и драки стенка на стенку, «наших с городскими». Оно было бесформенным, опухшим, мятым, в синяках, шишках и кровоподтеках.
Как с таким можно покорять дам, хоть даже телятниц подшефного совхоза — было решительно непонятно!
Машина резко вильнула.
— Ой! — радостно ойкнул совершенно очаровательный женский голосок. — Как хорошо, что вы очнулись!
За рулем точно сидела дама. Как по заказу — неземной красоты, натуральная, не крашеная блондинка.
Но, черт побери!.. Совсем другая блондинка!..
И машина была явно не «мерседесовского» класса — была маленькая, с низким потолком, с рубленой топором приборной панелью. В общем — была отечественного кроя «Жигулями». Лишь бы только не «шестеркой»!..
Так ведь нет — точно «шестеркой»!
«Чудак ты... на известную букву алфавита! — в сердцах сказал быстро все понявший Мишка Шутов. — Это ж надо — мадам перепутать, в упор не узнав!»
«Так там же темно было! И потом, разглядывать Даму при первом знакомстве по меньшей мере невежливо!» — попытался оправдаться Мишель-Герхард-фон-Штольц.
Хотя точно — маху дал, да еще какого!..
— Нда-а! — разочарованно замычал, ругая себя на чем свет стоит, Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Вам что — плохо? — испуганно вскинулась блондинка.
И верно — угадала! Мишелю-Герхарду-фон-Штольцу было так плохо, что он даже не изображал бодрячка. Как можно так промахнуться! Самого себя заказать и за свои же деньги так себя исколошматить, что ни одного живого места нет! Причем — совершенно зря!
И тут Мишель-Герхард-фон-Штольц припомнил в подробностях, как его били. Куда. И с какой силой.
И его выдающиеся аналитические способности отметили еще одну несуразность... А зачем они его так сильно лупили? Чего они так усердствовали, если по его же просьбе, за его же деньги?!
Этот пункт требовал немедленных разъяснений.
— Как я здесь оказался? — удивленно спросил он.
— Я с работы шла, а тут хулиганы, — ответила оказавшаяся не той дама. — Я кричала, но никто не остановился, ни один человек! А вы... вы не испугались, вы вступились!
— Сдуру! — прокомментировал Мишка Шутов.
— Они вас сильно побили, да? — участливо спросила блондинка.
«Еще бы — наваляли по первое число! — хотел пожаловаться Мишка Шутов. — А все из-за вас!..»
— Ну что вы, пустяки, совсем чуть-чугь, — небрежно отмахнулся Мишель-Герхард-фон-Штольц.
«Чуть-чуть?! — возмутился Мишка. — Разделали как асфальтовый каток черепаху! Башку чуть совсем не раскроили! И — живот! Не говоря о всем прочем! И еще неизвестно, как это „прочее“ скажется на любви к дамскому полу!»
Это верно — голова, живот и особенно «все прочее» сильно саднили. Как же они так не рассчитали?.. — вновь задался неразрешимым, на первый взгляд, вопросом аналитический ум Мишеля-Герхарда-фон-Штольца. С которым он, тем не менее, блестяще справился, предположив что:
Если эта дама оказалась не той дамой, то хулиганы тоже могли быть не теми хулиганами, а другими, настоящими! И все то, что было, было не задуманной им инсценировкой, а нормальной дракой.
Если, конечно, предположить, что он перепутал не только дам, но и хулиганов тоже! Отчего его так и били! За то, что он с ними ТАК разговаривал!
Как же он умудрился?!
«Что — бандитов при первом с ними знакомстве тоже разглядывать невежливо?» — не преминул съязвить Мишка Шутов.
Да, неладно получилось!.. Просто так все неудачно совпало — эта дама тоже оказалась блондинкой, тоже высокой и еще более красивой, и на нее тоже напали хулиганы... Тут хоть кто мог ошибиться!
«Выходит, мы ее по-настоящему спасли?» — похвалил себя Мишка Шутов.
«Получается так!» — был вынужден согласиться Мишель-Герхард-фон-Штольц.
«Ну а раз так, то пусть она компенсирует!..» — заявил Мишка, косясь на симпатичный профиль.
«Чем?» — удивился Мишель-Герхард-фон-Штольц.
«Тем самым!.. Курсом реабилитации! Может, мы из-за нее на всю жизнь пострадали. Если теперь же не принять самых срочных мер! Вот и пусть везет и...»
Так ведь уже и везет! А куда, собственно?..
— Позвольте полюбопытствовать, куда мы едем? — вежливо поинтересовался Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Как куда — в больницу! — удивилась блондинка. — В Склифосовского.
В больницу Мишелю было никак нельзя. Узнают свои — засмеют. Причем — в лучшем случае. Потому что в худшем сделают оргвыводы, так как эту встречу он организовал по собственному почину, без одобрения свыше.
Нет, в больницу он не согласен!
И, похоже, не он один...
— Только знаете, у меня будет к вам одна просьба, — тяжко вздохнула блондинка. — Я вас довезу, но можно я не буду заходить в приемный покой?
— Почему? — не понял Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Ведь вы не упали, вас избили, и врачи обязаны будут сообщить об этом в милицию. Что мне нежелательно.
— Почему?! — вновь и еще больше удивился Мишель-Герхард-фон-Штольц.
Дама замялась. Но все равно сказала.
— Я служу в такой организации, где любые, в которые попадают ее работники, происшествия проверяются. И если что, мне придется писать множество объяснительных.
Где ж она работает-то? На Лубянке, что ли?
— И можно полюбопытствовать, где вы работаете? — улыбаясь самой обаятельной и неотразимой своей улыбкой, спросил Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Нельзя, — мягко ответила дама, заметив в зеркало заднего вида, как побитое лицо ее спасителя перекашивает жуткая, болезненная гримаса.
Испорченное башмаками хулиганов природное обаяние не сработало...
Но тут свое слово сказал выдающийся аналитический ум Мишеля-Герхарда-фон-Штольца, который, мгновенно сопоставив разрозненные факты, сцепил их в единую цепь причинно-следственных связей и выдал единственно верное решение!
— А хотите, я вам скажу, где вы работаете? — игриво предложил он.
Дама удивленно вскинула на него глаза.
— Попробуйте, — недоверчиво согласилась она, впрочем, совершенно не веря в результат.
— Вы работаете в Кремле, — голосом профессиональной гадалки, вещающей о скором конце света, сообщил Мишель-Герхард-фон-Штольц. — В бывшем Гохране, который теперь называется Алмазным фондом. Так?
И по тому, как резко вильнул в сторону «жигуль» и как дама открыла свой маленький и очень симпатичный ротик, понял, что угадал!
Что на самом деле было не так уж сложно. Если вспомнить и сообразить, что шла она по тому самому маршруту, на ту же самую стоянку, мимо того самого, за которым он притаился, угла! Только, судя по всему, чуточку раньше шла!..
— Вы — экстрасенс? — испуганно, зловещим шепотом, подавшись к нему, поинтересовалась блондинка.
— В некотором роде!.. — многозначительно ответил Мишель-Герхард-фон-Штольц.
Подумав при этом: да и ладно, что не та... Подумаешь... Эта ничуть не хуже той, эта — даже лучше!.. Ему нужно было проникнуть в Гохран, так не все ли равно, с чьей помощью он это сделает.
У него не получилось то, что он задумал, но все равно все получилось как надо!
— У меня есть предложение! — доверительно приблизившись, сказал он. — Давайте никуда не поедем!
— Но как же так, ведь вам обязательно нужно в больницу! — воскликнула, беспокоясь о нем, дама.
— Ну что вы, какая больница!.. Никакая больница мне не требуется! — совершенно взбодрился потерпевший. — На мне все заживает, как на Лабрадоре... — И на всякий случай пояснил: — Есть такая, очень популярная в аристократических кругах Старого Света собака.
Дама улыбнулась, оценив его шутку.
— Ну хорошо, — сказала она. — Только скажите, куда мне вас тогда отвезти?
А куда, собственно?
Можно было бы поехать к нему, тем более что они от его дома буквально в двух шагах. Но это было бы стратегически неверно. Гораздо лучше было поехать к ней, где получить из ее рук первую медицинскую помощь, что очень сближает. И заодно узнать ее адрес.
Правда, его пока еще туда не пригласили...
Дама ждала, как заправский таксист.
— Даже не знаю, какой адрес вам назвать! — смутился Мишель, шаря рукой, так, чтобы не греметь, по карманам. — Я живу тут, недалеко, но кажется, во время недавней схватки... напомнил он о принесенной им жертве. — ...я потерял ключи!
И замолчал, надеясь, что его правильно поймут.
И его поняли. Как надо.
— Тогда можно поехать ко мне, — предложила блондинка, по вине которой ее спаситель не только потерял здоровье, но и утратил кров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
А после, как торжество заканчивалось, корону или меч укладывали в сундучок, закрывали на ключ и с теми же предосторожностями, под неусыпной охраной, несли обратно в Рентерию, вновь вызывая Камер-Президента, Камер-Советника и Рентмейстера, которые, каждый своим ключом, запирали большой сундук, а офицер ставил подле двери караул при ружьях и саблях, строго-настрого приказав им никого туда не пущать, а буде кто попытается пробиться силой, палить в них из ружей и насмерть колоть штыками, не глядя на их звания, будь то хоть он сам, хоть фельдмаршал!
Но таков порядок был, когда нужно было взять яблоко, корону, скипетр, ключ или меч. А если чего поплоше — к примеру, золотую табакерку или украшение для царицы или еще чего, то это мог, своею властью, сделать Густав, оставив о том запись в специальной книге и открыв ключом другой сундук в другой, куда никто, кроме него, доступа не имел, комнате. Но и тогда он должен был призвать дежурного офицера, чтобы тот скомандовал солдатам пропустить хранителя, и, находясь при нем неотступно, глядел, чего он выносит, сличая с подписанной царем бумагой!
Ну и как, казалось бы, можно при таком порядке вещей хоть что-нибудь из государевой Рентерии украсть? Никак невозможно!
А все одно — умудрились-таки злодеи!..
Глава 34
Возвращение с того света на этот было пренеприятнейшим.
Во-первых, ужасно болела голова, которой он треснулся об асфальт и которую, сверх того, пинали нанятые им хулиганы.
Во-вторых, болел живот, который тоже пинали и те же самые хулиганы.
В-третьих, болело все остальное тело. Которое тоже били, колотили и пинали и чего с ним только, злодеи, не делали!
И, наконец, в-четвертых, было почему-то ужасно неудобно. Не в смысле душевного комфорта, а в смысле физического положения в пространстве, потому что ноги его были задраны выше головы, а голова неизвестно где, в какой-то узкой щели.
И как все это прикажете понимать?
Мишель-Герхард-фон-Штольц попробовал сообразить, где он теперь находится. Напрягся, услышат какой-то шум, почувствовал, что его мотает из стороны в сторону...
Выходит, он в автомобиле! Осталось понять — в каком.
Мишель-Герхард-фон-Штольц всегда и не без основания гордился своими исключительными аналитическими способностями, которые теперь могли пригодиться как нельзя кстати.
Итак — его везут в машине...
Это очевидно!
В какой?
В карете «скорой помощи»? Нет, там бы он лежал куда удобнее, вытянувшись в полный рост на носилках, и видел бы подле себя, в отсветах мигалки, белые халаты.
Ничего такого нет. Значит, это не «скорая помощь».
Может быть, милиция?
Но почему тогда его руки свободны и почему он лежит, хоть и не в самой удобной позе, но не на металлическом полу, а на мягких диванах? И запах!.. В милицейских «воронках» так не пахнет! Там пахнет кирзой, оружейным маслом, мочой и рвотой заключенных. А здесь — духами.
Хм... И, между прочим, не какой-нибудь подделкой, а настоящими и очень приличными французскими духами!
Отсюда можно сделать вывод, что хозяйка этой машины женщина! Что, кстати, чувствуется по стилю езды — мягкому и плавному. Мужики так не ездят — мужики рвут с места, часто тормозят, разгоняются, мечутся по сторонам, перестраиваясь из ряда в ряд, перегоняют друг друга. А дамы — просто едут...
То есть можно предположить, что он находится в машине той самой дамы, которую он пытался спасти от хулиганов. И, между прочим, спас!
Что очень хорошо! Ведь его целью было познакомиться с ней, показав себя с наилучшей стороны...
Правда, вряд ли с этой... Потому что эта его сторона не самая лучшая. Лучшая — зажата в какой-то узкой щели и уткнута носом в пол.
Странно, почему здесь такая невозможная теснота? Почему он едет согнутым в три погибели, если это «Мерседес»? Там ведь очень просторный салон!..
Мишель-Герхард-фон-Штольц завозился, пытаясь выдернуть голову из щели и развернуться, Что ему кое-как удалось.
Он развернулся и ткнулся разбитой макушкой в крышу.
Ай как больно!.. И тесно!.. И как голова болит!..
Но тут он вспомнил, что настоящий джентльмен, особенно имеющий целью покорить даму, не должен обращать внимание на такие мелочи, как разбитая вдребезги голова.
— Разрешите представиться... Мишель-Герхард-фон-Штольц, — гордо сказал он.
Но тут увидел свое отражение в зеркале заднего вида.
Ой-ой!
Это лицо совершенно не шло Мишелю-Герхарду-фон-Штольцу, больше походя на рожу Мишки Шутова после недельной запойной гулянки и драки стенка на стенку, «наших с городскими». Оно было бесформенным, опухшим, мятым, в синяках, шишках и кровоподтеках.
Как с таким можно покорять дам, хоть даже телятниц подшефного совхоза — было решительно непонятно!
Машина резко вильнула.
— Ой! — радостно ойкнул совершенно очаровательный женский голосок. — Как хорошо, что вы очнулись!
За рулем точно сидела дама. Как по заказу — неземной красоты, натуральная, не крашеная блондинка.
Но, черт побери!.. Совсем другая блондинка!..
И машина была явно не «мерседесовского» класса — была маленькая, с низким потолком, с рубленой топором приборной панелью. В общем — была отечественного кроя «Жигулями». Лишь бы только не «шестеркой»!..
Так ведь нет — точно «шестеркой»!
«Чудак ты... на известную букву алфавита! — в сердцах сказал быстро все понявший Мишка Шутов. — Это ж надо — мадам перепутать, в упор не узнав!»
«Так там же темно было! И потом, разглядывать Даму при первом знакомстве по меньшей мере невежливо!» — попытался оправдаться Мишель-Герхард-фон-Штольц.
Хотя точно — маху дал, да еще какого!..
— Нда-а! — разочарованно замычал, ругая себя на чем свет стоит, Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Вам что — плохо? — испуганно вскинулась блондинка.
И верно — угадала! Мишелю-Герхарду-фон-Штольцу было так плохо, что он даже не изображал бодрячка. Как можно так промахнуться! Самого себя заказать и за свои же деньги так себя исколошматить, что ни одного живого места нет! Причем — совершенно зря!
И тут Мишель-Герхард-фон-Штольц припомнил в подробностях, как его били. Куда. И с какой силой.
И его выдающиеся аналитические способности отметили еще одну несуразность... А зачем они его так сильно лупили? Чего они так усердствовали, если по его же просьбе, за его же деньги?!
Этот пункт требовал немедленных разъяснений.
— Как я здесь оказался? — удивленно спросил он.
— Я с работы шла, а тут хулиганы, — ответила оказавшаяся не той дама. — Я кричала, но никто не остановился, ни один человек! А вы... вы не испугались, вы вступились!
— Сдуру! — прокомментировал Мишка Шутов.
— Они вас сильно побили, да? — участливо спросила блондинка.
«Еще бы — наваляли по первое число! — хотел пожаловаться Мишка Шутов. — А все из-за вас!..»
— Ну что вы, пустяки, совсем чуть-чугь, — небрежно отмахнулся Мишель-Герхард-фон-Штольц.
«Чуть-чуть?! — возмутился Мишка. — Разделали как асфальтовый каток черепаху! Башку чуть совсем не раскроили! И — живот! Не говоря о всем прочем! И еще неизвестно, как это „прочее“ скажется на любви к дамскому полу!»
Это верно — голова, живот и особенно «все прочее» сильно саднили. Как же они так не рассчитали?.. — вновь задался неразрешимым, на первый взгляд, вопросом аналитический ум Мишеля-Герхарда-фон-Штольца. С которым он, тем не менее, блестяще справился, предположив что:
Если эта дама оказалась не той дамой, то хулиганы тоже могли быть не теми хулиганами, а другими, настоящими! И все то, что было, было не задуманной им инсценировкой, а нормальной дракой.
Если, конечно, предположить, что он перепутал не только дам, но и хулиганов тоже! Отчего его так и били! За то, что он с ними ТАК разговаривал!
Как же он умудрился?!
«Что — бандитов при первом с ними знакомстве тоже разглядывать невежливо?» — не преминул съязвить Мишка Шутов.
Да, неладно получилось!.. Просто так все неудачно совпало — эта дама тоже оказалась блондинкой, тоже высокой и еще более красивой, и на нее тоже напали хулиганы... Тут хоть кто мог ошибиться!
«Выходит, мы ее по-настоящему спасли?» — похвалил себя Мишка Шутов.
«Получается так!» — был вынужден согласиться Мишель-Герхард-фон-Штольц.
«Ну а раз так, то пусть она компенсирует!..» — заявил Мишка, косясь на симпатичный профиль.
«Чем?» — удивился Мишель-Герхард-фон-Штольц.
«Тем самым!.. Курсом реабилитации! Может, мы из-за нее на всю жизнь пострадали. Если теперь же не принять самых срочных мер! Вот и пусть везет и...»
Так ведь уже и везет! А куда, собственно?..
— Позвольте полюбопытствовать, куда мы едем? — вежливо поинтересовался Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Как куда — в больницу! — удивилась блондинка. — В Склифосовского.
В больницу Мишелю было никак нельзя. Узнают свои — засмеют. Причем — в лучшем случае. Потому что в худшем сделают оргвыводы, так как эту встречу он организовал по собственному почину, без одобрения свыше.
Нет, в больницу он не согласен!
И, похоже, не он один...
— Только знаете, у меня будет к вам одна просьба, — тяжко вздохнула блондинка. — Я вас довезу, но можно я не буду заходить в приемный покой?
— Почему? — не понял Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Ведь вы не упали, вас избили, и врачи обязаны будут сообщить об этом в милицию. Что мне нежелательно.
— Почему?! — вновь и еще больше удивился Мишель-Герхард-фон-Штольц.
Дама замялась. Но все равно сказала.
— Я служу в такой организации, где любые, в которые попадают ее работники, происшествия проверяются. И если что, мне придется писать множество объяснительных.
Где ж она работает-то? На Лубянке, что ли?
— И можно полюбопытствовать, где вы работаете? — улыбаясь самой обаятельной и неотразимой своей улыбкой, спросил Мишель-Герхард-фон-Штольц.
— Нельзя, — мягко ответила дама, заметив в зеркало заднего вида, как побитое лицо ее спасителя перекашивает жуткая, болезненная гримаса.
Испорченное башмаками хулиганов природное обаяние не сработало...
Но тут свое слово сказал выдающийся аналитический ум Мишеля-Герхарда-фон-Штольца, который, мгновенно сопоставив разрозненные факты, сцепил их в единую цепь причинно-следственных связей и выдал единственно верное решение!
— А хотите, я вам скажу, где вы работаете? — игриво предложил он.
Дама удивленно вскинула на него глаза.
— Попробуйте, — недоверчиво согласилась она, впрочем, совершенно не веря в результат.
— Вы работаете в Кремле, — голосом профессиональной гадалки, вещающей о скором конце света, сообщил Мишель-Герхард-фон-Штольц. — В бывшем Гохране, который теперь называется Алмазным фондом. Так?
И по тому, как резко вильнул в сторону «жигуль» и как дама открыла свой маленький и очень симпатичный ротик, понял, что угадал!
Что на самом деле было не так уж сложно. Если вспомнить и сообразить, что шла она по тому самому маршруту, на ту же самую стоянку, мимо того самого, за которым он притаился, угла! Только, судя по всему, чуточку раньше шла!..
— Вы — экстрасенс? — испуганно, зловещим шепотом, подавшись к нему, поинтересовалась блондинка.
— В некотором роде!.. — многозначительно ответил Мишель-Герхард-фон-Штольц.
Подумав при этом: да и ладно, что не та... Подумаешь... Эта ничуть не хуже той, эта — даже лучше!.. Ему нужно было проникнуть в Гохран, так не все ли равно, с чьей помощью он это сделает.
У него не получилось то, что он задумал, но все равно все получилось как надо!
— У меня есть предложение! — доверительно приблизившись, сказал он. — Давайте никуда не поедем!
— Но как же так, ведь вам обязательно нужно в больницу! — воскликнула, беспокоясь о нем, дама.
— Ну что вы, какая больница!.. Никакая больница мне не требуется! — совершенно взбодрился потерпевший. — На мне все заживает, как на Лабрадоре... — И на всякий случай пояснил: — Есть такая, очень популярная в аристократических кругах Старого Света собака.
Дама улыбнулась, оценив его шутку.
— Ну хорошо, — сказала она. — Только скажите, куда мне вас тогда отвезти?
А куда, собственно?
Можно было бы поехать к нему, тем более что они от его дома буквально в двух шагах. Но это было бы стратегически неверно. Гораздо лучше было поехать к ней, где получить из ее рук первую медицинскую помощь, что очень сближает. И заодно узнать ее адрес.
Правда, его пока еще туда не пригласили...
Дама ждала, как заправский таксист.
— Даже не знаю, какой адрес вам назвать! — смутился Мишель, шаря рукой, так, чтобы не греметь, по карманам. — Я живу тут, недалеко, но кажется, во время недавней схватки... напомнил он о принесенной им жертве. — ...я потерял ключи!
И замолчал, надеясь, что его правильно поймут.
И его поняли. Как надо.
— Тогда можно поехать ко мне, — предложила блондинка, по вине которой ее спаситель не только потерял здоровье, но и утратил кров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37