Холод был не таким лютым, как тогда в Туркаде, но если она потеряет сознание, то замерзнет насмерть. Окажись на ее месте Иггур, Мендарк или Тензор, они бы просто зажгли огонь на кончиках пальцев, но этот вид Тайного Искусства был ей недоступен. Внезапно ее осенило. Феламора забралась в шалаш и нащупала там один из осветительных шаров, сделанных Магретой. Правда, феллемам запрещалось пользоваться даже такими пустяковыми приспособлениями. Но ей было уже все равно: одним грехом больше, только и всего. Она лежала на полу, сжимая шар в руке, сияние просачивалось между пальцами, напоминая о том дне, когда она впервые увидела такой фонарь.
Магрета тогда была еще совсем девочкой, они отправились вместе далеко на юг. Крестьяне, жившие в тех местах, вешали такие шары над входом в свои убогие лачуги.
Магрета, как всегда, молча смотрела на это, но когда они вернулись в лагерь, девочка тихо уселась в стороне с инструментами и разными камнями, шлифуя, полируя, придавая им форму, пока у нее не получилось некое подобие сферы. Она внимательно осмотрела ее со всех сторон, затем сжала в руке. Но камень не засветился. Со следующим ее снова постигла неудача. То же самое повторялось несколько сот раз. Но Магрета была терпеливой, и наконец ей удалось заставить сферу светиться. С каждым разом камни становились все меньше и светили все лучше, и наконец Магрета стала делать самые лучшие шары из всех, какие только Феламоре доводилось видеть.
Феламора не знала, была ли это интуиция или способности, передававшиеся по наследству, да и знать не хотела. Сама идея об улучшении чего-либо при помощи Тайного Искусства приводила ее в трепет. Феллемы считали подобные опыты грехом!
Зажав шар в зубах, она встала на карачки и поползла к костру. Затем засунула шар в самую середину и ударила по нему топором. Он взорвался с бело-голубой вспышкой, опалив рукав фуфайки. Феламора потушила пламя, с удовлетворением глядя на разгоревшийся костер.
Вытащив Феламору из воды, Магрета стала бродить по лесу, ей было и грустно, и радостно. В Хависсарде она чувствовала себя очень хорошо, словно она оказалась дома. Она уже не ощущала себя инструментом в руках Феламоры. У нее появилась цель. А Феламора была просто частью головоломки, которую Магрете придется разгадать.
Магрета бродила по лесу, пока не стемнело. Когда наступила ночь, она вспомнила о Феламоре. Девушка нащупала в кармане стило и, улыбнувшись, пошла к лагерю.
Феламора скрючилась у костра. Она вся дрожала. Ее взгляд был обращен куда-то вглубь. Губы посинели. Магрета дотронулась до щеки Феламоры, она была ледяной.
На огне стоял чайник, вода в нем почти выкипела, но все же ее хватило на небольшую кружку чая. Магрета заварила травы, подлила туда меда, так что питье загустело, словно сироп, выловила барахтавшуюся осу, облизала палец и поднесла кружку к губам Феламоры.
Феламора не реагировала. Тогда Магрете пришлось палочкой разжать ей зубы, откинуть голову и влить питье в рот. Феламора сделала глоток и закашлялась. Ее глаза открылись, но были совершенно пустыми. Только через несколько секунд она узнала Магрету. Девушка снова поднесла к ее губам кружку.
– Пей, пей, – приговаривала Магрета, вспоминая, как Феламора освободила ее из Фиц-Горго год назад.
Вскоре кружка опустела.
– Еще?
Феламора кивнула. Магрета вскипятила еще воды. Вторую кружку Феламора уже смогла держать сама.
– У меня все внутри горит, – сказала она. И вползла в шалаш, где проспала до середины следующего дня.
Когда Феламора проснулась, она снова была собой, хотя по-прежнему ощущала слабость.
– Зная, как ты меня ненавидишь, я не понимаю, зачем ты вытащила меня из воды и вообще почему ты вернулась.
Магрета пожала плечами:
– Вся моя жизнь была подчинена долгу. Меня все время использовали. В настоящий момент я не знаю, как мне жить самостоятельно. Возможно, я на это просто не способна.
Феламора не знала, как расценить такой ответ, но решила, что все еще сохранила над Магретой власть. Однако следующие слова девушки развеяли это заблуждение.
– Когда ты вступила во врата, я решила выдернуть якорь, оставив тебя в промежуточном пространстве, – сказала она.
Феламора вздрогнула; посмотрев Магрете в глаза, она увидела то, чего никогда не замечала раньше: твердость и ожесточенность.
– Даже ты не смогла бы там выжить, – продолжила Магрета. – Я уже почти решилась, но тут вспомнила все то, чему ты учила меня. Долг превыше всего. Уважение! Честь! Моя честь, потому что ты ее не имеешь. Итак, я оставила тебя в живых, помня о твоей благородной цели. Но учти одну вещь! Мы обе нашли в Хависсарде то, что искали. И это открытие навсегда меня изменило. Я буду помогать тебе, но по собственному желанию, и уйду от тебя, когда решу сама.
Феламора была слишком слаба, чтобы возражать, она лишь издала вздох, который Магрета вольна была интерпретировать, как ей вздумается. «Я продемонстрировала тебе лишь десятую долю своей силы. Твое время никогда не придет! Я сотворила тебя с изъяном, ты всегда будешь моей рабой. Ты еще приползешь на коленях, умоляя, чтобы я приняла тебя на службу. Только для этого ты и годна».
Больше никто не произнес ни слова. Нужно было еще многое сделать до прихода феллемов, многое выяснить, проследить за тем, что происходит в Туркаде, и за действиями Рулька. К тому же им нужно было отработать все навыки, необходимые для достижения цели.
Феламора была чем-то ужасно расстроена, хотя старалась не выдавать своих чувств.
– Что случилось? – спросила Магрета.
– У меня была книга, – сказала Феламора, в ее глазах мелькнул страх. – Где она?
– Твоя сумка была привязана к руке, когда я вытащила тебя из воды. Но книги там не было.
– Ты видела ее, – воскликнула Феламора в панике. – Небольшой том, на неизвестном языке.
– Возможно, ты потеряла ее в реке. – Феламора спрятала лицо в ладонях.
– Нет, верно, я выронила ее в библиотеке, когда появился Мендарк. Это позор!
– Давай вернемся за ней, если это так важно. Недалеко от них, чуть поскрипывая, покачивались врата.
Феламора знала, что не сможет снова воспользоваться ими. Она и так не знала, как осталась жива, каждая клеточка ее тела восставала против запретных действий.
– Я не смогу снова пройти через врата, – сказала она, дрожа, воспоминания о совершенном грехе и о самом Хависсарде были невыносимы. – Мне и так придется дорого заплатить за то, что я сделала. Ты отправишься туда.
– Я? – вскрикнула Магрета, теперь она еще больше боялась врат, чем прежде. – Я не смогу!
– Сможешь. Ты уже сделала это один раз. Почему ты так не уверена в себе?
– Потому что ты сделала меня такой, – прошептала Магрета.
– Мне необходима эта книга. Отправишься за ней завтра утром!
«Думаю, я смогу починить врата, кажется, я инстинктивно чувствую, как управлять ими», – подумала Магрета.
– Я попробую, – сказала она вслух. Феламора окинула ее внимательным взглядом:
– Никто не должен знать, что книга у меня. И будь осторожна, Мендарк все еще может быть там.
Всю ночь Магрета пролежала не смыкая глаз, она мысленно готовила себя к предстоящему путешествию. После поспешного возвращения из Хависсарда их отношения с Феламорой никогда уже не будут прежними. Она обрела некое чувство, для которого даже сложно было подобрать верное слово, – может, чувство принадлежности.
Но что готовит ей будущее? Если ей удастся освободиться от Феламоры, как она будет жить дальше? И для чего? Может, она найдет ответы в Хависсарде. Первый визит туда стал для нее откровением.
Магрета заснула, ей снилось, что она строит врата, это оказалось совсем легко. Так легко, что она во сне перенеслась из Эллюдора. Магрете стало страшно, она проснулась и попыталась выбросить это из головы, затем снова заснула.

Часть 3
34
Гордость и предубеждение
Шанд устало поднялся по гостиничной лестнице и открыл дверь в свою комнату. Он поставил свечу на полку, повернулся к кровати и застыл от неожиданности.
Карана и Лиан выглядели словно потерянные дети. Голова Лиана покоилась у Караны на груди, они оба мирно спали. Только теперь Шанд понял, как скучал без них во время своего одинокого путешествия. Он немного постоял, глядя на спящих, затем взял свечу и направился по коридору к следующей комнате, дверь туда, к счастью, оказалась открытой. На полу валялся совок для углей, Шанд поставил его на место и лег в постель. Чтобы добраться до дома, он прошел сегодня вдвое больше, чем обычно, и буквально валился с ног от усталости. Поэтому он даже не удивился беспорядку и мгновенно заснул.
Карана открыла глаза. Ночные кошмары рассеялись, теперь она уже не чувствовала себя такой беззащитной и одинокой. Было позднее утро. Внизу наверняка закончили завтракать.
Выскользнув из постели, она заботливо укрыла Лиана, затем быстро натянула свои мешковатые зеленые штаны, грязную серую рубашку, толстые шерстяные носки и накинула фуфайку. Эта дорожная одежда ей до смерти надоела. Рваную войлочную шапку она сунула в карман.
В комнате не было зеркала, но это ее не смущало: она уже давно не видела своего лица. В любом случае зеркал с нее было достаточно. Она кое-как пригладила непослушные кудри, что, впрочем, не сильно изменило ее прическу.
Проходя мимо следующей двери, Карана услышала знакомый храп. От радости у нее подпрыгнуло сердце, и она кинулась в комнату. Шанд вернулся! Она едва сдержалась, чтобы не прыгнуть прямо к нему в постель и не расцеловать его.
«Милый Шанд», – думала она, глядя на своего старого друга. Он поседел еще больше, похудевшее обветренное лицо прорезали новые морщины, но борода по-прежнему оставалась шикарной и ухоженной. Прошло полгода с тех пор, как они расстались во Флуде.
– Как я без тебя скучала, – прошептала она, садясь на стул возле кровати. Он повернулся, просыпаясь, и открыл один глаз. У него тоже были зеленые глаза, но не такие яркие и большие, как у Караны.
– Хорошенькое дело, возвращаюсь домой и вижу вас в собственной постели, – сказал он с улыбкой.
– Где ты пропадал все это время? И почему уехал, не попрощавшись?
– Ты уже завтракала?
– Нет.
– Тогда беги на кухню и дай мне спокойно одеться. Я знаю, что ты бесстыдница, но старые люди ведут себя скромнее. Давай попьем чаю на солнышке, если погода нас не подведет.
Карана засмеялась и вышла.
Шанд оделся и заглянул в соседнюю комнату. Над виском юноши чернел кровоподтек. Отметина Караны, но за что она его? Шанд забеспокоился. Интуиция подсказывала ему, что случилась беда.
К северной стене гостиницы была пристроена веранда, хорошо защищенная от ветра, даже зимой там было приятно в ясные дни. Решетку оплетали виноградные лозы, уже оставшиеся без листьев. Шанд подошел к Каране, она сидела на низенькой скамейке. Перед ней на козлах стоял поднос с двумя кружками горячего чая, буханкой теплого черного хлеба и фруктами. Шанд положил в чай дольку лимона и сел рядом.
– Лиан уже завтракал?
– Нет... он еще спит. Ох, Шанд, я разбила ему голову твоим совком. Это было ужасно.
– Но когда я вернулся, то увидел настоящую идиллию. – Он подвинул к ней корзину с фруктами. – Поговорим об этом позже.
– Не думаю, что мне вообще захочется об этом говорить, – пробормотала Карана. Она выбрала небольшой геллон, очистила от шкурки, отрезала кусочек, засунула его в рот и тут же скорчила гримасу: – Самый невкусный геллон из всех, что я ела! – (На вид он был великолепен: большой, круглый, мягкий, с тонкой кожурой и оранжево-красной мякотью. Обычно геллоны очень ароматные, а этот вообще не имел запаха.) – Наверное, он просто неспелый, хотя довольно мягкий.
– Это был плохой год, – печально заметил Шанд.
– Придется обойтись тем, что есть, – сказала Карана. Она отрезала еще кусочек и запила его чаем. – Где ты был? Ты вернулся, чтобы встретиться с нами?
Взгляд Шанда был устремлен куда-то вдаль, прошло не менее минуты, прежде чем он ответил. С того места, где они сидели, им были видны крыши деревенских домиков и пустынная дорога, спускавшаяся в Хетчет. Из труб поднимался дымок. Карана успела доесть геллон и уже принялась за хлеб, когда Шанд наконец заговорил:
– Не совсем. Из Флуда я отправился через Туркадское Море к реке Алм, а оттуда на восток, потом снова вернулся в Туркад.
– Могу я поинтересоваться зачем?
– Это личное дело. Своего рода паломничество. А вернулся я, потому что здесь мой дом. Но, разумеется, я хотел вас увидеть. Вы довольно долго сюда добирались, хотя до Флуда тут совсем недалеко.
– Вначале мы проводили Селиалу к Хорнрасу. Она умерла там, и аркимы похоронили ее у Радужного моста.
– Хорошо, что вы отправились туда с ними.
– Она всегда была добра ко мне. Потом Лиан захотел заглянуть в Чантхед, и мы задержались еще на несколько недель.
– М-да, – неодобрительно буркнул Шанд, а Карана спросила его дрогнувшим голосом:
– Ты ничего не слышал о Готриме? – Шанд нахмурился.
– Не только слышал! – сказал он сердито. – Я был в тех местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76