На счету РАМ множество замечательных дел, среди них мемориальный госпиталь, парк Макинтайра, дешевое жилье. Все это и многое другое оказалось возможным только благодаря совместным усилиям Билла Макинтайра и РАМ.
Все согласятся, что РАМ проделана огромная работа, и эта работа продолжается. Но времена меняются, меняется мир, и возникают новые проблемы, для решения которых необходимо искать новые пути.
Сейчас наступила эра общенациональных профсоюзов. Ныне рабочие участвуют в решении проблем не только собственного предприятия, но и всей отрасли в целом. Часть служащих Макинтайра полагает, что настало время подумать о вступлении в более крупное профсоюзное объединение и создать условия, позволяющие всем его служащим заявить о своем выборе - остаться с РАМ или вступить в общенациональный профсоюз. Раньше, девять лет тому назад, подобная попытка уже предпринималась, и тогда подавляющее большинство рабочих проголосовали против. Но нет ничего постояннее, чем перемены, а девять лет - долгий срок.
Мы ощущаем, что передача права представлять интересы рабочих общенациональному профсоюзу лишит нас некоторых возможностей. Мы потеряем существующую ныне связь между чиновниками администрации и чиновниками профсоюза. Мы потеряем существующие ныне и личные связи между чиновниками профсоюза и рабочими. Но мы не отрицаем, что наряду с этими потерями мы получим и преимущества. Что перетянет чашу весов - преимущества или потери, - решать самим рабочим.
Мы за выборы. Компания берет на себя предоставление необходимых для выборов материалов и помещения для их проведения, а также отводит для этого половину рабочего дня. Для того чтобы дать возможность обоим профсоюзам лучше подготовиться и провести надлежащую агитацию в среде рабочих, компания предлагает назначить выборы через три недели, на 12 июля - во второй половине дня фабрика будет закрыта.
Вне зависимости от исхода выборов компания уверена, что в будущем переговоры с профсоюзом станут приятными и продуктивными, в интересах обеих сторон, как это было всегда в прошлом. Поскольку представительство в профсоюзе касается только служащих компании, а не администрации компании, мы не намерены делать никаких рекомендаций относительно личного выбора. Выбор предоставляется вам, рабочие.
Леонард Флейш,
Главный управляющий”.
Я заставил Элис прочитать статью еще раз, я искал скрытые оговорки и подтекст, но статья казалась достаточно прямолинейной. Этим письмом Флейш подготовился к победе любой стороны. Если победит АСИТПКР, письмо может доказать, что это была его идея, что он “рекомендовал” перемену. Если же выиграет профсоюз компании, письмо предоставит множество доказательств того, что Флейш всегда покровительствовал местному профсоюзу. Если судить по письму, Флейш смирился с выборами и направил свои усилия на то, чтобы они прошли как надо.
Мне было интересно, сам ли Флейш написал это письмо или это было еще одно творение рук Сондры. Во фразах ощущалась та же размытость, и статья выглядела слишком напыщенной, чтобы принадлежать перу мужчины. Слегка напыщенная, слегка неискренняя и слегка неуклюже написанная: похоже на то, что ее писала Сондра.
- Хорошо, - сказала Элис, прочитав письмо второй раз, - похоже на то, что мы победили.
- В этом раунде, - сказал я. - Мы еще не кончили!
- Но по крайней мере, мне больше не придется играть героиню в опасности. Сейчас бухгалтерские книги, по-видимому, уже у мистера Флейша, и убийца должен понимать, что больше нет причин желать моей смерти.
Она была права. Мы вернулись в ее дом, и Элис приготовила нам виски со льдом, а я расположился в кресле, скинув обувь, и по-настоящему расслабился, может быть впервые за этот год.
Потом Элис включила проигрыватель.
Глава 29
Вся следующая неделя была занята всякими хлопотами. Теперь у нас было помещение на первом этаже в здании на Харпер-бульваре, и моим первым делом было помочь превратить его в штаб-квартиру избирательной кампании. Совсем недавно здесь размещался парикмахерский салон, хотя, когда прежний владелец съезжал, он забрал все оборудование. Нижняя половина стен была оклеена пластиком с рисунком под кафель светло-зеленого цвета, а верхняя часть была выкрашена в более темный зеленый цвет. Более темные квадраты на зеленой краске указывали, где прежде были зеркала и шкафы, а вдоль левой стены были проложены трубы со следами помещавшихся там раковин. Пол застлан кремовым линолеумом в черную крапинку, а четыре круглых отверстия в полу указывали на те места, где стояли парикмахерские кресла. Четыре лампы дневного света на потолке образовывали квадрат.
Нам была выделена определенная сумма на переоборудование помещения, но явно недостаточная. Ведь это помещение нам требовалось всего лишь на три недели. Но тем не менее соображения престижа предстоящих событий требовали того, чтобы оно выглядело вполне прилично.
Уолтер поручил мне возглавить работы по подновлению и назначил в помощники Джорджа. Мы начали с того, что изрезали на полосы линолеум, скатали их и выбросили. Он не был приклеен, а был просто положен поверх трех-четырех слоев газет. Мы выбросили и линолеум и газеты - они оказались двадцатилетней давности, и я провел большую часть времени на полу, поглощенный чтением заголовков, - а затем мы наняли полотера, который отмыл деревянный пол и натер воском. Пол был старый, рассохшийся, с широкими щелями, забитыми грязью, но любой деревянный пол, тщательно вымытый и покрытый лаком, - приличнее линолеума. К тому же новое покрытие для пола обошлось бы дороже той суммы, которую мог выделить профсоюз.
Но с имитацией кафеля мы ничего не могли поделать. Он был наклеен на стену, и, если бы мы начали его отдирать, осыпалась бы половина штукатурки. Слой краски поверх “кафеля” усугубляет убожество самого “кафеля”, поэтому пришлось оставить все как есть, а верхнюю часть стен мы покрасили в бледно-кремовый цвет. Элис помогала красить стены. Она уволилась с фабрики Макинтайра и теперь считалась нашим секретарем-регистратором. И оператором валика с краской.
Затем предстояла меблировка. Мы с Джорджем сели в “форд” и поехали в Уотертаун, где был большой выбор и больше шансов найти то, что мы хотели. Продавец офисной мебели в Уотертауне продал нам старую деревянную обшивку, которую мы использовали в качестве перегородки, плюс три деревянных письменных стола с креслами и два деревянных шкафа для документов, все подержанное. Два других стола мы купили в магазине в Уиттберге.
Мы так расставили мебель, что она скрывала изъяны. Помещение было двенадцати футов в ширину и тридцати футов в длину. С помощью деревянной обшивки нам удалось перегородить комнату на отсеки. В одном из них поставили стол для Элис с телефоном. Прямо напротив нее Мы поставили шаткий зеленый диван, купленный в лавке старьевщика, там будет приемная или комната ожидания. Диван также заслонил часть труб и “кафельной” облицовки. За спиной Элис на стене красовался огромный четырехцветный рекламный плакат профсоюза. Мускулистый рабочий в стиле фресок эпохи социалистического реализма, сжимающий инструменты в своих могучих руках, уверенно глядел вперед, в то время как более мелкие фигуры, символизирующие Семью, Соседей, Правительство и Рабочий Класс, взирали на него с почтением, снизу и сверху были напечатаны приличествующие случаю лозунги.
В следующем отсеке под люминесцентными лампами стояли четыре письменных стола, стол слева прикрывал еще кусок труб. Желто-коричневые шторы полностью скрывали заднюю стену, уродство которой ни приукрасить, ни скрыть каким-либо иным способом было совершенно невозможно.
Четыре стола были распределены следующим образом: левый передний - для Фила Катца, правый передний (вплотную к столу Элис) - для меня. Левый задний - для мистера Клемента, правый задний - для Уолтера. У Джорджа стола не было. Он где-то раздобыл раскладушку, поставил ее за занавес и проводил большую часть времени на ней в своей обычной полудреме. Наняв какого-то местного адвоката для решения юридических проблем, если они у нас возникнут, мистер Флетчер вернулся в Вашингтон.
Уолтер снял это помещение в ту же пятницу, когда капитулировал Флейш, и мы приступили к работе в тот же день и работали все последующие дни, включая уик-энд.
Во вторник мы открыли свой офис. В стеклянных витринах были развешаны плакаты, и на стене вывеска:
ШТАБ-КВАРТИРА ПРОФСОЮЗА АСИТПКР
Во вторник Уолтер поручил мне новое задание. Я должен был нанять школьников для распространения проспектов и расклейки плакатов. В мои обязанности входило снабжать их материалом, следить, чтобы они добросовестно выполняли порученную им работу, и вести учет расходуемых средств. Это была незатейливая работа, она оставляла мне массу времени, чтобы наслаждаться вернувшимся ко мне душевным покоем. В четверг арестовали Эдварда Петерсена, начальника бухгалтерского отдела фабрики Макинтайра за хищения и убийство. Я прочитал об этом в вечернем выпуске “Путеводной звезды”, сообщение было подписано Сондрой Флейш. Они поймали его банальным и лишенным драматизма способом - на аннулированных чеках. Всеобъемлющая аудиторская проверка всей финансовой системы фабрики Макинтайра показала, что огромное количество аннулированных чеков исчезли. Конечно, это были те, которые выписал для себя Петерсен, фальшивые чеки за сверхурочную работу. Он уничтожал их, как только они возвращались обратно после аннулирования, потому что в случае проверки по этим чекам можно было бы проследить, в каких банках Петерсен получал по ним деньги. Но проверка наступила внезапно, без предупреждения. Аудиторы просто выждали, следя за ежедневной почтой, и в четверг утром три фальшивых чека вернулись обратно, аннулированные в трех различных банках Восточного побережья, один в Нью-Йорк-Сити, один в Колумбии, в Южной Каролине и один в Нью-Хейвене, штат Коннектикут. Быстрая проверка в этих трех банках показала, что в одном из них, в Нью-Йорке, Эдвардом Петерсеном был недавно открыт новый счет, на который начислялись деньги с чеков. По-видимому, Петерсен почувствовал, что близится развязка, и начал переводить свои фонды на счета, с которых он может их быстро снять. По иронии судьбы, те три чека, на которых он попался, были выписаны накануне того дня, когда мы с Элис выкрали бухгалтерские книги.
Все три чека, однако, вызвали разочарование. На всех трех было всего полторы тысячи из сорока пяти тысяч долларов, украденных за последние полтора года. Однако, как сообщила Сондра, полиция уверена, что вскоре выйдет на след остальных денег. Петерсен был взят под стражу.
В тот день, в четверг, меня почти не было в офисе, я проверял школьников, расклеивавших листовки и плакаты на улицах города. Это не заняло бы у меня так много времени, если бы я сам не был в свое время школьником и не понимал, как велико у ребят искушение бросить пачку листовок в урну, доложить, что работа выполнена, получить деньги и отправиться в кино. Поэтому я весь день разъезжал по городу и следил, как мальчишки выполняют порученное им задание.
Когда без двадцати пять я вернулся в офис, Элис уже ушла домой. Это вдвойне меня удивило. Во-первых, ее рабочий день кончался в пять, а во-вторых, всю неделю я возвращался с работы вместе с ней. Она готовила ужин, и мы вместе проводили вечер.
Фил, как обычно, куда-то ушел, Уолтер тоже. Мистер Клемент, нахохлившись как птица, сидел за своим столом и что-то писал. Оказалось, он писал короткие детективное рассказы для журналов - сборников кроссвордов и головоломок - в свободное от работы время. Но с тех пор, как капитулировал Флейш, у мистера Клемента было очень много свободного времени. Он использовал псевдоним Феликс Лейн, в котором будто бы был какой-то скрытый смысл для любителей детективов, но его миленькие детективные рассказы, хотя дьявольски умные, поразили меня своей полной нечитабельностью. Они были написаны на очень правильном английском языке, каждая его фраза могла бы служить примером в учебнике грамматики, читать подобные образцовые фразы подряд было невероятно скучно.
Он писал свои маленькие литературные изыски карандашом, печатными буквами и, когда заканчивал, отсылал какой-то женщине в Вашингтон, которая их перепечатывала.
Я отвлек его, спросив об Элис, и он сказал, что она ушла около двадцати минут тому назад и что Уолтер повез ее домой. Поскольку она уже должна была приехать домой, я подошел к телефону и стал набирать ее номер. В это время возле меня остановился Джордж, только что вылезший из-за занавески. Он стоял, глядя на меня и не говоря ни слова.
Она ответила на второй звонок.
- У меня ужасно разболелась голова, - сказала она, - я мучилась целый день, поэтому в конце концов Уолтер отвез меня домой.
- Я сейчас приеду, - сказал я.
- Нет, не сегодня. Прости меня, Пол, но я чувствую себя ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Все согласятся, что РАМ проделана огромная работа, и эта работа продолжается. Но времена меняются, меняется мир, и возникают новые проблемы, для решения которых необходимо искать новые пути.
Сейчас наступила эра общенациональных профсоюзов. Ныне рабочие участвуют в решении проблем не только собственного предприятия, но и всей отрасли в целом. Часть служащих Макинтайра полагает, что настало время подумать о вступлении в более крупное профсоюзное объединение и создать условия, позволяющие всем его служащим заявить о своем выборе - остаться с РАМ или вступить в общенациональный профсоюз. Раньше, девять лет тому назад, подобная попытка уже предпринималась, и тогда подавляющее большинство рабочих проголосовали против. Но нет ничего постояннее, чем перемены, а девять лет - долгий срок.
Мы ощущаем, что передача права представлять интересы рабочих общенациональному профсоюзу лишит нас некоторых возможностей. Мы потеряем существующую ныне связь между чиновниками администрации и чиновниками профсоюза. Мы потеряем существующие ныне и личные связи между чиновниками профсоюза и рабочими. Но мы не отрицаем, что наряду с этими потерями мы получим и преимущества. Что перетянет чашу весов - преимущества или потери, - решать самим рабочим.
Мы за выборы. Компания берет на себя предоставление необходимых для выборов материалов и помещения для их проведения, а также отводит для этого половину рабочего дня. Для того чтобы дать возможность обоим профсоюзам лучше подготовиться и провести надлежащую агитацию в среде рабочих, компания предлагает назначить выборы через три недели, на 12 июля - во второй половине дня фабрика будет закрыта.
Вне зависимости от исхода выборов компания уверена, что в будущем переговоры с профсоюзом станут приятными и продуктивными, в интересах обеих сторон, как это было всегда в прошлом. Поскольку представительство в профсоюзе касается только служащих компании, а не администрации компании, мы не намерены делать никаких рекомендаций относительно личного выбора. Выбор предоставляется вам, рабочие.
Леонард Флейш,
Главный управляющий”.
Я заставил Элис прочитать статью еще раз, я искал скрытые оговорки и подтекст, но статья казалась достаточно прямолинейной. Этим письмом Флейш подготовился к победе любой стороны. Если победит АСИТПКР, письмо может доказать, что это была его идея, что он “рекомендовал” перемену. Если же выиграет профсоюз компании, письмо предоставит множество доказательств того, что Флейш всегда покровительствовал местному профсоюзу. Если судить по письму, Флейш смирился с выборами и направил свои усилия на то, чтобы они прошли как надо.
Мне было интересно, сам ли Флейш написал это письмо или это было еще одно творение рук Сондры. Во фразах ощущалась та же размытость, и статья выглядела слишком напыщенной, чтобы принадлежать перу мужчины. Слегка напыщенная, слегка неискренняя и слегка неуклюже написанная: похоже на то, что ее писала Сондра.
- Хорошо, - сказала Элис, прочитав письмо второй раз, - похоже на то, что мы победили.
- В этом раунде, - сказал я. - Мы еще не кончили!
- Но по крайней мере, мне больше не придется играть героиню в опасности. Сейчас бухгалтерские книги, по-видимому, уже у мистера Флейша, и убийца должен понимать, что больше нет причин желать моей смерти.
Она была права. Мы вернулись в ее дом, и Элис приготовила нам виски со льдом, а я расположился в кресле, скинув обувь, и по-настоящему расслабился, может быть впервые за этот год.
Потом Элис включила проигрыватель.
Глава 29
Вся следующая неделя была занята всякими хлопотами. Теперь у нас было помещение на первом этаже в здании на Харпер-бульваре, и моим первым делом было помочь превратить его в штаб-квартиру избирательной кампании. Совсем недавно здесь размещался парикмахерский салон, хотя, когда прежний владелец съезжал, он забрал все оборудование. Нижняя половина стен была оклеена пластиком с рисунком под кафель светло-зеленого цвета, а верхняя часть была выкрашена в более темный зеленый цвет. Более темные квадраты на зеленой краске указывали, где прежде были зеркала и шкафы, а вдоль левой стены были проложены трубы со следами помещавшихся там раковин. Пол застлан кремовым линолеумом в черную крапинку, а четыре круглых отверстия в полу указывали на те места, где стояли парикмахерские кресла. Четыре лампы дневного света на потолке образовывали квадрат.
Нам была выделена определенная сумма на переоборудование помещения, но явно недостаточная. Ведь это помещение нам требовалось всего лишь на три недели. Но тем не менее соображения престижа предстоящих событий требовали того, чтобы оно выглядело вполне прилично.
Уолтер поручил мне возглавить работы по подновлению и назначил в помощники Джорджа. Мы начали с того, что изрезали на полосы линолеум, скатали их и выбросили. Он не был приклеен, а был просто положен поверх трех-четырех слоев газет. Мы выбросили и линолеум и газеты - они оказались двадцатилетней давности, и я провел большую часть времени на полу, поглощенный чтением заголовков, - а затем мы наняли полотера, который отмыл деревянный пол и натер воском. Пол был старый, рассохшийся, с широкими щелями, забитыми грязью, но любой деревянный пол, тщательно вымытый и покрытый лаком, - приличнее линолеума. К тому же новое покрытие для пола обошлось бы дороже той суммы, которую мог выделить профсоюз.
Но с имитацией кафеля мы ничего не могли поделать. Он был наклеен на стену, и, если бы мы начали его отдирать, осыпалась бы половина штукатурки. Слой краски поверх “кафеля” усугубляет убожество самого “кафеля”, поэтому пришлось оставить все как есть, а верхнюю часть стен мы покрасили в бледно-кремовый цвет. Элис помогала красить стены. Она уволилась с фабрики Макинтайра и теперь считалась нашим секретарем-регистратором. И оператором валика с краской.
Затем предстояла меблировка. Мы с Джорджем сели в “форд” и поехали в Уотертаун, где был большой выбор и больше шансов найти то, что мы хотели. Продавец офисной мебели в Уотертауне продал нам старую деревянную обшивку, которую мы использовали в качестве перегородки, плюс три деревянных письменных стола с креслами и два деревянных шкафа для документов, все подержанное. Два других стола мы купили в магазине в Уиттберге.
Мы так расставили мебель, что она скрывала изъяны. Помещение было двенадцати футов в ширину и тридцати футов в длину. С помощью деревянной обшивки нам удалось перегородить комнату на отсеки. В одном из них поставили стол для Элис с телефоном. Прямо напротив нее Мы поставили шаткий зеленый диван, купленный в лавке старьевщика, там будет приемная или комната ожидания. Диван также заслонил часть труб и “кафельной” облицовки. За спиной Элис на стене красовался огромный четырехцветный рекламный плакат профсоюза. Мускулистый рабочий в стиле фресок эпохи социалистического реализма, сжимающий инструменты в своих могучих руках, уверенно глядел вперед, в то время как более мелкие фигуры, символизирующие Семью, Соседей, Правительство и Рабочий Класс, взирали на него с почтением, снизу и сверху были напечатаны приличествующие случаю лозунги.
В следующем отсеке под люминесцентными лампами стояли четыре письменных стола, стол слева прикрывал еще кусок труб. Желто-коричневые шторы полностью скрывали заднюю стену, уродство которой ни приукрасить, ни скрыть каким-либо иным способом было совершенно невозможно.
Четыре стола были распределены следующим образом: левый передний - для Фила Катца, правый передний (вплотную к столу Элис) - для меня. Левый задний - для мистера Клемента, правый задний - для Уолтера. У Джорджа стола не было. Он где-то раздобыл раскладушку, поставил ее за занавес и проводил большую часть времени на ней в своей обычной полудреме. Наняв какого-то местного адвоката для решения юридических проблем, если они у нас возникнут, мистер Флетчер вернулся в Вашингтон.
Уолтер снял это помещение в ту же пятницу, когда капитулировал Флейш, и мы приступили к работе в тот же день и работали все последующие дни, включая уик-энд.
Во вторник мы открыли свой офис. В стеклянных витринах были развешаны плакаты, и на стене вывеска:
ШТАБ-КВАРТИРА ПРОФСОЮЗА АСИТПКР
Во вторник Уолтер поручил мне новое задание. Я должен был нанять школьников для распространения проспектов и расклейки плакатов. В мои обязанности входило снабжать их материалом, следить, чтобы они добросовестно выполняли порученную им работу, и вести учет расходуемых средств. Это была незатейливая работа, она оставляла мне массу времени, чтобы наслаждаться вернувшимся ко мне душевным покоем. В четверг арестовали Эдварда Петерсена, начальника бухгалтерского отдела фабрики Макинтайра за хищения и убийство. Я прочитал об этом в вечернем выпуске “Путеводной звезды”, сообщение было подписано Сондрой Флейш. Они поймали его банальным и лишенным драматизма способом - на аннулированных чеках. Всеобъемлющая аудиторская проверка всей финансовой системы фабрики Макинтайра показала, что огромное количество аннулированных чеков исчезли. Конечно, это были те, которые выписал для себя Петерсен, фальшивые чеки за сверхурочную работу. Он уничтожал их, как только они возвращались обратно после аннулирования, потому что в случае проверки по этим чекам можно было бы проследить, в каких банках Петерсен получал по ним деньги. Но проверка наступила внезапно, без предупреждения. Аудиторы просто выждали, следя за ежедневной почтой, и в четверг утром три фальшивых чека вернулись обратно, аннулированные в трех различных банках Восточного побережья, один в Нью-Йорк-Сити, один в Колумбии, в Южной Каролине и один в Нью-Хейвене, штат Коннектикут. Быстрая проверка в этих трех банках показала, что в одном из них, в Нью-Йорке, Эдвардом Петерсеном был недавно открыт новый счет, на который начислялись деньги с чеков. По-видимому, Петерсен почувствовал, что близится развязка, и начал переводить свои фонды на счета, с которых он может их быстро снять. По иронии судьбы, те три чека, на которых он попался, были выписаны накануне того дня, когда мы с Элис выкрали бухгалтерские книги.
Все три чека, однако, вызвали разочарование. На всех трех было всего полторы тысячи из сорока пяти тысяч долларов, украденных за последние полтора года. Однако, как сообщила Сондра, полиция уверена, что вскоре выйдет на след остальных денег. Петерсен был взят под стражу.
В тот день, в четверг, меня почти не было в офисе, я проверял школьников, расклеивавших листовки и плакаты на улицах города. Это не заняло бы у меня так много времени, если бы я сам не был в свое время школьником и не понимал, как велико у ребят искушение бросить пачку листовок в урну, доложить, что работа выполнена, получить деньги и отправиться в кино. Поэтому я весь день разъезжал по городу и следил, как мальчишки выполняют порученное им задание.
Когда без двадцати пять я вернулся в офис, Элис уже ушла домой. Это вдвойне меня удивило. Во-первых, ее рабочий день кончался в пять, а во-вторых, всю неделю я возвращался с работы вместе с ней. Она готовила ужин, и мы вместе проводили вечер.
Фил, как обычно, куда-то ушел, Уолтер тоже. Мистер Клемент, нахохлившись как птица, сидел за своим столом и что-то писал. Оказалось, он писал короткие детективное рассказы для журналов - сборников кроссвордов и головоломок - в свободное от работы время. Но с тех пор, как капитулировал Флейш, у мистера Клемента было очень много свободного времени. Он использовал псевдоним Феликс Лейн, в котором будто бы был какой-то скрытый смысл для любителей детективов, но его миленькие детективные рассказы, хотя дьявольски умные, поразили меня своей полной нечитабельностью. Они были написаны на очень правильном английском языке, каждая его фраза могла бы служить примером в учебнике грамматики, читать подобные образцовые фразы подряд было невероятно скучно.
Он писал свои маленькие литературные изыски карандашом, печатными буквами и, когда заканчивал, отсылал какой-то женщине в Вашингтон, которая их перепечатывала.
Я отвлек его, спросив об Элис, и он сказал, что она ушла около двадцати минут тому назад и что Уолтер повез ее домой. Поскольку она уже должна была приехать домой, я подошел к телефону и стал набирать ее номер. В это время возле меня остановился Джордж, только что вылезший из-за занавески. Он стоял, глядя на меня и не говоря ни слова.
Она ответила на второй звонок.
- У меня ужасно разболелась голова, - сказала она, - я мучилась целый день, поэтому в конце концов Уолтер отвез меня домой.
- Я сейчас приеду, - сказал я.
- Нет, не сегодня. Прости меня, Пол, но я чувствую себя ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32