Гаэль же решила сократить себе расстояние, перепрыгивая с камня на камень. Я понял это по изменившемуся характеру доносящихся сзади звуков, но даже не обернулся, – наделенная от природы удивительной ловкостью, она с успехом проделывала подобные номера и раньше. Но всему хорошему, как известно, наступает конец, так же, впрочем, как и плохому. К сожалению, в этот раз была очередь хорошего.
Не знаю уж, что именно послужило тому причиной – усталость, неосторожность, случай или всего понемногу, – но факт тот, что за моей спиной неожиданно раздался приглушенный вскрик и шум падения тела на камни, который трудно с чем-то спутать. Развернувшись, я, естественно, бросился назад, и в первый момент показалось даже, что все обошлось. Во всяком случае, когда я подошел, Гаэль уже встала на ноги. В неверном свете фонаря ее подвижное лицо показалось мне пугающе застывшим и осунувшимся, но она храбро улыбнулась и предложила идти дальше. Не тут-то было… Через пару шагов она остановилась, присела на валун и сообщила, что, похоже, подвернула ногу. У меня хватило такта оставить все свои мысли при себе и предложить, с некоторым запозданием, привал.
Но дела, разумеется, на лад не пошли. После легкого перекуса и перекура Гаэль честно попыталась идти, но хватило ее в аккурат на пересечение этого несчастливого зала. Затем она заявила, что не может более ступить ни шагу, и, глядя на ее опухшую лодыжку, сомневаться в этом не приходилось.
Дальнейшее было очевидно, так как тратить силы на сентиментальную чепуху никто возможным не счел. Поэтому я просто посадил ее на спину, перевесил рюкзак на грудь и стал изображать наглядное приложение к пословице “Сила есть – ума не надо”. Причем, признаться, напрячься мне пришлось на полную катушку: кажущаяся тоненькой, хотя и не хрупкой, Гаэль оказалась, на поверку, весьма увесистой… Так что если кому-нибудь придет в голову спросить, что я чувствовал во время этого тянувшегося добрых три часа перехода, то, право же, лучше бы ему этого не делать: едва ли на двух известных мне языках найдется хоть одно непечатное выражение, не пришедшее тогда мне на ум.
Когда же в итоге я добрел до восточной стены хребта, то меня шатало в прямом смысле слова. И хоть устраивать себе отдых я, в общем-то, не собирался, но пришлось. Осторожно выглянув из горловины небольшой пещерки (ближайшего, по моим прикидкам, выхода к лаборатории Виттенберга), я увидел почти непроницаемые для света бушующие потоки падающей сверху воды и понял, что погода окончательно испортилась. Преодолеть милю сквозь этот шквал было немыслимо ни с Гаэлью на плечах, ни даже в одиночку. Поэтому мне ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в глубь пещеры, устроиться на камнях рядом с Гаэлью, сообщить ей о сложившейся обстановке и закурить. Она последовала моему примеру и после второй затяжки поинтересовалась:
– Герцог, а где находится портал, ведущий на Керторию? Вы говорили, он где-то рядом?
От удивления я чуть не поперхнулся дымом.
– Интересно, а на смертном одре у вас также нашлась бы пара вопросиков?
– Не исключено. – Она рассмеялась. – К тому же не преувеличивайте, я отнюдь не так уж плоха.
Это была правда – по сравнению с моментом непосредственно после фиаско в гроте она выглядела значительно лучше: лицо вновь ожило, в глазах появился прежний блеск… Если бы не слегка неестественно вытянутая нога с еще больше раздувшейся лодыжкой, она и вовсе казалась бы в полном порядке.
– Рад, что вы хорошо отдохнули, – не скрывая язвительности, заметил я.
– Ну-ну… Неужели вы предпочли бы бросить меня одну в той ужасной пещере?
– Я предпочел бы, чтобы вы были поаккуратнее.
– Разумеется. – Она горестно вздохнула. – В вас, герцог, нет ни чуточки романтизма.
– Зато загривок, надо думать, удобный, – огрызнулся я. – И потом, если под романтизмом вы понимаете пребывание в одиночестве в пещере, то у вас есть отличный шанс наверстать упущенное. Я не смогу дотащить вас до лаборатории. Извините, но это выше даже моих сил!
– Я понимаю, – серьезно ответила она и пожала плечами. – Что делать – я подожду вашего возвращения здесь.
Она произнесла это так твердо и спокойно, что я невольно отдал дань ее мужеству, – по мне, так лучше с Креоном местами поменяться, чем с ней… Впрочем, мое молчание было истолковано ею по-другому, и она напомнила:
– Вы так и не ответили на мой вопрос.
– Нет, ваше любопытство положительно неистребимо! – Я отшвырнул окурок, и, ударившись о влажную стену, он с шипением потух. – Почему вас так интересует все, что связано с Керторией и керторианцами?
– Потому, что это только с вашей точки зрения кажется обыденным и скучным. Для меня это как сказка, в которую я неожиданно угодила! – не задумываясь ответила она.
Признаться, такое объяснение не показалось мне особо убедительным, но я был слишком разбит для того, что бы продолжать расспросы, – отвечать все же полегче… Вынув из небольшого кармашка на боку голокристалл, я включил его, слегка развернул проекцию и ткнул в одну из пещер, расположенную милях в десяти к северу вдоль восточной стороны хребта.
– Вот там он и стоит, если я ничего не путаю.
– Да ну? – с явным недоверием заметила она. – Так, значит, и стоит посреди пещеры. И все эти спелеологи, копошащиеся в этих горах, до сих пор его не заметили?
– Портал невидим, – коротко пояснил я. – Керторианец может почувствовать его присутствие, землянин – нет.
– Вот как! – Она пожевала губками в легкой задумчивости. – Но я вот чего не могу понять: как устроена вся эта чертовщина? Не может же портал считать, сколько в Галактике осталось керторианцев? Один, два, двадцать? Откуда ему знать?
– Понятия не имею, – честно признался я. – Да и не думал никогда над этим. Вероятность возвращения на родину мною никогда всерьез не рассматривалась.
Она явно чуть не брякнула: “Так зачем же вы все-таки сюда полезли?!” – но вовремя прикусила язык: после моей вспышки ярости на “Пелиноре” этой темы мы больше не касались. Однако затем на ее лице возникла довольно-лукавая улыбка, как бывало всегда, когда ее посещала любопытная мысль.
– Скажите-ка, герцог, а вообще хотели бы вы вернуться на Керторию? – Предугадав мою реакцию, она поспешила ее опередить: – Да, да, я знаю. Невозможно, исключено… Но так? Положа руку на сердце?
Честно говоря, я действительно никогда не задавал себе этого вопроса, – к чему пустые мечтания? – но ее напряженное ожидание ответа заставило меня подумать, что спрошено было неспроста… Поэтому я потянул с ответом, убирая кристалл, закуривая и пытаясь разобраться в своих чувствах.
– Ну, я бы, наверное, с удовольствием вернулся туда. На время.
– Ага, – она усмехнулась. – А навсегда?
– Это был бы трудный выбор. Боюсь, что после лет, проведенных здесь, жизнь там показалась бы мне немного – пресноватой, что ли.
– И уж конечно, вам не очень бы понравилась перспектива сесть там Королем?
– Ни в коем разе! – Я заметно вздрогнул, и она кивнула:
– Да, я помню, вы и прежде как-то болезненно на это реагировали. А почему, кстати?
Мне определенно не нравились эти нескончаемые попытки поковыряться в моей душе, но раньше, чем я успел выразить свое недовольство, она уже легонько махнула рукой:
– Неважно. Кажется, я и так догадываюсь. Собственно, я о другом. Как вы полагаете, герцог, а многие ваши товарищи хотели бы того, о чем мы сейчас говорили? Гляньте! Они же отлично тут устроились – у большинства из них есть деньги, власть или, по крайней мере, любимое занятие. Зачем им корона Кертории?
Очень неожиданный поворот. Положим, она была права не на все сто, и у Короны был ряд достоинств: честь, слава, власть; в конце концов, увековечение своего имени как основателя новой династии – вещи близкие и желанные для любого керторианца. Однако нельзя было не признать, что и в просторах Галактики можно было снискать успех на любом поприще, успех ничуть не меньший. Но тогда получалось… Получалось то, о чем намекнул мне дядя после Совета и что я пропустил мимо ушей.
– Вы клоните к тому, – не скрывая удивления, предположил я, – что мотивом всех этих пакостей могло быть отнюдь не возвращение на Керторию, а что-то другое?
– К этому самому! – подтвердила она, явно довольная произведенным впечатлением. – Хотя, учитывая, что все пошло с подачи Вольфара, это может быть чистой воды измышлениями. Он-то как раз мог быть в числе недовольных существующим положением дел – на первый взгляд похвастаться ему было нечем. Просто эти соображения тоже нельзя сбрасывать со счетов. Вот и все, что я хотела сказать!
– Черт! И как вы до этого додумались? – не без досады согласился я.
– По-моему, это очевидно.
Это, конечно, была уже игра на публику, тоже напоминавшая мне дядю с его пристрастием к демонстрации собственного умственного превосходства. Поэтому я не счел зазорным прибегнуть к своему детскому воспоминанию и предложил:
– Что ж, блесните эрудицией – объясните мне, болвану, куда земля девается, когда в нее палка втыкается!
Безотказный прием, рекомендую. Оказавшийся в шоке собеседник сидит с открытым ртом Секунд десять-пятнадцать, после чего вы смело можете начинать смеяться.
Гаэль, правда, сделала обиженный вид, отвернулась и принялась разглядывать стену. Однако, когда я не обратил на это внимания и сходил проверить, не стало ли на улице поприятнее (а стало, напротив, похуже), она перестала дуться и спросила:
– Улучшений, видно, не наблюдается? Я, даже не счел нужным ответить, и она, как будто радуясь возможности зацепить меня, заметила:
– Это, герцог, между прочим, смахивает на крупный просчет. Если нам придется дожидаться хорошей погоды, то следовало бы захватить с собой продуктов на недельку.
– Ну, это навряд ли. Еще кто-то из наших записных остряков… Креон, по-моему… после первого знакомства с Денебом очень верно подметил, что здешняя погода сродни женскому характеру – не отличается постоянством.
Невольно подтверждая верность этого наблюдения, Гаэль сперва нахмурилась, затем рассмеялась и пожала плечами:
– А я думала, что нелюбовь к прекрасному полу – это ваше личное качество.
– Вы не заблуждались.
Я видел, что ей не хочется просто так оставлять эту тему, но в то же время и раздражать меня по-настоящему она то ли не желала, то ли отчасти опасалась. И неожиданно у меня возникло желание пойти ей навстречу.
– Что ж, вы верны себе, – криво усмехнулся я. – Не отстаете ни в какую!
– Да идите вы с вашей мнительностью! – предложила она. – Я и словом не обмолвилась…
– Кого вы хотите обмануть? Впрочем, я готов рассказать вам. Если, конечно, вы желаете послушать.
Она снова уставилась мимо меня в стену с видом оскорбленного праведника, но затем упрямо тряхнула головой и вытащила из пачки сигарету.
– Ну, желаю. Что скрывать?.. Однако не обвиняйте меня, что я вытягиваю из вас какие-то признания. Я даже не подозреваю, о чем идет речь.
– Тогда и вы не лукавьте. Прекрасно вы знаете. Разумеется, то, почему я сюда попал, почему не слишком люблю женщин и на дух не выношу любезную вашему сердцу романтику, следует понимать как разные стороны одной истории… В центре которой была женщина, как вы правильно предположили. Хотя в целом события выглядели совсем по-иному, нежели вы изволили представить в своих фантазиях на “Пелиноре”.
– Послушайте, герцог, – негодующе перебила она, – не цепляйтесь к этому. Пожалуйста! Я же пыталась пошутить. Получилось неудачно, я с вами согласна. Всерьез я не могу даже заподозрить вас в…
– Это хорошо, – угрюмо кивнул я. – Потому что на самом деле все было хуже. Много хуже…
Она умолкла и жестом показала, что не проронит больше ни слова, а я поднялся – не сиделось как-то, – прошелся по пещере и наконец остановился перед ней, сцепив руки за спиной.
– А было так. Вы уже знакомы с обстоятельствами моего детства, поэтому начать можно как раз с того момента, когда оно закончилось. Случилось это вскоре после того, как мне стукнуло двадцать, – живя значительно дольше людей, мы и взрослеем немного позже. В эту пору принято влюбляться, и я не был исключением из правила… Находясь в столице по случаю каких-то очередных торжеств, я познакомился с девушкой одного очень знатного рода, в которую и влюбился.
Я не без удивления заметил, что практически не помню ее внешности, а ведь когда-то мне казалось, что уж этого мне не забыть вовек. Но свои-то чувства, через которые мне довелось пройти, я еще помнил хорошо, поэтому горько усмехнулся:
– Вероятно, сейчас бы я сказал, что мне следовало полюбить другую, но тогда мне как-то не приходило это в голову… И беда была не в том, что мое чувство было отвергнуто. Напротив, уже через какую-то неделю я выбрал подходящую минуту – жаркая летняя ночь, свет трех лун, стены древнего замка, – в общем, в самый раз для любителей романтики. – Гаэль, застывшая в неподвижности с начала моего повествования, никак не отреагировала и на это, и я продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70