Не Харальд. Больше. Выбрался, выпрямился, опустил к ногам дорожную сумку. Там многозначительно звякнуло.
Все нацепленные хозяином перья превосходства мгновенно выцвели на фоне обоев.
Самец! Чужой!! На моей территории!!!
- Это Норм. У него та же беда, что у нас. Норм, по счастливой случайности, специализируется на антитерроре, и я подумала, что вместе мы сможем сделать больше.
По счастливой... ага. А я-то тут... Леди, блин. Стоило упустить из виду - и пожалуйста. Плечи. Бицепсы. Дамы, ну что ж вы так на архетипы ведетесь?
- А это вот Игрейна.
Журналы придется сунуть в плющилку. Потому как на собственном опыте знал, что чадо в этом возрасте одарено способностью не только находить спрятанное и недозволенное, а прямо-таки на оное натыкаться. Причем чем невиннее чадо на вид, тем сильнее эта способность проявлена. А это круглоглазое дитя аж в темноте светилось.
- Вы сможете нас разместить?
- Ну конечно! - самоуверенно приосанился Кирилл. - Вы с барышней могли бы устроиться в каюте. Позвольте... я возьму вещи.
Натали кивнула, будто ей каждый день императоры сумки таскали, и Кирилл заподозрил, что на самом деле ей наплевать. И почему-то это обстоятельство изрядно его ободрило. Совершенно ясно, что Натали света белого вокруг не видит, и не факт еще, что эта чурка с глазами окажется полезнее. Железки свои пусть сам таскает, права его тут птичьи.
Потягаемся!
Кстати, никто ведь не обидится, если «это» отправится в «сундук»?
* * *
По какой-то нелепой случайности мы встречаемся, когда ей смертельно некогда. Или Рубен стоит рядом. Или, напротив, детеныша унесло за всю Галактику. И куда, ты ожидаешь, будет устремлен ее внутренний взор?
Игрейна села на краешек постели, чинно сложив ручки на коленях. Носочки белые. Паинька. Ага. Это такая форма утонченного издевательства над взрослыми. Кирилл сам ее использовал, пока не соскучился, обнаружив, что взрослые не понимают . Норм не выказал никаких претензий насчет «сундука», и только грохот оттуда последовательно сообщал капитану: вот он локтем переборку залепил, а это вот - сумка не входит в багажный короб. Кирилл знал все звуки на своем корабле. Это, собственно, еще цветочки. Длина спальной полки там ровно сто восемьдесят сантиметров. Парню еще предстоит это выяснить.
Натали, машинально прикоснувшись к волосам и принюхавшись, дрогнувшим голосом спросила насчет душа. Куда и отправилась, небрежно рассовав вещи и прихватив полотенце. Остальные, ожидая ее, собрались в кухне. Игрейну задвинули в угол с кружкой молока и печеньем, чтобы не спотыкаться, Норм устроился на корточках, привалившись спиной к стене, ну а хозяину выпало суетиться между холодильником и автоматом с напитками. Оценивал гостей, и они его разглядывали: девочка исподтишка, молниеносно отводя взор, а спутник ее - спокойно, словно так и надо. Глаза у него были карие и какие-то очень непрозрачные, будто покрытые с той стороны амальгамой. Оттуда можно смотреть, а заглянуть снаружи - обломаешься.
Так и промолчали все время, пока Натали не вышла. Движущая сила и объединяющее начало. Командир. Ионный душ освежил ее кожу, а влажные черные волосы она убрала в косу, так что теперь можно было любоваться изгибом шеи. Свободный табурет ждал ее, словно трон.
- Чай, кофе?
- Кофе, - решила она, ни секунды не медля. - Покрепче. Как скоро мы можем вылететь?
- Как только вы назовете мне хоть какие-то координаты, э-э-э... мэм. - Рука Кирилла с кофейником зависла над ее чашкой.
- Я бы на вашем месте не стал, - сказал Норм снизу. - Я имею в виду кофе.
Лицо ее полыхнуло яростью.
- Это не первый термос, - пояснил бодигард. - Сколько можно жить на стимуляторах?
- Мне это нужно. - Натали постучала ногтем по чашке. К сожалению, та была пластиковой. А ей пошел бы чарующий звон! И еще свечи. Все устрою, только выпустите меня отсюда! - Простите, Норм, это уже не ваше дело.
Кирилл с этим последним всей душой согласился. Разумеется, молча.
- Только два слова, мадам. «Желудок» и «язва». Было бы досадно рыскать в поисках стационарного лазарета, когда до вашего сына, может, рукой подать.
Натали прикрыла рот рукой, будто удерживалась от неразумных возражений. Потом убрала руку и сдавленно улыбнулась:
- Тогда чаю. Зеленого. Можно?
Только поднесла чашку к губам и сразу отставила на край. Нервы-то, а?
- Что мы можем предпринять прямо сейчас?
- Что мы знаем? - задал встречный вопрос Кирилл.
- Имя. МакДиармид.
- Уже немало, - приободрил ее Кирилл. - Имя известное. За Маком, если так можно выразиться, остается широкий кильватерный след. Даже если мы не знаем, где он, я догадываюсь, где спросить.
- Где же?
- Прежде всего - на Фоморе.
Норм чуть присвистнул:
- Говорите, будто можете сесть на Фомор?
- А что в этом такого уж особенного? Я же не чиновник при исполнении, не батальон спецназа и не санитарный контроль. Я частник с заказом. Я их хлеб с маслом.
Кирилл осекся. Ну просто очень умно рассказать про себя, кто ты «не», тому, кто может оказаться... да кем угодно! Что мы знаем про этого Норма?
- Я был там пару раз по делам. Людей у Мака много, а где люди, там и языки. Что, по-вашему, самая большая ценность в Галактике?
- До сих пор я думала, что технологии.
- Информация, мэм. Инсургент - фигура видная... да и шумная, и команда у него того сорта, что он не удержит их, если не позволит отправиться кутить после удачного дела... а значит, кто-то что-то наверняка слышал. И готов продать.
- Инсургент? Что это?
- Флагманский крейсер МакДиармида. А заодно и кличка самого Мака.
Судя по лицу, у Натали наступил переизбыток информации: так рассеянно она взглянула на кружку, удивившись, откуда та взялась.
- Норм, как зовут отца Мари?
Бодигард и компаньонка переглянулись.
- Боюсь, мы не имеем права ответить на этот вопрос, - сказал мужчина. - Не поймите меня превратно, но это закрытая информация. И имейте в виду: Грайни тоже не скажет.
Предупредительно, ага. Кирилл как раз размышлял в этом направлении.
- Просто я подумала, что не следует пренебрегать его помощью. Все, что я видела... и слышала... вероятно, этот человек способен мобилизовать какие-то силы.
- Способен, - без энтузиазма признал Норм. - Существенный минус данной схемы в том, что знание поднимет цену заложницы.
- Инсургент знает, кто она, - пискнула Игрейна.
Норм кивнул.
- А второй минус в том, что, если дело дойдет до перестрелки флотов, у детей окажется намного меньше шансов уцелеть.
- Даже так?
- Отец Мари находится в таком положении, что силовые методы для него предпочтительнее уступок. Особенно - уступок асоциальным элементам. А кроме того... впрочем, это неважно.
- Что именно неважно?
- Если Мари вернется к отцу мимо Норма, - подало голос дитя с табуретки, - кое-кто тут лишится работы.
- С треском, - неохотно согласился Норм. - И с такими рекомендациями, что только к МакДиармиду останется пойти. Он звал. Вот только не нравится мне МакДиармид. Предлагаю принять за данность, что МакДиармиду нет резона разделять детей.
- А кроме этого в высшей степени полезного предположения у тебя ничего нет? - поддел его Кирилл.
- Я ударная сила, - вздохнул Норм. - К аналитике совершенно не способен.
Игрейна зевнула, деликатно прячась за кончики пальцев. Натали, даром что не узнавала собственную кружку, спохватилась мгновенно:
- Тебе пора в постель. Давай-ка, пошли. Я сейчас, господа... МакДиармид не заставит нас дурно обращаться с детьми.
Девочка послушно поднялась. Лицо ее при этом выражало снисходительный протест.
- Вы не должны принимать меня за маленькую девочку, мэм. Я совершено по-другому воспринимаю... все.
- Я заметила, Грайни. Не знаю, хорошо это или плохо, но я-то банальная мать, уверенная в своей правоте и не привыкшая спорить. Ты мужественнее многих мужчин, однако сделана не из железа.
- Вот это едва ли, - согласилась Игрейна.
- Твоя биология хочет спать, - усмехнулся Норм. - Не спорь. Мадам - боевой офицер.
- Слушаюсь, - вздохнула Грайни и позволила себя увести.
- Аминазин на судне есть? - быстро и как-то сквозь зубы спросил Норм.
- Зачем это?
- Не валяйте дурака. Он по стандарту должен быть в составе корабельной аптечки. Насколько я понял насчет вас, вы же... не можете себе позволить неряшливость в отношении правил эксплуатации транспорта? Лишний повод придраться для портовых и таможенных служб. Правильно? Так что давайте сюда.
- Н-ну...
Аптечку Кирилл держал прямо на холодильнике. Норм вытряс из тубы две пластиковые ампулы Морфеус-Форте, зубами скусил колпачки и выжал обе в чашку с зеленым чаем, сиротливо стоящую посреди стола. После, решившись, добавил к ним еще одну. И вовремя, потому что Натали вернулась.
«Гайки такими пальцами доворачивать», - передернулся Кирилл.
- Ваш чай, - кивнул бодигард. - И не пора ли и нам последовать примеру Грайни? До Фомора далеко.
- Я все равно не усну.
Она машинально отхлебнула. Вся в себе, иначе, наверное, заметила бы, как напряженно наблюдал за ней Кирилл. Села на табурет, плечи ее бессильно опустились. Не прошло и пары минут, как она уже спала, щекой на локте, разбросав волосы по голубому пластику стола.
- И что все это, к фоморам, значит?
- Она не умеет расслабляться, - пояснил Норм. - А сил-то уже нет. Гонит себя, гонит и гонит. Самый дурной и неподходящий тип для продолжительной экстремальной ситуации. Свалится, и что мы делать будем? Ребятишек-то найдем еще не завтра.
- А что, ты хорошо ее знаешь?
- Достаточно. Семь суток провели в соседних креслах. Там, на «Белакве», в общем, больше и смотреть-то было некуда.
Кирилл сдержанно зарычал, однако Норм, вздымая на руки беспомощную жертву интриги, не обратил на него ни малейшего внимания. Что за идиотскую видеодраму тут показывают? А что сделаешь, если этот вот... с дурными намерениями? Если пальцы у него - клещи, то кулак - гидравлический молот, не меньше. О божички, эпоха гиперпрыжков на дворе! Из чистой вредности и верности жанру капитан проконвоировал переноску до дверей каюты, убедившись, что леди свалена на койку без ущерба для чести и оной чести более ничто не угрожает. Игрейна в клетчатой пижаме, вскочив с койки босиком, закрыла дверь изнутри. Следует иметь ее в виду. Они в сговоре.
- Вы, вероятно, тоже хорошо ее знаете? Предоставить, я имею в виду, прыжковый транспорт по первому свистку...
- Угу, - это должно было прозвучать мрачно. - Отец Брюса... был моим лучшим другом. Да и других родителей, кроме его папы и мамы, я просто не знал.
Она Эстергази! Она моя! Понял, идиот?
Семь суток смотреть на нее! Бывает же людям счастье!
* * *
Летящая стрела
сверкала опереньем...
Чья грудь ее ждала?
Кто ведал направленье?
Л. Бочарова, Л. Воробьева. «Финрод-Зонг»
Странный вид открывается отсюда: как будто с горы, с опушки леса и вниз, по склону, поросшему жухлой травой и иван-чаем, к лужицам-озерцам, пронзенным камышом и раскиданным в складках холмов и в придорожных канавах. Место называется Разрезы и пребывает в глубокой тишине. Игольчатая лапа сосны, серебристая, унизанная росой осенняя паутина, неожиданный стальной блеск водоема в разрывах тумана и сами клочья тумана, как вставки матового стекла в живую картину. Старая дорога, засохшая или схваченная морозом колея. Отпечаток трака в глине. И ни людей, ни их следов. Да и ты - даже не душа. Одно сознание. Нет рук. Нет ног. Нет боли. Скользишь над землей одним лишь волевым усилием, и это так хорошо, как только может быть хорошо во сне.
Разумеется, это сон. Неконтролируемые мозговые импульсы, возбуждающие зрительные нервы. Хрустальный ручей перемывает камушки смыслов, и поверхность его, сморщенная течением, - граница реальности между вами. В ручье по щиколотку в быстрой воде стоит девочка с белыми волосами, держит в руках ключи и старательно притворяется, будто не видит, как ты ее рассматриваешь. За спиной ее полированный овальный щит с рунной насечкой по ободу.
Там, снаружи, - лица, загадки, неразрешимые, чтоб им провалиться, вопросы. Люди, обязательства, обманы. Здесь ты можешь провести вечность. Ходить вправо. Влево. Унестись с ветром. Хотя совершенно очевидно, что пойдешь ты вперед, к воде. Озеро - знак, он хранит для тебя нечто важное. Надежду или, может быть, забвение. Или меч. Логично предположить, будто это сон о смерти. Пустынные равнины, лишенные надежды, где ничто не таково, каким кажется. Но ты почему-то думаешь, что он - о детстве. Только в детстве тебе не нужна надежда, потому что она просто есть. И любовь. Она тоже просто есть. Она - сама собой. Ты потеряешь их потом, после, одну за другой, и будешь гнаться за ними, за ускользающим краем их шелковых одежд, с одним лишь желанием: вернуть все обратно, где было все и раны еще не кровоточили.
В гипер раны! Ты вздымаешь белый стяг с ткаными лилиями, чистый, как твои намерения, и те, кто любит тебя, следуют за тобой, взволновавшись, подобно морю, идущему приливной волной. И ничто не остановит прилив. Следовало выдумать себе врагов, чтобы только победить их! Коня! Полцарства за коня!
Поводья в твоей руке, но вместо вожделенного коня на них - повешенная кошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Все нацепленные хозяином перья превосходства мгновенно выцвели на фоне обоев.
Самец! Чужой!! На моей территории!!!
- Это Норм. У него та же беда, что у нас. Норм, по счастливой случайности, специализируется на антитерроре, и я подумала, что вместе мы сможем сделать больше.
По счастливой... ага. А я-то тут... Леди, блин. Стоило упустить из виду - и пожалуйста. Плечи. Бицепсы. Дамы, ну что ж вы так на архетипы ведетесь?
- А это вот Игрейна.
Журналы придется сунуть в плющилку. Потому как на собственном опыте знал, что чадо в этом возрасте одарено способностью не только находить спрятанное и недозволенное, а прямо-таки на оное натыкаться. Причем чем невиннее чадо на вид, тем сильнее эта способность проявлена. А это круглоглазое дитя аж в темноте светилось.
- Вы сможете нас разместить?
- Ну конечно! - самоуверенно приосанился Кирилл. - Вы с барышней могли бы устроиться в каюте. Позвольте... я возьму вещи.
Натали кивнула, будто ей каждый день императоры сумки таскали, и Кирилл заподозрил, что на самом деле ей наплевать. И почему-то это обстоятельство изрядно его ободрило. Совершенно ясно, что Натали света белого вокруг не видит, и не факт еще, что эта чурка с глазами окажется полезнее. Железки свои пусть сам таскает, права его тут птичьи.
Потягаемся!
Кстати, никто ведь не обидится, если «это» отправится в «сундук»?
* * *
По какой-то нелепой случайности мы встречаемся, когда ей смертельно некогда. Или Рубен стоит рядом. Или, напротив, детеныша унесло за всю Галактику. И куда, ты ожидаешь, будет устремлен ее внутренний взор?
Игрейна села на краешек постели, чинно сложив ручки на коленях. Носочки белые. Паинька. Ага. Это такая форма утонченного издевательства над взрослыми. Кирилл сам ее использовал, пока не соскучился, обнаружив, что взрослые не понимают . Норм не выказал никаких претензий насчет «сундука», и только грохот оттуда последовательно сообщал капитану: вот он локтем переборку залепил, а это вот - сумка не входит в багажный короб. Кирилл знал все звуки на своем корабле. Это, собственно, еще цветочки. Длина спальной полки там ровно сто восемьдесят сантиметров. Парню еще предстоит это выяснить.
Натали, машинально прикоснувшись к волосам и принюхавшись, дрогнувшим голосом спросила насчет душа. Куда и отправилась, небрежно рассовав вещи и прихватив полотенце. Остальные, ожидая ее, собрались в кухне. Игрейну задвинули в угол с кружкой молока и печеньем, чтобы не спотыкаться, Норм устроился на корточках, привалившись спиной к стене, ну а хозяину выпало суетиться между холодильником и автоматом с напитками. Оценивал гостей, и они его разглядывали: девочка исподтишка, молниеносно отводя взор, а спутник ее - спокойно, словно так и надо. Глаза у него были карие и какие-то очень непрозрачные, будто покрытые с той стороны амальгамой. Оттуда можно смотреть, а заглянуть снаружи - обломаешься.
Так и промолчали все время, пока Натали не вышла. Движущая сила и объединяющее начало. Командир. Ионный душ освежил ее кожу, а влажные черные волосы она убрала в косу, так что теперь можно было любоваться изгибом шеи. Свободный табурет ждал ее, словно трон.
- Чай, кофе?
- Кофе, - решила она, ни секунды не медля. - Покрепче. Как скоро мы можем вылететь?
- Как только вы назовете мне хоть какие-то координаты, э-э-э... мэм. - Рука Кирилла с кофейником зависла над ее чашкой.
- Я бы на вашем месте не стал, - сказал Норм снизу. - Я имею в виду кофе.
Лицо ее полыхнуло яростью.
- Это не первый термос, - пояснил бодигард. - Сколько можно жить на стимуляторах?
- Мне это нужно. - Натали постучала ногтем по чашке. К сожалению, та была пластиковой. А ей пошел бы чарующий звон! И еще свечи. Все устрою, только выпустите меня отсюда! - Простите, Норм, это уже не ваше дело.
Кирилл с этим последним всей душой согласился. Разумеется, молча.
- Только два слова, мадам. «Желудок» и «язва». Было бы досадно рыскать в поисках стационарного лазарета, когда до вашего сына, может, рукой подать.
Натали прикрыла рот рукой, будто удерживалась от неразумных возражений. Потом убрала руку и сдавленно улыбнулась:
- Тогда чаю. Зеленого. Можно?
Только поднесла чашку к губам и сразу отставила на край. Нервы-то, а?
- Что мы можем предпринять прямо сейчас?
- Что мы знаем? - задал встречный вопрос Кирилл.
- Имя. МакДиармид.
- Уже немало, - приободрил ее Кирилл. - Имя известное. За Маком, если так можно выразиться, остается широкий кильватерный след. Даже если мы не знаем, где он, я догадываюсь, где спросить.
- Где же?
- Прежде всего - на Фоморе.
Норм чуть присвистнул:
- Говорите, будто можете сесть на Фомор?
- А что в этом такого уж особенного? Я же не чиновник при исполнении, не батальон спецназа и не санитарный контроль. Я частник с заказом. Я их хлеб с маслом.
Кирилл осекся. Ну просто очень умно рассказать про себя, кто ты «не», тому, кто может оказаться... да кем угодно! Что мы знаем про этого Норма?
- Я был там пару раз по делам. Людей у Мака много, а где люди, там и языки. Что, по-вашему, самая большая ценность в Галактике?
- До сих пор я думала, что технологии.
- Информация, мэм. Инсургент - фигура видная... да и шумная, и команда у него того сорта, что он не удержит их, если не позволит отправиться кутить после удачного дела... а значит, кто-то что-то наверняка слышал. И готов продать.
- Инсургент? Что это?
- Флагманский крейсер МакДиармида. А заодно и кличка самого Мака.
Судя по лицу, у Натали наступил переизбыток информации: так рассеянно она взглянула на кружку, удивившись, откуда та взялась.
- Норм, как зовут отца Мари?
Бодигард и компаньонка переглянулись.
- Боюсь, мы не имеем права ответить на этот вопрос, - сказал мужчина. - Не поймите меня превратно, но это закрытая информация. И имейте в виду: Грайни тоже не скажет.
Предупредительно, ага. Кирилл как раз размышлял в этом направлении.
- Просто я подумала, что не следует пренебрегать его помощью. Все, что я видела... и слышала... вероятно, этот человек способен мобилизовать какие-то силы.
- Способен, - без энтузиазма признал Норм. - Существенный минус данной схемы в том, что знание поднимет цену заложницы.
- Инсургент знает, кто она, - пискнула Игрейна.
Норм кивнул.
- А второй минус в том, что, если дело дойдет до перестрелки флотов, у детей окажется намного меньше шансов уцелеть.
- Даже так?
- Отец Мари находится в таком положении, что силовые методы для него предпочтительнее уступок. Особенно - уступок асоциальным элементам. А кроме того... впрочем, это неважно.
- Что именно неважно?
- Если Мари вернется к отцу мимо Норма, - подало голос дитя с табуретки, - кое-кто тут лишится работы.
- С треском, - неохотно согласился Норм. - И с такими рекомендациями, что только к МакДиармиду останется пойти. Он звал. Вот только не нравится мне МакДиармид. Предлагаю принять за данность, что МакДиармиду нет резона разделять детей.
- А кроме этого в высшей степени полезного предположения у тебя ничего нет? - поддел его Кирилл.
- Я ударная сила, - вздохнул Норм. - К аналитике совершенно не способен.
Игрейна зевнула, деликатно прячась за кончики пальцев. Натали, даром что не узнавала собственную кружку, спохватилась мгновенно:
- Тебе пора в постель. Давай-ка, пошли. Я сейчас, господа... МакДиармид не заставит нас дурно обращаться с детьми.
Девочка послушно поднялась. Лицо ее при этом выражало снисходительный протест.
- Вы не должны принимать меня за маленькую девочку, мэм. Я совершено по-другому воспринимаю... все.
- Я заметила, Грайни. Не знаю, хорошо это или плохо, но я-то банальная мать, уверенная в своей правоте и не привыкшая спорить. Ты мужественнее многих мужчин, однако сделана не из железа.
- Вот это едва ли, - согласилась Игрейна.
- Твоя биология хочет спать, - усмехнулся Норм. - Не спорь. Мадам - боевой офицер.
- Слушаюсь, - вздохнула Грайни и позволила себя увести.
- Аминазин на судне есть? - быстро и как-то сквозь зубы спросил Норм.
- Зачем это?
- Не валяйте дурака. Он по стандарту должен быть в составе корабельной аптечки. Насколько я понял насчет вас, вы же... не можете себе позволить неряшливость в отношении правил эксплуатации транспорта? Лишний повод придраться для портовых и таможенных служб. Правильно? Так что давайте сюда.
- Н-ну...
Аптечку Кирилл держал прямо на холодильнике. Норм вытряс из тубы две пластиковые ампулы Морфеус-Форте, зубами скусил колпачки и выжал обе в чашку с зеленым чаем, сиротливо стоящую посреди стола. После, решившись, добавил к ним еще одну. И вовремя, потому что Натали вернулась.
«Гайки такими пальцами доворачивать», - передернулся Кирилл.
- Ваш чай, - кивнул бодигард. - И не пора ли и нам последовать примеру Грайни? До Фомора далеко.
- Я все равно не усну.
Она машинально отхлебнула. Вся в себе, иначе, наверное, заметила бы, как напряженно наблюдал за ней Кирилл. Села на табурет, плечи ее бессильно опустились. Не прошло и пары минут, как она уже спала, щекой на локте, разбросав волосы по голубому пластику стола.
- И что все это, к фоморам, значит?
- Она не умеет расслабляться, - пояснил Норм. - А сил-то уже нет. Гонит себя, гонит и гонит. Самый дурной и неподходящий тип для продолжительной экстремальной ситуации. Свалится, и что мы делать будем? Ребятишек-то найдем еще не завтра.
- А что, ты хорошо ее знаешь?
- Достаточно. Семь суток провели в соседних креслах. Там, на «Белакве», в общем, больше и смотреть-то было некуда.
Кирилл сдержанно зарычал, однако Норм, вздымая на руки беспомощную жертву интриги, не обратил на него ни малейшего внимания. Что за идиотскую видеодраму тут показывают? А что сделаешь, если этот вот... с дурными намерениями? Если пальцы у него - клещи, то кулак - гидравлический молот, не меньше. О божички, эпоха гиперпрыжков на дворе! Из чистой вредности и верности жанру капитан проконвоировал переноску до дверей каюты, убедившись, что леди свалена на койку без ущерба для чести и оной чести более ничто не угрожает. Игрейна в клетчатой пижаме, вскочив с койки босиком, закрыла дверь изнутри. Следует иметь ее в виду. Они в сговоре.
- Вы, вероятно, тоже хорошо ее знаете? Предоставить, я имею в виду, прыжковый транспорт по первому свистку...
- Угу, - это должно было прозвучать мрачно. - Отец Брюса... был моим лучшим другом. Да и других родителей, кроме его папы и мамы, я просто не знал.
Она Эстергази! Она моя! Понял, идиот?
Семь суток смотреть на нее! Бывает же людям счастье!
* * *
Летящая стрела
сверкала опереньем...
Чья грудь ее ждала?
Кто ведал направленье?
Л. Бочарова, Л. Воробьева. «Финрод-Зонг»
Странный вид открывается отсюда: как будто с горы, с опушки леса и вниз, по склону, поросшему жухлой травой и иван-чаем, к лужицам-озерцам, пронзенным камышом и раскиданным в складках холмов и в придорожных канавах. Место называется Разрезы и пребывает в глубокой тишине. Игольчатая лапа сосны, серебристая, унизанная росой осенняя паутина, неожиданный стальной блеск водоема в разрывах тумана и сами клочья тумана, как вставки матового стекла в живую картину. Старая дорога, засохшая или схваченная морозом колея. Отпечаток трака в глине. И ни людей, ни их следов. Да и ты - даже не душа. Одно сознание. Нет рук. Нет ног. Нет боли. Скользишь над землей одним лишь волевым усилием, и это так хорошо, как только может быть хорошо во сне.
Разумеется, это сон. Неконтролируемые мозговые импульсы, возбуждающие зрительные нервы. Хрустальный ручей перемывает камушки смыслов, и поверхность его, сморщенная течением, - граница реальности между вами. В ручье по щиколотку в быстрой воде стоит девочка с белыми волосами, держит в руках ключи и старательно притворяется, будто не видит, как ты ее рассматриваешь. За спиной ее полированный овальный щит с рунной насечкой по ободу.
Там, снаружи, - лица, загадки, неразрешимые, чтоб им провалиться, вопросы. Люди, обязательства, обманы. Здесь ты можешь провести вечность. Ходить вправо. Влево. Унестись с ветром. Хотя совершенно очевидно, что пойдешь ты вперед, к воде. Озеро - знак, он хранит для тебя нечто важное. Надежду или, может быть, забвение. Или меч. Логично предположить, будто это сон о смерти. Пустынные равнины, лишенные надежды, где ничто не таково, каким кажется. Но ты почему-то думаешь, что он - о детстве. Только в детстве тебе не нужна надежда, потому что она просто есть. И любовь. Она тоже просто есть. Она - сама собой. Ты потеряешь их потом, после, одну за другой, и будешь гнаться за ними, за ускользающим краем их шелковых одежд, с одним лишь желанием: вернуть все обратно, где было все и раны еще не кровоточили.
В гипер раны! Ты вздымаешь белый стяг с ткаными лилиями, чистый, как твои намерения, и те, кто любит тебя, следуют за тобой, взволновавшись, подобно морю, идущему приливной волной. И ничто не остановит прилив. Следовало выдумать себе врагов, чтобы только победить их! Коня! Полцарства за коня!
Поводья в твоей руке, но вместо вожделенного коня на них - повешенная кошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45