Мгновение он продолжал работу. Потом, поняв, что больше она ничего не скажет, взглянул исподлобья:
– Аликс, неужели ты хочешь, чтобы я поверил…
– Лучше тебе поверить! – бросила молодая женщина. – Навряд ли я стала бы лгать в том, что так близко касается воина-Чэйсули. Я даже докажу это тебе.
Она сделала движение, словно собиралась встать, но стремительно поднявшийся Дункан мгновенно оказался рядом с ней:
– Ты никуда не пойдешь, чэйсула, пока тебе не будет лучше.
– Мне уже лучше.
– Лучше, чем сейчас, – он усмехнулся. – Думаю, этого недолго придется ждать. Аликс сел подле Аликс:
– Это шар тэл. Он – хранитель обрядов и обычаев клана, кроме того, он передает каждому новому поколению историю клана. Ты поздно пришла в клан, но ты здесь, и он расскажет тебе все, что ты должна знать, – Дункан слабо улыбнулся.
– Может быть, он также даст ответ на мой вопрос.
Шар тэл кивнул ей, затем развязал оленью шкуру – мягкую, тонко выделанную, снежно-белую. Он развернул ее, и Аликс увидела рунические знаки и извивающиеся как змеи линии. Старик постучал по шкуре пальцем:
– Твоя линия родства. Ты здесь, как и твой жехаан, как и жехаан Хэйла весь путь до Перворожденных.
– Но что это значит? – мягко спросила Аликс.
Палец старика заскользил по главной линии рун и указал на вторую линию, похожую на ветвь дерева. Аликс проследила за движением. Старик снова постучал пальцем:
– Здесь.
– Где?
Он серьезно посмотрел на нее, его желтые глаза слезились:
– Здесь. Здесь ответ.
Аликс беспомощно посмотрела на Дункана, тот хранил спокойное выражение лица пожня клана, хотя Аликс теперь хорошо знала, что он столь же порывист, как и Финн – просто лучше скрывает это.
– Если ты так мало знаешь о своем клане, тебе лучше прийти ко мне за наставлениями, – прошелестел голос шар тэла.
Аликс покорно кивнула:
– Я научусь.
Шар тэл коснулся красного, потемневшего от времени знака:
– Вот здесь, в линии рождения. Пять поколений назад Мухаар взял мэйху из Чэйсули. Кровь ее клана была так чиста, что они вели свой род по прямой от Перворожденных. Все, даже женщины, могли принимать облик лиир…
Костлявые плечи старика напряглись:
– Этот клан был уничтожен в кумаалин. Аликс не заметила сдержанной горечи его слов: она пыталась осознать их смысл. Потом ошеломленно посмотрела на шар тэла:
– Прадед Шейна..?
– Женщина, бывшая мэйхой Мухаара, подарила ему дочь. Она воспитывалась в Хомейне-Мухаар и была выдана замуж за принца из Эринны. Мухаар Шейн сперва взял в жены Эриннскую принцессу, и кровь вернулась в Хомейну.
– Значит, я Чэйсули и по отцу, и по матери, – Аликс выпрямилась. Значит, и в Шейне – кровь Чэйсули!
– Слишком мало, – покачал головой шар тэл. – Браки с иноземцами и их кровь сделали свое дело.
Он отбросил со лба белоснежную прядь:
– Это сделали женщины. Их кровь. Эллинда родила Линдир, которая и одарила тебя Древней Кровью, давно утраченной нами.
Дункан коснулся плеча Аликс и уложил ее назад на меха:
– Быть может у Линдир была своя толмоора, даже если сама она этого не знала. Быть может, Хэйл вовсе не оставил свой народ ради хомэйнской принцессы, а последовал велению богов, – он улыбнулся. – Если Линдир передала тебе этот дар, ты можешь вернуть его клану.
– Не понимаю.
Шар тэл вдруг улыбнулся, чем несказанно удивил Аликс:
– Время тебе узнать Пророчество. Если ты немного помолчишь, я расскажу тебе.
– Я готова.
Его глаза были сейчас мудрыми и – юными:
– Века назад Хомейна принадлежала Чэйсули. Это был дар Перворожденных, чьими отцами были древние боги. Ты слушаешь?
– Да…
– Чэйсули правили Хомейной. Они построили Хомейну-Мухаар. Чэйсули властвовали над другими народами.
– Но Мухаары – хомэйны!
– Если ты хочешь дослушать до конца, научись слушать внимательно. Само слово «Мухаар» – из языка Чэйсули. Как и название Хомейны.
Аликс неохотно кивнула.
– Айлини поднялись в Солинде и пошли на нас. Чэйсули пришлось воспользоваться дарами богов, чтобы защитить эту землю. Хомэйны, которым всегда было не по нраву это чародейство, начали страшиться нас. За сотню лет страх обратился в ненависть, а ненависть – в жестокость. И Чэйсули не могли убедить хомэйнов, что те действуют только по глупости. Мы отдали им трон, чтобы они узнали безопасность и мир, а сами принесли клятву верности роду хомэйнских Мухааров. Это произошло почти четыре сотни лет назад.
Мухаары всегда имели при себе Чэйсули как советников, и воинов Чэйсули, чтобы защищать страну – пока Хэйл не увез с собой Линдир. Ленник-Чэйсули отдавал себя и свою жизнь служению Мухаару. Такова была и служба Хэйла.
– А Шейн положил этому конец, – прошептала Аликс.
– Он начал кумаалин, – лицо шар тэла застыло. – Даже об этом тоже говорило Пророчество, но мы предпочли забыть это. Мы не могли поверить, что хомэйны когда-нибудь обратятся против нас. Мы были глупы – и расплатились за свою глупость и самонадеянность.
– Что такое Пророчество? Горечь исчезла, лицо шар тэла выражало сейчас гордость и достоинство:
– Придет день, – нараспев заговорил он, – и человек всех кровей соединит в мире четыре воюющих страны и два народа, наделенных дарами древних богов.
Аликс пристально посмотрела на старика:
– Кто?
– Пророчество не называет имени. Оно лишь показывает дорогу, чтобы мы могли следовать ею и приготовить пути тому, кто придет. Но, похоже, как раз по нужной дороге мы и идем сейчас.
– Как же следовать ей?
– В нашем клане снова появилась Древняя Кровь – ее принесла нам ты.
Пророчество говорит о Мухааре-Чэйсули, который снова, через четыре столетия, воссядет на трон Хомейны. Это время почти наступило.
– Но Кэриллон ведь будет Мухааром, – сказала Аликс с растерянностью в голосе.
– Верно. Это его толмоора – приготовить дорогу Пророчеству и сыну Пророчества.
– Толмоора Кэриллона? – с сомнением переспросила Аликс, – Но он же не доверяет Чэйсули!
Шар тэл пожал плечами:
– И это было предсказано. Дункан вздохнул:
– Именно это я и имел в виду, когда говорил с принцем в Хомейне-Мухаар, чэйсула. Кэриллон должен отвергнуть ненависть, которую внушил ему Шейн, должен увидеть, как мы нужны Хомейне. И нам пора послужить Пророчеству Перворожденных… как и было назначено в незапамятные времена. Аликс смотрела на Дункана, все еще не понимая:
– А у меня-то с этим что общего?
– Ты должна вернуть нам нашу гордость и нашу древнюю силу.
– Но…как?
Воин мягко улыбнулся:
– Родив мне ребенка.
Глава 2
Аликс, прикусив кончик языка, вела упорную и почти бесплодную борьбу с меховыми – до колен – сапогами. Дункан принес ей черную шкуру горной кошки, разрезал ножом на части нужной формы и отдал ей, наказав сшить пару зимних сапог. Аликс посмотрела на него в священном ужасе, надеясь, что чэйсул шутит.
Но чэйсул не шутил, и теперь она мысленно ругалась, на чем свет стоит, пытаясь сотворить из толстой шкуры нечто похожее на сапоги.
Она работала, пока не исколола себе пальцы шилом, собственная неспособность сшить пару обуви тревожила ее. Постепенно она узнала свое место в клане и свои обязанности чэйсулы главы клана, но опыта ей не хватало. Теплые сапоги из серой шкуры волка были сшиты для нее Дунканом, когда стало холодать.
Хотелось бы ей, чтобы он согласился шить их и дальше!
Но у него достаточно более важных дел! мрачно подумала она, забросив недошитые сапоги в дальний угол шатра. Он проводит дни на охоте или в Совете, в разговорах о войне с Солиндой!
Внутренне она стыдилась таких мыслей: как и все, Аликс знала, сколь серьезно заботит Чэйсули эта война. От Чэйсули, тайно живущих в Мухааре, прибывали гонцы-лиир с тревожными вестями. Солиндцы, возглавляемые Айлини Тинстара, и отряды Кеуфа, короля Атвии, продвигались от границ вглубь Хомейны, уничтожая сторожевые отряды Мухаара.
А я сказала, что Беллэм никогда не завоюет эту землю. Я, как и многие другие, была ослеплена памятью о прошлых блестящих победах…
Аликс попыталась высосать кровь из пораненного пальца, вспоминая, что рассказывал Дункан об угрозе для их родины.
***
– …Хомейна падет, если Шейн не будет принимать эту войну всерьез, однажды сказал он, угрюмо глядя в огонь очага. – Он вспоминает о победе над Беллэмом – а этой победе уже двадцать шесть лет, он верит в мощь своей армии но сейчас в ней уже нет Чэйсули, как тогда.
Аликс придвинулась ближе:
– Конечно же, Мухаар понимает, насколько велика угроза Солинды. Он правил много лет и побеждал во многих битвах.
– Его гораздо более занимает кумаалин, чем война с Солиндой. Я начинаю думать, что он стал не только фанатиком, но и сумасшедшим, – Дункан мимоходом погладил ее руку. – На поле битвы полководцем отправил своего брата Фергуса, а сам укрылся в безопасности за стенами Хомейны-Мухаар.
– Шейн хорошо сражался раньше, – мягко сказала Аликс. – Быть может, он понимает, что теперь Фергус – лучший воин, чем он…
Дункан наклонился вперед и подбросил сучьев в огонь:
– Быть может. Но скорее всего он просто не хочет ничем жертвовать – а в войне человек обречен терять… Шейн не из тех, которые чем-либо жертвуют.
Аликс уставилась в пол и рассеяно погладила медвежью шкуру:
– Послать своего единственного наследника в бой – это большая жертва, наконец сказала она, стараясь, чтобы мучившее ее опасение не прозвучало в голосе. – А Шейн послал на войну Кэриллона.
Но Дункана не так легко было провести:
– Если Кэриллон должен стать Мухааром, он должен научиться вести за собой людей. Шейн слишком долго доверял только себе, он забыл об обучении Кэриллона, – Чэйсули поморщился. – Думаю, из принца выйдет неплохой Мухаар – однако у него было слишком мало времени, чтобы узнать, к чему обязывает этот титул. Кэриллон жил в Мухааре как балованный ребенок, ни в чем не отказывая себе – и ничем всерьез не занимаясь, вот разве что скучал он действительно всерьез, – Дункан бросил на Аликс многозначительный взгляд. – И ничего удивительного нет в том, что принц начал вести сладкие речи с невинными сельскими девушками, чтобы чем-то занять свое время.
Аликс покраснела и убрала руку. Но по блеску глаз мужа она поняла, что Дункан просто дразнит ее и засмеялась:
– Но я уже далеко не столь невинна, Дункан. И кстати, позаботился об этом ты.
Он пожал плечами, сделав чрезвычайно серьезное лицо:
– Думаю, лучше вождь клана, чем простой воин.
– Воин… какой воин?
– Финн, например.
– Ах ты дрянь! – крикнула она, слегка стукнув Дункана по плечу. – Зачем ты мне о нем напомнил? Даже теперь он называет меня мэйхой и издевается надо мной, предлагая стать его любовницей!
Дункан поднял брови:
– Он просто хочет разозлить тебя, чэйсула. Даже Финн не станет добиваться женщины вождя клана, тем более, что она сама этого не хочет, – его лицо снова стало бесстрастным. – По крайней мере, мне так кажется.
– Финн может сделать все что угодно, – мрачно сказала Аликс.
Дункан улыбнулся:
– Но если бы он не был таким, малышка, у меня был бы скучный, унылый рухолли.
– Лучше бы он был скучным!
– Подозреваю, что для тебя – лучше бы он был мертвым.
Аликс бросила на Дункана удивленный взгляд:
– Нет, Дункан! Никогда. Я не желаю смерти никому, даже Шейну, который хотел бы уничтожить всех Чэйсули, – она внезапно вспомнила убитого из-за нее солдата и, вздрогнув, глухо повторила:
– Нет.
Дункан ласково погладил ее стриженые волосы – они, правда, отросли, но все равно едва доставали до плеч:
– Я знаю, чэйсула, я пошутил, – он тяжело вздохнул и убрал руку, – но если мы вступим в войну, будет много убитых.
– Мухаар не допустит вас в свою армию – ты же сам сказал.
– Со временем ему, быть может, придется это сделать.
Аликс услышала в его голосе тяжелую усталость. Она склонила голову на плечо своего чэйсула и попыталась думать о другом…
***
Теперь, принявшись за ненавистный сапог, Аликс снова задумалась о Кэриллоне.
Она вовсе не забыла принца, хотя уже почти три месяца не видела его: Аликс жила в Эллас вместе со своим кланом. Кэриллон был первым человеком, пробудившим в ней женщину и завоевавшим ее симпатию, хотя вся эта история с самого начала показалась ей невозможной – чудом, сказочным сном – Аликс смотрела этот сон с радостью. Теперь в ее мыслях место Кэриллона занял Дункан, но первая любовь не забылась. Пусть эта любовь была детской, незрелой, невозможной: она все же была настоящей.
Аликс задумчиво поглаживала пальцами черный мех – мысли ее были далеко.
Дункан показал ей, что значит быть женщиной, быть Чэйсули, следовать своей толмооре. Они были теперь – два дерева с переплетенными корнями, и Аликс не могла представить себя без Дункана. Быть может, именно такова привязанность к лиир…
Привыкать к новой жизни было нелегко. Аликс тосковала по Торрину, по ферме, по зеленым лугам и долинам. Иногда она просыпалась по ночам в растерянности, не понимая, где она, что за незнакомец лежит рядом с ней – но это чувство исчезало, стоило ей окончательно проснуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34