ЭПИЗОД 36
Спустя неделю после начала иранской кампании совсем в другой точке земного шара, в небольшом югославском порту происходила выгрузка очередного транспорта со стройматериалами для восстановительных работ в городах, пострадавших от бомбардировок сил НАТО. Судов хватало, и не было ничего особенного в том, что разгрузка шла ночью. Но любой из портовых грузчиков сразу бы сказал, что происходит что-то необычное. Самый дальний из причалов был оцеплен солдатами югославской армии, да и выгрузку производили военные, отстранив от работ ночную смену.
Портальный кран, похожий на гигантского богомола, в очередной раз склонил свой длинный хобот над трюмом транспорта. Минут пять стояла тишина, затем взревели моторы, со скрежетом по желобам шкивов начали струиться стальные тросы, и вскоре над бортом показался громадный продолговатый ящик. Двое военных в камуфляже с генеральскими звездами на погонах, затаив дыхание, наблюдали за медленным перемещением груза на пирс. Прожектора светили так ярко, что на досках ящика были видны разводы структуры соснового дерева. Медленно и точно ящик опустился на платформу гигантского трейлера, стропольщики в форме торопливо отцепили крючки, и тягач сразу взревел, выпустил черную струю выхлопного газа и медленно тронулся с места. А на смену ему уже подъезжал другой.
В полукилометре от пирса, на крыше старого блокгауза шевельнулась черная тень, что-то звякнуло. Старый склад находился на склоне горы, и зимний морской ветер и моросящий дождь пробирали Чарльза Маккормика до костей. Последние полчаса он проклинал все на свете, и погоду, и хитроумных югославов, и свою проклятую богом работу. Чарльз был кадровым разведчиком ЦРУ и два года жил в Югославии под прикрытием работника строительной фирмы. Уже три часа он наблюдал за странной разгрузкой сухогруза. Когда в половине десятого ночи позвонил один из его осведомителей и сказал, что на десятом пирсе военные затевают что-то необычное, Маккормик не думал, что его выход затянется так надолго. И главное, он пока не знал, ради чего затеяны подобные предосторожности.
Два часа портовый кран неторопливо доставал из трюма большегрузные автокраны. Длинные, приземистые, головастые тягачи походили на гигантских сороконожек, их темно-зеленая раскраска резко контрастировала с оранжевым цветом несущих стрел самого подъемного механизма. Все краны были на ходу, в полном порядке и через пару минут после разгрузки по одному выезжали за территорию порта. Это сильно разочаровало Чарльза. В конце концов он мог бы прекрасно наблюдать за продвижением этих автомастодонтов из кабины своей машины, а вместо этого должен мерзнуть под открытым небом. Отхлебнув из фляжки и приглушенно выругавшись, американец снова приник к биноклю.
Ящики гораздо больше заинтересовали разведчика. В подобной таре могли провезти что угодно, от разобранных самолетов до самых настоящих танков.
"Совершенно ясно, что под видом строительной техники сербы завозят что-то противозаконное. Эти краны были только прикрытием. Никаких надписей на ящиках нет, и одно это уже странно. Пожалуй, стоит спуститься вниз и на машине проследить, куда они повезут ящики, " — думал Чарльз. Эта мысль показалась ему весьма заманчивой, он даже представил себе, как сливается в одно целое с мягким сиденьем своего «Фольксвагена», включает печку и долгожданное тепло мягко овевает закоченевшее тело. Но врожденное ирландское упрямство заставило Маккормика остаться на месте. И он угадал.
Очередной ящик, покинув трюм, медленно плыл к поджидавшему его трейлеру, когда лопнула одна из крепежных скоб. Ящик сразу потерял равновесие. Не выдержав толчка, обломилась и еще одна скоба. Белая прямоугольная махина ухнула вниз и углом торца ударилась о бетон пирса. Треск ломающихся досок был слышен даже Маккормику. Слышал он и крики столпившихся рядом с трейлером людей, но они очень мало интересовали разведчика. Забыв про холод и дождь, он просто не в силах был оторваться от бинокля. Из разбитой тары торчали соединенные в пакет трубы. Окрашены они были в темно-зеленый цвет, и именно это подсказало Чарльзу их истинное предназначение.
«Если убрать с тех тягачей дурацкие стрелы и приладить эти трубы, то что получается? Получается зенитно-ракетный комплекс С-300, а может и даже С-400. Это сенсация! Начальство в Лэнгли просто взвоет от радости. Есть повод окончательно прижать всех этих Ивановичей. Но надо все точно выяснить. Тягачей было десять, этот ящик пятый. К тому же, должны быть еще и ракеты.»
Забыв обо всем на свете, Чарльз вытащил портсигар и закурил свой любимый «Винстон», при этом не прикрыв огонек ладонью.
* * *
Минутная слабость простительна женщине, но никак не профессиональному разведчику. В угольной темноте ночи огонек сигареты виден на добрый километр, это хорошо знают снайперы и прошедшие фронт солдаты. Генерал Милкович еще не закончил разнос своих подчиненных, как к нему подбежал солдат оцепления и, презрев все формальности, доложил кратко и ясно:
— Господин генерал, я видел вспышку света.
— Где, покажи мне?
— Вон там, на северном склоне...
Солдат хотел было показать направление рукой, но второй генерал, контрразведчик Радович, подхватил его под руку и увлек со света в черноту ближайшей тени.
— Теперь показывай, — велел он.
— Вон там.
— Старые блокгаузы, — заметил Радович. Он персонально отвечал за секретность всей операции. После этого он поднес к губам портативную рации и коротко приказал:
— Седьмой и шестой квадрат, план два. Подстраховка четыре. И на всякий случай план пять.
* * *
Маккормик к этому времени уже спустился вниз, ему надо было добраться до машины и проследить, куда же увезут эти интересные ящики югославские военные. Пробравшись вдоль длинной стены склада, он свернул за угол, и в тот же миг в глаза ему ударил луч мощного фонарика. Чарльз зажмурился, но многолетние тренировки сделали свое дело, и рука словно сама вскинула пистолет. Выстрел был точен, кто-то вскрикнул, фонарик упал и откатился в сторону. Сбоку раздались какие-то крики, Маккормик дважды выстрелил на звук голосов. Перебежав к другому складу, он поднырнул под сваи, поддерживающие край старинного сооружения, нависшего над склоном горы, и затаился. Он слышал, как совсем рядом топали сапоги солдат, возбужденные голоса раздавались прямо над ним. Маккормик боялся собак, отдаленный их лай он слышал уже давно, однако дождь и осенняя сырость не дали им возможности взять след. Примерно через час все стихло, и разведчик долго пробирался между старых осклизлых от времени свай, затем еще дольше вслушивался в ветреную тишину ночи, но ничто не указывало на опасность.
Маккормик глянул на часы — четыре часа утра, дожидаться рассвета для него было подобно самоубийству. Он знал, что этот район оцеплен, и темнота была его единственным союзником. Чарльз снял вязаную шапочку и натянул на голову очки ночного видения. Пригнувшись, он проскочил вдоль торца склада, затем упал на траву и пополз к ограждению. Сетка рабица быстро подалась клацающим челюстям кусачек, еще пятьдесят метров он прополз, а потом начались дома, старые, каменные, приземистые. Тогда Маккормик встал, снял очки и медленно пошел вдоль улицы, уже ничем не отличаясь по внешнему виду от портовых рабочих, возвращающихся с ночной смены домой. Короткая куртка, джинсы, черная вязаная шапочка, висячие усы делали его похожим на самого обычного местного жителя.
Разведчика удивляло, что он так просто выбрался из порта, но ничего не указывало на опасность. На старинных брусчатых улицах навстречу ему попались лишь сумасшедшие влюбленные, да две компании германских туристов, засидевшихся в работающих всю ночь портовых кабачках. Открыв дверь своей машины, Маккормик со вздохом облегчения опустился на сиденье, и в ту же секунду хлопок приглушенного выстрела разнес висок американца. Тело Чарльза завалилось набок, грубые руки перетащили его на соседнее сиденье, и те же самые руки повели машину по улицам города-памятника.
Его вычислили, применив оригинальный метод. Поняв, что в темноте среди нагромождений складов, кранов, контейнеров и подсобных мастерских лазутчика найти не удастся, подчиненные Радовича всю полосу вдоль забора посыпали порошкообразной люминесцентной краской, видимой лишь в приборах ночного видения. До поры его держали на расстоянии и лишь у машины привели негласный приговор в исполнение.
— Все в порядке, — доложил Радович своему коллеге из генштаба. — Наблюдателя ликвидировали. По паспорту гражданин ФРГ.
— Проблем не будет? Они могут поднять шум?
— Пусть поднимают, не успеют, — отмахнулся контрразведчик. — Но кто-то же его навел? Надо выяснить.
Два дня спустя под большегрузный автомобиль попал один из крановщиков. Сдал его хитроумный мобильник Маккормика. На несчастье он зачем-то записывал номера последних пяти телефонных звонков, такую функцию заложили в нем создатели.
* * *
Через неделю скрытые пружины балканской мышеловки распрямились. За месяц до этого албанское правительство Косова объявило о присоединении своего края к Албании. Это вызвало возмущение всего сербского народа. Договором девяносто девятого года предусматривалось сохранение Косова в составе Югославии. Главы натовских стран сделали вид, что не произошло ничего особенного. Просто: «Народ Косова сам выбрал, в каком государстве ему следует жить, и мы выражаем уважение самоопределению населения Косова», — так витиевато заявила за всех них Кэтрин Джонс. Югославы пробовали жаловаться в ООН, в международный суд в Гааге, но их обращения тонули, как звук в вате. И тогда генералы свергли прозападное гражданское правительство. Той же ночью стремительным маршем танковые колонны вторглись в Косово.
Но началось все не с этого. За три часа до переворота на побережье Италии, в районе города Брундизи, на берег из двух надувных «Зодиаков» высадилась диверсионная группа Славомира Ранковича, прозванного спецслужбами Запада Ночным Шакалом. Этот мастер диверсий и шпионажа давно уже был приговорен к смертной казни различными судами Европейского союза. Ранкович прошел все войны балканского ужаса, и ни ему, ни остальным девятнадцати членам группы терять было нечего. Уже трижды они уходили от групп захвата спецназа сил НАТО, и эта подготовленная ими диверсия должна была стать последним уроком высокомерным янки.
Оставив лодки на берегу, группа марш-броском преодолела последние пять километров и залегла в пределах видимости военно-воздушной базы сил НАТО. Как раз в это время с аэродрома с тяжелым гулом в воздух поднялся самолет радиолокационной разведки «Праулер». Глянув на часы, Ранкович показал два пальца и взмахом руки разослал две группы по пять человек в разные стороны. Все было заранее отработано до мельчайших деталей. Ровно в два часа ночи где-то в отдалении рванул приглушенный взрыв, и в ту же секунду на всем аэродроме погас свет. Югославам он не требовался, все они уже были в угловатых очках ночного видения. Коротко свистнула стрела спецарбалета, и часовой на угловой вышке выронил винтовку и, захрипев, сполз на пол своего скворечника. В темноте было слышно только клацанье кусачек. Оказавшись за проволокой, группа разделилась еще на две части, пять человек побежали в сторону пункта управления полетами, сам же Ночной Шакал начал пробираться к самолетной стоянке. Он уже видел темные махины семьсот шестьдесят седьмых «Боингов» с уродливыми тарелками радиолокационных антенн, когда над аэродромом снова вспыхнул свет. Службы обеспечения успели быстро переключиться на автономное питание. Удар света по глазам был болезненным. Вскрикнув, Ранкович сорвал прибор ночного видения, зажал ладонью глаза и метнулся в сторону огромного бензозаправщика. Остальные четверо его друзей не смогли столь быстро сориентироваться на местности и побежали в другую сторону. Прошли секунды, и сразу началась густая, истеричная стрельба, грохнули два сильных взрыва. Одна из диверсионных групп добралась до центра управления полетами, перестреляла персонал и взорвала саму Башню. Не менее успешно шли дела и у третьей группы — со стороны стоянки истребителей и штурмовиков взрывы следовали один за другим. Лишь группа самого Ранковича оказалась зажата со всех сторон за небольшим зданием метеоцентра и не могла сделать ни шага в сторону своей цели. Четверых боевиков Шакала обстреливали не менее полусотни морских пехотинцев США и с десяток итальянских солдат.
Положение их было безнадежно, но сам Ночной Шакал не спешил прийти на помощь товарищам. Лежа под бензозаправщиком, он внимательно вглядывался и вслушивался во все происходящее. Боевую задачу надо было выполнить любой ценой. Вскоре над головой Славомира раздалась громкая команда на английском:
— Быстро отгоните эту дуру в сторону, она же под завязку заполнена керосином!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47