Часто Анастасия приходила ко мне, когда я стоял на часах, иногда мы болтали, иногда просто держались за руки и смотрели на сверкающие в небе звезды. Она околдовала меня, хотя, конечно, из всего этого ничего не могло получиться. Несмотря на ее абсурдный статус «ожидающей дамы», она оставалась всего лишь крестьянкой, а я — рыцарь, и мои родители очень… традиционны во взглядах.
И все же… все же я старался не думать о своем отъезде из Окойтца.
Приезд пана Конрада я ожидал со смесью радостного нетерпения от предстоявшей встречи с героем и страха от прибытия колдуна. Но когда я, наконец, увидел его и привык к поразительному росту, то счел пана Конрада самым вежливым и приятным рыцарем, которого только можно представить.
Он оказался обладателем прекрасного голоса и знатоком тысяч песен; не помню, чтобы пан Конрад хоть раз повторялся, если его специально не просили об этом. Он мог танцевать и читать стихи часами. Дамы настояли на том, чтобы мы выучили его танцы: польку, и мазурку, и вальс. Иногда Конрад нанимал нескольких крестьян-музыкантов, и мы танцевали и веселились всю ночь.
Колдуны из легенд обычно все замкнутые и неразговорчивые. А вот пан Конрад радовался возможности поделиться с кем-то своими знаниями, будь то крестьянин, благородный рыцарь или купец. Меня лично поразили его механические штуки, со временем я начал даже понимать принцип действия некоторых машин и надеялся, что однажды смогу сделать нечто подобное своими руками.
И все же в некотором смысле его можно было назвать странным. Крестьяне перестали устраивать петушиные бои, потому что «Конраду это не нравится». Прошлой зимой, когда пан Стефан притащил медведя для забавы — привязанного к столбу зверя разрывают на части дворовые собаки на потеху рыцарям, — Конрад сумел выкупить животное, убил его одним ударом своего знаменитого меча и приказал выделать шкуру, а мясо приготовить на ужин. Пан Конрад совершенно не понимает подобных забав. Говорят, когда он убивал зверя, на его благородном лице отражалась глубокая печаль.
И потом еще его отношение к детям. Нормальный мужчина оставляет детей на попечение женщины до тех пор, пока они не становятся достаточно взрослыми, чтобы походить на людей, но Конрад наслаждался общением с мелюзгой и даже предпочитал общество ребенка своим друзьям-рыцарям. Он не жалел времени на объяснения им своих действий и никогда не терял терпения, как в разговорах со взрослыми. Пан Конрад платил священнику, чтобы тот обучал детей буквам, и сам преподавал математику. Более того, Конрад собственноручно делал игрушки и учил детей новым играм, спортивным и развлекательным.
Конрад владел мечом мастерски и вскоре начал обучать нас своему искусству каждый вечер. Он пренебрегал щитом, доверяя только своему мечу при парировании ударов противника. Впрочем, он ни во что не ставил и кольчуги, не признавал их несомненной пользы! Однако пан Конрад абсолютно не умел обращаться с копьем и выглядел довольно неуклюже с ним на лошади. Стрельба из лука ему тоже не давалась, но все это, казалось, только увеличивало нашу привязанность к нему; радостно осознавать, что ты хоть в чем-то превзошел великого воина!
И последнее — Кристина. Это девка из Окойтца, которая ездила с Конрадом в Цешин. Она, очевидно, безнадежно влюбилась в него, и каким-то образом большая часть его шарма и обаяния передалась ей, но при этом приобрела оттенок женственности. У Кристины обнаружились грация и выдержка настоящей благородной женщины, так что ни один из рыцарей больше не мог обращаться с ней как с обычной крестьянкой, все выказывали уважение, подобающее в общении с дамой высокого ранга.
Вскоре остальные «ожидающие девушки» начали подражать ей, в том числе и моя Анастасия. Мне это показалось довольно милым — на самом деле все, что бы ни делала Анастасия, казалось мне милым! — но остальные рыцари часто реагировали на перемены не совсем адекватно. Переспать с деревенской девкой — одно дело. Иметь связь с благородной женщиной — совсем другое!
Через некоторое время вернулся граф Ламберт и привез с собой почти королевскую компанию: с ним прискакал его сеньор, князь Хенрик Бородатый со своим сыном, молодым княжичем Хенриком, прозванным Набожным. Я не присутствовал при их разговорах, но насколько я знаю, они все время проводили с паном Конрадом.
На следующий день граф Ламберт организовал охоту и пригласил меня присоединиться к ним. Я известен как отличный охотник, возможно, граф Ламберт слышал об этом. Может быть, он не знал, что я стоял на часах с полуночи до утра, но когда сеньор вашего отца приглашает вас поохотиться с его сеньором (! ), вы едете без возражений.
Поэтому вместо того, чтобы лечь спать после бессонной ночи, я отправился на охоту. Мы замечательно развлеклись, фортуна не отвернулась от нас тем утром. Так получилось, что пан Конрад пролил первую кровь. Неумелый с копьем, он только испортил все дело, всего лишь ранив зубра в плечо. Потом совершенно потерял след зверя и, в конце концов, заблудился сам. Зверя прикончил я, а граф Ламберт нашел нашего павшего духом Конрада.
Я пропустил пир тем вечером — заснул на кровати, даже не сняв доспехов. Однако в полночь уже стоял на часах, ни на минуту не опоздав.
Буквально через час за мной пришел пан Бодан, который и приказал мне явиться для разговора к князю Хенрику в его собственные комнаты.
Я еще никогда не встречался наедине с особой королевского рода, поэтому, когда стучал в дверь, коленки у меня тряслись от страха.
— Входи, мальчик мой. Присаживайся и выпей со мной чашу вина.
Князь был очень пожилым, почти древним старцем — ему, наверное, исполнилось лет семьдесят. Лицо покрылось морщинами, трещинами и загаром, густые белые волосы ниспадали на широкие плечи, а огромная белая борода свисала до самого тщательно выделанного пояса. Одежда из пурпурного бархата была украшена вышивкой из настоящей золотой нити.
С другой стороны, Хенрик не производил впечатления хилого щеголеватого старикашки. Его манера держаться выдавала силу характера, руки, несмотря на годы, сохранили крепость, а глаза… глаза видели все на свете!
— Благодарю вас, ваша светлость.
Я поклонился ему по-славянски, опустившись на колени и коснувшись лбом пола.
— Встань, встань, дитя мое! Не стоит придерживаться формальностей, когда мы наедине. Я предлагал тебе сесть.
Я так и сделал, а князь Хенрик наполнил огромную золотую чашу вином из серебряного кувшина. Потом сделал большой глоток и передал чашу мне. Я последовал его примеру, потом поставил опустевший сосуд на стол.
— Прекрасно, ты пьешь так же умело, как и твой отец Если ты вышел хоть вполовину таким, как он, то я еще дождусь великих дел от тебя, — с этими словами князь снова наполнил чашу.
— Я постараюсь, ваша светлость.
— Конечно, постараешься. Я знаю, как трудно жить, будучи сыном великого отца. Я помню его в битве при Фулнеке. Моравцы превосходили нас вдвое, но пан Ян сумел повести наше войско в атаку и рассечь их порядки надвое. Кажется, что все это происходило только вчера… Он поразил их первого рыцаря копьем, пробил щит, доспехи и грудь. Потом поскакал дальше и несколькими минутами позже сломал свое копье о второго рыцаря, выбив его из седла и оставив погибать под копытами польских лошадей. Потом вытащил меч и начал расчищать дорогу, размахивая клинком во все стороны, а его люди расширяли проход в рядах противника. Твой отец пробился сквозь вражеские порядки и выиграл для всех остальных время, нужное для перестройки рядов, после чего мы обошли моравские полки с флангов и смяли их, как клочок пергамента! И победа стала нашей!
— Я слышал, в той битве отца серьезно ранили…
— Да. Это произошло еще до твоего рождения, не так ли? Я видел, как грязный крестьянин загнал дротик прямо ему в живот. Долгое время я опасался за жизнь пана Яна но забота твоей матери и выдержка помогли ему выкарабкаться. Знаешь, я запомнил того крестьянина, и когда он оказался среди захваченных в плен, отпустил всех, кроме него. Повесил негодяя за его мерзостное деяние… Ах, ты настолько похож на своего отца, что мог бы сойти за его близнеца, если бы не возраст. У тебя его сноровка — я к сожалению, пропустил твой сегодняшний финальный удар, но зато видел тушу убитого зубра. Единственный выпад — прямо в сердце зверю, разъяренному неловким ударом пана Конрада.
— Ваша милость, я слышал, что пан Конрад до этого никогда не участвовал в охоте.
— Да, мне тоже говорили подобное — странно, не правда ли? Рыцарь, которому оказалось под силу сокрушить неуловимого разбойника, пана Райнберга, и одновременно стереть с лица земли всю его шайку, но который при этом никогда не охотился на зверя! Расскажи, что ты думаешь о нем?
— Трудно сказать, ваша милость… Пан Конрад наполовину герой, наполовину ребенок; наполовину ремесленник, наполовину поэт; наполовину колдун, наполовину святой! Все, что я могу сказать, так это что мне он нравится, и я доверяю ему.
— Скажи-ка, если бы ты мог, ты остался бы с ним?
— Ну… да, ваша светлость, если это не повредило бы моему долгу и чести.
— Итак. Ты не был на вечернем пиру… — князь Хенрик поднял руки, когда я начал было оправдываться, — я знаю, что ты поступил правильно. Твой долг заставил тебя пропустить торжество, чтобы достойно выполнить службу. Твой поступок достоин благородного мужа. Но знай, что во время пира граф Ламберт даровал часть своих земель пану Конраду. Последний отбудет в свое новое поместье на рассвете, и я хочу, чтобы ты отправился вместе с ним.
— Но, ваша светлость… Мой долг здесь…
Черт возьми, я не мог сказать ему об Анастасии!
— Пусть тебя это не беспокоит. Я улажу дела с твоим отцом и Ламбертом.
— Но чем я смогу послужить вам?
— Если честно, мой мальчик, я и сам пока не знаю. Мне тоже непонятен пан Конрад. Он может стать и величайшим добром, и величайшим злом для Польши. Я только чувствую, что мне будет лучше, если рядом с ним окажется надежный рыцарь, который и от неприятностей оградит… и передаст мне информацию, какая, по его мнению, представляет интерес.
— Ваше желание — закон для меня, ваша милость. Я буду выполнять свой долг до самой смерти, если понадобится.
— Я уверен в тебе, мальчик мой. Кровь отца течет в твоих жилах. Но запомни, тут у нас был секретный разговор. Никто не должен знать ни слова из него, кроме твоего отца. А теперь отправляйся спать. Завтра тебя ждет поездка.
Итак, мое пребывание в Окойтце внезапно закончилось, и когда в следующий раз я увижу Анастасию, у нее наверняка уже будет муж-крестьянин и куча чумазых детишек, копошащихся в золе у дымящего очага.
Я не пошел сразу в свою опочивальню, а направился в трапезную. Остатки угощения после пира еще не успели убрать. Я нашел почти полный кувшин вина, взял чашу и немного холодного мяса. Ужин в одиночестве как раз соответствовал моему настроению. Разлука всегда приносит печаль.
Когда я добрался до опочивальни, уже прозвучал удар колокола. Я сбросил доспехи прямо на пол, забрался в кровать и обнаружил там Анастасию. Через мгновение мы уже плакали друг у друга в объятиях.
— Пан Владимир, — рыдала она, — я не хочу покидать вас.
Вот и вся секретность нашего разговора с князем Хенриком, подумал я. Девушки всегда все узнают первыми.
— И я не хочу покидать тебя, любовь моя.
— Любовь моя?.. Вы никогда еще так меня не называли…
— Возможно, потому, что до этого момента не осознавал, насколько сильно я люблю тебя.
— О-оооуу! Неужели вы не понимаете, что это только делает мне больнее!.. Ну почему мы должны поступать так, как нам кто-то приказал? Это нечестно! Почему я должна уйти от тебя, как приказывает мне Ламберт? Я не хочу никуда уезжать отсюда и от тебя!
— Минуточку, любовь моя! Это я должен уезжать, а ты — оставаться!
— Да нет же! Ламберт приказал мне ехать вместе с паном Конрадом!
Мой смех, наверное, перебудил половину замка.
— Но я тоже еду с ним!..
Наша радость не знала границ, и той ночью мы не сомкнули глаз.
На рассвете мы с Анастасией уже упаковали вещи и стояли во дворе еще до того, как там появился пан Конрад. Когда же он вышел, то оказалось, что его сопровождает Кристина и еще три девушки вдобавок. Мне показалось, что он выбрал тех девиц, которые обладали достаточно изысканными манерами.
— О, пан Конрад, я вижу, наш великодушный хозяин великолепно снарядил вас в дорогу…
— Действительно. Он сама щедрость. Но почему вы в седле?
— Я надеялся сопровождать вас и помогать охранять ваши несравненные сокровища.
— А сокровищ больше, чем вы думаете, пан Владимир. — Конрад повесил два маленьких, но тяжелых мешочка на лошадь и крепко привязал их к седлу. — Ваше присутствие, безусловно, необходимо, и я надеюсь, что вы станете моим гостем. Кстати, по-моему, не один я нуждаюсь в вас. — Он подмигнул Анастасии, потому что, конечно, знал о наших с ней отношениях.
Девушки почли своей обязанностью расплакаться при расставании с семьями и родными домами, и Анастасия присоединилась к ним, хотя ее родители умерли уже год назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37