Всякого рода камни, валуны и булыжники окружали озеро со всех сторон, однако в пределах досягаемости не оказалось ни одного камушка. Все они были погребены под песком пляжа.
Если бы Келемвар по-прежнему замерзал от холода, все глубже погружаясь в забытье, он, вероятно, не заметил бы промелькнувшей в его голове идеи. Но теперь воину было тепло; мысли больше не путались, и Келемвар испытывал даже некий подъем. Полный решимости, воин схватил самую крепкую из лежащих рядом деревяшек и принялся рыть песок.
Не углубившись и на шесть дюймов, Келемвар наткнулся на первый камень. Это был круглый, размером с ладонь булыжник, пригодный разве что для метания, но не подходящий для раскалывания льда. Келемвар продолжал копать.
Второй камень был получше – примерно тех же размеров, но только с зазубренными краями. Воин отложил его в сторону.
На глубине около фута Келемвар нашел то, что искал. Третий камень представлял собой темно-серый, ничем не примечательный булыжник. Однако воину он показался краше любого бриллианта. Камень был большим, но имел как раз такие размеры, что воин вполне мог поднять его одной рукой. Один конец булыжника заканчивался маленьким острым конусом, другой был широким и идеально подходил под руку.
Келемвар взял булыжник и ударил им по льду возле бедра. Черные осколки разлетелись в стороны.
Воин еще десяток раз опустил камень, пытаясь заставить лед треснуть. Черные брызги так и летели из-под булыжника, однако лед держался.
Над вершиной утеса захлопали крылья. Знакомый ворон уселся под деревом, держа левую лапку над землей.
– Извини за ногу, – сказал Келемвар, взглянув на сломанную лапку.
Ворон наклонил голову и, устав стоять на одной ноге, сел на землю, словно в гнездо. Воин улыбнулся и замахнулся камнем.
– Обед, кажется, откладывается, – добавил Келемвар.
Голова птицы пару раз качнулась. Будь разум воина затуманен, возможно, он расценил бы этот неуклюжий жест как знак согласия, будто бы ворон ответил: «Откладывается, но не отменяется».
Келемвар решил не обращать внимания на птицу и начал колоть лед под грудью, где он был тоньше. К радости воина, ему удалось отколоть большой зазубренный кусок. Разбивая лед от этого скола в направлении поясницы, воин смог положить начало трещине, ведущей к его правому бедру.
Келемвар трудился в течение двадцати минут, временами останавливаясь, чтобы подбросить в огонь пару веток. За это время воину удалось увеличить трещину, и она протянулась уже к середине его бедра. Когда солнце спряталось за холмами и небо окрасилось в розовый цвет, огонь уже глубоко растопил под собой лед. Костерок погрузился под воду, оставив в двух футах слева от воина шипящую и дымящуюся полынью.
– Нет! – воскликнул Келемвар.
Но лишь холодный стон ветра стал ответом на его крик.
Воин сразу начал мерзнуть. Он попытался вырваться из льда, надеясь, что проделанной в нем трещины достаточно, чтобы оказаться на свободе, но не сдвинулся с места.
Келемвар потянулся за травой для нового костра, но оказалось, что почти вся она уже использована. Хуже того, всего несколько деревяшек валялось в пределах его досягаемости. Даже если воин и развел бы новый костер, его не хватило бы на всю ночь.
Келемвар стукнулся лбом об лед и громко выругался. Холод снова стал кусать его за пальцы – в теле воина осталось совсем немного тепла. В конце концов он позволил себе сделать невероятное, выбивающее землю из-под ног предположение: он был не прав, настаивая на оказании помощи каравану. Упрямство Келемвара привело к смерти Адона, а возможно, погубило и Миднайт.
– Друзья! – закричал Келемвар. – Простите меня! Пожалуйста, Миднайт!.. Миднайт!
Он выкрикивал ее имя снова и снова, пока наконец не смог больше слышать отзвуков вторившего ему многоголосого эха.
Когда Келемвар замолчал, ворон спрыгнул вниз и приземлился, предусмотрительно выбрав место подальше от ловких рук воина. Каркнув три раза, птица будто предложила Келемвару сдаться и умереть.
Нетерпение ворона взбесило воина.
– Еще не время, курица! – рыкнул он.
Келемвар схватил первый из выкопанных им камней – маленький и круглый – и запустил им в птицу. Хотя камень и не попал в цель, ворон понял намек и ускакал в темноту. После того как вредная птица скрылась, Келемвар подобрал булыжник и яростно ударил по льду слева от себя. «Если уж умирать, – решил воин, – то сражаясь до последнего вздоха».
Келемвар был так разгневан, что не заметил крошечных трещинок, остававшихся во льду после его ударов. Через пять минут длинная трещина пролегла от бедер воина до отверстия, оставшегося от костра.
Потребовалось еще десять минут, чтобы расширить пролом.
И когда теплые краски сумерек уступили фиолетовым тонам ночи, кусок льда под грудью у Келемвара откололся. Воин рванулся вперед – лед более не удерживал его в своих объятиях. Келемвар вытащил свое тело на берег и принялся собирать траву и деревяшки.
Разведя костер, он снял с себя замерзшие штаны и башмаки, чтобы осмотреть ноги. Бедра и голени побелели и покрылись темными пятнами, но все же Келемвар полагал, что в тепле они отойдут. Ступни выглядели хуже. Они были совсем белыми, онемевшими и холодными на ощупь.
На долю воина выпало достаточное число походов в северные края, чтобы он мог с первого взгляда определить сильное обморожение.
13
ВО ТЬМЕ
Миднайт очнулась от крепкого сна; тело ее одеревенело и стонало от боли. Привидевшаяся ей во сне сухая постель в теплой таверне исчезла, как только чародейка открыла глаза. Она обнаружила, что находится в каком-то совершенно незнакомом месте. Уткнувшись лицом в холодный песок, она лежала, наполовину погруженная в накатывающуюся на берег воду. В царящей вокруг кромешной мгле чародейка не смогла разглядеть даже собственной руки. Позади, вспенивая поверхность маленького водоема, рокотал водопад.
Его приглушенный голос напомнил Миднайт о ее поединке с подземной рекой и погружении в воронку водоворота. Чародейку вынесло в этот мрачный пруд, после чего она добралась до берега, где и потеряла сознание.
С тех пор прошло десять часов, хотя Миднайт и не знала об этом. Ее уставшее, измученное подземной рекой тело погрузилось в целительный сон, как только опасность миновала. И все же теперь, несмотря на то, что умственные и физические силы чародейки полностью восстановились, она ощущала подавленность.
Адон был мертв, и его гибель омрачала радость спасения.
Миднайт хотелось обвинить кого-нибудь в смерти Адона, и Келемвар подходил для этого лучше всего. Если бы не его упрямое желание спасти караван, трое друзей не оказались бы в западне, и Кайрику не удалось бы застичь их врасплох.
Однако Миднайт понимала, что подобный довод имел под собой непрочное основание. Слишком много было случайностей и непредвиденных обстоятельств. Никто и не думал, что Кайрик сможет так быстро восстановить силы, и чародейка до сих пор не могла представить себе, как ему это удалось. Однако при данном раскладе вор непременно настиг бы отряд героев и нанес удар. Как и Келемвар, Миднайт не предусмотрела такой возможности, а значит, винить в отсутствии предвидения одного только воина было бы несправедливо.
И Миднайт решила, что во всем виновата она. Не стоило ей идти на поводу у Келемвара и Адона, отговаривавших ее от убийства Кайрика. Миднайт одна знала, насколько вероломным стал их бывший товарищ, и ей следовало бы догадаться, что злая воля и жестокое сердце придадут вору сил, чтобы продолжить погоню.
Подобной ошибки больше не повторится. Чародейка не может вернуть Адона к жизни, однако, если ей удастся когда-нибудь выбраться из этой пещеры и снова увидеть Кайрика, она отомстит за смерть друга.
Мысль о выходе из пещеры заставила Миднайт вспомнить о Келемваре, который, как считала чародейка, должен был находиться где-то неподалеку. Воин упал в воды подземной реки сразу после Миднайт, но кроме этого она больше ничего не знала о его судьбе. Казалось, существовали все основания предполагать, что его тоже затянуло в водоворот.
Возможно, он даже сидел в каких-нибудь тридцати шагах от чародейки, считая, что остался один в этой тьме.
– Келемвар! – позвала Миднайт, поднимаясь с земли.
Голос ее эхом отразился от невидимых стен пещеры, едва различимый среди рева падающей воды.
– Келемвар, где ты?
И снова отозвалось лишь эхо.
Печальная мысль пришла на ум чародейки. Ей удалось не утонуть, но где доказательства того, что воин не лежит на дне. Ведь Келемвар нес сумки с табличкой. Трудно удержаться на плаву с подобным каменным грузом.
– Келемвар! – в отчаянии закричала чародейка. – Ответь мне!
Но он не отвечал.
Представив себе тело погибшего Келемвара, плавающее у водопада, Миднайт обнажила кинжал. Она вызвала заклинание волшебного света и произнесла нужные слова. Кинжал засиял ярким белым светом. Внезапно клинок ужасно накалился, и чародейка, обжегшись, выронила его. Она бросилась на колени и сунула руку в прохладную воду пруда, разозленная очередной неудачей.
Однако кинжал продолжал светиться, и Миднайт увидела, что находится на берегу темного водоема. В двадцати футах от нее сквозь отверстие в своде водный поток устремлялся внутрь пещеры, взбивая на поверхности пруда черную пену. Свод пещеры достигал пятнадцати футов в высоту и своим видом напоминал купол собора. С потолка свешивались сотни сталактитов, поблескивая капельками влаги, скопившейся на их острых кончиках. Куски минералов, грубые и шершавые, как шкура дракона, торчали из стен, испещренных нишами.
– Кел! – снова позвала Миднайт.
Ее голос эхом пронесся от стены к стене, а затем утих, уступив место шуму водопада. Миднайт была одна в этом сумрачном подземелье. Адон погиб, Келемвар исчез или, возможно, тоже был мертв.
Словно подчеркивая разочарование чародейки, свет, излучаемый кинжалом, внезапно потускнел и сменился красноватым свечением. Миднайт опустила глаза и вместо своего клинка увидела лужицу расплавленного металла. Медленно утекая тоненькой струйкой, алое железо уносило с собой остатки света, и пещера снова погружалась во мрак.
Чародейка обдумала свое положение. Чтобы выбраться из пещеры, в крайнем случае можно прибегнуть к волшебству. Учитывая непредсказуемость магии, подобная попытка, разумеется, была сопряжена с риском, однако при отсутствии иного выхода Миднайт без колебаний доверилась бы судьбе.
Как только чародейка поняла, что может выбраться из пещеры, она успокоилась и обрела силы рассуждать хладнокровно. Следующим пунктом, который требовал осмысления, было ее одиночество. Адон наверняка погиб. Даже если стрела Кайрика не убила его, то это сделал подземный поток. Но вот в гибели Келемвара Миднайт сомневалась. Единственным доказательством его смерти являлось ее личное предположение, порожденное скорее чувством покинутости и страхом, чем здравым смыслом. В конце концов Келемвар был сильнее Миднайт, а она-то как раз не погибла. Даже принимая в расчет тяжесть таблички, у воина было куда больше шансов выжить, чем у чародейки. Казалось более вероятным, что он просто заплыл в другую часть этой же пещеры.
Теперь пришла пора выяснить, где Миднайт очутилась. «Возможно, я нахожусь под замком Копья Драконов», – предположила чародейка. Если верить Ваалу, то вход в Королевство Смерти тоже находился где-то здесь.
В конце концов Миднайт заключила, что самым разумным будет исследовать пещеру. Если повезет, то она либо отыщет Келемвара, либо найдет вход в Королевство Смерти. Вот только кромешная тьма представляла собой серьезное препятствие. Чародейка могла использовать расплавившийся металл кинжала, чтобы поджечь что-нибудь, соорудив некое подобие факела, однако под рукой не оказалось ничего такого, что горело бы достаточно долго.
У Миднайт не было иного выбора, кроме как снова прибегнуть к помощи магии. Чародейка сняла с ремня оставшиеся без клинка ножны и произнесла заклинание света. На этот раз результатом ворожбы стала яркая вспышка. Она ослепила чародейку, и белые точки замелькали перед ее глазами.
Через несколько мгновений зрение вернулось, но Миднайт по-прежнему оставалась в непроглядной тьме. Магия опять подвела. Тогда чародейка решила пока обойтись без света и побрела по берегу пруда. Она двигалась медленно и осторожно, сначала обследуя то место, куда ставила ногу, и размахивая руками перед собой, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
Время от времени чародейка останавливалась и звала Келемвара. Вскоре Миднайт обнаружила, что по собственному эху может определить размеры и очертания пещеры. Чем дольше эхо не возвращалось, тем дальше от нее находились стены.
Вооруженная этим открытием, чародейка вскоре обошла водоем. В диаметре он имел около ста ярдов, хотя описать с уверенностью все изгибы и повороты береговой линии она бы не смогла. Водопад, очевидно, был единственным источником притока воды, а вытекал из водоема единственный ручеек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53