* * *
Пафнутьев давно заметил странную закономерность, с которой он сталкивался при каждом расследовании — до какого-то момента дело, кажется, топчется на месте, добытые сведения не связываются, не соединяются в одну картину, свидетели поют каждый на свой голос, ни в чем не подтверждая друг друга, а документы, которые удается добыть чуть ли не рискуя жизнью, выглядят совершенно чужими и ненужными. Помня об этом, Пафнутьев терпел, стараясь не делать поспешных выводов. Он знал, что будет невинный телефонный звонок или придет по почте пустая, вроде, бумажка, брякнет новое словечко свидетель — и все соединится, свяжется в единый узел, из которого нельзя будет выдернуть ни единой нитки. А до этого момента надо просто работать, посылать запросы, звонить, допрашивать, совать свой нос во все дыры, куда он только может протиснуться. И воздается.
Ищущий да обрящет — эти слова знал и Пафнутьев, верил в их справедливость.
Не догадываясь о том, он был согласен с Бевзлиным — знания рождают скорбь. Но понимал эту мысль иначе — чем больше он узнает о преступлении, тем больше подлости и злодейства перед ним открывается. Но был готов к этому, зная, что в его работе иначе не бывает. В конце концов, он добивается от людей не признания в любви, не описания красот земных или небесных, он добивается все новых и новых подробностей об убийстве, насилии, мести...
Стоя у окна и глядя в темнеющее весеннее небо, Пафнутьев не думал об этом, надо быть дураком, чтобы постоянно думать о чем-то важном и возвышенном. А поскольку Пафнутьев круглым дураком все-таки не был, то думал он о том, что вечером, когда уже нет солнца, начинают замерзать лужи и потеплее одеваются прохожие, что в этой прохладе и синеве сильнее чувствуется весна. Так, наверное, острее ощущаешь холодноватый поцелуй в синих сумерках, нежели жаркий и обильный во время шумного застолья...
— Ну, ты даешь, Павел Николаевич, — пробормотал он пристыженно, осознав, какие шальные мысли вдруг полезли из него при первых проявлениях весны. — Что же, Павел Николаевич, попрет из тебя, когда травка зазеленеет?
И тут прозвенел звонок.
Пафнутьев удивился, потому что рабочее время закончилось, по делу звонить никто не станет, разве что произошло нечто чрезвычайное. Да и задержался он в кабинете случайно, уже давно должен был выйти из прокуратуры.
Звонила Вика, звонила жена, к которой он до сих пор испытывал какую-то робкую влюбленность. Вика же если не робела перед Пафнутьевым, то жила с непроходящим удивлением, озадаченностью: «Ну и откололи мы с тобой, Паша, номер, когда расписались всем на удивление, ну и откололи... Гаси свечи!»
— Паша? — голос ее был встревоженным.
— Слушаю вас внимательно, — проговорил Пафнутьев, узнав жену. — Говорите.
Следственный отдел прокуратуры к вашим услугам.
— Кончай, Паша... Звоню из универмага, автомат сейчас отключится, а у меня больше нет жетонов.
— Говорите, — повторил Пафнутьев.
— Паша, наверное, я ни фига не понимаю в ваших прокурорских делах, но тут вот какое дело... Один тип предлагает купить девочку...
— Что купить?
— Не что, а кого... Девочку. Хорошенький такой ребенок, я посмотрела, и просит недорого... Может, взять? За три бутылки водки отдает, а, Паша?.. Паша, ты меня слышишь?
— Хорошо тебя слышу, — ответил Пафнутьев.
— Что же ты молчишь?!
— Думаю.
— Давай, только не слишком долго...
— А то что?
— Перехватят девочку! Тут многие интересуются, уже толпа собралась.
— Толпа или очередь?
— Не отвлекайся, Паша. Думай.
— Ну что ж, если перехватят... Сами сделаем.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Значит, так... Буду через семь минут. Держи этого хмыря под прицелом. Не отпускай. Начнет смываться, иди за ним. До конца. Чтобы знала, где его берлога.
— Поняла, — успокоение сказала Вика, убедившись, что Пафнутьев все понял правильно и решение принял вполне соответствующее событию.
— Поторгуйся, может, за две бутылки уступит. Третью Худолею отдам.
— А если уступит, брать?
— Бери, но его подзадержи. Спроси, что она ест, в какие часы, когда писает, когда какает.
Пафнутьев мог бы, конечно, послать и Андрея или кого-нибудь из оперативников, мог бы подключить Шаланду — тот сумел бы быстрее добраться к универмагу, но что-то остановило. Андрей и оперативники отпали сразу, их просто не было на месте. А вот подключить Шаланду поостерегся. Не нравился ему последнее время Шаланда, поплыл, каким-то размазанным выглядел. Похоже, фокусники его крепко достали.
Уже через минуту после того, как Пафнутьев положил трубку, он быстро шел по двору к дежурной машине. Распахнув дверцу, упал на сиденье и, еще до того, как захлопнул дверцу, успел выдохнуть одно слово:
— Универмаг.
— Может быть, стоит заправиться, у нас...
— Универмаг!
Водитель поперхнулся от резкого слова и только тогда в полной мере оценил настроение Пафнутье-ва — сощурив глаза, поигрывая желваками, он смотрел прямо перед собой, и сосредоточенность его была настолько полной, что не было у него времени повернуть голову, чтобы взглянуть на водителя.
— Дуй на красный! — сказал Пафнутьев, увидев впереди вспыхнувший желтый.
Машина резко рванула вперед, к тому же водитель для подстраховки еще и сирену включил. Перекресток они проскочили перед самыми радиаторами устремившихся на зеленый свет машин. Раздался истеричный визг тормозов, но это уже сзади, это уже в прошлом.
— Что-то серьезное? — спросил водитель.
— Да.
Ответ Пафнутьева был настолько короток и отрывист, что водитель не решился задавать следующие вопросы и лишь еще прибавил скорость.
— Вот так, — одобрил его Пафнутьев. — Пусть знают, кто в городе хозяин.
— А кто в городе хозяин? — усмехнулся водитель.
— Я.
Юные охламоны, усевшись в мягкие кресла иномарок и почувствовав под задницами трехсотсильные моторы, взялись обгонять на оживленных улицах и справа, и слева, подрезая и подсекая. Старые водители, выросшие в других условиях, усвоившие другие законы дороги, матерились, видя это безрассудство, и невольно, сами того не замечая, усваивали волчьи законы дороги, а опыт позволял им выделывать номера куда круче, чем могли только вообразить эти молодые владельцы страны.
Водитель Пафнутьева тоже был не чужд новых веяний и, помня о том, что он все-таки работник прокуратуры, а его шеф — начальник следственного отдела, ощущал даже некоторую безнаказанность. Да что там некоторую, он был уверен в полной безнаказанности, особенно, если рядом сидел Пафнутьев. И за те три минуты, которые они мчались по главной улице, по проспекту имени Карла Маркса, поставил на место не один «мерседес» и не одну «вольво». Обнаглевшие качки с тяжелыми выбритыми затылками лишь злобно визжали и гудели вслед пафнутьевской «Волге».
— Останови у гастронома! — приказал Пафнутьев.
— А универмаг...
— Гастроном.
Машина резко остановилась как раз напротив главного входа в гастроном Халандовского. Пафну-тьева здесь все знали, и он надеялся не потерять слишком много времени. Подойдя к винному отделу, он улыбнулся по-свойски полной женщине в белом кокошнике, стоявшей за прилавком.
— Алла! Я тебя приветствую!
— А Халандовского нет... Он сказал, что...
— Три бутылки водки!
— Нам завезли вчера такой товар, Павел Николаевич! Вы умом тронетесь.
— Я уже тронулся! Три бутылки водки, и подешевле. И побыстрее.
Пафнутьев вел себя не так, как обычно, и озадаченная женщина молча поставила на прилавок поллитровки.
— Аркаша, привет! — успел выкрикнуть Пафнутьев и, подхватив бутылки, побежал к выходу, — Универмаг! — снова сказал он водителю, бросив бутылки в багажник.
— Я вижу, и в самом деле намечается что-то серьезное? — ухмыльнулся водитель.
— Да, дорогой, да! — Пафнутьев не стал ничего объяснять. Сейчас ему было не до таких тонкостей, как проницательность водительской мысли...
Приблизившись к универмагу, водитель снизил скорость и вопросительно посмотрел на Пафнутьева.
— Медленно вдоль тротуара, — сказал он. — Где-то здесь должна быть Вика...
Может быть, ты ее заметишь.
— А вон она! У второй колонны... Она увидела нас.
«Волга» прижалась к тротуару и остановилась. Вика была уже рядом. Глаза ее возбужденно блестели. Не дожидаясь, пока Пафнутьев выберется из машины, она сама распахнула дверцу.
— Опоздали? — спросил Пафнутьев.
— Здесь он! Пошли быстрей!
И Пафнутьев, выйдя из машины, зашагал вслед за Викой, которая легко заскользила сквозь толчею людей. Пафнутьев не был так увертлив, поэтому просто раздвигал толпу плечом, стараясь не потерять Вику из виду. Вскоре они наткнулись на сгусток, люди здесь стояли гораздо плотнее и неподвижнее. В центре стоял подвыпивший детина. Расслабленно улыбаясь, он держал в руках запеленутого ребенка. Причем, держал как-то странно — ребенок оказался лицом к толпе, а не к мужчине. Кто-то возмущался, кто-то хохотал, прицениваясь, продавец терпеливо отвечал, что, дескать, за бутылку ребенка не отдаст, а вот за три бутылки хоть сию минуту.
Пафнутьев протиснулся вперед, постоял, рассматривая не столько ребенка, сколько развеселившегося мужика. Протянув руку, отогнул белую простынку, закрывавшую часть лица младенца.
— Чего смотришь? Хорошая девочка! Бери, пока отдаю!
— А здорова? — спросил Пафнутьев.
— Как лошадь! — заверил мужик, вызвав беззлобный смех в толпе.
— И прививки сделаны?
— Какие, прививки?
— Слушай... Я собаку покупаю, и то мне показывают свидетельства о прививках. А тут человеческий все-таки детеныш...
— Не нравится — не бери, — и мужик отвернулся от Пафнутьева к людям, которые, как ему казалось, уже настроены были купить девочку. А Пафнутьев, ох, этот хитрый и дурной, ленивый и проницательный Пафнутьев с обычным своим не то сонным, не то заспанным лицом, не отставал от мужика, тянулся за ним, опасаясь, что тот может попросту скрыться.
— Ладно, беру, — сказал Пафнутьев, потянув мужика за рукав.
— Расчет сразу, — быстро повернулся тот.
— Пошли к машине, там у меня водка...
— А где машина? — насторожился продавец.
— Да вот же она! — Пафнутьев показал на «Волгу», крыша которой поблескивала в свете вечерних фонарей.
— "Волга"? — медленно произнес мужик. — Черная?
— Я тебе не машину предлагаю, а водку! — резко сказал Пафнутьев. — Так что, договорились? Или как?
— Тут одна баба приценивалась, — мужик в растерянности пошарил глазами по толпе.
— Моя баба приценивалась! — заверил его Пафнутьев. — Вот она... Вика, скажи ему, что ты берешь детеныша!
— Да, мы вместе, — подтвердила Вика, и только после этого мужик неуверенно двинулся к машине. Чтобы окончательно успокоить продавца, Пафнутьев подвел его к багажнику, прошел к водителю за ключом.
— Выйди, — успел прошептать он. — Захвати наручники. Будем брать... — и уже с ключом вернулся к багажнику. — Вика! — обернувшись, он нашел взглядом жену.Бери ребенка, а то у него руки заняты.
Пафнутьев откинул крышку багажника, и мужик увидел внутри несколько бутылок. Он успокоился окончательно и с облегчением отдал ребенка Вике. А Пафнутьев с туповатым выражением лица наклонился к багажнику, взял в руки две бутылки водки и протянул их мужику. Тот простодушно потянулся к ним, а едва его пальцы сомкнулись на поллитровке, водитель, вынырнувший откуда-то сбоку, защелкнул наручники.
Некоторое время мужик, ничего не понимая, стоял с бутылками в руках и с наручниками на запястьях. Наконец он сообразил, что произошло. Выпустив бутылки, он грохнул ими об асфальт и, развернувшись, бросился бежать. Пафнутьев не пошевелился, только в последний момент, когда мужик повернулся к нему спиной, он легонько подсек его, заведя носок правой ноги за левую. И продавец всем телом грохнулся о гранитные блоки бордюра. Скованные наручниками руки не позволили ему опереться, и он ткнулся лицом в асфальт. И тут же с обеих сторон стали Пафнутьев и водитель. Не поднимаясь, мужик посмотрел в одну сторону, в другую и, убедившись, что шансов у него нет, начал, покряхтывая и постанывая, подниматься. Сначала он встал на четвереньки, потом на колени и лишь после этого смог распрямиться. Вся его решимость, все непокорство были подавлены, и он, кажется, смирился со своей участью.
— Прошу! — сказал Пафнутьев, распахивая перед ним заднюю дверцу машины.
— Влип, значит, да? — пробормотал мужик недоуменно.
— Немножко, — успокоил его Пафнутьев, легонько подтолкнув к машине.
— Надо же, влип, — не переставал удивляться мужик. — На ровном месте, средь бела дня...
— С кем не бывает, — произнес Пафнутьев утешительные слова. — Не переживай, все утрясется... Жизнь продолжается.
— Это, конечно, да... Но уже без меня, — задержанный сел на заднее сиденье, и Пафнутьев тут же захлопнул дверцу. Водитель, дотянувшись, опустил кнопку запора.
Вика с ребенком расположилась впереди, сам Пафнутьев уселся рядом с задержанным.
— Поехали к нам, — сказал Пафнутьев водителю. — Послушаем этого господина, а там уж будем решать, что с ним делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39