Особенно, как вы понимаете, то, что касается научных и медицинских проблем.
— Вы еще посещаете школу? — осторожно спросил Эрик.
— Вас еще что-нибудь интересует? — рассмеялась Мария. — Школу я закончила, но дальше учиться не собираюсь. Меня не интересует то, что называется «высшим образованием».
— И что, в таком случае, дальше?
— Что? — уставилась она на него.
— Но вы же собираетесь чему-то посвятить жизнь?
— Уже посвятила, — сказала она. — И потом, я умею предсказывать будущее. Полагаю, такой способности достаточно для карьеры? — совершенно спокойным голосом отвечала она.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Не испытывайте меня, доктор, я знаю наверняка. Живя рядом с Молинари, и не такому научишься.
— Тогда вам, вероятно, известно, зачем я здесь, — заглянув ей в глаза, заметил Эрик.
— То, зачем вы здесь, меня не касается, — ответила Мария. Делайте свою работу, — она усмехнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Я потрясен, — признался он, покачав головой.
— Вот видите, вы сами предсказали собственное будущее. Не спрашивайте меня о том, что знаете наперед. Здесь полно желающих сделать то, что предстоит вам, оттого Джино вечно страдает бледной немочью.
— Это вы называете «бледной немочью»? — переспросил Эрик.
— Ну да. Или болезненная истерия, как вам больше понравится. Только поэтому его еще не убили. Они ждут, когда он завянет окончательно, а он поддерживает эту надежду.
Она рассмеялась.
— Что я вам буду говорить, он же был у вас на осмотре. Там ничего нет.
— А вы сами заглядывали в его медицинскую карту?
— Еще бы.
— В таком случае, вам должно быть известно, что Джино Молинари трижды болел раком.
— Да ну, — отмахнулась Мария. — Истерическим, что ли?
— Насколько мне известно, таких случаев пока не зарегистрировано, — заговорил Эрик. Уж поверьте мне как профессионалу. Диагноза «истерический рак»...
— Вы верите медицинским справочникам или предпочитаете доверять собственным глазам? — девушка уставилась на него, глаза в глаза. — Если хотите выжить здесь, будьте реалистом. Думаете, Тигарден обрадован вашим появлением? Доктор, не обольщайтесь, у вас много врагов.
— Пока не заметил, — проговорил Эрик.
— В таком случае вам придется плохо, если вы не замечаете того, кто стоит у вас за спиной. Т...
Она оборвала себя: впереди стояла охрана из «Сикрет Сервис».
— Знаете, отчего у Джино эти боли? Ему просто хочется, чтобы о нем позаботились. Чтобы с ним обращались, как с малым ребенком. Хочет вернуться в детство, как будто это возможно, чтобы не принимать на себя ответственности взрослого возраста. Понимаете?
— Теоретически — да, — откликнулся Эрик.
За стройными рядами охраны ожидал Джино Молинари, безмолвно лежащий в кровати.
— А ну вставай, — приказала она. — Чего разлегся, скотина?
Открыв глаза, Джино зашевелился.
— А, это ты. Прости, я тут немного прихворнул...
— Хватит! — оборвала Мария. — Подъем! Позорище! Чего ты ждешь, чтобы тебя пожалели? Я и весь народ?
Через некоторое время Джино откликнулся:
— Не думал, что ты прибудешь так скоро.
Он заметил присутствие Эрика.
— Вы слышали ее, доктор? Так всегда: она приходит в самые трудные моменты моей жизни и говорит, что ей вздумается. Может быть, от этого мне так плохо. Она сведет меня в... — он с опаской потрогал изнывающий живот.
— Какие боли... слушайте, что вы в меня вкололи?
«Тебе бы к патологоанатому обратиться», — подумал вконец раздосадованный Эрик.
— Так, если ты в порядке... — начала Мария.
— В порядке, — простонал Молинари. — Сейчас я встану, оставь меня на минуту, Бога ради. — Он зашевелился, пытаясь выбраться из постели. — Сейчас, встаю, если ты так этого хочешь...
— Видите? — обернулась Мария к Эрику. — Только я могу вырвать его из кровати.
— Поздравьте с выздоровлением, — пробормотал Джино, обретая ненадежную позу прямоходящего. — Зачем мне медики, когда есть ты? Но в этот раз мне помог доктор Арома. Его чудесный укол...
И он прошествовал мимо них к шкафу, откуда извлек халат.
— Это он про меня, — прокомментировала Мария. — Хотя сам знает, что я права.
Она скрестила руки на груди, глядя, как облачается секретарь.
— Она здесь всеми заправляет, — пробормотал Молинари, кивнув в сторону Марии.
— И вы всегда ее слушаете? — спросил Эрик.
Молинари рассмеялся.
— Попробуй ее не послушать. Естественно. А вы считаете, должно быть наоборот?
— И что тогда? Небо перевернется?
— Она это может, — усмехнулся Молинари. — С нее станется. Ее особенный талант, который психологи и прорицатели называют «предвидением», заключается в том, что она женщина. Как и ваша, кстати, жена. Мне без Марии не обойтись — она должна постоянно присутствовать. Пусть ругает — она все равно права, потому что помогает мне встать на ноги.
— Симулянт, — прокомментировала Мария. — Я знала это с самого начала.
— Пойдемте со мной, доктор, — обратился к Эрику Молинари. — Есть что посмотреть.
Сопровождаемые охраной из «Сикрет Сервис», они пересекли коридор. Комната, в которую они попали, была демонстрационным залом: на противоположной стороне располагался громадный экран.
— Моя речь, — сказал Молинари, занимая место в кинозале. Он махнул рукой и механик включил видеопроектор. — Завтра это будет транслироваться по всем каналам. Мне нужно ваше мнение.
— Вам нужно мнение доктора?
— Да, именно. Не диктора же.
«Зачем ему потребовалось мое мнение?» — наблюдая, как на экране вырастает изображение Секретаря, подумал Эрик.
Молинари был снят в парадной форме главнокомандующего, с соответствующими регалиями, наградами, шевронами и аксельбантами. Венчала парадный наряд маршальская каска с козырьком, который частично скрывал широкоскулое лицо. Этот мужественный суровый облик совершенно не походил на зрелище, только что виденное Эриком в постели. Джино Молинари предстал с экрана подобным скале, походя на одно из своих изваяний, расставленных по всей планете. Таким Эрик помнил Молинари в молодости, когда Джино только вступил в должность, и груз ответственности еще не раздавил его.
Мол на экране заговорил, и голос его был тем самым голосом из прошлого, десятилетней давности, еще до начала страшной войны.
Молинари со смехом откинулся в кресле.
— Ничего себе зрелище? Ну, как я выгляжу?
— Невероятно, — проговорил Эрик.
С экрана уверенно катилась речь прирожденного политика и оратора, уверенная и спокойная. То, что сейчас восседало рядом, не шло ни в какое сравнение. Молинари на экране не обращался за помощью — он приказывал и руководил, он знал, что делать в период кризиса. Откуда? Как мог инвалид-ипохондрик, сидевший сейчас в кресле рядом с Эриком, обладать такой мощной ментальной энергией, позволявшей ему управлять целой планетой?
Для Эрика это было загадкой, к которой — сейчас, во всяком случае, — он не мог подобрать ответа.
— Это не я, — сказал Молинари. — Двойник.
— Кто он? Откуда взялся?
— Никто. Из ниоткуда. Это робант, изготовленный по заказу фирмой «Дженерал электроникс». Это его первая речь. Забавно полюбоваться на самого себя со стороны: вот они, былые годы.
— Я бы сказал, что ваш двойник больше похож на вас...
— Чем я на Генерального Секретаря? — рассмеялся Молинари. — Это точно. Хотите, открою государственную тайну? Об этом знают лишь четверо, не считая, естественно, «Дженерал электроникс». Однако они никогда не выдадут тайны. Вот она, загадка власти, перед вами. Любое правительство использует подобные штуки. Почитайте историю — это называется политический имидж. Я использую робанта-оратора для достижения нужного эффекта, — взмахнул рукой Секретарь и похлопал Эрика по спине.
Внезапно он посерьезнел.
— Никуда не денешься. Это реальность.
— А кто пишет речи?
— Я. Обрисовываю ситуацию, где мы находимся, точнее — по пути куда. Разум я еще не утратил, — Молинари постучал себя пальцем по лбу. — Но мне действительно нужна помощь.
— Помощь, — повторил Эрик.
— Я бы хотел, чтобы вы встретились с одним молодым человеком. Великолепный начинающий молодой адвокат, состоит в моем штате советников. Он работает без вознаграждения; имя его Дон Фестенбург. Этот человек умеет извлекать смысл из реальности.
— Он и готовит ваши речи?
— Я иногда затягиваю, — продолжал Молинари, как бы не замечая вопроса. — Ну, это известно всем. Но Фестенбург умеет сократить. Он сам составлял программу выступления для этого робанта. Эта речь — мой будущий политический имидж.
Синтетический двойник Молинари на экране между тем продолжал:
— ...и, собрав волю в кулак, представляя славу наших объединенных наций, мы, земляне, представляем собой больше чем просто планету, с которой предстоит считаться не только нашим противникам, но и союзникам, которые...
— Я предпочел бы не смотреть на это, — решил Эрик. Молинари пожал плечами.
— Может быть, вас возмущает подобное зрелище. — он посмотрел на Эрика. — Впрочем, вы, как вижу, приверженец моего идеализированного образа прошлых лет. Предпочитаете оставаться в неведении и заблуждении, — рассмеялся Секретарь. — Впрочем, доктор, как адвокат и священник, должен выстоять перед потрясением, которое иногда преподносит реальность, то есть то, что представляет собой жизнь. Ведь правда жизни — ваш хлеб насущный.
Молинари решительным движением склонился к Эрику, кресло под ним протестующе скрипнуло, отзываясь на непомерный вес Секретаря.
— Я слишком стар и уже не могу блистать речами, вообще непонятно, чем еще могу блистать, кроме как протертыми штанами. Но как вы полагаете, разве это не решение проблемы: внезапное омоложение Секретаря? Или было бы лучше просто сдаться без боя, уступив союзникам?
— Нет, — согласился Эрик. — Это не решило бы проблемы землян.
— Потому я и использую механического двойника, говорящего речи, приготовленные Доном Фестенбургом. Впрочем, пожалуй, для первого раза достаточно.
Лицо Секретаря вновь стало непроницаемым.
— В самом деле, — пробормотал Эрик. — Вполне достаточно.
Похлопав доктора по плечу, Молинари доверительно сказал:
— Никто в Лилии не знает о том, что у меня есть двойник. И Дон Фестенбург не должен знать, понимаете, доктор? Я должен производить на них впечатление. Оставаться человеком-загадкой. Эта речь уже находится в пути в соседние галактики, и скоро Звездная Лилия увидит ее. Хотите правду, доктор? Эта речь на самом деле должна произвести впечатление на их народ, а не на землян. Вас это поразило? Отвечайте честно.
— Еще бы, — сказал Эрик. — Не меньше, чем наше положение, которое вы сейчас осветили.
— Да, — ответил грустным взглядом Секретарь. — Возможно, так оно и есть. Но вы еще не понимаете всего, если бы вы только имели представление...
— Хватит, пожалуй. На сегодня достаточно.
Между тем копия Джино Молинари на экране продолжала в чем-то убеждать народ, призывать к чему-то невидимую аудиторию телезрителей.
— Конечно, конечно, — поторопился Молинари. — Извините, что в первый день нашей совместной работы несколько перегрузил вас своими проблемами. — И снова посмотрел на экран, словно любуясь собой из прошлого.
На кухне Кэт с трудом подняла нож, пытаясь разрезать фиолетовую луковицу, но обнаружила, что это выше ее сил. Она порезала палец и уставилась на него, глядя, как алые капли стекают на запястье. Она уже не могла справиться даже с обычными кухонными приборами. «Чертов наркотик!» С каждой минутой он брал над нею все большую власть.
«И как я теперь смогу приготовить ужин?» — с бессильной досадой подумала Кэт.
Стоявший за спиной Иона сочувственно сказал.
— Надо что-то с вами делать, Кэт.
Он посмотрел вслед женщине, удаляющейся в ванную за пластырем.
— Смотрите, вы и пластыри рассыпали. Даже с этим не можете справиться.
— А вы лучше помогите.
Она молча смотрела, как Иона заклеивает ей палец.
— Это JJ-180, — вырвалось у нее.
Иона вздрогнул:
— В таком случае, я вряд ли смогу вам помочь. Это новый препарат, и против него не выработано противоядия. Придется обзвонить филиалы, не волнуйтесь, мы подключим к этому всех, в том числе и Вергилия.
— Поговорите с ним сейчас.
— Потерпите до завтра. Ваше чувство времени...
— Я не выдержу до завтра. Подохну, понимаете? — озлобленно бросила Кэт.
— Хорошо, — после некоторой паузы сказал Иона. — Я позвоню ему.
— Видеофон прослушивается.
— Кем?
— Агентами Звездной Лилии.
— Это бредовая идея, вызванная наркотиком. У вас паранойя, милочка.
— Я боюсь, — дрожала она. Ее стало трясти от страха. — Они способны на все. Я думала, хоть вы поможете, но от вас никакого толку. Поймите, если сидеть сложа руки и ничего не делать...Что мне поможет, если я буду бездействовать?
— Успокойтесь, вы просто перевозбудились, охвачены паникой. Это характерные признаки поражения мозга JJ-180. Отнеситесь к ситуации трезво. Если это в самом деле JJ-180.
— Вы думаете, я шучу?
— Спокойно, спокойно.
Иона осторожно взял Кэт под руку и проводил до кушетки в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Вы еще посещаете школу? — осторожно спросил Эрик.
— Вас еще что-нибудь интересует? — рассмеялась Мария. — Школу я закончила, но дальше учиться не собираюсь. Меня не интересует то, что называется «высшим образованием».
— И что, в таком случае, дальше?
— Что? — уставилась она на него.
— Но вы же собираетесь чему-то посвятить жизнь?
— Уже посвятила, — сказала она. — И потом, я умею предсказывать будущее. Полагаю, такой способности достаточно для карьеры? — совершенно спокойным голосом отвечала она.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Не испытывайте меня, доктор, я знаю наверняка. Живя рядом с Молинари, и не такому научишься.
— Тогда вам, вероятно, известно, зачем я здесь, — заглянув ей в глаза, заметил Эрик.
— То, зачем вы здесь, меня не касается, — ответила Мария. Делайте свою работу, — она усмехнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Я потрясен, — признался он, покачав головой.
— Вот видите, вы сами предсказали собственное будущее. Не спрашивайте меня о том, что знаете наперед. Здесь полно желающих сделать то, что предстоит вам, оттого Джино вечно страдает бледной немочью.
— Это вы называете «бледной немочью»? — переспросил Эрик.
— Ну да. Или болезненная истерия, как вам больше понравится. Только поэтому его еще не убили. Они ждут, когда он завянет окончательно, а он поддерживает эту надежду.
Она рассмеялась.
— Что я вам буду говорить, он же был у вас на осмотре. Там ничего нет.
— А вы сами заглядывали в его медицинскую карту?
— Еще бы.
— В таком случае, вам должно быть известно, что Джино Молинари трижды болел раком.
— Да ну, — отмахнулась Мария. — Истерическим, что ли?
— Насколько мне известно, таких случаев пока не зарегистрировано, — заговорил Эрик. Уж поверьте мне как профессионалу. Диагноза «истерический рак»...
— Вы верите медицинским справочникам или предпочитаете доверять собственным глазам? — девушка уставилась на него, глаза в глаза. — Если хотите выжить здесь, будьте реалистом. Думаете, Тигарден обрадован вашим появлением? Доктор, не обольщайтесь, у вас много врагов.
— Пока не заметил, — проговорил Эрик.
— В таком случае вам придется плохо, если вы не замечаете того, кто стоит у вас за спиной. Т...
Она оборвала себя: впереди стояла охрана из «Сикрет Сервис».
— Знаете, отчего у Джино эти боли? Ему просто хочется, чтобы о нем позаботились. Чтобы с ним обращались, как с малым ребенком. Хочет вернуться в детство, как будто это возможно, чтобы не принимать на себя ответственности взрослого возраста. Понимаете?
— Теоретически — да, — откликнулся Эрик.
За стройными рядами охраны ожидал Джино Молинари, безмолвно лежащий в кровати.
— А ну вставай, — приказала она. — Чего разлегся, скотина?
Открыв глаза, Джино зашевелился.
— А, это ты. Прости, я тут немного прихворнул...
— Хватит! — оборвала Мария. — Подъем! Позорище! Чего ты ждешь, чтобы тебя пожалели? Я и весь народ?
Через некоторое время Джино откликнулся:
— Не думал, что ты прибудешь так скоро.
Он заметил присутствие Эрика.
— Вы слышали ее, доктор? Так всегда: она приходит в самые трудные моменты моей жизни и говорит, что ей вздумается. Может быть, от этого мне так плохо. Она сведет меня в... — он с опаской потрогал изнывающий живот.
— Какие боли... слушайте, что вы в меня вкололи?
«Тебе бы к патологоанатому обратиться», — подумал вконец раздосадованный Эрик.
— Так, если ты в порядке... — начала Мария.
— В порядке, — простонал Молинари. — Сейчас я встану, оставь меня на минуту, Бога ради. — Он зашевелился, пытаясь выбраться из постели. — Сейчас, встаю, если ты так этого хочешь...
— Видите? — обернулась Мария к Эрику. — Только я могу вырвать его из кровати.
— Поздравьте с выздоровлением, — пробормотал Джино, обретая ненадежную позу прямоходящего. — Зачем мне медики, когда есть ты? Но в этот раз мне помог доктор Арома. Его чудесный укол...
И он прошествовал мимо них к шкафу, откуда извлек халат.
— Это он про меня, — прокомментировала Мария. — Хотя сам знает, что я права.
Она скрестила руки на груди, глядя, как облачается секретарь.
— Она здесь всеми заправляет, — пробормотал Молинари, кивнув в сторону Марии.
— И вы всегда ее слушаете? — спросил Эрик.
Молинари рассмеялся.
— Попробуй ее не послушать. Естественно. А вы считаете, должно быть наоборот?
— И что тогда? Небо перевернется?
— Она это может, — усмехнулся Молинари. — С нее станется. Ее особенный талант, который психологи и прорицатели называют «предвидением», заключается в том, что она женщина. Как и ваша, кстати, жена. Мне без Марии не обойтись — она должна постоянно присутствовать. Пусть ругает — она все равно права, потому что помогает мне встать на ноги.
— Симулянт, — прокомментировала Мария. — Я знала это с самого начала.
— Пойдемте со мной, доктор, — обратился к Эрику Молинари. — Есть что посмотреть.
Сопровождаемые охраной из «Сикрет Сервис», они пересекли коридор. Комната, в которую они попали, была демонстрационным залом: на противоположной стороне располагался громадный экран.
— Моя речь, — сказал Молинари, занимая место в кинозале. Он махнул рукой и механик включил видеопроектор. — Завтра это будет транслироваться по всем каналам. Мне нужно ваше мнение.
— Вам нужно мнение доктора?
— Да, именно. Не диктора же.
«Зачем ему потребовалось мое мнение?» — наблюдая, как на экране вырастает изображение Секретаря, подумал Эрик.
Молинари был снят в парадной форме главнокомандующего, с соответствующими регалиями, наградами, шевронами и аксельбантами. Венчала парадный наряд маршальская каска с козырьком, который частично скрывал широкоскулое лицо. Этот мужественный суровый облик совершенно не походил на зрелище, только что виденное Эриком в постели. Джино Молинари предстал с экрана подобным скале, походя на одно из своих изваяний, расставленных по всей планете. Таким Эрик помнил Молинари в молодости, когда Джино только вступил в должность, и груз ответственности еще не раздавил его.
Мол на экране заговорил, и голос его был тем самым голосом из прошлого, десятилетней давности, еще до начала страшной войны.
Молинари со смехом откинулся в кресле.
— Ничего себе зрелище? Ну, как я выгляжу?
— Невероятно, — проговорил Эрик.
С экрана уверенно катилась речь прирожденного политика и оратора, уверенная и спокойная. То, что сейчас восседало рядом, не шло ни в какое сравнение. Молинари на экране не обращался за помощью — он приказывал и руководил, он знал, что делать в период кризиса. Откуда? Как мог инвалид-ипохондрик, сидевший сейчас в кресле рядом с Эриком, обладать такой мощной ментальной энергией, позволявшей ему управлять целой планетой?
Для Эрика это было загадкой, к которой — сейчас, во всяком случае, — он не мог подобрать ответа.
— Это не я, — сказал Молинари. — Двойник.
— Кто он? Откуда взялся?
— Никто. Из ниоткуда. Это робант, изготовленный по заказу фирмой «Дженерал электроникс». Это его первая речь. Забавно полюбоваться на самого себя со стороны: вот они, былые годы.
— Я бы сказал, что ваш двойник больше похож на вас...
— Чем я на Генерального Секретаря? — рассмеялся Молинари. — Это точно. Хотите, открою государственную тайну? Об этом знают лишь четверо, не считая, естественно, «Дженерал электроникс». Однако они никогда не выдадут тайны. Вот она, загадка власти, перед вами. Любое правительство использует подобные штуки. Почитайте историю — это называется политический имидж. Я использую робанта-оратора для достижения нужного эффекта, — взмахнул рукой Секретарь и похлопал Эрика по спине.
Внезапно он посерьезнел.
— Никуда не денешься. Это реальность.
— А кто пишет речи?
— Я. Обрисовываю ситуацию, где мы находимся, точнее — по пути куда. Разум я еще не утратил, — Молинари постучал себя пальцем по лбу. — Но мне действительно нужна помощь.
— Помощь, — повторил Эрик.
— Я бы хотел, чтобы вы встретились с одним молодым человеком. Великолепный начинающий молодой адвокат, состоит в моем штате советников. Он работает без вознаграждения; имя его Дон Фестенбург. Этот человек умеет извлекать смысл из реальности.
— Он и готовит ваши речи?
— Я иногда затягиваю, — продолжал Молинари, как бы не замечая вопроса. — Ну, это известно всем. Но Фестенбург умеет сократить. Он сам составлял программу выступления для этого робанта. Эта речь — мой будущий политический имидж.
Синтетический двойник Молинари на экране между тем продолжал:
— ...и, собрав волю в кулак, представляя славу наших объединенных наций, мы, земляне, представляем собой больше чем просто планету, с которой предстоит считаться не только нашим противникам, но и союзникам, которые...
— Я предпочел бы не смотреть на это, — решил Эрик. Молинари пожал плечами.
— Может быть, вас возмущает подобное зрелище. — он посмотрел на Эрика. — Впрочем, вы, как вижу, приверженец моего идеализированного образа прошлых лет. Предпочитаете оставаться в неведении и заблуждении, — рассмеялся Секретарь. — Впрочем, доктор, как адвокат и священник, должен выстоять перед потрясением, которое иногда преподносит реальность, то есть то, что представляет собой жизнь. Ведь правда жизни — ваш хлеб насущный.
Молинари решительным движением склонился к Эрику, кресло под ним протестующе скрипнуло, отзываясь на непомерный вес Секретаря.
— Я слишком стар и уже не могу блистать речами, вообще непонятно, чем еще могу блистать, кроме как протертыми штанами. Но как вы полагаете, разве это не решение проблемы: внезапное омоложение Секретаря? Или было бы лучше просто сдаться без боя, уступив союзникам?
— Нет, — согласился Эрик. — Это не решило бы проблемы землян.
— Потому я и использую механического двойника, говорящего речи, приготовленные Доном Фестенбургом. Впрочем, пожалуй, для первого раза достаточно.
Лицо Секретаря вновь стало непроницаемым.
— В самом деле, — пробормотал Эрик. — Вполне достаточно.
Похлопав доктора по плечу, Молинари доверительно сказал:
— Никто в Лилии не знает о том, что у меня есть двойник. И Дон Фестенбург не должен знать, понимаете, доктор? Я должен производить на них впечатление. Оставаться человеком-загадкой. Эта речь уже находится в пути в соседние галактики, и скоро Звездная Лилия увидит ее. Хотите правду, доктор? Эта речь на самом деле должна произвести впечатление на их народ, а не на землян. Вас это поразило? Отвечайте честно.
— Еще бы, — сказал Эрик. — Не меньше, чем наше положение, которое вы сейчас осветили.
— Да, — ответил грустным взглядом Секретарь. — Возможно, так оно и есть. Но вы еще не понимаете всего, если бы вы только имели представление...
— Хватит, пожалуй. На сегодня достаточно.
Между тем копия Джино Молинари на экране продолжала в чем-то убеждать народ, призывать к чему-то невидимую аудиторию телезрителей.
— Конечно, конечно, — поторопился Молинари. — Извините, что в первый день нашей совместной работы несколько перегрузил вас своими проблемами. — И снова посмотрел на экран, словно любуясь собой из прошлого.
На кухне Кэт с трудом подняла нож, пытаясь разрезать фиолетовую луковицу, но обнаружила, что это выше ее сил. Она порезала палец и уставилась на него, глядя, как алые капли стекают на запястье. Она уже не могла справиться даже с обычными кухонными приборами. «Чертов наркотик!» С каждой минутой он брал над нею все большую власть.
«И как я теперь смогу приготовить ужин?» — с бессильной досадой подумала Кэт.
Стоявший за спиной Иона сочувственно сказал.
— Надо что-то с вами делать, Кэт.
Он посмотрел вслед женщине, удаляющейся в ванную за пластырем.
— Смотрите, вы и пластыри рассыпали. Даже с этим не можете справиться.
— А вы лучше помогите.
Она молча смотрела, как Иона заклеивает ей палец.
— Это JJ-180, — вырвалось у нее.
Иона вздрогнул:
— В таком случае, я вряд ли смогу вам помочь. Это новый препарат, и против него не выработано противоядия. Придется обзвонить филиалы, не волнуйтесь, мы подключим к этому всех, в том числе и Вергилия.
— Поговорите с ним сейчас.
— Потерпите до завтра. Ваше чувство времени...
— Я не выдержу до завтра. Подохну, понимаете? — озлобленно бросила Кэт.
— Хорошо, — после некоторой паузы сказал Иона. — Я позвоню ему.
— Видеофон прослушивается.
— Кем?
— Агентами Звездной Лилии.
— Это бредовая идея, вызванная наркотиком. У вас паранойя, милочка.
— Я боюсь, — дрожала она. Ее стало трясти от страха. — Они способны на все. Я думала, хоть вы поможете, но от вас никакого толку. Поймите, если сидеть сложа руки и ничего не делать...Что мне поможет, если я буду бездействовать?
— Успокойтесь, вы просто перевозбудились, охвачены паникой. Это характерные признаки поражения мозга JJ-180. Отнеситесь к ситуации трезво. Если это в самом деле JJ-180.
— Вы думаете, я шучу?
— Спокойно, спокойно.
Иона осторожно взял Кэт под руку и проводил до кушетки в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30