А дедок сложил одну руку на объемистом брюшке, вторую протянул и зычным голосом возвестил:
— Люди добрые, помогите слепому — кто сколько может!
И тут весь вагон на меня — сообщницу побирушек — ка-а-ак глянул!
— Извините, — пристыжено пискнула я и опрометью ринулась на перрон.
Мне было как — то нехорошо на душе. Вот так и делай добро людям!
Около входа на вокзал меня остановил какой — то мужик лет сорока.
— Стой, коза! — велел он, хватая меня за руку.
— Вы как со мной разговариваете? — холодно взглянула я на него.
— Поговори мне тут! — жестко прикрикнул он. — А ну, говори живо — давно в паре с Бориской работаешь?
— Бориска — это простите кто? Не этот ли? — я ткнула в вагон электрички, откуда только что с позором сбежала.
— Этот, этот.
— Разбирайтесь меж собой сами, — раздельно проговорила я. — А того дедка я просто проводила по его просьбе до вагона, кто ж знал что он побирушка?
— А ну, пошли разберемся! — непререкаемым тоном велел он.
— Никуда я вами не пойду! — возмутилась я.
— Ты чего, коза, возникать вздумала? — рявкнул он.
Я набрала воздух в легкие и закричала:
— Мили-иция!
Два мента, дежуривших на платформе, тут же побежали ко мне.
— Ну, коза, еще раз тебя увижу тут — закопаю! — злобно сказал мужик и исчез в толпе.
— Что случилось? — тут как раз и менты подбежали.
— Да какой — то мужик приставал, — уныло сказала я.
— Как выглядит? — требовательно спросили они.
— Да все равно его теперь уж не найдешь, — вздохнула я. — Спасибо ребята, если б он не увидел что вы ко мне на выручку спешите — так непонятно чем бы еще и кончилось…
Об ноги кто — то потерся, я посмотрела вниз — мой дармоед смотрел на меня самыми честными и жалобными в мире глазами.
— Ладно, фиг на тебя, — вздохнула я и сунула его в рюкзак.
Жизнь совсем повернулась ко мне черной стороной.
Вот и все. Вокзал недолго был альтернативой родному дому. Аборигены меня махом депортировали. Куда ж идти — то, люди?
В полном расстройстве я вышла с вокзала в город и побрела по тротуару, держа рюкзак в руке. Бакс, чувствуя трагичность момента, молча таращил на меня желтые глазищи. Ну и куда ж мне идти?
Мир не без добрых людей, или как я поселилась в публичном доме
Я нашла пристанище!!!
И вы не поверите где!!!
В двух шагах от собственного дома, в вертепе разврата — у Ирки Глухаревой! Мать узнает — проклянет и отречется от меня. Мда… Как бы это до нее донести, что б наверняка?
В общем, бродила я с утра, бродила, и наконец в мою голову закралась мысля — что мне нужно осесть у человека, который мне захочет помочь, но с которым я оч. давно не общалась. Которого даже и проверять никто не вздумает — там я или не там. В общем, только я пришла к этому выводу, как меня озарило — Ирка Глухарева!!!
Мы знакомы — как — никак сколько лет проучились в одном классе. Мы не виделись после школы одиннадцать лет. Никто и не подумает на нее, идеальный вариант! И к тому же единственный.
Я еще немного поколебалась — идти или нет? Сдать ведь может. Однако в памяти всплыли школьные годы и я вспомнила — стукачкой Ирка сроду не была.
Когда Колька Ващекин разбил на перемене стекло, учительница сцапала Глухареву как свидетельницу и потащила на допрос. Да не тут — то было. Ирка, умница и отличница, махом прикинулась олигофренкой. Молча стояла, тупо пялясь на портрет Ильича на стене и бессмысленно улыбалась. Так от нее никто ничего и не добился. Хотя по совести, так Ващекина ей сам бог велел сдать — тот накануне закинул ее ранец на ветку березы, еле достали.
Или вот другой случай. В восьмом классе мы однажды удрали с химии. Просто потому что была весна, чудесная погода, а химия была последним уроком и мы не захотели на нее тратить свои бесценные молодые годы. Ирка тогда была старостой, и она долго металась между нами, уговаривая нас не делать этого. Однако мы все же забили на ее уговоры и удрали. Глухарева осталась, и когда пришла химичка, с серьезным видом объяснила ей что Анька Смирнова ногу то ли вывихнула, то ли сломала, но наш дружный класс не смог смотреть на ее страдания и понес ее домой. А она, Ирка, осталась — чтобы, значит, предупредить об этом учительницу, дабы та сгоряча не наставила нам за прогулы цвайки.
В общем, в школьные годы Глухарева была молодцом. Не знаю как она сейчас — да только выбора — то у меня все равно нет!
Придя к такому выводу, я скромненько, как все люди, уселась на автобус и поехала к Ирке. Около ее дома я украдкой посмотрела в сторону рощи — мой дом за ней вроде стоял. Ну не взорвали — и слава Богу.
Ирка не открывала долго. Мне деваться было некуда, и потому я упорно вдавливала кнопку звонка. И я уж было совсем пала духом, когда за дверью послышалось злобное рычание:
— Кто там ???
— Я-ааа, — проблеяла я.
— Я — это кто? — снова рявкнули за дверью.
— Потемкина, — с укором призналась я. — Ты ж сама звала в гости, а теперь кричишь на меня!
Дверь с лязгом распахнулась и Ирка, всклоченная и в одной ночной рубашке с недоумением воззрилась на меня.
— Потемкина?
— Да я в черный цвет покрасилась, я это, я! — торопливо пояснила я ей.
— Сроду б не признала, — покачала она головой. — Ну заходи, раз уж пришла.
Я зашла, а Ирка принялась закрывать дверь, ворча при этом:
— Эх, Магдалина, что б тебе дети так делали! Я ж только спать легла!
— Так ведь одиннадцать утра! — пискнула я, слегка обескураженная таким приемом.
— А народ я только в восемь рассчитала! — страдальчески поморщилась она. — Ты иди на кухню, не стой столбом.
Я мышкой шмыгнула в направлении ее руки и скромненько уселась на табуретке. Ой, похоже я совсем — совсем не вовремя. Значит, меня попрут…
Глухарева, держась за поясницу и громко охая, плотно прикрыла дверь кухни и принялась готовить немудреный завтрак — чай и бутерброды с колбасой.
Бакс, почуяв запах, встрепенулся и выбрался из рюкзака.
— Мяв! — сказал он, со значением глядя на Ирку.
— Эт кто? — оторопела она.
— Да дармоед мой, — вздохнула я.
— А, ну тогда конечно, — кивнула она, погладила кота по голове и отрезала ему колбаски.
— Я по делу, Ир, — призналась я.
— Говори, — кивнула она.
— У меня проблемы. Надо перекантоваться, примешь? Я не просто так, нахлебницей, я тебе денег дам сколько скажешь и обряды проведу какие хочешь.
Я выпалила это на одном дыхании и уткнулась взглядом себе к кружку. Я очень не люблю и не умею кого — то просить об одолжении. Язык не поворачивается, и чувствую себя при этом — хуже некуда.
Ирка молча сжевала бутерброд, после чего велела:
— А чего за проблемы? Ты хоть расскажи, чтобы знать, подо что подписываюсь.
— Логично, — кивнула я и все ей подробно выложила. И про Зыряна, и про бабу его, и про то, что Толик обещался непременно намотать мне кишки на уши.
Ирка громко ахала в продолжении рассказа, глядя на меня с некой материнской жалостью.
— Вот, в общем, из дома я свалила, и надо где — то остановиться, пока я не найду ту бабу, которая Зыряна кирдыкнула, — закончила я наконец свое повествование.
— Вот ты влипла, — покачала Ирка головой.
— И не говори, — уныло поддакнула я. — Ну, ничего от тебя не утаила, что скажешь?
— А что сказать? — рассудительно ответила она. — Все равно идти тебе больше некуда. Давай подумаем, как меня обезопасить на случай твоего провала — и живи, мне — то что.
— Ну, во-первых — давай я тебе сделаю очень крепкую охранку на год, — предложила я.
— Магдалин, работы сейчас нет, и десяти часов за ночь не делаем, — покачала она головой. — Заманчиво, конечно, но даже со скидкой для меня такое дорого.
Ирка лукавила, по глазам было видно. Ведь наверняка она помнила — я ей только что пообещала любые обряды в обмен на приют. Нахлебницей сроду не была и начинать в мои года уже поздно. Может, ждет, что я подтвержу ей свои слова? Так без проблем!
— Считай этот обряд взносом за квартиру, — хмыкнула я.
— И как он работает? — немедленно оживилась она.
Я отпила чая и пояснила:
— Ну, допустим, выследит меня Толик и приедет сюда. Так вот, мне — то он кишки конечно без проблем на уши намотает, а вот тебе он и захочет — да ничего не сделает. Рука не поднимется.
— Прямо так и намотает? — поперхнулась она чаем.
— Намотает, — уверила я ее. — Толик — он такой, настоящий мужчина! Сказал — значит точно сделает.
Ирка с жалостью посмотрела на меня. Наверняка представила развешанные на моих ушах кишки.
— Только имей в виду — у меня тут офис, — сказала она наконец. — Половина девчонок живет тут. Могут и сболтнуть про тебя кому не надо по глупости.
— Ой, — поежилась я, — а они как вообще из себя? Наверно все пальцы гнут?
— Да с чего бы это? — пожала она плечами. — Половина из деревни, все милые и славные, только вот в жизни не повезло. Я вот думаю — может скажем что ты моя новая девочка?
Я в полном офигении уставилась на нее.
Не, я конечно девушка либеральная, если мой лучший друг решит однажды что он голубой — флаг ему в руки! Здороваться с ним я от этого не перестану — если только он не начнет на моих парней засматриваться. Ирка вон — фирму девушек по вызову держит — и никаких отрицательных эмоций у меня это не вызывает. Она как была человеком в школе — так человеком и осталась, сразу видно. Но самой? В девочки по вызову? Не, профессия конечно романтическая, было б что на старости лет вспомнить, однако я совершенно не чувствовала призвания к ней.
Мне стало дурно.
— В проститутки — не пойду! — непреклонно заявила я.
— Да кто ж тебя заставляет на заказы — то ездить! — всплеснула она руками. — Старая ты, Магдалина, кто ж тебя брать будет!
— Что значит старая? — возмутилась я, обиженная до глубины души. Дожилась — в проститутки по конкурсу не прошла! Нет, не то чтобы очень хотелось, однако сам факт!
— У нас двадцатипятилетних — то берут с трудом, всем соплюшек надо, а нам с тобой уж под тридцатник! — пояснила она.
— Тем более, — пробурчала я. — Девчонки твои тоже не дуры, скоро начнут задумываться — а что ж это за новая сотрудница, которая на самом деле не работает? И чего это ты такая добрая и не выгоняешь ее?
— Логично, — была вынуждена признать Ирка. — Но тогда — что?
— Давай я буду у тебя домработницей, что ли? — предложила я.
— Девчонки сами убираются, по графику. И также начнут задавать вопросы, чего это я такая добрая и решила для них нанять домработницу, — спокойно возразила она.
— Много их тут у тебя живет?
— Сейчас — трое. Разбегаются девчонки, все на север за длинным рублем уехали, а так может и больше будет. У меня квартира четырехкомнатная, роту селить можно.
— Блин, да чего мудрить? — пожала я плечами. — Скажем что я твоя двоюродная сестра из деревни.
Ирка с сомнением посмотрела на меня:
— Идея здравая, вот только не очень — то ты на деревенскую тянешь. Давай лучше скажем что из Москвы.
— А чего уж тогда не из Нью — Йорка? — хмыкнула я. — Проще надо быть, проще! Деревенька мне вполне подойдет.
— Ну и дура, — разъяснила мне Ирка. — Как ты не понимаешь, в деревне — любой — весь народ на виду, а Москва — она большая.
— Логично, — кивнула я. — Значит, по этому пункту мы порешали. Когда обряды делать будем?
— Может, поспим сначала? — она с надеждой посмотрела на меня.
— Поспать — идея хорошая, сама не спала сутки, — опечалилась я. — Простыни чистые есть и свечки церковные?
— Ну есть, — отозвалась она.
— И свечки? — не поверила я.
— А что? — слегка обиделась она. — Мы, знаешь ли, часто с девчонками в Знаменский собор ездим. Работа у нас грешная, вот и замаливаем время от времени.
— О-о! — только и сказала я. Кто б сказал — я б и не поверила.
— Зря смеешься, — вздохнула она. — На этой работе верить и начинаешь. За проституток ведь вообще никто не впрягается, стремно это, так что если кто и поможет — так только Боженька.
— А это как? — не поняла я.
— Ну, — скупо улыбнулась она. — Раз тут жить будешь, все равно узнаешь — работала я сама девочкой, Магдалина. Полтора года как с куста. Попадов в те времена было — не счесть…
— Попад — это что такое? — нахмурилась я.
— Попад, попадашки, попались, — пожала она плечами. — Это когда мальчики решают, что потрахаться на халяву хотят. Собираются толпой, охранника посылают к черту, девочек, что он привез — используют по назначению, и очень жестоко.
— Мда, — глубокомысленно сказала я. Оч. интересно было узнать подробности местной кухни.
— Ну так вот, помню был как — то попад у нас на Коммунаров, парни из местной футбольной командой пивка выпили да и решили оторваться. А в машине была я и еще одна девчонка. Вот и представь — как нам с ней досталось. Я тогда все на свете прокляла — думаю, скорей бы утро, утром всегда отпускают. Наступает утро — шиш! Половина народа оказывается спала, утром они проснулись и тоже захотели развлечений. Мы уж никакие, ладно, думаем, надо дожить до вечера, вечером отпустят. Вечером — что ты думаешь — просыпаются те, что утром спать залегли. И все по—новой.
— Кошмар — то какой!
— Во—во! — поморщилась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Люди добрые, помогите слепому — кто сколько может!
И тут весь вагон на меня — сообщницу побирушек — ка-а-ак глянул!
— Извините, — пристыжено пискнула я и опрометью ринулась на перрон.
Мне было как — то нехорошо на душе. Вот так и делай добро людям!
Около входа на вокзал меня остановил какой — то мужик лет сорока.
— Стой, коза! — велел он, хватая меня за руку.
— Вы как со мной разговариваете? — холодно взглянула я на него.
— Поговори мне тут! — жестко прикрикнул он. — А ну, говори живо — давно в паре с Бориской работаешь?
— Бориска — это простите кто? Не этот ли? — я ткнула в вагон электрички, откуда только что с позором сбежала.
— Этот, этот.
— Разбирайтесь меж собой сами, — раздельно проговорила я. — А того дедка я просто проводила по его просьбе до вагона, кто ж знал что он побирушка?
— А ну, пошли разберемся! — непререкаемым тоном велел он.
— Никуда я вами не пойду! — возмутилась я.
— Ты чего, коза, возникать вздумала? — рявкнул он.
Я набрала воздух в легкие и закричала:
— Мили-иция!
Два мента, дежуривших на платформе, тут же побежали ко мне.
— Ну, коза, еще раз тебя увижу тут — закопаю! — злобно сказал мужик и исчез в толпе.
— Что случилось? — тут как раз и менты подбежали.
— Да какой — то мужик приставал, — уныло сказала я.
— Как выглядит? — требовательно спросили они.
— Да все равно его теперь уж не найдешь, — вздохнула я. — Спасибо ребята, если б он не увидел что вы ко мне на выручку спешите — так непонятно чем бы еще и кончилось…
Об ноги кто — то потерся, я посмотрела вниз — мой дармоед смотрел на меня самыми честными и жалобными в мире глазами.
— Ладно, фиг на тебя, — вздохнула я и сунула его в рюкзак.
Жизнь совсем повернулась ко мне черной стороной.
Вот и все. Вокзал недолго был альтернативой родному дому. Аборигены меня махом депортировали. Куда ж идти — то, люди?
В полном расстройстве я вышла с вокзала в город и побрела по тротуару, держа рюкзак в руке. Бакс, чувствуя трагичность момента, молча таращил на меня желтые глазищи. Ну и куда ж мне идти?
Мир не без добрых людей, или как я поселилась в публичном доме
Я нашла пристанище!!!
И вы не поверите где!!!
В двух шагах от собственного дома, в вертепе разврата — у Ирки Глухаревой! Мать узнает — проклянет и отречется от меня. Мда… Как бы это до нее донести, что б наверняка?
В общем, бродила я с утра, бродила, и наконец в мою голову закралась мысля — что мне нужно осесть у человека, который мне захочет помочь, но с которым я оч. давно не общалась. Которого даже и проверять никто не вздумает — там я или не там. В общем, только я пришла к этому выводу, как меня озарило — Ирка Глухарева!!!
Мы знакомы — как — никак сколько лет проучились в одном классе. Мы не виделись после школы одиннадцать лет. Никто и не подумает на нее, идеальный вариант! И к тому же единственный.
Я еще немного поколебалась — идти или нет? Сдать ведь может. Однако в памяти всплыли школьные годы и я вспомнила — стукачкой Ирка сроду не была.
Когда Колька Ващекин разбил на перемене стекло, учительница сцапала Глухареву как свидетельницу и потащила на допрос. Да не тут — то было. Ирка, умница и отличница, махом прикинулась олигофренкой. Молча стояла, тупо пялясь на портрет Ильича на стене и бессмысленно улыбалась. Так от нее никто ничего и не добился. Хотя по совести, так Ващекина ей сам бог велел сдать — тот накануне закинул ее ранец на ветку березы, еле достали.
Или вот другой случай. В восьмом классе мы однажды удрали с химии. Просто потому что была весна, чудесная погода, а химия была последним уроком и мы не захотели на нее тратить свои бесценные молодые годы. Ирка тогда была старостой, и она долго металась между нами, уговаривая нас не делать этого. Однако мы все же забили на ее уговоры и удрали. Глухарева осталась, и когда пришла химичка, с серьезным видом объяснила ей что Анька Смирнова ногу то ли вывихнула, то ли сломала, но наш дружный класс не смог смотреть на ее страдания и понес ее домой. А она, Ирка, осталась — чтобы, значит, предупредить об этом учительницу, дабы та сгоряча не наставила нам за прогулы цвайки.
В общем, в школьные годы Глухарева была молодцом. Не знаю как она сейчас — да только выбора — то у меня все равно нет!
Придя к такому выводу, я скромненько, как все люди, уселась на автобус и поехала к Ирке. Около ее дома я украдкой посмотрела в сторону рощи — мой дом за ней вроде стоял. Ну не взорвали — и слава Богу.
Ирка не открывала долго. Мне деваться было некуда, и потому я упорно вдавливала кнопку звонка. И я уж было совсем пала духом, когда за дверью послышалось злобное рычание:
— Кто там ???
— Я-ааа, — проблеяла я.
— Я — это кто? — снова рявкнули за дверью.
— Потемкина, — с укором призналась я. — Ты ж сама звала в гости, а теперь кричишь на меня!
Дверь с лязгом распахнулась и Ирка, всклоченная и в одной ночной рубашке с недоумением воззрилась на меня.
— Потемкина?
— Да я в черный цвет покрасилась, я это, я! — торопливо пояснила я ей.
— Сроду б не признала, — покачала она головой. — Ну заходи, раз уж пришла.
Я зашла, а Ирка принялась закрывать дверь, ворча при этом:
— Эх, Магдалина, что б тебе дети так делали! Я ж только спать легла!
— Так ведь одиннадцать утра! — пискнула я, слегка обескураженная таким приемом.
— А народ я только в восемь рассчитала! — страдальчески поморщилась она. — Ты иди на кухню, не стой столбом.
Я мышкой шмыгнула в направлении ее руки и скромненько уселась на табуретке. Ой, похоже я совсем — совсем не вовремя. Значит, меня попрут…
Глухарева, держась за поясницу и громко охая, плотно прикрыла дверь кухни и принялась готовить немудреный завтрак — чай и бутерброды с колбасой.
Бакс, почуяв запах, встрепенулся и выбрался из рюкзака.
— Мяв! — сказал он, со значением глядя на Ирку.
— Эт кто? — оторопела она.
— Да дармоед мой, — вздохнула я.
— А, ну тогда конечно, — кивнула она, погладила кота по голове и отрезала ему колбаски.
— Я по делу, Ир, — призналась я.
— Говори, — кивнула она.
— У меня проблемы. Надо перекантоваться, примешь? Я не просто так, нахлебницей, я тебе денег дам сколько скажешь и обряды проведу какие хочешь.
Я выпалила это на одном дыхании и уткнулась взглядом себе к кружку. Я очень не люблю и не умею кого — то просить об одолжении. Язык не поворачивается, и чувствую себя при этом — хуже некуда.
Ирка молча сжевала бутерброд, после чего велела:
— А чего за проблемы? Ты хоть расскажи, чтобы знать, подо что подписываюсь.
— Логично, — кивнула я и все ей подробно выложила. И про Зыряна, и про бабу его, и про то, что Толик обещался непременно намотать мне кишки на уши.
Ирка громко ахала в продолжении рассказа, глядя на меня с некой материнской жалостью.
— Вот, в общем, из дома я свалила, и надо где — то остановиться, пока я не найду ту бабу, которая Зыряна кирдыкнула, — закончила я наконец свое повествование.
— Вот ты влипла, — покачала Ирка головой.
— И не говори, — уныло поддакнула я. — Ну, ничего от тебя не утаила, что скажешь?
— А что сказать? — рассудительно ответила она. — Все равно идти тебе больше некуда. Давай подумаем, как меня обезопасить на случай твоего провала — и живи, мне — то что.
— Ну, во-первых — давай я тебе сделаю очень крепкую охранку на год, — предложила я.
— Магдалин, работы сейчас нет, и десяти часов за ночь не делаем, — покачала она головой. — Заманчиво, конечно, но даже со скидкой для меня такое дорого.
Ирка лукавила, по глазам было видно. Ведь наверняка она помнила — я ей только что пообещала любые обряды в обмен на приют. Нахлебницей сроду не была и начинать в мои года уже поздно. Может, ждет, что я подтвержу ей свои слова? Так без проблем!
— Считай этот обряд взносом за квартиру, — хмыкнула я.
— И как он работает? — немедленно оживилась она.
Я отпила чая и пояснила:
— Ну, допустим, выследит меня Толик и приедет сюда. Так вот, мне — то он кишки конечно без проблем на уши намотает, а вот тебе он и захочет — да ничего не сделает. Рука не поднимется.
— Прямо так и намотает? — поперхнулась она чаем.
— Намотает, — уверила я ее. — Толик — он такой, настоящий мужчина! Сказал — значит точно сделает.
Ирка с жалостью посмотрела на меня. Наверняка представила развешанные на моих ушах кишки.
— Только имей в виду — у меня тут офис, — сказала она наконец. — Половина девчонок живет тут. Могут и сболтнуть про тебя кому не надо по глупости.
— Ой, — поежилась я, — а они как вообще из себя? Наверно все пальцы гнут?
— Да с чего бы это? — пожала она плечами. — Половина из деревни, все милые и славные, только вот в жизни не повезло. Я вот думаю — может скажем что ты моя новая девочка?
Я в полном офигении уставилась на нее.
Не, я конечно девушка либеральная, если мой лучший друг решит однажды что он голубой — флаг ему в руки! Здороваться с ним я от этого не перестану — если только он не начнет на моих парней засматриваться. Ирка вон — фирму девушек по вызову держит — и никаких отрицательных эмоций у меня это не вызывает. Она как была человеком в школе — так человеком и осталась, сразу видно. Но самой? В девочки по вызову? Не, профессия конечно романтическая, было б что на старости лет вспомнить, однако я совершенно не чувствовала призвания к ней.
Мне стало дурно.
— В проститутки — не пойду! — непреклонно заявила я.
— Да кто ж тебя заставляет на заказы — то ездить! — всплеснула она руками. — Старая ты, Магдалина, кто ж тебя брать будет!
— Что значит старая? — возмутилась я, обиженная до глубины души. Дожилась — в проститутки по конкурсу не прошла! Нет, не то чтобы очень хотелось, однако сам факт!
— У нас двадцатипятилетних — то берут с трудом, всем соплюшек надо, а нам с тобой уж под тридцатник! — пояснила она.
— Тем более, — пробурчала я. — Девчонки твои тоже не дуры, скоро начнут задумываться — а что ж это за новая сотрудница, которая на самом деле не работает? И чего это ты такая добрая и не выгоняешь ее?
— Логично, — была вынуждена признать Ирка. — Но тогда — что?
— Давай я буду у тебя домработницей, что ли? — предложила я.
— Девчонки сами убираются, по графику. И также начнут задавать вопросы, чего это я такая добрая и решила для них нанять домработницу, — спокойно возразила она.
— Много их тут у тебя живет?
— Сейчас — трое. Разбегаются девчонки, все на север за длинным рублем уехали, а так может и больше будет. У меня квартира четырехкомнатная, роту селить можно.
— Блин, да чего мудрить? — пожала я плечами. — Скажем что я твоя двоюродная сестра из деревни.
Ирка с сомнением посмотрела на меня:
— Идея здравая, вот только не очень — то ты на деревенскую тянешь. Давай лучше скажем что из Москвы.
— А чего уж тогда не из Нью — Йорка? — хмыкнула я. — Проще надо быть, проще! Деревенька мне вполне подойдет.
— Ну и дура, — разъяснила мне Ирка. — Как ты не понимаешь, в деревне — любой — весь народ на виду, а Москва — она большая.
— Логично, — кивнула я. — Значит, по этому пункту мы порешали. Когда обряды делать будем?
— Может, поспим сначала? — она с надеждой посмотрела на меня.
— Поспать — идея хорошая, сама не спала сутки, — опечалилась я. — Простыни чистые есть и свечки церковные?
— Ну есть, — отозвалась она.
— И свечки? — не поверила я.
— А что? — слегка обиделась она. — Мы, знаешь ли, часто с девчонками в Знаменский собор ездим. Работа у нас грешная, вот и замаливаем время от времени.
— О-о! — только и сказала я. Кто б сказал — я б и не поверила.
— Зря смеешься, — вздохнула она. — На этой работе верить и начинаешь. За проституток ведь вообще никто не впрягается, стремно это, так что если кто и поможет — так только Боженька.
— А это как? — не поняла я.
— Ну, — скупо улыбнулась она. — Раз тут жить будешь, все равно узнаешь — работала я сама девочкой, Магдалина. Полтора года как с куста. Попадов в те времена было — не счесть…
— Попад — это что такое? — нахмурилась я.
— Попад, попадашки, попались, — пожала она плечами. — Это когда мальчики решают, что потрахаться на халяву хотят. Собираются толпой, охранника посылают к черту, девочек, что он привез — используют по назначению, и очень жестоко.
— Мда, — глубокомысленно сказала я. Оч. интересно было узнать подробности местной кухни.
— Ну так вот, помню был как — то попад у нас на Коммунаров, парни из местной футбольной командой пивка выпили да и решили оторваться. А в машине была я и еще одна девчонка. Вот и представь — как нам с ней досталось. Я тогда все на свете прокляла — думаю, скорей бы утро, утром всегда отпускают. Наступает утро — шиш! Половина народа оказывается спала, утром они проснулись и тоже захотели развлечений. Мы уж никакие, ладно, думаем, надо дожить до вечера, вечером отпустят. Вечером — что ты думаешь — просыпаются те, что утром спать залегли. И все по—новой.
— Кошмар — то какой!
— Во—во! — поморщилась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35