Не очень приятное смещение. Но Зулу помнил, что он не был понижен в звании и должности, как Кирк. По его же настоянию он был переведен на должность старшего помощника, чтобы служить на борту нового «Энтерпрайза» под командой Кирка.
У него была возможность заполучить свой собственный корабль, открывавший перед ним богатые перспективы. Но Зулу рассудил, что «Энтерпрайз» настолько же его корабль, насколько и корабль Кирка. Кирк был командиром, но именно он, Зулу, безошибочно вел корабль от звезды к звезде. И если адмирала награждают не орденом, а понижением в должности, – и это после того, что все они вынесли под командованием Кирка, – Зулу предпочитал остаться верным своему командиру, отказавшись от капитанского мостика корабля.
Кирк был взбешен, узнав об этом. Он послал его к черту за пренебрежение к собственной карьере. А поостыв, поблагодарил и остался им доволен.
– Помощник командира Зулу, это «Энтерпрайз», – послышался голос Ухуры. Оттенок сухой официальности в ее голосе предупреждал заранее, что она собирается сообщить что-то такое, что вряд ли понравится Зулу. – Плохие новости, джентльмены. Отпуск отменяется.
Зулу нахмурил брови, он был разочарован.
– Слава Богу! – благодарно произнес Чехов, – пришло спасение.
Голос Ухуры приказывал:
– Возвращайтесь к заранее запланированным координатам для сбора.
Зулу и Чехов обменялись веселыми взглядами.
– Не говори ей, что мы заблудились, – шепнул Павел, – она не даст нам проходу: рулевой и навигатор межзвездного корабля заблудились в трех соснах.
Наступила пауза. Ухура нетерпеливо спросила:
– Какая-нибудь проблема, джентльмены?
Зулу ухмыльнулся, надеясь, что это не отразится на его голосе:
– Как ни странно, да. У нас тут снежная буря, как в Сибири.
Чехов округлил глаза. Зулу в ответ развел руками, как бы говоря: «Придумай что-нибудь получше». И Чехов придумал:
– Я ничего не вижу! – прокричал он в коммуникатор. – Снег слепит глаза, буран сбивает с пути. Просим направить нас по координатам. – Он свел губы в тонкую щелочку и засвистел, подражая свисту степного ветра. Зулу готов был захлопать в ладоши, настолько подделка была похожа на оригинал. Наступила еще одна пауза, после чего в голосе Ухуры послышался с трудом сдерживаемый смех:
– Мне очень жаль, что вы попали в такой переплет. Но моя оптика почему-то показывает, что вы наслаждаетесь безоблачным небом при температуре семнадцать градусов.
– Это потому, что твои передатчики неисправны, – попытался разыграть возмущение Зулу, – как и все другое на мостике.
– Прошу прощения, но я точно определила ваше местонахождение.
Чехов не растерялся и закричал:
– Зулу! Смотри! Солнце! Это чудо!
Ухура не выдержала больше и громко рассмеялась:
– Итак, рулевой и навигатор заблудились у опушки леса и не хотят в этом сознаться. Не беспокойтесь, парни, ваша тайна будет храниться под семью замками.
Улыбка Зулу была глуповатой, когда он благодарил Ухуру:
– Мы в долгу перед тобой.
– Запишу это и запру вместе с тайной… Транспортатор до сих пор не работает, как вы, вероятно, догадались. Я вышлю челнок подхватить вас, – она немного помедлила и закончила:
– Надеюсь, он найдет вас в вашем сибирском снегу.
Зулу был слишком огорошен, чтобы хохмить и дальше:
– Они посылают корабль на задание с неработающими транспортатором? – спросил он озабоченно.
– Ты правильно понял. А транспортатор – самая малая из наших забот, если верить Скотту. Конец связи. «Энтерпрайз».
Чехов устало опустился на ближайший валун и попытался снять свои прогулочные бутсы. Попытка закончилась тем же свистом «снежной бури», с той разницей, что на этот раз Павел резко втянул воздух в себя, потревожив мозоли. Оставив их в покое до лучшего времени, он, как бы сам себе, проговорил:
– Посылать на задание до окончания ремонта?! Это не понравится капитану.
– Это уж точно, – согласился Зулу. Он присел рядом с Павлом и, расслабившись, разом ощутил, как он устал. Прислонясь спиной к спине Чехова, полный благодарности к нему за сегодняшний день, он задумчиво проговорил:
– А ведь я мог отправиться с капитаном в Йосемит. Я там никогда не бывал.
– Чтобы упустить часы блуждания со мной? – возмутился Павел. – Ты что, никогда не был в национальном парке? А если был хотя бы в одном, ты побывал во всех, – все они причесаны под одну гребенку, подстрижены и побриты на один манер.
От усталости Зулу не хотелось ни возражать, ни соглашаться, ни думать о чем бы то ни было. Но безразлично глянув поверх плеча Павла, он в широком просвете между сосновыми ветками увидел Гору Пяти Президентов: пять огромных барельефов на плоском лике горы, высеченных в заоблачной выси. Русская присказка Чехова с поразительной точностью выразила суть сегодняшнего дня – они блуждали в трех соснах у Пяти Президентов. Гора, догадайся один из них взобраться на сосну, точнее компаса указала бы им дорогу. Не догадались или не хотели догадываться?
Павлу, занятому своими мозолями, не стоит говорить о президентах, которых он не знает. Да и Зулу не знает, какие подвиги совершили эти политические деятели, удостоенные чести беседовать с облаками, – все они жили и умерли за много веков до его рождения. Из пяти имен он знал лишь одно – Сара Сусан Экерт. Такое имя носил первый черный президент Нортхема. Но был и второй, и третий, и… десятый. А барельефа на Горе Президентов удостоился только первый… Был первый «Энтерпрайз», есть второй, будет и третий… и очень скоро, если судить по тому, как халтурно сработан второй. Конечно, мистер Скотт довел бы его до ума, сделал бы не хуже первого «Энтерпрайза». А отправлять его в полет в таком состоянии…
Зулу отчаянно замотал головой, отгоняя от себя назойливую мысль, надоедливый вопрос: неужели его верность своему командиру сыграла с ним злую шутку, и он совершил самую большую глупость в своей жизни, отказавшись от собственного корабля?
* * *
– Подходите, получите и добавки не просите, – продекламировал, как прокудахтал, Маккой. Его голос был таким же пронзительно-сверлящим, как скрежет стальной ложки о чугунную сковородку, и сидевший в метре от него Кирк закрыл уши руками и взмолился:
– Прекрати, ради Бога! Если мы еще не умерли от голода, то твои ультразвуки доконают нас.
И это было правдой. Три долгих часа Маккой подвергал Спока и командира изощренной пытке голодом, вываривая или выпаривая какое-то колдовское зелье в глиняном горшке, надежно спрятанном в утробе походной духовки. Духовка на коротких, скорее цыплячьих, чем курьих, ножках, недвижно покоилась над кучей раскаленных углей в центре большого, жарко горящего костра. А Маккой кудахтающей наседкой топтался по кругу, отгребая и подгребая под духовку угли, подбрасывая в жадное пламя толстые ветки, принюхиваясь к аромату приготавливаемого им зелья.
Терпеливо снося муки голода, Кирк думал о том, что из доктора, родись он пораньше на несколько столетий, вышел бы отличный заплечных дел мастер. Ведь он же знает, в каком состоянии находится сейчас Кирк: перенапряженные мышцы ноют так, словно невидимые клещи сворачивают их в тугие узлы, кости не находят себе места, словно они побывали в камнедробилке, а нервы… нет, пожалуй с нервами все в порядке.
В другое время Кирк давно бы взорвался, но видя, как от минуты к минуте улучшается настроение доктора, как он кудахчет от удовольствия, Кирк понял: Маккой решил взять реванш и за вчерашнее катание на байдарках, и за смертельный аттракцион с Эль Кэпом. Но для полноты реванша ему не хватает одной весьма важной детали: раздражения Кирка. Пожалуйся Джим на боль, на усталость, подосадуй на медлительность Маккоя, и тот, воспользовавшись ситуацией, выскажет Кирку все, что о нем думает, расскажет о своих страхах и переживаниях… И Кирк предпочитал глотать обильную слюну от раздражительного аромата приготавливаемого обеда, морщиться от ноющей боли, но молчать, дожидаясь своей минуты. И эта минута наступила:
– Подходите, получите…
Выхваченный из духовки и поставленный на землю горшок испускал тонкие струйки пара из-под плотно закрытой крышки. Движением фокусника доктор сорвал ее защищенной рукавицей рукой и, закрыв глаза, блаженно принюхался к струящемуся вверх пару:
– Друзья мои, вам несказанно повезло – сейчас вы попробуете чудо древней шотланской кухни.
– Три часа – на это древнее чудо? – недоверчиво спросил Спок.
– Еще какое! – торжественно ответил Маккой. – Секрет я узнал от моего отца, который, в свою очередь, получил его от своего отца и так далее, до бесконечности. Так что если вы отвернете свой вулканский нос от него, вы оскорбите не только меня – вы оскорбите все родословное древо Маккоев, корни которого уходят в глубину эпохи рыцарей Круглого стола.
Спок глубокомысленно взвесил возможные последствия от оскорбления рода Маккоев и мрачно произнес:
– Я понимаю, что у меня нет выбора, – я не отверну своего носа.
– А чем ты нас будешь травить? – не выдержал Кирк.
– Бобами! – торжественно объявил доктор, – божественными бобами.
Разлив «древнее чудо» по чашкам, он протянул их одну за другой своим друзьям.
Едва не умерший от голода Джим робко попробовал неполную ложку бобов и с яростью набросился на еду. Набив полный рот, он мельком глянул на Маккоя и увидел, что тот выжидающе смотрит на него. Кирк сосредоточенно жевал, и Маккой не выдержал:
– Ну, как они?
– Великолепны, дружище, – с трудом ответил Джим, набив бобами рот.
Джим не лгал – бобы и в самом деле были великолепны: рассыпающаяся во рту мякоть, неповторимо нежный вкус и очень знакомый аромат.
– Конечно, они великолепны, – подтвердил польщенный доктор. Наполнив и свою чашку, он погрузил в нее ложку и вдруг замер, не отрывая удивленного взгляда от Спока. Джим тоже глянул на вулканца. Тот под строгим перпендикуляром поднес свою ложку к носу, принюхался к ее содержимому, тут же отправил его в рот и сосредоточенно разжевал.
– Хорошо? – потребовал ответа Маккой.
– Удивительно хорошо, – ответил Спок. – Я не стал отворачивать своего носа от древнего чуда и нашел в нем не знакомый мне аромат.
– Еще бы! – дьявольски улыбнулся доктор, – он исходит от секретного ингредиента.
Удовлетворенный ответом Спок энергично заработал ложкой и челюстями. А Джим сумел отличить запах «секретного ингредиента» от аромата приправы, обратил внимание на румянец доктора, его оживленность, посмотрев ему в глаза, спросил:
– А можно ли не смешивать секретный ингредиент с другими компонентами вашего, бесспорно, великолепного блюда и принять его, так сказать, в чистом виде?
Маккой оживился:
– Захотелось рюмочку? Почему бы и нет? – Он протянул руку к рюкзаку и, достав полупустую бутылку виски, протянул ее Кирку. Джим долил виски прямо в чашку и вернул бутылку.
Спок прекратил жевать, посмотрел в свою чашку, потом на Маккоя, на бутылку в его руке. Джим закусил губу, чтобы не рассмеяться.
– Я правильно понял, – серьезно спросил вулканец, – что твой секретный ингредиент… алкоголь?
– Виски, – уточнил Маккой. – Виски из Кентукки. Тебя беспокоит храп? – он протянул бутылку Споку.
– И гром, – добавил Джим.
– Гром? – Спок нахмурил брови. – Я не знал, что этанол употребляют таким способом, и не вижу связи между громом и этанолом.
– Скоро ты услышишь эту связь, – рассмеялся Кирк. – Виски и бобы – отличное взрывчатое вещество. Но, – он обратился к доктору, – ты думаешь, Спок выдержит такую нагрузку?
– Я не думал об этом, я просто добавил в бобы немного спиртного. А может, и много. Я не помню. Но насколько я знаю, бобы не могут дурно подействовать на обмен веществ вулканца. Зато на меня сегодня все дурно действует.
Он замолчал, нахмурился и, как бы досадуя на себя за оговорку, принялся сосредоточенно жевать. А Кирк смотрел на него, на свою чашку, прикидывая, сколько спирта сохранилось в ней после духовки. И сколько доктор употребил его, пока они со Споком бродили по лесу, собирая хворост? Пил в одиночку, тайком – не к добру это.
– А не имеет ли этот древний способ приготовления бобов другой физический эффект, помимо отравления? – спросил Спок, прерывая затянувшееся принужденное молчание.
Доктор озорно усмехнулся и кивнул на Кирка, как бы предоставив ему право на ответ, но Кирк, в свою очередь, сам спросил Спока:
– А зачем тебе это знать?
– Возможно, я тоже подвергнусь нежелательному для меня эффекту, ведь доктор любит подчеркивать, что я – наполовину человек.
Улыбка доктора моментально испарилась, и он ответил серьезно:
– Насколько я тебя знаю, Спок, тебе это не грозит.
– Спасибо доктор, – ответил удовлетворенный Спок.
– Железный парень, – задумчиво проговорил доктор. – Его оскорбляешь, а он тебя в ответ благодарит, как будто благославляет на доброе дело. И потянешься к доброму делу из чистого любопытства – какой мерой отмерит он тебе за твою доброту?
Он опустился на колени, приоткрыв крышку горшка, нацедил себе мутной жижицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
У него была возможность заполучить свой собственный корабль, открывавший перед ним богатые перспективы. Но Зулу рассудил, что «Энтерпрайз» настолько же его корабль, насколько и корабль Кирка. Кирк был командиром, но именно он, Зулу, безошибочно вел корабль от звезды к звезде. И если адмирала награждают не орденом, а понижением в должности, – и это после того, что все они вынесли под командованием Кирка, – Зулу предпочитал остаться верным своему командиру, отказавшись от капитанского мостика корабля.
Кирк был взбешен, узнав об этом. Он послал его к черту за пренебрежение к собственной карьере. А поостыв, поблагодарил и остался им доволен.
– Помощник командира Зулу, это «Энтерпрайз», – послышался голос Ухуры. Оттенок сухой официальности в ее голосе предупреждал заранее, что она собирается сообщить что-то такое, что вряд ли понравится Зулу. – Плохие новости, джентльмены. Отпуск отменяется.
Зулу нахмурил брови, он был разочарован.
– Слава Богу! – благодарно произнес Чехов, – пришло спасение.
Голос Ухуры приказывал:
– Возвращайтесь к заранее запланированным координатам для сбора.
Зулу и Чехов обменялись веселыми взглядами.
– Не говори ей, что мы заблудились, – шепнул Павел, – она не даст нам проходу: рулевой и навигатор межзвездного корабля заблудились в трех соснах.
Наступила пауза. Ухура нетерпеливо спросила:
– Какая-нибудь проблема, джентльмены?
Зулу ухмыльнулся, надеясь, что это не отразится на его голосе:
– Как ни странно, да. У нас тут снежная буря, как в Сибири.
Чехов округлил глаза. Зулу в ответ развел руками, как бы говоря: «Придумай что-нибудь получше». И Чехов придумал:
– Я ничего не вижу! – прокричал он в коммуникатор. – Снег слепит глаза, буран сбивает с пути. Просим направить нас по координатам. – Он свел губы в тонкую щелочку и засвистел, подражая свисту степного ветра. Зулу готов был захлопать в ладоши, настолько подделка была похожа на оригинал. Наступила еще одна пауза, после чего в голосе Ухуры послышался с трудом сдерживаемый смех:
– Мне очень жаль, что вы попали в такой переплет. Но моя оптика почему-то показывает, что вы наслаждаетесь безоблачным небом при температуре семнадцать градусов.
– Это потому, что твои передатчики неисправны, – попытался разыграть возмущение Зулу, – как и все другое на мостике.
– Прошу прощения, но я точно определила ваше местонахождение.
Чехов не растерялся и закричал:
– Зулу! Смотри! Солнце! Это чудо!
Ухура не выдержала больше и громко рассмеялась:
– Итак, рулевой и навигатор заблудились у опушки леса и не хотят в этом сознаться. Не беспокойтесь, парни, ваша тайна будет храниться под семью замками.
Улыбка Зулу была глуповатой, когда он благодарил Ухуру:
– Мы в долгу перед тобой.
– Запишу это и запру вместе с тайной… Транспортатор до сих пор не работает, как вы, вероятно, догадались. Я вышлю челнок подхватить вас, – она немного помедлила и закончила:
– Надеюсь, он найдет вас в вашем сибирском снегу.
Зулу был слишком огорошен, чтобы хохмить и дальше:
– Они посылают корабль на задание с неработающими транспортатором? – спросил он озабоченно.
– Ты правильно понял. А транспортатор – самая малая из наших забот, если верить Скотту. Конец связи. «Энтерпрайз».
Чехов устало опустился на ближайший валун и попытался снять свои прогулочные бутсы. Попытка закончилась тем же свистом «снежной бури», с той разницей, что на этот раз Павел резко втянул воздух в себя, потревожив мозоли. Оставив их в покое до лучшего времени, он, как бы сам себе, проговорил:
– Посылать на задание до окончания ремонта?! Это не понравится капитану.
– Это уж точно, – согласился Зулу. Он присел рядом с Павлом и, расслабившись, разом ощутил, как он устал. Прислонясь спиной к спине Чехова, полный благодарности к нему за сегодняшний день, он задумчиво проговорил:
– А ведь я мог отправиться с капитаном в Йосемит. Я там никогда не бывал.
– Чтобы упустить часы блуждания со мной? – возмутился Павел. – Ты что, никогда не был в национальном парке? А если был хотя бы в одном, ты побывал во всех, – все они причесаны под одну гребенку, подстрижены и побриты на один манер.
От усталости Зулу не хотелось ни возражать, ни соглашаться, ни думать о чем бы то ни было. Но безразлично глянув поверх плеча Павла, он в широком просвете между сосновыми ветками увидел Гору Пяти Президентов: пять огромных барельефов на плоском лике горы, высеченных в заоблачной выси. Русская присказка Чехова с поразительной точностью выразила суть сегодняшнего дня – они блуждали в трех соснах у Пяти Президентов. Гора, догадайся один из них взобраться на сосну, точнее компаса указала бы им дорогу. Не догадались или не хотели догадываться?
Павлу, занятому своими мозолями, не стоит говорить о президентах, которых он не знает. Да и Зулу не знает, какие подвиги совершили эти политические деятели, удостоенные чести беседовать с облаками, – все они жили и умерли за много веков до его рождения. Из пяти имен он знал лишь одно – Сара Сусан Экерт. Такое имя носил первый черный президент Нортхема. Но был и второй, и третий, и… десятый. А барельефа на Горе Президентов удостоился только первый… Был первый «Энтерпрайз», есть второй, будет и третий… и очень скоро, если судить по тому, как халтурно сработан второй. Конечно, мистер Скотт довел бы его до ума, сделал бы не хуже первого «Энтерпрайза». А отправлять его в полет в таком состоянии…
Зулу отчаянно замотал головой, отгоняя от себя назойливую мысль, надоедливый вопрос: неужели его верность своему командиру сыграла с ним злую шутку, и он совершил самую большую глупость в своей жизни, отказавшись от собственного корабля?
* * *
– Подходите, получите и добавки не просите, – продекламировал, как прокудахтал, Маккой. Его голос был таким же пронзительно-сверлящим, как скрежет стальной ложки о чугунную сковородку, и сидевший в метре от него Кирк закрыл уши руками и взмолился:
– Прекрати, ради Бога! Если мы еще не умерли от голода, то твои ультразвуки доконают нас.
И это было правдой. Три долгих часа Маккой подвергал Спока и командира изощренной пытке голодом, вываривая или выпаривая какое-то колдовское зелье в глиняном горшке, надежно спрятанном в утробе походной духовки. Духовка на коротких, скорее цыплячьих, чем курьих, ножках, недвижно покоилась над кучей раскаленных углей в центре большого, жарко горящего костра. А Маккой кудахтающей наседкой топтался по кругу, отгребая и подгребая под духовку угли, подбрасывая в жадное пламя толстые ветки, принюхиваясь к аромату приготавливаемого им зелья.
Терпеливо снося муки голода, Кирк думал о том, что из доктора, родись он пораньше на несколько столетий, вышел бы отличный заплечных дел мастер. Ведь он же знает, в каком состоянии находится сейчас Кирк: перенапряженные мышцы ноют так, словно невидимые клещи сворачивают их в тугие узлы, кости не находят себе места, словно они побывали в камнедробилке, а нервы… нет, пожалуй с нервами все в порядке.
В другое время Кирк давно бы взорвался, но видя, как от минуты к минуте улучшается настроение доктора, как он кудахчет от удовольствия, Кирк понял: Маккой решил взять реванш и за вчерашнее катание на байдарках, и за смертельный аттракцион с Эль Кэпом. Но для полноты реванша ему не хватает одной весьма важной детали: раздражения Кирка. Пожалуйся Джим на боль, на усталость, подосадуй на медлительность Маккоя, и тот, воспользовавшись ситуацией, выскажет Кирку все, что о нем думает, расскажет о своих страхах и переживаниях… И Кирк предпочитал глотать обильную слюну от раздражительного аромата приготавливаемого обеда, морщиться от ноющей боли, но молчать, дожидаясь своей минуты. И эта минута наступила:
– Подходите, получите…
Выхваченный из духовки и поставленный на землю горшок испускал тонкие струйки пара из-под плотно закрытой крышки. Движением фокусника доктор сорвал ее защищенной рукавицей рукой и, закрыв глаза, блаженно принюхался к струящемуся вверх пару:
– Друзья мои, вам несказанно повезло – сейчас вы попробуете чудо древней шотланской кухни.
– Три часа – на это древнее чудо? – недоверчиво спросил Спок.
– Еще какое! – торжественно ответил Маккой. – Секрет я узнал от моего отца, который, в свою очередь, получил его от своего отца и так далее, до бесконечности. Так что если вы отвернете свой вулканский нос от него, вы оскорбите не только меня – вы оскорбите все родословное древо Маккоев, корни которого уходят в глубину эпохи рыцарей Круглого стола.
Спок глубокомысленно взвесил возможные последствия от оскорбления рода Маккоев и мрачно произнес:
– Я понимаю, что у меня нет выбора, – я не отверну своего носа.
– А чем ты нас будешь травить? – не выдержал Кирк.
– Бобами! – торжественно объявил доктор, – божественными бобами.
Разлив «древнее чудо» по чашкам, он протянул их одну за другой своим друзьям.
Едва не умерший от голода Джим робко попробовал неполную ложку бобов и с яростью набросился на еду. Набив полный рот, он мельком глянул на Маккоя и увидел, что тот выжидающе смотрит на него. Кирк сосредоточенно жевал, и Маккой не выдержал:
– Ну, как они?
– Великолепны, дружище, – с трудом ответил Джим, набив бобами рот.
Джим не лгал – бобы и в самом деле были великолепны: рассыпающаяся во рту мякоть, неповторимо нежный вкус и очень знакомый аромат.
– Конечно, они великолепны, – подтвердил польщенный доктор. Наполнив и свою чашку, он погрузил в нее ложку и вдруг замер, не отрывая удивленного взгляда от Спока. Джим тоже глянул на вулканца. Тот под строгим перпендикуляром поднес свою ложку к носу, принюхался к ее содержимому, тут же отправил его в рот и сосредоточенно разжевал.
– Хорошо? – потребовал ответа Маккой.
– Удивительно хорошо, – ответил Спок. – Я не стал отворачивать своего носа от древнего чуда и нашел в нем не знакомый мне аромат.
– Еще бы! – дьявольски улыбнулся доктор, – он исходит от секретного ингредиента.
Удовлетворенный ответом Спок энергично заработал ложкой и челюстями. А Джим сумел отличить запах «секретного ингредиента» от аромата приправы, обратил внимание на румянец доктора, его оживленность, посмотрев ему в глаза, спросил:
– А можно ли не смешивать секретный ингредиент с другими компонентами вашего, бесспорно, великолепного блюда и принять его, так сказать, в чистом виде?
Маккой оживился:
– Захотелось рюмочку? Почему бы и нет? – Он протянул руку к рюкзаку и, достав полупустую бутылку виски, протянул ее Кирку. Джим долил виски прямо в чашку и вернул бутылку.
Спок прекратил жевать, посмотрел в свою чашку, потом на Маккоя, на бутылку в его руке. Джим закусил губу, чтобы не рассмеяться.
– Я правильно понял, – серьезно спросил вулканец, – что твой секретный ингредиент… алкоголь?
– Виски, – уточнил Маккой. – Виски из Кентукки. Тебя беспокоит храп? – он протянул бутылку Споку.
– И гром, – добавил Джим.
– Гром? – Спок нахмурил брови. – Я не знал, что этанол употребляют таким способом, и не вижу связи между громом и этанолом.
– Скоро ты услышишь эту связь, – рассмеялся Кирк. – Виски и бобы – отличное взрывчатое вещество. Но, – он обратился к доктору, – ты думаешь, Спок выдержит такую нагрузку?
– Я не думал об этом, я просто добавил в бобы немного спиртного. А может, и много. Я не помню. Но насколько я знаю, бобы не могут дурно подействовать на обмен веществ вулканца. Зато на меня сегодня все дурно действует.
Он замолчал, нахмурился и, как бы досадуя на себя за оговорку, принялся сосредоточенно жевать. А Кирк смотрел на него, на свою чашку, прикидывая, сколько спирта сохранилось в ней после духовки. И сколько доктор употребил его, пока они со Споком бродили по лесу, собирая хворост? Пил в одиночку, тайком – не к добру это.
– А не имеет ли этот древний способ приготовления бобов другой физический эффект, помимо отравления? – спросил Спок, прерывая затянувшееся принужденное молчание.
Доктор озорно усмехнулся и кивнул на Кирка, как бы предоставив ему право на ответ, но Кирк, в свою очередь, сам спросил Спока:
– А зачем тебе это знать?
– Возможно, я тоже подвергнусь нежелательному для меня эффекту, ведь доктор любит подчеркивать, что я – наполовину человек.
Улыбка доктора моментально испарилась, и он ответил серьезно:
– Насколько я тебя знаю, Спок, тебе это не грозит.
– Спасибо доктор, – ответил удовлетворенный Спок.
– Железный парень, – задумчиво проговорил доктор. – Его оскорбляешь, а он тебя в ответ благодарит, как будто благославляет на доброе дело. И потянешься к доброму делу из чистого любопытства – какой мерой отмерит он тебе за твою доброту?
Он опустился на колени, приоткрыв крышку горшка, нацедил себе мутной жижицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39