Да в глубине души Ильгет и хотела бы парню такой судьбы, ведь что может быть лучше, чем жить на Квирине... правда, тогда агренцам не видать настоящей церкви, пока к ним не приедут настоящие миссионеры. Но похоже, что визариец не чувствовал себя здесь родным и стремился все же вернуться на Родину.
Семейные отношения остались прежними. Пита, правда, часто уходил куда-то, и тогда Ильгет могла заняться своими делами. Но это отчуждение тревожило ее. Время от времени Ильгет вытаскивала мужа в какой-нибудь ресторанчик (нейтральный, лучше частный, где поменьше эстаргов и пооригинальнее дизайн и готовка), на выставку или в театр. Правда, каждый раз Пита давал ей понять, что делает большое одолжение, идет только ради нее... но или так — или совсем никак. Ильгет понимала, что надо все же хоть изредка проводить время вместе, иначе — не может ведь семья быть основанной только на сексе.
О ребенке речь не шла. Ильгет даже не заговаривала об этом, чтобы не сердить мужа. Но однажды обратилась к Мирану с простым вопросом — в состоянии ли она вообще родить? Ведь они не предохранялись. Врач нахмурился.
— Ильгет, ты всерьез считаешь себя здоровой?
Она пожала плечами.
— Я предупреждал, что лечиться тебе надо еще несколько месяцев. Но ведь это же было безумие, вы же меня торопили — скорее, скорее, у нас скоро акция, у нас работа... Нельзя до такой степени плевать на собственное здоровье.
— Но я себя прекрасно чувствую, — растерянно сказала Ильгет. Миран покачал головой.
— Просто репродуктивную систему мы задвинули. У тебя был эндометрит. Посттравматический. Я не понял, что они там сделали, но выглядело это страшно. Инфекцию мы вылечили. Но лечить спайки и рубцы времени не было. К тому же, как у тебя с циклом?
— Плохо, — призналась Ильгет. Цикл был крайне нерегулярный. Во время работы менструаций не было совсем.
— Гормоны сбиты. Все это надо восстанавливать. Если хочешь, мы займемся этим сейчас, но прошло уже два года... Если говорить о состоянии матки, я не уверен, что мы добьемся восстановления. Но ребенка можно вырастить в искусственной матке, экстракорпорально.
— Давайте займемся, — попросила Ильгет, — надо бы, конечно, что-то сделать...
Миран предложил Ильгет на месяц лечь в больницу. А может быть, стоит вообще поменять матку с яичниками. Это займет полгода. Но Ильгет даже месяц не могла себе позволить — у них с Питой уже были определенные планы... а потом, глядишь, новая акция. Сошлись на том, что она будет лечиться амбулаторно, по крайней мере, гормональные проблемы Миран обещал решить таким образом.
В конце февраля Ильгет выпросила у Дэцина отпуск. На два месяца. До следующей акции оставалось еще почти полгода.
— В конце концов, ты заслужила отдых, — нерешительно сказал Дэцин.
Члены ДС не знают отдыха, понятие отпуска для них почти не существует. Счастливы простые эстарги, которые напряжение патрулей или экспедиций чередуют с несколькими месяцами почти полного отдыха. Для ДС сама подготовка акций настолько интенсивна, что вполне может сравниться с тяжелой работой.
Но Ильгет действительно заслужила отдых.
Дэцин только не знал, на что именно она собирается потратить такое драгоценное время. И неизвестно еще, дал бы свое согласие или нет — если бы знал.
Ильгет с мужем собрались побывать на Ярне.
Во-первых, родственники мужа активно хотели переселиться на Квирин. Пита переписывался с мамой и сестрой. Те жили на Ярне неплохо — своя строительная фирма, особняк, все, что нажито при сагонах, было сохранено. И все же уровень жизни на Квирине повыше. Вот мама Ильгет и слышать не хотела о переезде. У нее был любимый мужчина, работа, привычки. А мама Питы рвалась...
Теперь уже все было готово к их эмиграции. Ильгет с Питой даже заранее сняли для родственников квартиру. Осталось лишь забрать их. В принципе, родственники могли бы прилететь и сами, но Пите хотелось их забрать.
Во-вторых, Ильгет тоже хотелось побывать на Родине. Посмотреть, как теперь там. Да и просто — тянуло.
На Ярну теперь ходили регулярные рейсы. Три недели в пути. На сам отпуск, собственно, оставалось всего полмесяца. Ильгет предложила Пите остаться подольше, без нее, но он отказался.
— Да ну... там делать-то нечего.
После покупки нового роскошного флаера («Огненный лиган»-14) денег у Эйтлинов оставалось не так уж и много. Однако на билеты кое-как наскребли.
Ильгет собирала вещи, предвкушая удовольствие — ее волновала не только сама возможность снова побывать на Родине, но и предстоящий полет — лететь впервые на настоящем пассажирском лайнере, корабле класса «Гигант», со всеми мыслимыми удобствами. Она знала, что такие лайнеры оборудуют как первоклассные летающие отели, надо же скрашивать отпускникам долгий путь к цели.
Она готовила вещи для мамы — все, что могло той понравиться и пригодиться. Все было заранее заказано и куплено, оставалось только сложить в чемоданы. Походный мини-коквинер, роботы-уборщики, целый ворох разнообразной одежды, малый медицинский диагностер, куча лекарств от самых разных болячек, планшетка-циллос, набор стильев, вечная косметика, непортящиеся лакомства, мерцающие елочные игрушки, энергетические шторы с напылением, маникюрный аппарат... и прочее, и прочее. А может, и кто-нибудь из школьных подруг или знакомых встретится. На этот случай Ильгет предусмотрела отдельные подарки. Надо было кое-что упаковать и для свекрови с золовкой. Знак внимания необходим. От занятия Ильгет оторвал вызов. Она выпрямилась — с экрана на нее мрачно смотрел Дэцин.
— Айре, Иль.
— Айре.
— Послушай-ка... я не знал. Я слышал, вы на Ярну собираетесь?
— Ага, — кивнула Ильгет, — а что?
— Ничего, — Дэцин помолчал, — когда вылет?
— Завтра, рано утром. Дэцин... мы с мужем летим, — подчеркнула Ильгет. Последнее означало, что провожать их не надо ни в коем случае. Пита явно не желал встречаться с друзьями Ильгет.
— Я знаю, — грустно сказал Дэцин, — только хотел тебя предупредить...
— О чем?
— На Ярне еще есть сагон.
— Я знаю. ЭИС, — Ильгет вспомнила свою беседу с развоплощенным сагоном, и в солнечном сплетении возник холодок.
— И не только. Остался по крайней мере один живой. Ты знаешь, что мы не закончили дело... Так вот... я опасаюсь за тебя.
— Дэцин, я там буду всего две недели, — быстро сказала Ильгет, — и почему вы думаете, что он обязательно меня атакует?
— Я ничего не думаю, — мрачно сказал Дэцин, — просто хотел предупредить.
И однако, все мрачные мысли вылетели из головы Ильгет, когда ранним утром они на собственном новеньком «Огненном лигане» отправились в космопорт (все задние сиденья и багажник флаера битком забиты чемоданами с подарками). На этот раз не Второй, а Первый космопорт, транспортный, откуда челноки должны были доставить их на Третье Кольцо, на дальнюю орбиту, где, собственно, и висел гигантский пассажирский лайнер «Сверкающая Игла». Ильгет раньше видела такие корабли только в фильмах, они редко опускались на поверхность планеты, разве что для капитального ремонта, хотя на окраинах Коринты были соответствующие их размерам специальные космодромы. Самый минимум команды, необходимой для того, чтобы вести такую машину, составлял 16 человек. И то — при каторжной работе почти без сна.
Говорят, в войну многие крейсеры подобного класса базировались прямо на планете. Но то война и военная необходимость.
Лайнер был действительно сверкающим, но иглу мог напоминать только с астрономического расстояния. Корпус его был сильно вытянут, это верно, но для простого челнока поперечный размер также казался огромным. Вскоре Ильгет и Пита оказались внутри корабля. Дорожка из переливающихся огоньков повела их к заранее заказанному отсеку.
Каюта сразу поразила Ильгет. Даже больше, чем Питу — у того впечатления о космических кораблях в основном ограничивались просмотренными фильмами. По сравнению со спартанской обстановкой и теснотой патрульника или скультера здесь были просто хоромы. А ведь они заказали самый дешевый вариант, денег оставалось не так уж много. Далеко не люкс... Каюта была, конечно, поменьше их квартиры в Коринте, но все же — три комнаты, ванная, настолько же комфортная, как и на планете, богатое убранство, своеобразный дизайн — чередующиеся полосы черного искусственного мрамора и полупрозрачного гемопласта, внутри которого вились тонкие змейки зелени. Кое-где зелень украшала стены и снаружи. Полы здесь были устланы мягкими пушистыми коврами.
Вскоре «Игла» стартовала — начался трехнедельный путь к Ярне.
Для Питы было в диковинку само космическое путешествие. До Квирина он ведь летел практически в тюремной камере, запертый. Теперь он мог любоваться на звезды, на «Игле» была не только палуба, но и специально оборудованные удобные смотровые помещения, где можно менять светофильтры или вставлять увеличивающие линзы. Ильгет готова была часами не вылезать из такой смотровой комнатки, молча любуясь безбрежным черно-звездным океаном, тихое несуетное чувство охватывало ее в такие моменты, совершенная отрешенность от мира, покой, бесстрашие. Она взяла за правило ежедневные свои молитвы по четкам читать, уединившись со звездами. Пита не проявил большого интереса к созерцанию Космоса, ему было скучновато, в смотровой он в основном болтал с Ильгет и сам никогда не стремился туда.
Вообще Пита, посетив по разу все развлекательные точки, которые предлагал лайнер, больше никуда не стремился и проводил время охотнее всего так же, как дома — в своем кресле перед экраном или в виртуальном шлеме, играя или просматривая фильмы. Иногда он что-то конструировал в виртуальном пространстве... Корабль смущал его, Космос — пугал и тревожил.
Ильгет махнула на мужа рукой, тем более, что вдвоем они проводили все равно достаточно времени, просто какой смысл сидеть возле него, когда он все время занят виртуальностью, она бродила по лайнеру одна, вовсю наслаждаясь жизнью.
А жизнь на «Игле» текла весьма комфортно. Ильгет плавала в широких бассейнах с подсвеченной ароматизированной водой, танцевала в баре, летала в зале невесомости, а еще там был чудный зимний сад, и клуб для живых дискуссий, и зал художественной пластики, и самые разнообразные игровые (Ильгет особенно понравился ритаун, артиксийская игра с лабиринтом, клюшками и маленькими мячиками, которые нужно было с умом загонять в лунки), и для желающих, когда корабль шел в реальном пространстве, предлагались круговые полеты на ландерах (Пита наотрез отказался — он вообще побаивался Космоса, а Ильгет согласилась охотно, все-таки хоть какая-то тренировка). Ильгет взяла за правило каждый день по часу тренироваться в спортзале, отлично оборудованном, ведь нельзя терять форму. Дома она продолжала свой роман, давно уже начатый, или читала что-нибудь. Общение с Питой, вроде бы, и вошло в норму, но... что-то здесь было не так. Он перестал все время попрекать Ильгет, да, кажется, за все время путешествия они ни разу не поссорились, а это для их семьи было почти подвигом. И все же Ильгет ощущала нечто странное, необычную отчужденность. Может быть, мужу не хватает общения с ней? Она специально оставалась в каюте, пыталась заговорить с Питой, предложить ему что-нибудь... Но ни танцев, ни игр он не хотел.
Ильгет же довольно быстро нашла себе партнеров для общения. На корабле были ярнийцы, решившие выбраться и посмотреть мир или же направленные на Квирин для обучения, но и довольно много было квиринцев, которые везли на Ярну оборудование или собирались обучать тамошних жителей новым технологиям. Почему-то Ильгет было проще и легче общаться с квиринцами, хотя даже ее соотечественники из Лонгина встречались на корабле. Она иногда вспоминала себя — прежнюю — и поражалась, как легко ей теперь с людьми. Как просто — стоит зайти на танцплощадку, и тут же обязательно кто-нибудь тебя пригласит. В бассейне или спортзале обязательно с кем-нибудь разговоришься. Найти партнера для партии в ритаун — проще простого. Хотя Ильгет предпочитала общаться с женщинами, просто из осторожности, мало ли что подумает Пита... Вскоре у нее появились и постоянные подруги, Аури и Эва, врач и психолог, летевшие на работу в Лонгин. Ильгет рассказывала о себе, что работает в военной службе, но о подробностях, конечно, умалчивала — и ее не расспрашивали. Аури особенно интересовала лонгинская жизнь, характер тамошних людей, Ильгет охотно рассказывала об этом. Ежедневно они встречались, плавали в бассейне, играли, танцевали, бродили по кораблю, открывая все новые красоты и удовольствия, обедали в ресторане... Потом Ильгет уединялась, уходила к Пите. Но Пита больше не проявлял особого желания общаться с ней, да и самой Ильгет не очень-то этого хотелось. Они занимались сексом ежедневно, и не по одному разу — но как обычно, это было дежурное физиологическое событие, а разговоры прекратились почти совсем. Ильгет это даже нравилось — можно было спокойно читать, уходить, чтобы помолиться, писать свой роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Семейные отношения остались прежними. Пита, правда, часто уходил куда-то, и тогда Ильгет могла заняться своими делами. Но это отчуждение тревожило ее. Время от времени Ильгет вытаскивала мужа в какой-нибудь ресторанчик (нейтральный, лучше частный, где поменьше эстаргов и пооригинальнее дизайн и готовка), на выставку или в театр. Правда, каждый раз Пита давал ей понять, что делает большое одолжение, идет только ради нее... но или так — или совсем никак. Ильгет понимала, что надо все же хоть изредка проводить время вместе, иначе — не может ведь семья быть основанной только на сексе.
О ребенке речь не шла. Ильгет даже не заговаривала об этом, чтобы не сердить мужа. Но однажды обратилась к Мирану с простым вопросом — в состоянии ли она вообще родить? Ведь они не предохранялись. Врач нахмурился.
— Ильгет, ты всерьез считаешь себя здоровой?
Она пожала плечами.
— Я предупреждал, что лечиться тебе надо еще несколько месяцев. Но ведь это же было безумие, вы же меня торопили — скорее, скорее, у нас скоро акция, у нас работа... Нельзя до такой степени плевать на собственное здоровье.
— Но я себя прекрасно чувствую, — растерянно сказала Ильгет. Миран покачал головой.
— Просто репродуктивную систему мы задвинули. У тебя был эндометрит. Посттравматический. Я не понял, что они там сделали, но выглядело это страшно. Инфекцию мы вылечили. Но лечить спайки и рубцы времени не было. К тому же, как у тебя с циклом?
— Плохо, — призналась Ильгет. Цикл был крайне нерегулярный. Во время работы менструаций не было совсем.
— Гормоны сбиты. Все это надо восстанавливать. Если хочешь, мы займемся этим сейчас, но прошло уже два года... Если говорить о состоянии матки, я не уверен, что мы добьемся восстановления. Но ребенка можно вырастить в искусственной матке, экстракорпорально.
— Давайте займемся, — попросила Ильгет, — надо бы, конечно, что-то сделать...
Миран предложил Ильгет на месяц лечь в больницу. А может быть, стоит вообще поменять матку с яичниками. Это займет полгода. Но Ильгет даже месяц не могла себе позволить — у них с Питой уже были определенные планы... а потом, глядишь, новая акция. Сошлись на том, что она будет лечиться амбулаторно, по крайней мере, гормональные проблемы Миран обещал решить таким образом.
В конце февраля Ильгет выпросила у Дэцина отпуск. На два месяца. До следующей акции оставалось еще почти полгода.
— В конце концов, ты заслужила отдых, — нерешительно сказал Дэцин.
Члены ДС не знают отдыха, понятие отпуска для них почти не существует. Счастливы простые эстарги, которые напряжение патрулей или экспедиций чередуют с несколькими месяцами почти полного отдыха. Для ДС сама подготовка акций настолько интенсивна, что вполне может сравниться с тяжелой работой.
Но Ильгет действительно заслужила отдых.
Дэцин только не знал, на что именно она собирается потратить такое драгоценное время. И неизвестно еще, дал бы свое согласие или нет — если бы знал.
Ильгет с мужем собрались побывать на Ярне.
Во-первых, родственники мужа активно хотели переселиться на Квирин. Пита переписывался с мамой и сестрой. Те жили на Ярне неплохо — своя строительная фирма, особняк, все, что нажито при сагонах, было сохранено. И все же уровень жизни на Квирине повыше. Вот мама Ильгет и слышать не хотела о переезде. У нее был любимый мужчина, работа, привычки. А мама Питы рвалась...
Теперь уже все было готово к их эмиграции. Ильгет с Питой даже заранее сняли для родственников квартиру. Осталось лишь забрать их. В принципе, родственники могли бы прилететь и сами, но Пите хотелось их забрать.
Во-вторых, Ильгет тоже хотелось побывать на Родине. Посмотреть, как теперь там. Да и просто — тянуло.
На Ярну теперь ходили регулярные рейсы. Три недели в пути. На сам отпуск, собственно, оставалось всего полмесяца. Ильгет предложила Пите остаться подольше, без нее, но он отказался.
— Да ну... там делать-то нечего.
После покупки нового роскошного флаера («Огненный лиган»-14) денег у Эйтлинов оставалось не так уж и много. Однако на билеты кое-как наскребли.
Ильгет собирала вещи, предвкушая удовольствие — ее волновала не только сама возможность снова побывать на Родине, но и предстоящий полет — лететь впервые на настоящем пассажирском лайнере, корабле класса «Гигант», со всеми мыслимыми удобствами. Она знала, что такие лайнеры оборудуют как первоклассные летающие отели, надо же скрашивать отпускникам долгий путь к цели.
Она готовила вещи для мамы — все, что могло той понравиться и пригодиться. Все было заранее заказано и куплено, оставалось только сложить в чемоданы. Походный мини-коквинер, роботы-уборщики, целый ворох разнообразной одежды, малый медицинский диагностер, куча лекарств от самых разных болячек, планшетка-циллос, набор стильев, вечная косметика, непортящиеся лакомства, мерцающие елочные игрушки, энергетические шторы с напылением, маникюрный аппарат... и прочее, и прочее. А может, и кто-нибудь из школьных подруг или знакомых встретится. На этот случай Ильгет предусмотрела отдельные подарки. Надо было кое-что упаковать и для свекрови с золовкой. Знак внимания необходим. От занятия Ильгет оторвал вызов. Она выпрямилась — с экрана на нее мрачно смотрел Дэцин.
— Айре, Иль.
— Айре.
— Послушай-ка... я не знал. Я слышал, вы на Ярну собираетесь?
— Ага, — кивнула Ильгет, — а что?
— Ничего, — Дэцин помолчал, — когда вылет?
— Завтра, рано утром. Дэцин... мы с мужем летим, — подчеркнула Ильгет. Последнее означало, что провожать их не надо ни в коем случае. Пита явно не желал встречаться с друзьями Ильгет.
— Я знаю, — грустно сказал Дэцин, — только хотел тебя предупредить...
— О чем?
— На Ярне еще есть сагон.
— Я знаю. ЭИС, — Ильгет вспомнила свою беседу с развоплощенным сагоном, и в солнечном сплетении возник холодок.
— И не только. Остался по крайней мере один живой. Ты знаешь, что мы не закончили дело... Так вот... я опасаюсь за тебя.
— Дэцин, я там буду всего две недели, — быстро сказала Ильгет, — и почему вы думаете, что он обязательно меня атакует?
— Я ничего не думаю, — мрачно сказал Дэцин, — просто хотел предупредить.
И однако, все мрачные мысли вылетели из головы Ильгет, когда ранним утром они на собственном новеньком «Огненном лигане» отправились в космопорт (все задние сиденья и багажник флаера битком забиты чемоданами с подарками). На этот раз не Второй, а Первый космопорт, транспортный, откуда челноки должны были доставить их на Третье Кольцо, на дальнюю орбиту, где, собственно, и висел гигантский пассажирский лайнер «Сверкающая Игла». Ильгет раньше видела такие корабли только в фильмах, они редко опускались на поверхность планеты, разве что для капитального ремонта, хотя на окраинах Коринты были соответствующие их размерам специальные космодромы. Самый минимум команды, необходимой для того, чтобы вести такую машину, составлял 16 человек. И то — при каторжной работе почти без сна.
Говорят, в войну многие крейсеры подобного класса базировались прямо на планете. Но то война и военная необходимость.
Лайнер был действительно сверкающим, но иглу мог напоминать только с астрономического расстояния. Корпус его был сильно вытянут, это верно, но для простого челнока поперечный размер также казался огромным. Вскоре Ильгет и Пита оказались внутри корабля. Дорожка из переливающихся огоньков повела их к заранее заказанному отсеку.
Каюта сразу поразила Ильгет. Даже больше, чем Питу — у того впечатления о космических кораблях в основном ограничивались просмотренными фильмами. По сравнению со спартанской обстановкой и теснотой патрульника или скультера здесь были просто хоромы. А ведь они заказали самый дешевый вариант, денег оставалось не так уж много. Далеко не люкс... Каюта была, конечно, поменьше их квартиры в Коринте, но все же — три комнаты, ванная, настолько же комфортная, как и на планете, богатое убранство, своеобразный дизайн — чередующиеся полосы черного искусственного мрамора и полупрозрачного гемопласта, внутри которого вились тонкие змейки зелени. Кое-где зелень украшала стены и снаружи. Полы здесь были устланы мягкими пушистыми коврами.
Вскоре «Игла» стартовала — начался трехнедельный путь к Ярне.
Для Питы было в диковинку само космическое путешествие. До Квирина он ведь летел практически в тюремной камере, запертый. Теперь он мог любоваться на звезды, на «Игле» была не только палуба, но и специально оборудованные удобные смотровые помещения, где можно менять светофильтры или вставлять увеличивающие линзы. Ильгет готова была часами не вылезать из такой смотровой комнатки, молча любуясь безбрежным черно-звездным океаном, тихое несуетное чувство охватывало ее в такие моменты, совершенная отрешенность от мира, покой, бесстрашие. Она взяла за правило ежедневные свои молитвы по четкам читать, уединившись со звездами. Пита не проявил большого интереса к созерцанию Космоса, ему было скучновато, в смотровой он в основном болтал с Ильгет и сам никогда не стремился туда.
Вообще Пита, посетив по разу все развлекательные точки, которые предлагал лайнер, больше никуда не стремился и проводил время охотнее всего так же, как дома — в своем кресле перед экраном или в виртуальном шлеме, играя или просматривая фильмы. Иногда он что-то конструировал в виртуальном пространстве... Корабль смущал его, Космос — пугал и тревожил.
Ильгет махнула на мужа рукой, тем более, что вдвоем они проводили все равно достаточно времени, просто какой смысл сидеть возле него, когда он все время занят виртуальностью, она бродила по лайнеру одна, вовсю наслаждаясь жизнью.
А жизнь на «Игле» текла весьма комфортно. Ильгет плавала в широких бассейнах с подсвеченной ароматизированной водой, танцевала в баре, летала в зале невесомости, а еще там был чудный зимний сад, и клуб для живых дискуссий, и зал художественной пластики, и самые разнообразные игровые (Ильгет особенно понравился ритаун, артиксийская игра с лабиринтом, клюшками и маленькими мячиками, которые нужно было с умом загонять в лунки), и для желающих, когда корабль шел в реальном пространстве, предлагались круговые полеты на ландерах (Пита наотрез отказался — он вообще побаивался Космоса, а Ильгет согласилась охотно, все-таки хоть какая-то тренировка). Ильгет взяла за правило каждый день по часу тренироваться в спортзале, отлично оборудованном, ведь нельзя терять форму. Дома она продолжала свой роман, давно уже начатый, или читала что-нибудь. Общение с Питой, вроде бы, и вошло в норму, но... что-то здесь было не так. Он перестал все время попрекать Ильгет, да, кажется, за все время путешествия они ни разу не поссорились, а это для их семьи было почти подвигом. И все же Ильгет ощущала нечто странное, необычную отчужденность. Может быть, мужу не хватает общения с ней? Она специально оставалась в каюте, пыталась заговорить с Питой, предложить ему что-нибудь... Но ни танцев, ни игр он не хотел.
Ильгет же довольно быстро нашла себе партнеров для общения. На корабле были ярнийцы, решившие выбраться и посмотреть мир или же направленные на Квирин для обучения, но и довольно много было квиринцев, которые везли на Ярну оборудование или собирались обучать тамошних жителей новым технологиям. Почему-то Ильгет было проще и легче общаться с квиринцами, хотя даже ее соотечественники из Лонгина встречались на корабле. Она иногда вспоминала себя — прежнюю — и поражалась, как легко ей теперь с людьми. Как просто — стоит зайти на танцплощадку, и тут же обязательно кто-нибудь тебя пригласит. В бассейне или спортзале обязательно с кем-нибудь разговоришься. Найти партнера для партии в ритаун — проще простого. Хотя Ильгет предпочитала общаться с женщинами, просто из осторожности, мало ли что подумает Пита... Вскоре у нее появились и постоянные подруги, Аури и Эва, врач и психолог, летевшие на работу в Лонгин. Ильгет рассказывала о себе, что работает в военной службе, но о подробностях, конечно, умалчивала — и ее не расспрашивали. Аури особенно интересовала лонгинская жизнь, характер тамошних людей, Ильгет охотно рассказывала об этом. Ежедневно они встречались, плавали в бассейне, играли, танцевали, бродили по кораблю, открывая все новые красоты и удовольствия, обедали в ресторане... Потом Ильгет уединялась, уходила к Пите. Но Пита больше не проявлял особого желания общаться с ней, да и самой Ильгет не очень-то этого хотелось. Они занимались сексом ежедневно, и не по одному разу — но как обычно, это было дежурное физиологическое событие, а разговоры прекратились почти совсем. Ильгет это даже нравилось — можно было спокойно читать, уходить, чтобы помолиться, писать свой роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76