– В действительности лишь очень немногие верят, что я существую. А как ты пришел к такому выводу – не говоря уж о том, почему решил отправиться в столь необычное путешествие и каким образом сумел найти сюда дорогу?
– Моя работа связана с Вирту, кроме того, я теоретик, – ответил Доннерджек.
– Мне кажется, мы могли бы весьма интересно провести время за обсуждением некоторых вопросов теории – когда-нибудь.
Доннерджек улыбнулся:
– Наверное, это было бы любопытно. Вы самая подходящая персона для вынесения окончательного вердикта.
– Мое слово далеко не всегда оказывается последним. Обычно я предоставляю его другим.
Танатос склонил голову и молча дослушал следующий музыкальный фрагмент.
– Изумительно, – сказал он, когда музыка смолкла. – Ты хочешь, чтобы у меня создалось настроение, необходимое для получения эстетического удовольствия?
Доннерджек поставил небольшое устройство, которое принес с собой, на землю у ног Танатоса.
– Да, именно, – ответил он. – Пожалуйста, примите проигрыватель в качестве подарка. Он может воспроизводить и другие мелодии.
– Я с благодарностью принимаю его, поскольку – как тебе известно – большая часть вещей, попадающих ко мне, обычно повреждена.
Доннерджек кивнул и погладил бороду.
– Мне пришла в голову одна мысль, – заговорил он после короткой паузы, – относительно существа, появившегося у вас совсем недавно.
– Да?
– Ее имя Эйрадис. Темноволосая девушка, весьма привлекательная. Я довольно хорошо ее знал.
– Я тоже, – ответил Танатос. – Да, она здесь. И я уже догадываюсь о твоих дальнейших намерениях.
– Я хочу ее вернуть, – заявил Доннерджек.
– Ты просишь невозможного.
– Подобная ситуация описана в легендах, фольклоре и религиозных книгах. Значит, прецедент был.
– Воплощение мечты, надежд и желаний – вот что это такое. В реальном мире для них нет места.
– Но мы в Вирту.
– Вирту так же реальна, как и Веритэ. Они ничем не отличаются друг от друга.
– Я не могу смириться с тем, что нет никакой надежды.
– Джон Д'Арси Доннерджек. Вселенная никому ничего не должна. Счастливые концовки случаются далеко не всегда.
– Вы утверждаете, будто не в силах вернуть то, что взяли?
– То, что попадает ко мне, уже не способно функционировать как прежде.
– Любое повреждение можно исправить.
– То, о чем мы сейчас говорим, нельзя исправить. Доннерджек широким жестом обвел рукой окружающий ландшафт:
– В вашем распоряжении есть все необходимые средства – в виде частей или программ, – чтобы починить все, что угодно.
– Возможно.
– Отпустите ее ко мне. Вам понравился мой «Ад». Я создам для вас что-нибудь другое – удовлетворяющее всем вашим желаниям.
– Ты искушаешь меня, Доннерджек.
– Значит, договорились?
– От тебя потребуется нечто большее.
– Назовите цену за ее возвращение.
– Твою просьбу даже мне исполнить сложно. Ты хочешь обратить вспять энтропию – локально, не спорю, но я должен буду отказаться от стандартных процедур и изменить политику.
– Кого еще мне просить?
– Какой-нибудь великий специалист по воспроизведению сможет ее для тебя воссоздать.
– Но она не будет прежней, мне ведь нужно не только внешнее сходство. Все ее воспоминания исчезнут. Вместо Эрайдис рядом со мной окажется совсем другая личность.
– И она не будет испытывать к тебе прежние чувства?
– Я беспокоюсь о ней больше, чем о себе.
– Ну, тогда ты действительно ее любил. Доннерджек молчал.
– И ты собираешься разделить с ней жизнь?
– Да.
– В Вирту или Веритэ? Доннерджек рассмеялся:
– Я буду проводить с ней в Вирту столько времени, сколько смогу, а потом…
– Да, всегда можно воспользоваться интерфейсом, не так ли? Но даже когда речь идет о тех, кто принадлежит к одному миру – тому или другому, – всегда есть интерфейс, всегда есть различия. Обычно они прячутся очень глубоко, хотя порой и кажутся незначительными.
– Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать метафизические проблемы. Танатос улыбнулся:
– ..И она будет навещать тебя в виде твердой голограммы в Веритэ.
– Конечно, мы будем чередовать и…
– Ты просишь меня об услуге. Я удивлен, что ты не выражаешься более определенно.
– В каком смысле?
– Чтобы я отпустил ее к тебе в Веритэ, а не в Вирту.
– Такое невозможно, – Уж если я в состоянии нарушить для тебя один закон бытия, почему бы не сделать этого дважды?
– Однако принципы, которым подчиняется ваше барство, противоречат тому, что вы предлагаете. В любом случае способа сделать эффект «визита» постоянным не существует.
– А если существует?
– Я посвятил всю жизнь поискам ответа на этот вопрос.
– Жизнь коротка.
– И все же…
– Ты считаешь меня порождением прогов? Игрушкой человеческой фантазии? Я появился в тот самый момент, когда умерло первое живое существо – не скажу тебе, где и когда. Ни человек, ни машина не писали для меня программы.
Доннерджек чуть отступил назад, когда между ними появилось облачко муара.
– Вы говорите так, словно вы и есть Танатос. – Ответом ему послужила все та же улыбка. – А у меня уже сложилось впечатление, что мы обсуждаем эксперимент, который вам хотелось бы провести.
– Даже если и так, тебе не удастся получить скидку при оплате моих услуг.
– Что? Что вы хотите?
– Да, ты кое-что для меня построишь. Но этого мало. Ты говорил о мифах, легендах и сказках. Они действительно не пустой звук.
– Вот как?
– Ты столкнулся с тем, чего не понимаешь. Если согласишься играть по моим правилам и заплатишь требуемую цену, то уйдешь отсюда вместе с девушкой.
– Отдайте ее мне, и вы получите все, что пожелаете. Танатос медленно поднялся на ноги и взмахнул правой рукой. Неожиданно вновь прозвучал фрагмент «Сказания об Орфее», последние звуки которого стихли несколько мгновений назад. Из-за трона появилась женская фигура. У Доннерджека перехватило дыхание.
– Эйрадис! – выдохнул он.
– Она видит тебя, но пока ничего не может ответить, – сказал Танатос, подводя девушку поближе. – Ты возьмешь ее за руку и поведешь по дороге, выложенной костями. Вам предстоит долгий и трудный путь. Однако вы вернетесь в Веритэ, если ни при каких обстоятельствах не сойдете с тропы. Даже если тебе покажется, что вмешались Высшие Силы, иди только вперед.
Танатос вложил руку Эйрадис в его ладонь.
– Ну и какова ваша цена?
– Ваш первенец, естественно.
– То, о чем вы просите, совершенно невыполнимо. Во-первых, у нас никогда не будет потомства. Во-вторых, я не смогу доставить его сюда – физически, в целости…
– Соглашайся на мои условия, а я позабочусь о деталях. Доннерджек взглянул на свою любимую, бледную, с пустыми глазами.
– Я согласен.
– Тогда иди к свету по дороге, выложенной костями.
– Аминь, – сказал Доннерджек, отвернулся и сжал руку Эйрадис, – и до свиданья.
– Мы еще встретимся, – заявил Танатос.
Глава 2
Лидии Хаззард исполнилось семнадцать лет, а до начала занятий в университете оставалось еще несколько месяцев. Она была старшей из двух дочерей и выросла в весьма состоятельной семье – «Страхование Хаззард», третье поколение. Родители, Карла и Абель, сделали Лидии подарок каникулы в Вирту, перед тем как ее жизнь станет трудной и напряженной, а все усилия будут направлены только на учебу. Узкая талия, высокая грудь, длинные ноги модели, рекламирующей купальники; очень светлые волосы, ниспадающие на плечи, высокие скулы, ослепительно белые зубы, ярко-зеленые глаза, ресницы и веки также подкрашены зеленым. Конечно, Лидия обладала такой внешностью только в Вирту, и это стоило дополнительных денег, но Карла и Абель средств не пожалели.
Дома, в Байонне, штат Нью-Джерси, на Веритэ, темноволосая худощавая, сутулая и неуклюжая Лидия обладала ветреным характером и склонностью грызть ногти. Однако ее улыбка – благодаря усилиям стоматолога – была весьма привлекательной, глаза темно-зелеными, а голос низким и приятным. Кроме того, Лидия не могла пожаловаться на недостаток интеллекта.
Сначала она путешествовала вместе со своей подругой Гвен, которой по случаю окончания школы подарили неделю на курортах Вирту – Пляжи, Горы, Пустыня, Побережье, Круиз, Казино, Сафари. Девушки провели по полдня в каждом месте, чтобы выяснить, где же им больше нравится.
Обе нашли Казино пугающим, поскольку после того, как запас фишек заканчивался, приходилось играть на собственные деньги (или тратить средства родителей). Выигрыш моментально переводился со счета Казино на твой; впрочем, гораздо чаше случалось наоборот. Такое развлечение не устраивало ни Лидию, ни Гвен. Они намеревались получить в Вирту экзотические впечатления, научиться вести себя в обществе и позаниматься любовью с привлекательными молодыми людьми, не рискуя забеременеть или заболеть, – их тела оставались в Веритэ под зашитой силовых полей, а сознание пребывало в уверенности, что они вместе со своими партнерами находятся под звездами на пляжах в южной части Тихого океана, где волны с шуршанием набегают на берег, а бриз приносит аромат цветов. И не важно, что твой приятель является порождением Вирту или каким-нибудь отдыхающим из Веритэ, изменившим внешность, чтобы стать красавчиком с обложки журнала.
Неизвестность лишь усиливала романтичность ситуации. Каждый имел возможность лгать и дразнить партнера – что, естественно, все и делали. Остроту игре придавали упомянутые вскользь адреса – как узнать, что они такое – правда или чистейший вымысел? Кого ты обнимаешь в данный момент – женщину или мужчину, с кем занимаешься любовью? А может быть, все это лишь сон и в Веритэ такого человека попросту не существует?
Когда неделя Гвен закончилась и подружка отправилась домой, Лидия стала больше гулять по пляжам. Она всегда уходила к морю, когда ей хотелось побыть в одиночестве. Лидия искала в Вирту уединения, ее вовсе не тянуло на переполненные туристами знаменитые курорты. Дикое, открытое всем ветрам побережье, песок и галька почему-то напоминали ей Эгейское море; порой холодные волны, лижущие берег, вызывали в памяти Северное море. А еще Лидию завораживали картины жизни и смерти, которые она наблюдала в прибрежных водах после того, как волны откатывались назад. Подводные леса раскачивались в такт невидимому ветру, куда-то спешили крошечные рачки, ловко маневрируя между камнями, проплывали рыбы, маленькие красные армии сходились в битве с синими – каждая сторона пыталась занять наиболее выгодную позицию…
Изредка она видела алый парус. Судно порой приближалось к берегу, но никогда не бросало якорь, и Лидии ни разу не удалось заметить кого-нибудь из команды. Когда мусор, плавник, раковины, запахи и звуки достигали берега и начинали отвлекать девушку от созерцания воды, она поднималась по бледным скалам и уходила подальше от моря. На каменистых склонах росли чахлые деревья с тонкими кривыми стволами, розовые и желтые цветы усеивали луга; над оврагами и расщелинами стлался туман, даже когда солнце стояло в зените. В долинах можно было найти заросшие лианами руины; красноватый чертополох упрямо карабкался вверх по отвесным склонам. Однажды вечером Лидия поднялась на холм, и ей показалось, что откуда-то из-под земли звучит музыка. Найдя небольшую лощину, девушка смогла укрыться от ветра и решила провести здесь ночь, завернувшись в плащ.
Она лежала под звездами и слушала музыку – глубокие и одновременно резкие звуки, – словно пришла на необычный, редкий концерт. Неожиданно характер музыки изменился, звуки стали громче и мощнее. Теперь они лились не из-под земли, их источник находился где-то совсем рядом. Неужели она задремала?
Лидия встала и обошла вершину холма. Звуки, похоже, доносились с юго-запада, справа от нее.
Мир вокруг посветлел, когда, постепенно поднимаясь по склону, она зашагала навстречу диковинной песне... и вдруг на соседнем холме, в свете недавно взошедшей луны, увидела волынщика. Он стоял совершенно неподвижно, и пронзительные стоны его инструмента наполняли разделяющее их пространство.
Лидия уселась на траву. Вскоре луна начала подниматься, и она разглядела мужчину, что играл на волынке. Ей вдруг почудилось, будто холмы, на которых они находились, сближаются. Позднее, обдумывая это странное происшествие, она вспомнила, что не отменяла своего пожелания оставаться в одиночестве. Следующие несколько дней Лидия собиралась провести, гуляя у моря или среди скал, а затем вернуться в Веритэ. Непонятно…
Лидия не знала, как долго она сидела и слушала пение волынки. Луна поднялась еще выше, и волынщик встал так, что теперь свет падал на него слева, одновременно озаряя и погружая в тень. Высокие скулы, густые брови, маленькая бородка. Темные брюки из грубого материала и темно-зеленая, будто влажная атласная рубашка. Голову украшал берет, а у бедра поблескивала рукоять какого-то оружия.
Он медленно повернулся к Лидии и посмотрел ей прямо в глаза. Потом перестал играть, снял берет и поклонился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83