Всю мертвую плоть требуется расплавить и вывести из-под новой кожи, тогда в нижележащем пространстве должны вырасти мышцы, нервы, сухожилия, вены, артерии. Последнее – убрать нервную блокировку.
Проблема была в том, что лечение происходило иначе. Не было заклинания для блокировки нервных импульсов, или для стимуляции роста кожи над поврежденным участком. Из всего, что Гален прочитал, из дискуссий с Элриком, Инг-Ради и другими, он так и не понял, в чем заключалась конкретная связь между задачами, которые было необходимо выполнить для лечения различных повреждений, и заклинаниями, применявшимися для этого. Поэтому Гален не преуспел в переводе на свой язык уравнений ни одного заклинания исцеления. Заклинания исцеления были наиболее сложными из применяемых магами заклинаний. Инг-Ради, например, мурлыкала песенку, слегка изменяя громкость и тон звука. Ее объяснения, как это работает, были столь же туманными. Ты должен разобраться в повреждении. Ты должен определить форму того, что необходимо сделать. И ты должен стать этой формой. В ее случае форма была звуком.
Гален смог сделать первый шаг: определить повреждение. Но он не знал, как необходимые для лечения действия могут заключать в себе «форму», или как ему самому стать этой «формой».
В прошлом, когда он пытался переводить заклинания исцеления, ни одна попытка не возымела значительного эффекта. Но, если это будет его последним действием в качестве ученика мага, то он изо всех сил постарается сделать то, чего от него требовали, чтобы, по крайней мере, хоть чуть-чуть исправить тот ужасный вред, который он нанес.
Он глубоко вздохнул и очистил свой разум. Мысленно визуализировал переданную ему органеллами информацию о повреждениях руки Элизара. Визуализировал то, что необходимо сделать: нервы, кожу, капилляры. Поискал форму для лечения: звук, слово, уравнение. Представил себе двигающиеся микроскопические органеллы. В них, как и в случае с кризалисом и с имплантируемым биотеком, применялась органическая технология. Они были гибридом биологии и электроники. Гален мысленно представил, как они химически блокируют нервные сигналы, стимулируют отдельные клетки к делению, собирают и расплавляют мертвые клетки. Но кризалис Галена не ответил эхом, не возникло ощущения, что его команда была принята и выполнялась.
Гален снова просто представил лечение в виде задания вместо того, чтобы каким-то образом увидеть его целостной формой. Он попробовал еще раз: очистил свой разум, в надежде увидеть хоть какой-то знак, какой-то способ помочь. Он потерял своих родителей в огне и страстно желал стать целителем, чтобы лечить такие повреждения. Вместо этого, он сам принес огонь.
Он не смог найти никакой «формы» для лечения. Вероятно, это было самым важным уроком его ученичества. Он хотел стать целителем, но так и не стал им. Он ранил друга и сейчас не смог помочь ему.
Перед ним на траве лежала черная, блестящая рука Элизара. Его дыхание по-прежнему было частым и неглубоким. Взгляд был устремлен на Галена.
– Прости, – сказал Гален, – прости, прости за то, что я ранил тебя. Прости за то, что я не могу вылечить тебя. Не знаю, как.
Гален почувствовал, что Элрик отпустил его кризалис, повернулся и увидел, что его учитель удаляется.
Инг-Ради склонилась над Элизаром и прикоснулась ладонями к его руке. Ее кристалл висел на длинной цепочке, и, пока она работала, раскачивался над телом Элизара. Через несколько секунд она закрыла глаза и начала мурлыкать. Дыхание Элизара стало замедляться, лицо слегка порозовело. Гален пытался отслеживать легкие изменения в тоне и громкости звука. Он сумел различить несколько мотивов, накладывающихся друг на друга. Мотивы переплетались между собой так запутанно, что общий мотив невозможно было распознать. Мурлыканье казалось немелодичным, бесформенным, но Гален осознал, что захвачен им и что понятия не имеет, как долго слушает его.
Бледная, безволосая кожа принялась расти, начиная с плеча, покрывая обугленную руку, подобно рукаву. Инг-Ради сейчас не только стимулировала деление нужных типов клеток, но и выстраивала их в нужном порядке, правильным узором – невообразимо сложная работа. Кожа выросла до локтя, покрыла предплечье, запястье, клешню кисти, сомкнулась вокруг пальцев.
После этого внешне мало что изменилось. Потом чуть выше локтя Элизара появилась узкая трещина, оттуда стал вытекать желто-коричневый гной. Несколько других трещин появились выше и ниже по руке Элизара, открывая дорогу еще большему количеству расплавленных тканей. От гноя воняло протухшим жиром. По мере того, как вытекали мертвые ткани, новая кожа становилась мешковатой и морщинистой, остатки руки как бы висели внутри нее.
Наконец весь гной вытек, тонкие трещины закрылись. Теперь структуры под новой кожей начали восстанавливаться: нервные окончания росли вдоль их старых направлений, из следов коллагена формировались основания сухожилий, из неповрежденных остатков начали расти мышцы. Рука начала восстанавливать прежнюю форму и объем, складки на коже разгладились. К коже вернулся розоватый цвет. Наконец кисть разжалась, пальцы расслабились.
Инг-Ради, наконец, выпрямилась, мурлыкание смолкло. Рука казалась странной: слишком единообразной, слишком мягкой, и, тем не менее, она выглядела восстановленной. Элизар спал, его дыхание было ровным, цвет лица нормальным.
Изабель вздохнула, когда Инг-Ради рухнула ей на руки.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она. – Вам что-нибудь нужно?
– Все в порядке, – ответила Инг-Ради.
Но ее кожа была не обычного оранжевого цвета, а бледно-оранжевого, и она, казалось, была не в состоянии выпрямиться.
– Ей нужен отдых, – произнес Келл. – Блейлок, если вас не затруднит…
Блейлок коротко кивнул и опустился на колени рядом с Инг-Ради, забирая ее у Изабель.
Гален почувствовал, что от сидения у него отсохли ноги, и окоченело все тело. С тех пор, как Инг-Ради начала лечение, прошло много часов. Каким-то образом ее песня так захватила его, что он потерял ощущение времени. Большинство магов к настоящему моменту или ушли, или их попросили уйти. Оставались лишь члены Круга, за исключением Элрика, и он с Изабель.
Блейлок создал под собой и Инг-Ради летающую платформу и полетел к ее кораблю.
Келл создал платформу под Элизаром, поднял ее на несколько футов над землей. Хотя лицо Келла скрывала тень, Гален чувствовал, что темные глаза Келла изучают его. Из темноты донесся тяжелый вздох.
– Вы не ранены? – спросил он.
– Нет, – ответил Гален, Изабель эхом вторила ему.
– Мы обсудим все это утром, – сказал Келл.
Тяжело шагая, он удалился вместе с Элизаром и Херазад.
У Галена не было никакого желания вставать. Да и вообще двигаться.
– Я тоже подумала, что он собирался напасть на нас, – сказала Изабель. – Он был очень зол. Все время, пока мы разговаривали, мои руки были готовы создать щит.
Гален припомнил ее руки, которые она держала стиснутыми перед собой, припомнил легкие движения, создавшие щит в тренировочном зале. Теперь он понял, что она все время готова была развернуть щит. Ему вообще незачем было действовать.
– Ты появился в середине разговора, и не был готов так, как я.
– Мне в голову не приходило, что он может напасть на нас до тех пор, пока он не поднес руки ко рту. Дальше я действовал инстинктивно, – сказал Гален. – Почему-то я, не задумываясь, отреагировал именно таким образом. Моим первым побуждением было убить его. Я не знаю, почему.
– Но ведь ты что-то сделал, да? Что-то, остановившее действие заклинания. На этот раз все было не так, как в тренировочном зале.
– Я пытался сделать так, чтобы оно не причинило вреда. Я опоздал.
Несколько минут прошло в молчании. Потом Изабель протянула к нему руку. В руке было сенсорное устройство.
– Ты уронил его. При взрыве.
Гален взял прибор. Он не знал, что сказать.
– Я пойду. А то Бурелл будет волноваться.
Гален кивнул. Темная фигурка Изабель исчезла в тумане.
Сейчас он не может пойти домой, ему не под силу выдержать встречу с Элриком. Назавтра он уйдет, когда сделает так, чтобы Изабель и Элизара не обвинили в случившемся. Он сможет отправиться в город, найти там работу. Выбросит из головы все мечты о том, чтобы контролировать события вокруг себя, о том, чтобы управлять своей силой и применять ее во благо.
Лучше заняться чем-нибудь безвредным.
Ветер утих и лишь шум моря раздавался в ночи. «Шум смерти», как назвала его Разил.
Гален безразлично взглянул на экран сенсорного устройства, принялся, не задумываясь, нажимать на его кнопки, вызвал запись того, что он натворил в тренировочном зале. Устройство зафиксировало тот же громадный энергетический всплеск, ту же гигантскую нестабильность, что обнаружили его сенсоры. Однако, запись содержала еще кое-какие подробности. Устройство не только обладало хитрым набором встроенных сенсоров, но и собирало информацию с разбросанных по всей планете сенсоров Элрика.
Сначала Гален думал, что сфера могла быть черной дырой, основой сферы были искажения пространства-времени. Однако, черная дыра должна была затягивать все окружающие объекты, чего в данном случае не произошло. Некоторые показания наводили на мысль о гиперпространственном туннеле или о точке перехода, однако, они излучали бы энергию, а сфера – нет. Согласно данным сенсоров, энергия, которую он первым делом засек повсюду вокруг себя, скопилась на мембране сферы. Пока сфера формировалась, она, казалось, все сильнее отгораживала себя от окружающего пространства зала. Келла и Изабель, находившихся позади сферы, сначала можно было разглядеть сквозь нее, а позже – нет. Свету, заключенному в сферической области пространства в момент наложения заклинания, становилось все труднее и труднее проникать сквозь нее, поэтому сфера казалась все темнее и темнее. Покраснение света наводило на мысль о доплеровском смещении, как будто сфера с большой скоростью удалялась от них.
Прямо перед тем, как Элрик прервал действие заклинания, сфера начала блекнуть и сжиматься. Энергия начала уменьшаться и вернулась к более-менее нормальному уровню, как будто мембрана и все, что содержалось внутри нее, просто исчезли.
Но энергия не может просто взять и исчезнуть. Она перетекла куда-то еще. По мнению Галена потускнение было финальным логическим шагом в процессе отгораживания сферой самой себя от внешнего мира. Она отгораживалась не только от света и энергии зала, но от пространства и времени зала. Сфера заключала себя в отдельной вселенной.
Хотя он не мог с уверенностью сказать, что именно означало потускнение и возвращение к норме. Но почему в конце сфера стала уменьшаться? Записанные прибором гравитационные волны говорили о гигантской нестабильности. Созданная вселенная выглядела сильно нестабильной, казалось, находилась в состоянии коллапса.
Второй элемент уравнения должен стабилизировать сферу, создать баланс между условиями внутри сферы и вне ее, и дать возможность энергии, пространству и времени свободно проходить сквозь сферу. В отсутствии этого элемента, сфера пыталась отграничиться от всего, и при этом уничтожила саму себя.
Он вновь мысленно увидел красноватую, постепенно темнеющую сферу, которая смыкалась вокруг Элизара. Как он мог применить это заклинание против своего друга? Если бы он не смог ослабить действие заклинания, оказался бы Элизар запертым в своей собственной вселенной, сжимающейся вселенной, сокрушившей бы его в ничто?
Он не был уверен. Он до сих пор не видел результата действия заклинания. Возможно, мембрана, отгораживающая нестабильную вселенную, не выдержала бы, и энергия вырвалась бы подобно Большому Взрыву в миниатюре. Содержимое двух вселенных перемешалось бы и, если физические константы и законы физики, действующие в них, оказались бы отличными друг от друга, то это могло бы в результате привести к глобальной цепной реакции уничтожения.
Да, случалось, что другие маги дрались, но обычно они применяли звуки и ярость, огненные шары и щиты, как в поединке Элизара и Изабель в зале. За сотни лет ни один маг не умер не своей смертью, разве что от старости.
Постепенно Гален понял, что кроме постоянного шума моря, слышит еще один звук – тихое рыдание. Он поискал того, кто плачет, и заметил в тумане темный силуэт. Он неуклюже поднялся на ноги. Сначала ноги отказывались двигаться, до тех пор, пока в них не восстановилось кровообращение. Когда ноги стало покалывать, он двинулся на звук, переставляя их вперед шаг за шагом.
Остановился невдалеке от фигуры, все еще неуверенно держась на ногах.
– Фа?
Он же велел ей идти домой.
– Этот человек был в огне.
Он едва мог разглядеть ее в темноте да еще в тумане. Она прижалась к земле.
– Да.
– Зачем он сделал это?
– Это не он, – ответил Гален, – это я сделал.
Она вытерла глаза.
– Я больше не хочу видеть людей в огне.
– Тогда тебе лучше пойти домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54