За несколько минут до того, как Мариус Клайд Паккетт появился на свет Божий, Николь успела принять пару решений. В первую очередь она заключила, что ребенок не сможет родиться без дополнительной помощи. Необходимо было произвести эпизиотомию, чтобы уменьшить боли и разрывы родового канала. Кроме того. Макса следовало выставить вон, пока он не учинил истерику и не помешал родам.
Элли стерилизовала скальпель по просьбе Николь. Макс бросил на инструмент одичалый взгляд.
— Чего это ты решила делать этой штуковиной ? — спросил он Николь.
— Макс, — спокойно ответила Николь, поскольку Эпонина еще только ощущала приближение очередной схватки. — Я тебя очень люблю, но сейчас тебе лучше выйти отсюда. Прошу. Я хочу помочь Мариусу родиться, но зрелище будет не из приятных…
Макс не шевельнулся. Когда Эпонина застонала, стоявший в дверях Патрик положил руку на плечо друга. Уже показалась головка ребенка. И Николь начала резать. Эпонина вскрикнула от боли.
— Нет! — в отчаянии завопил Макс при первом виде крови. — Нет !.. Вот дерьмо… вот дерьмо!
— А ну, живо выметайся! — закричала Николь, завершая эпизиотомию. Элли торопливо утирала кровь. Патрик развернул Макса кругом, обнял его за плечи и увел в гостиную.
Николь поглядела на картинку, едва только она появилась на стене. Маленький Мариус находился в идеальном положении. «Какая фантастическая техника, — промелькнула мысль. — Она полностью преобразует процесс родов».
Но времени на размышления не оставалось. Начиналась очередная схватка. Николь взяла Эпонину за руку.
— По-моему, все вот-вот закончится. А теперь тужься как можно сильнее… в течение всей схватки. — Синему Доктору Николь сказала, что больше картинок не потребуется.
— Тужься! — завопили вместе Николь и Элли.
Ребенок появился на свет. Показались прядки бурых волосиков.
— Давай, — проговорила Николь, — тужься опять.
— Но я не могу , — простонала Эпонина.
— Можешь!.. Тужься !
Эпонина прогнула спину, глубоко вздохнула, и мгновение спустя маленький Мариус очутился на руках Николь. Элли держала наготове ножницы, чтобы перерезать пуповину. Мальчишка закричал сам, без посторонней помощи.
Макс ворвался в комнату.
— Ну вот, твой сын родился, — Николь обтерла его, перевязала пуповину и вручила младенца гордому отцу.
— О Боже… о Боже… а что же теперь делать? — спросил озадаченный, но сияющий Макс, державший ребенка так, словно бы Мариус был даже не из стекла, а из хрупких алмазов.
— Можешь поцеловать его, — Николь улыбнулась. — Неплохое будет начало.
Опустив голову, Макс нежно поцеловал Мариуса.
— А теперь можешь передать его матери, — сказала Эпонина.
Слезы радости текли по Щекам роженицы, когда она поглядела на своего первенца. Николь помогла Максу поднести ребенка к груди Эпонины.
— Ох, мамзелька, — Макс стиснул руку Эпонины, — как я тебя люблю… как сильно я тебя люблю.
Мариус, непрерывно вопивший после рождения, притих, оказавшись на груди матери. Эпонина протянула вторую руку (Макс так и не выпускал другую) и нежно погладила своего ребенка. Глаза Макса вдруг наполнились слезами.
— Спасибо тебе, дорогая, — сказал он Эпонине. — Спасибо тебе, Николь. Спасибо, Элли.
Макс поблагодарил всех присутствующих в комнате, в том числе и двоих октопауков… потом поблагодарил еще раз и еще. Казалось, он сделался «обнимательной машиной»: даже октопауки не сумели избежать его благодарных объятий.
6
Николь тихонько постучала в дверь и просунула голову в комнату.
— Простите. Кто-нибудь бодрствует?
Эпонина и Макс зашевелились, но никто не открыл глаз, чтобы поприветствовать Николь. Спящий Мариус лежал между родителями. Наконец Макс пробормотал.
— Сколько времени?
— Прошло уже пятнадцать минут со времени, назначенного для исследования Мариуса, — проговорила Николь. — Синий Доктор вот-вот вернется.
Макс застонал и обнял Эпонину.
— Ну, давай, — сказал он Николь. Макс выглядел ужасно, глаза его покраснели и распухли, под ними появились двойные мешки. — И почему эти младенцы спят не более двух часов кряду? — спросил он, зевнув.
Николь остановилась в дверях.
— Некоторые спят. Макс… все дети разные. После рождения они обычно следуют тому режиму, к которому привыкли в чреве.
— И почему на это жалуешься ты? — спросила Эпонина, с трудом поднимаясь. — Ты только послушаешь, как он пищит, иногда сменишь пеленку и заваливаешься спать… А мне приходится бодрствовать, пока он ест… Ты хоть раз пытался уснуть, когда кто-то теребит тебя за сосок?
— Так вот оно что! — усмехнулась Николь. — Кажется, наши новые родители за четыре дня растеряли весь прежний пыл.
— Ну, не то чтобы совсем, — с вынужденной улыбкой проговорила Эпонина, одеваясь. — Но, Господи Иисусе, как же я устала!
— Это совершенно нормально, — сказала Николь. — Твоему телу нанесена травма. — Тебе необходим отдых… я же говорила об этом тебе и Максу на следующий день после рождения Мариуса, когда вы намеревались устроить вечеринку. Первые две недели жизни младенца можно выспаться, лишь подстраиваясь под его собственный распорядок дня.
— Вполне верю тебе, — Макс вывалился из двери с одеждой в руках и направился в спальню.
Эпонина поглядела на светло-голубую прямоугольную подушку, которую Николь извлекла из мешка.
— Это одна из новых пеленок? — спросила она.
— Да, — ответила Николь. — Инженеры октопауков внесли некоторые усовершенствования… Кстати, они по-прежнему предлагают использовать мусорщика, но для мочи Мариуса еще ничего не придумали; при мусорщике ребенку останется только пукать…
— Макс абсолютно против всей этой идеи, — прервала ее Эпонина. — Он заявляет, что не разрешит октопаукам экспериментировать на его сынишке.
— Экспериментом я бы это не назвала. Специальный мусорщик, которого они разработали, лишь немногим отличается от тех, что чистят наш» туалеты уже шесть месяцев. Подумай, от скольких хлопот ты избавишься…
— Нет, — твердо возразила Эпонина. — Но тем не менее поблагодари октопауков за заботу.
Возвратился Макс, уже переодетый в дневную одежду, хотя и небритый.
— Я хотела сказать тебе. Макс, прежде чем Синий Доктор вернется, — проговорила Николь, — что сумела наконец поговорить с Арчи о нашем возвращении в Новый Эдем… Я стала объяснять Арчи, что мы все хотим уйти, и попыталась обосновать причину… но он ответил, что не вправе разрешить нам оставить Изумрудный город.
— А что это значит? — спросил Макс.
— Арчи утверждает, что этот вопрос должен решить сам Верховный Оптимизатор.
— Ага! Итак, я все же был прав. Мы здесь узники , а не гости.
— Нет, если я правильно поняла слова Арчи. Он сказал мне, что «при необходимости исход можно устроить», но лишь Верховный Оптимизатор понимает «все факторы» в достаточной степени, чтобы принять правильное решение.
— Еще один пример проклятых октопаучьих бредней, — буркнул Макс.
— Не думаю, — возразила Николь. — Я, пожалуй, обрадовалась… однако Арчи считает, что мы не сумеем встретиться с Верховным Оптимизатором до завершения матрикуляции… Это тот самый процесс, что занимает все время Джеми. Он происходит лишь раз в два года и затрагивает всю колонию.
— И сколько же эта самая матрикуляция продлится? — спросил Макс.
— Еще неделю. Ричард, Элли и я приглашены участвовать завтра «в каких-то сторонах» процесса… звучит интригующе.
— Мы с Мариусом несколько недель должны будем оставаться здесь, — проговорила Эпонина, обращаясь к Максу. — Поэтому неделю можно подождать без всяких проблем.
В этот момент в дверь постучался Синий Доктор. Октопаук вошел в спальню со специализированным оборудованием: с его помощью он собирался обследовать Мариуса. Макс поглядел на пластиковые мешки (в них копошились существа, все вместе напоминавшие черную пасту) и сердито спросил:
— Что это еще за мерзкая грязь?
Николь выложила свои собственные инструменты на стол возле постели.
— Макс, — произнесла она с улыбкой, — почему бы тебе не выйти минут на пятнадцать?
Чело Макса нахмурилось.
— Что вы собираетесь делать с моим мальчонкой? Поджарите на этом масле?
— Нет, — усмехнулась Николь. — Хотя по звукам тебе, быть может, и покажется это.
Элли взяла Никки на руки и обняла ее. Малышка моментально успокоилась.
— Мама уходит с Нонни, Бубой, Арчи и Синим Доктором, — сказала она. — Мы вернемся, когда ты ляжешь в постель… тебе здесь будет хорошо с миссис Наи, Кеплером, миссис Эп…
— А я не хочу оставаться здесь, — недовольным тоном проговорила Никки. — Я хочу с мамочкой, — она поцеловала Элли в щеку. На лице девчушки было написано ожидание.
Когда через несколько секунд Элли опустила ребенка на пол, чудесное личико Никки скривилось и она вновь заплакала.
— Я не хочу … — закричала она, как только мать вышла за дверь.
Элли покачала головой, когда все пятеро направились к площади.
— Хотелось бы знать, что с ней делать. После того инцидента на стадионе она все время липнет ко мне…
— Это вполне нормально, — сказала Николь. — Дети меняются очень быстро в ее возрасте… Тем более что Никки перестала быть центром всеобщего внимания после рождения Мариуса.
— А по-моему, проблема куда глубже, — произнесла Элли несколько секунд спустя. Она повернулась к Николь. — Извини, мама, но я думаю, чувство беззащитности, которое испытывает Никки, больше связано с отсутствием Роберта, чем с появлением Мариуса.
— Но Роберта нет с нами уже более года, — вмешался в разговор Ричард.
— Едва ли это существенно, — ответила Элли. — На каком-то уровне Никки, безусловно, помнит, что должна иметь обоих родителей… Быть может, она даже полагает, что сперва я бросила ее… а затем Роберт. Неудивительно, что ей не спокойно.
Николь мягко прикоснулась к дочери.
— Но, Элли, если ты права, зачем ей так сильно реагировать именно сейчас ?
— Не знаю. Быть может, эта история с игуаной напомнила Никки, какая она беззащитная и насколько ей не хватает отца…
За спиной раздавался громкий плач Никки.
— Что бы ее ни тревожило, — вздохнула Элли, — надеюсь, она перерастет это. Когда она плачет, у меня такое чувство, будто ножом по сердцу.
На площади транспорта не оказалось. Арчи и Синий Доктор направились пешком к пирамиде, где октопауки и люди обычно проводили свои совещания.
— Сегодня особенный вечер, — проговорил Синий Доктор, — мы должны сообщить вам о многом, прежде чем вы оставите вашу зону.
— А где Джеми? — спросила Николь, когда они вошли в здание. — Я-то думала, что он идет с нами… да, чуть не забыла: что случилось с Геркулесом? Мы не видели его после Дня Изобилия.
Пока они поднимались по пандусу ко второму этажу пирамиды. Синий Доктор сообщил им, что Джеми находится со своими друзьями-выпускниками, а Геркулес получил другое назначение.
— Боже, — усмехнулся Ричард, — и даже не попрощался.
Октопауки, еще не научившиеся понимать шуток, извинилась за невежливое поведение Геркулеса, а потом упомянули, что к людям больше не будут приставлять ежедневного наблюдателя.
— Итак, Геркулеса выгнали за какую-то провинность? — спросил Ричард по-прежнему в ироническом тоне. Оба октопаука полностью игнорировали вопрос.
Они вошли в тот же конференц-зал, где Николь изучала пищеварительный процесс октопауков. Несколько больших листов пергамента или шкуры, на которые октопауки наносили свои рисунки и диаграммы, были развешены в уголке, лицом к стене. Синий Доктор попросил Ричарда, Николь и Элли сесть.
— Того, что вы увидите сегодня, — проговорил Арчи, — никогда не видел никто из неоктопауков после образования колонии на Раме. Мы берем вас с собой, чтобы повысить качество коммуникации между двумя видами. Очень важно, чтобы вы поняли, как следует реагировать, прежде чем мы оставим эту комнату и отправимся в Альтернативный Домен.
— Ни при каких обстоятельствах, — добавил Синий Доктор, — вы не должны нарушать ход событий и пытаться вступать там в непредусмотренные контакты. Вы должны следовать нашим инструкциям беспрекословно. Если вы не согласны на эти условия, немедленно известите нас, и мы оставим вас здесь.
Трое людей встревоженно переглянулись.
— Ты хорошо знаешь нас, — наконец сказала Николь. — Надеюсь, нам не придется делать того, что не соответствует нашим принципам и ценностям. Мы не можем…
— Подобное нас не касается, — перебил ее Арчи. — Мы лишь просим вас оставаться пассивными наблюдателями, что бы вы там ни увидели и ни испытали. Если вы испугаетесь или смутитесь и по каким-то причинам не сможете найти кого-нибудь из нас, просто сядьте там, где находитесь, сложив руки, и подождите, пока мы придем.
Наступило недолгое молчание.
— Даже не могу вам сказать, — продолжил Арчи, — насколько важно сегодня вечером ваше правильное поведение. Почти все оптимизаторы возражали, когда я попросил, чтобы вас допустили. Мы с Синим Доктором лично обещали, что вы не сделаете ничего неподходящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80