Заметив женщину, дети замахали и направились к ней на конях.
Николь услышала имя, которое выкрикнул Захария, и вдруг все поняла. Ее словно громом ударило. Женщина быстро обернулась, и Николь увидела себя в точности такой, какой была, оставляя Узел сорок лет назад. Трудно было сдержать свои эмоции.
— Больше всего Симоне не хватало тебя, — проговорил Майкл, сочувствуя потрясению, выразившемуся на лице Николь. — И потому инопланетяне сотворили ей подругу по твоему образу… Просто удивительная копия. Не только внешности — ты можешь увидеть это сама, — но и личности. Мы с Симоной еще в самом начале были поражены идеальным сходством. Она ходила, как ты, говорила, как ты, даже думала, как ты… словом, через неделю Симона звала ее мамой, а я — Николь. С тех пор она нас не оставляла.
Николь глядела на свою копию, не говоря ни слова. «Выражение на лице, даже жесты — совсем как прежде», — подумала она. Николь не отводила глаз от женщины, приближающейся к дому с тремя детьми.
— Симона решила вчера, что ты расстроишься или, быть может, почувствуешь себя не на месте, когда обнаружишь, что твоя копия провела с нами все эти годы. Но я заверил ее, что все будет хорошо, просто тебе потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к этой мысли… В конце концов, насколько мне известно, еще никому из людей не приходилось иметь дело со своей точной роботокопией.
Инопланетная Николь, подхватив одну из девчонок, подбросила ее в воздух. А потом все четверо поднялись по ступенькам и вошли в дом.
«Они зовут ее бабулей, — подумала Николь. — Она может бегать, ездить на лошади, подбрасывать их в воздух… Она не старуха, прикованная к креслу-каталке». Ненужная жалость к себе кольнула сердце Николь. «Итак, Симона не нуждалась во мне. Ее мать была все эти годы при ней, готовая помочь и посоветовать, не старящаяся и ничего не просящая».
Николь почувствовала, что вот-вот заплачет. Она собралась с силами.
— Майкл, — проговорила она, заставляя себя улыбнуться. — Пожалуйста, дай мне минутку подготовиться к завтраку.
— А тебе не потребуется какая-либо помощь? — спросил он.
— Нет, нет… все будет хорошо… Я просто хочу умыться и чуть-чуть накраситься.
Слезы накатили через несколько секунд, как только дверь за ним закрылась. «В этом доме нет места для меня, — решила Николь. — Здесь уже есть бабуля, у меня нет ее достоинств, хотя она всего только машина».
На обратном пути в транспортный центр Николь не произнесла ни слова. Она все еще молчала, когда челнок, оставив жилой модуль, отправился в космос.
— Ты не хочешь говорить об этом, так? — поинтересовался Орел.
— Не совсем, — ответила Николь в микрофон на ее шлеме.
— Тебя расстроила эта встреча? — спросил Орел несколько секунд спустя.
— Ах, что ты… совершенно нет. Одно из самых великолепных переживаний в моей жизни… Большое спасибо тебе.
Орел развернул челнок так, что они теперь медленно двинулись назад. Огромный освещенный тетраэдр занимал все окно.
— К обновлению твоего организма можно приступить сегодня же, — промолвил Орел. — К началу следующей недели ты будешь моложе Большого Майкла.
— Нет, спасибо, — ответила Николь.
После долгого молчания Орел проговорил:
— Похоже, ты не рада?
Николь обернулась, чтобы поглядеть на своего спутника-инопланетянина.
— Рада, в особенности за Симону и Майкла. Удивительно лишь то, что их жизнь оказалась такой полной… — Николь глубоко вздохнула. — Быть может, я просто устала: столько всего испытать за такой короткий отрезок времени.
— Не исключено, — согласился Орел.
Николь погрузилась в раздумья, методично припоминая все, что случилось с ней после пробуждения. Лица шести детей и четырнадцати внуков Симоны и Майкла проходили перед ее умственным взором. «Приятные ребята, — сказала она себе, — но особой разницы не заметно».
Но чаще всего заставляло себя вспоминать другое лицо — то, которое некогда представало перед ней в зеркале. Она согласилась с Симоной и Майклом, что другая Николь невероятно похожа на нее и являет собой полный триумф техники инопланетян. Правда, Николь не стала говорить, им о том, как странно встречаться с собой — только с более молодой. И как странно осознавать, что машина заменила тебя в сердцах и мыслях твоих же собственных потомков. Николь безмолвно следила за тем, как та Николь и Симона хохотали над спором, который много лет назад в Узле Симона затеяла со своей младшей сестрицей Кэти. Инопланетянка вспомнила подробности, уже забытые самой Николь. «Даже ее память лучше моей… Какое великолепное решение всей проблемы рождения и смерти… зафиксировать личность в расцвете сил и сохранить ее навечно, как легенду, по крайней мере для тех, кто ее любит».
— А как я могу убедиться в том, что Майкл и Симона, с которыми я говорила вчера и сегодня утром, действительно люди, а не имитация — столь же искусная, как и моя копия? — спросила Николь у Орла.
— Святой Микель сказал, что ты задала ему несколько тонких вопросов относительно прежней жизни Большого Майкла, — проговорил Орел. — Разве тебя не удовлетворили ответы?
— Но когда час назад мы погрузились в машину, я поняла, что часть информации могла оказаться в биографии Майкла, взятой с «Ньютона». А я знаю, что вы имеете доступ к этим данным…
— Зачем нам обманывать тебя? Разве мы когда-нибудь поступали подобным образом?
— А сколько еще детей Симоны и Майкла до сих пор живы? — меняя тему разговора, поинтересовалась Николь несколько минут спустя.
— Еще тридцать два живут здесь в Узле, — ответил Орел. — И более сотни в других местах.
Николь покачала головой. Она вспомнила хроники сенуфо: «И потомки ее распространятся среди звезд небесных»… «Омэ будет доволен», — подумала она.
— Итак, вы усовершенствовали процесс внематочного развития детей из оплодотворенной яйцеклетки? — спросила Николь.
— Более или менее, — ответил Орел.
И снова они летели молча долгое время.
— А почему ты никогда не рассказывал мне о Перводвигателях?
— Это было запрещено, по крайней мере до пробуждения… Ну а после того ты просто не спрашивала.
— А все ли верно в словах Святого Микеля? Про Бога, хаос и Вселенную?
— Насколько мы знаем, все устроено именно так. Во всяком случае, эти данные запрограммированы в наших системах… конечно, никто из нас никогда не видел Перводвигатель.
— А что, если вся эта история лишь миф, созданный более высоким интеллектом, чем ваш, в качестве официального объяснения, которое следует предоставить людям?
Орел помедлил.
— Такая возможность существует… Но сам я никак не могу этого установить.
— А можешь ли ты знать, не было ли раньше в твоих системах запрограммировано какое-то иное объяснение?
— Нет. Я не полностью контролирую содержимое моей памяти.
Николь пребывала в смятении. Периоды долгого молчания прерывались потоками явно нелогичных вопросов. Так, ей пришло в голову спросить, почему у одних Узлов четыре модуля, а у других — три. Орел объяснил ей, что добавляется Модуль Познания, примерно к каждому десятому или двенадцатому Узлу. Тогда Николь захотела узнать, чем именно характерен Модуль Познания. Орел ответил ей, что в нем скапливается вся информация об этой части Галактики.
— Это наполовину библиотека, наполовину музей, и там содержится огромный объем информации в самых разнообразных формах.
— А сам ты бывал когда-нибудь внутри Модуля Познания? — спросила Николь.
— Нет, — ответил Орел. — Однако мои системы содержат его описание…
— А могу я попасть туда?
— Живое существо может войти в Модуль Познания, лишь имея специальное разрешение.
Когда Николь заговорила снова, она спросила о том, что случится с людьми, которые будут переведены в Узел через день-другой. Орел терпеливо отвечал на сменявшие друг друга короткие вопросы. Выяснилось, что люди будут жить в жилом модуле совместно с несколькими видами разумных существ и что за ними будут внимательно следить. Симона и Майкл вместе с семьей получат возможность объединиться с другими людьми, перебравшимися в Узел, но сделают они это или нет — неизвестно.
Николь приняла решение за несколько минут, прежде чем они добрались до «морской звезды».
— Я хочу провести здесь только сегодняшний вечер и попрощаться со всеми.
Орел поглядел на нее с любопытством.
— А завтра, — продолжила Николь, — если ты сможешь получить разрешение, я хочу побывать в Модуле Познания… И пусть перестанут мне давать лекарства, когда я оставлю «морскую звезду»… Не надо спасать меня, если в сердце начнутся какие-нибудь неполадки.
Николь глядела прямо вперед — сквозь лицевую пластину своего шлема за окно челнока. «Мое время пришло, — сказала она себе. — Хватило бы только отваги не дрогнуть».
— Да, мама, — проговорила Элли. — Я понимаю, я действительно понимаю… Но я твоя дочь. Я люблю тебя. И независимо от того, что кажется тебе логичным, меня не радует перспектива никогда больше не видеть тебя.
— Так что вы от меня хотите? — спросила Николь. — Чтобы они сделали из меня какую-то бионическую женщину, которая будет вечно толкаться среди вас, играть роль гранд-дамы , надуваться от важности и утомлять всех разговорами? Подобная перспектива меня не привлекает.
— Мы все восхищаемся тобой, мама, — сказала Элли. — Вся твоя семья любит тебя, и ты можешь потратить годы жизни на общение с Симоной, Майклом и их детьми… У тебя никогда не будет проблем с нами…
— Дело не в этом, — Николь развернула свое кресло и оказалась лицом к голой стене. — Вселенная — это постоянное обновление, — произнесла она, обращаясь столько же к себе, сколько и к Элли. — Все — личности, планеты, звезды, даже галактики — имеют свой жизненный цикл, и смерть должна последовать за рождением. Ничто не длится вечно. Даже сама Вселенная… Перемены и обновления являются важной частью всего процесса. Октопауки знали это очень хорошо. Вот поэтому-то они включили терминацию в качестве неотъемлемой части всей концепции возобновления общества.
— Но, мама, — отозвалась Элли из-за ее спины, — когда нет войны, октопауки заносят в терминационные списки лишь тех, кто не вносит достаточный вклад в свое общество, не оправдывает потраченных на него ресурсов… Нам же ничего не стоит сохранить тебе жизнь… а твои мудрость и опыт бесценны.
Николь улыбнулась.
— Элли, ты очень умная женщина, — проговорила она. — И я согласна с тем, что в твоих словах есть доля правды. Но ты полностью игнорируешь два главных элемента, определяющих мое решение… По причинам, которых ни ты и никто другой не может понять, мне важно самой выбрать время смерти. Я хочу принять это решение прежде , чем стану для вас обузой, выпаду из главного потока жизни, пока я еще пользуюсь уважением моей семьи и друзей. Кроме того, теперь я не вижу для себя места в мире, и поэтому не могу оправдать в своих глазах то мощное физиологическое воздействие, которое необходимо, чтобы я смогла функционировать не создавая всем сложностей… Словом, мне пора уходить, и это подтверждается многими факторами.
— Как я говорила тебе с самого начала, — ответила Элли, — этот холодный рационализм — не важно, верны его результаты или нет, — не может стать единственным аргументом. А ты не подумала, какая потеря ждет меня, Бенджи, Никки и всех остальных? И наша скорбь лишь усилится, поскольку смерти можно было избежать…
— Элли, я вернулась сюда, чтобы попрощаться с тобой и со всеми остальными и еще, чтобы уговорить вас не печалиться обо мне… Посмотри на октопауков: они не скорбят…
— Мама, — перебила ее Элли, борясь со слезами, — мы не октопауки, мы — люди… мы скорбим … горюем, когда умирает любимый. Да, мы знаем, что смерть неизбежна и что она является частью универсальной схемы, но тем не менее мы плачем, ощущаем острую боль…
Элли помедлила на миг.
— Мама, или ты забыла, как чувствовала себя после гибели отца и Кэти? На тебя страшно было смотреть.
Николь медленно глотнула, поглядела на свою дочь. «Я знала, что это будет нелегко, — подумала она. — Быть может, мне не следовало возвращаться назад… Наверное, надо было просто попросить Орла сказать всем, что я умерла от сердечного приступа».
— Я знаю, что ты расстроилась, — негромко проговорила Элли, — обнаружив инопланетного робота, который заменил тебя в семье Майкла и Симоны… но не стоит переигрывать. Рано или поздно их дети и внуки узнают, что реальную Николь де Жарден-Уэйкфилд заменить невозможно.
Николь вздохнула. Она чувствовала, что проигрывает сражение.
— Я сказала тебе, Элли, что для меня нет места в семье Майкла и Симоны. Но не нужно утверждать, что моя реакция на другую Николь является единственной и даже главной причиной такого решения.
Николь ощущала утомление. Прежде чем отправиться спать, она намеревалась сперва переговорить с Элли, затем с Бенджи, а потом с остальными. Но разговор с Элли оказался куда труднее, чем она ожидала. «Но хорошо ли ты подумала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Николь услышала имя, которое выкрикнул Захария, и вдруг все поняла. Ее словно громом ударило. Женщина быстро обернулась, и Николь увидела себя в точности такой, какой была, оставляя Узел сорок лет назад. Трудно было сдержать свои эмоции.
— Больше всего Симоне не хватало тебя, — проговорил Майкл, сочувствуя потрясению, выразившемуся на лице Николь. — И потому инопланетяне сотворили ей подругу по твоему образу… Просто удивительная копия. Не только внешности — ты можешь увидеть это сама, — но и личности. Мы с Симоной еще в самом начале были поражены идеальным сходством. Она ходила, как ты, говорила, как ты, даже думала, как ты… словом, через неделю Симона звала ее мамой, а я — Николь. С тех пор она нас не оставляла.
Николь глядела на свою копию, не говоря ни слова. «Выражение на лице, даже жесты — совсем как прежде», — подумала она. Николь не отводила глаз от женщины, приближающейся к дому с тремя детьми.
— Симона решила вчера, что ты расстроишься или, быть может, почувствуешь себя не на месте, когда обнаружишь, что твоя копия провела с нами все эти годы. Но я заверил ее, что все будет хорошо, просто тебе потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к этой мысли… В конце концов, насколько мне известно, еще никому из людей не приходилось иметь дело со своей точной роботокопией.
Инопланетная Николь, подхватив одну из девчонок, подбросила ее в воздух. А потом все четверо поднялись по ступенькам и вошли в дом.
«Они зовут ее бабулей, — подумала Николь. — Она может бегать, ездить на лошади, подбрасывать их в воздух… Она не старуха, прикованная к креслу-каталке». Ненужная жалость к себе кольнула сердце Николь. «Итак, Симона не нуждалась во мне. Ее мать была все эти годы при ней, готовая помочь и посоветовать, не старящаяся и ничего не просящая».
Николь почувствовала, что вот-вот заплачет. Она собралась с силами.
— Майкл, — проговорила она, заставляя себя улыбнуться. — Пожалуйста, дай мне минутку подготовиться к завтраку.
— А тебе не потребуется какая-либо помощь? — спросил он.
— Нет, нет… все будет хорошо… Я просто хочу умыться и чуть-чуть накраситься.
Слезы накатили через несколько секунд, как только дверь за ним закрылась. «В этом доме нет места для меня, — решила Николь. — Здесь уже есть бабуля, у меня нет ее достоинств, хотя она всего только машина».
На обратном пути в транспортный центр Николь не произнесла ни слова. Она все еще молчала, когда челнок, оставив жилой модуль, отправился в космос.
— Ты не хочешь говорить об этом, так? — поинтересовался Орел.
— Не совсем, — ответила Николь в микрофон на ее шлеме.
— Тебя расстроила эта встреча? — спросил Орел несколько секунд спустя.
— Ах, что ты… совершенно нет. Одно из самых великолепных переживаний в моей жизни… Большое спасибо тебе.
Орел развернул челнок так, что они теперь медленно двинулись назад. Огромный освещенный тетраэдр занимал все окно.
— К обновлению твоего организма можно приступить сегодня же, — промолвил Орел. — К началу следующей недели ты будешь моложе Большого Майкла.
— Нет, спасибо, — ответила Николь.
После долгого молчания Орел проговорил:
— Похоже, ты не рада?
Николь обернулась, чтобы поглядеть на своего спутника-инопланетянина.
— Рада, в особенности за Симону и Майкла. Удивительно лишь то, что их жизнь оказалась такой полной… — Николь глубоко вздохнула. — Быть может, я просто устала: столько всего испытать за такой короткий отрезок времени.
— Не исключено, — согласился Орел.
Николь погрузилась в раздумья, методично припоминая все, что случилось с ней после пробуждения. Лица шести детей и четырнадцати внуков Симоны и Майкла проходили перед ее умственным взором. «Приятные ребята, — сказала она себе, — но особой разницы не заметно».
Но чаще всего заставляло себя вспоминать другое лицо — то, которое некогда представало перед ней в зеркале. Она согласилась с Симоной и Майклом, что другая Николь невероятно похожа на нее и являет собой полный триумф техники инопланетян. Правда, Николь не стала говорить, им о том, как странно встречаться с собой — только с более молодой. И как странно осознавать, что машина заменила тебя в сердцах и мыслях твоих же собственных потомков. Николь безмолвно следила за тем, как та Николь и Симона хохотали над спором, который много лет назад в Узле Симона затеяла со своей младшей сестрицей Кэти. Инопланетянка вспомнила подробности, уже забытые самой Николь. «Даже ее память лучше моей… Какое великолепное решение всей проблемы рождения и смерти… зафиксировать личность в расцвете сил и сохранить ее навечно, как легенду, по крайней мере для тех, кто ее любит».
— А как я могу убедиться в том, что Майкл и Симона, с которыми я говорила вчера и сегодня утром, действительно люди, а не имитация — столь же искусная, как и моя копия? — спросила Николь у Орла.
— Святой Микель сказал, что ты задала ему несколько тонких вопросов относительно прежней жизни Большого Майкла, — проговорил Орел. — Разве тебя не удовлетворили ответы?
— Но когда час назад мы погрузились в машину, я поняла, что часть информации могла оказаться в биографии Майкла, взятой с «Ньютона». А я знаю, что вы имеете доступ к этим данным…
— Зачем нам обманывать тебя? Разве мы когда-нибудь поступали подобным образом?
— А сколько еще детей Симоны и Майкла до сих пор живы? — меняя тему разговора, поинтересовалась Николь несколько минут спустя.
— Еще тридцать два живут здесь в Узле, — ответил Орел. — И более сотни в других местах.
Николь покачала головой. Она вспомнила хроники сенуфо: «И потомки ее распространятся среди звезд небесных»… «Омэ будет доволен», — подумала она.
— Итак, вы усовершенствовали процесс внематочного развития детей из оплодотворенной яйцеклетки? — спросила Николь.
— Более или менее, — ответил Орел.
И снова они летели молча долгое время.
— А почему ты никогда не рассказывал мне о Перводвигателях?
— Это было запрещено, по крайней мере до пробуждения… Ну а после того ты просто не спрашивала.
— А все ли верно в словах Святого Микеля? Про Бога, хаос и Вселенную?
— Насколько мы знаем, все устроено именно так. Во всяком случае, эти данные запрограммированы в наших системах… конечно, никто из нас никогда не видел Перводвигатель.
— А что, если вся эта история лишь миф, созданный более высоким интеллектом, чем ваш, в качестве официального объяснения, которое следует предоставить людям?
Орел помедлил.
— Такая возможность существует… Но сам я никак не могу этого установить.
— А можешь ли ты знать, не было ли раньше в твоих системах запрограммировано какое-то иное объяснение?
— Нет. Я не полностью контролирую содержимое моей памяти.
Николь пребывала в смятении. Периоды долгого молчания прерывались потоками явно нелогичных вопросов. Так, ей пришло в голову спросить, почему у одних Узлов четыре модуля, а у других — три. Орел объяснил ей, что добавляется Модуль Познания, примерно к каждому десятому или двенадцатому Узлу. Тогда Николь захотела узнать, чем именно характерен Модуль Познания. Орел ответил ей, что в нем скапливается вся информация об этой части Галактики.
— Это наполовину библиотека, наполовину музей, и там содержится огромный объем информации в самых разнообразных формах.
— А сам ты бывал когда-нибудь внутри Модуля Познания? — спросила Николь.
— Нет, — ответил Орел. — Однако мои системы содержат его описание…
— А могу я попасть туда?
— Живое существо может войти в Модуль Познания, лишь имея специальное разрешение.
Когда Николь заговорила снова, она спросила о том, что случится с людьми, которые будут переведены в Узел через день-другой. Орел терпеливо отвечал на сменявшие друг друга короткие вопросы. Выяснилось, что люди будут жить в жилом модуле совместно с несколькими видами разумных существ и что за ними будут внимательно следить. Симона и Майкл вместе с семьей получат возможность объединиться с другими людьми, перебравшимися в Узел, но сделают они это или нет — неизвестно.
Николь приняла решение за несколько минут, прежде чем они добрались до «морской звезды».
— Я хочу провести здесь только сегодняшний вечер и попрощаться со всеми.
Орел поглядел на нее с любопытством.
— А завтра, — продолжила Николь, — если ты сможешь получить разрешение, я хочу побывать в Модуле Познания… И пусть перестанут мне давать лекарства, когда я оставлю «морскую звезду»… Не надо спасать меня, если в сердце начнутся какие-нибудь неполадки.
Николь глядела прямо вперед — сквозь лицевую пластину своего шлема за окно челнока. «Мое время пришло, — сказала она себе. — Хватило бы только отваги не дрогнуть».
— Да, мама, — проговорила Элли. — Я понимаю, я действительно понимаю… Но я твоя дочь. Я люблю тебя. И независимо от того, что кажется тебе логичным, меня не радует перспектива никогда больше не видеть тебя.
— Так что вы от меня хотите? — спросила Николь. — Чтобы они сделали из меня какую-то бионическую женщину, которая будет вечно толкаться среди вас, играть роль гранд-дамы , надуваться от важности и утомлять всех разговорами? Подобная перспектива меня не привлекает.
— Мы все восхищаемся тобой, мама, — сказала Элли. — Вся твоя семья любит тебя, и ты можешь потратить годы жизни на общение с Симоной, Майклом и их детьми… У тебя никогда не будет проблем с нами…
— Дело не в этом, — Николь развернула свое кресло и оказалась лицом к голой стене. — Вселенная — это постоянное обновление, — произнесла она, обращаясь столько же к себе, сколько и к Элли. — Все — личности, планеты, звезды, даже галактики — имеют свой жизненный цикл, и смерть должна последовать за рождением. Ничто не длится вечно. Даже сама Вселенная… Перемены и обновления являются важной частью всего процесса. Октопауки знали это очень хорошо. Вот поэтому-то они включили терминацию в качестве неотъемлемой части всей концепции возобновления общества.
— Но, мама, — отозвалась Элли из-за ее спины, — когда нет войны, октопауки заносят в терминационные списки лишь тех, кто не вносит достаточный вклад в свое общество, не оправдывает потраченных на него ресурсов… Нам же ничего не стоит сохранить тебе жизнь… а твои мудрость и опыт бесценны.
Николь улыбнулась.
— Элли, ты очень умная женщина, — проговорила она. — И я согласна с тем, что в твоих словах есть доля правды. Но ты полностью игнорируешь два главных элемента, определяющих мое решение… По причинам, которых ни ты и никто другой не может понять, мне важно самой выбрать время смерти. Я хочу принять это решение прежде , чем стану для вас обузой, выпаду из главного потока жизни, пока я еще пользуюсь уважением моей семьи и друзей. Кроме того, теперь я не вижу для себя места в мире, и поэтому не могу оправдать в своих глазах то мощное физиологическое воздействие, которое необходимо, чтобы я смогла функционировать не создавая всем сложностей… Словом, мне пора уходить, и это подтверждается многими факторами.
— Как я говорила тебе с самого начала, — ответила Элли, — этот холодный рационализм — не важно, верны его результаты или нет, — не может стать единственным аргументом. А ты не подумала, какая потеря ждет меня, Бенджи, Никки и всех остальных? И наша скорбь лишь усилится, поскольку смерти можно было избежать…
— Элли, я вернулась сюда, чтобы попрощаться с тобой и со всеми остальными и еще, чтобы уговорить вас не печалиться обо мне… Посмотри на октопауков: они не скорбят…
— Мама, — перебила ее Элли, борясь со слезами, — мы не октопауки, мы — люди… мы скорбим … горюем, когда умирает любимый. Да, мы знаем, что смерть неизбежна и что она является частью универсальной схемы, но тем не менее мы плачем, ощущаем острую боль…
Элли помедлила на миг.
— Мама, или ты забыла, как чувствовала себя после гибели отца и Кэти? На тебя страшно было смотреть.
Николь медленно глотнула, поглядела на свою дочь. «Я знала, что это будет нелегко, — подумала она. — Быть может, мне не следовало возвращаться назад… Наверное, надо было просто попросить Орла сказать всем, что я умерла от сердечного приступа».
— Я знаю, что ты расстроилась, — негромко проговорила Элли, — обнаружив инопланетного робота, который заменил тебя в семье Майкла и Симоны… но не стоит переигрывать. Рано или поздно их дети и внуки узнают, что реальную Николь де Жарден-Уэйкфилд заменить невозможно.
Николь вздохнула. Она чувствовала, что проигрывает сражение.
— Я сказала тебе, Элли, что для меня нет места в семье Майкла и Симоны. Но не нужно утверждать, что моя реакция на другую Николь является единственной и даже главной причиной такого решения.
Николь ощущала утомление. Прежде чем отправиться спать, она намеревалась сперва переговорить с Элли, затем с Бенджи, а потом с остальными. Но разговор с Элли оказался куда труднее, чем она ожидала. «Но хорошо ли ты подумала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80