Без пяти минут девять капитан Бауэр проинформировал собравшихся, что мероприятие отложено на несколько минут, однако в последующие полчаса никаких дополнительных объявлений не поступило. По рядам уже ходил дикий слушок, утверждавший, что инопланетяне выкрали Николь прямо из камеры.
Некоторые уже собирались уходить, когда на сцене появился губернатор Макмиллан. Он был озабочен и расстроен, но обратился к толпе с официальной открытой улыбкой:
— Дамы и господа. Казнь Николь де Жарден-Уэйкфилд отложена. Правительство обнаружило некоторые ошибки в бумагах по ее делу. Безусловно, ничего существенного, тем не менее сперва следует все исправить, чтобы избежать возможных недоразумений. Казнь будет произведена в ближайшее время. Всех граждан Нового Эдема известят о подробностях.
Элли оставалась на своем, месте, пока аудитория почти опустела. Она ожидала, что полиция задержит ее при выходе, однако никто не подумал остановить ее. Но оказавшись снаружи, она едва сдерживала восторг. «Мама, мама, — думала Элли и слезы наполняли ее глаза. — Я так рада за тебя».
Элли заметила обращенные к себе взгляды. «Ах, неужели я выдаю себя? — С вежливой улыбкой она огляделась. — Ну а теперь, Элли, грядет величайшее испытание. Никто и ни при каких обстоятельствах не должен заметить, что тебя это не удивляет».
Как обычно, во время еженедельных обходов Роберт, Элли и кроха Николь остановились у Наи Ватанабэ и ее близнецов в Авалоне, где еще оставались в живых семьдесят семь больных RV-41. Дело было перед обедом. Галилей и Кеплер играли на пыльной улочке перед утлым домиком. Когда появились Тернеры, мальчики оживленно спорили.
— И она тоже! — с пылом говорил четырехлетний Галилей.
— Нет, — возражал Кеплер куда более спокойным тоном.
Элли склонилась к близнецам.
— Мальчики, мальчики, — проговорила она негромко. — О чем такой шум?
— Ой, привет, миссис Тернер, — ответил Кеплер со смущенной улыбкой. — Ничего особенного, просто мы с Галилеем…
— А я говорю, что губернатор Уэйкфилд уже умерла, — энергично прервал его Галилей. — Так сказал один из мальчиков в Центре, а он знает: его папа
— полицейский.
На миг Элли удивилась. А потом поняла, что близнецы не связывают ее с Николь.
— А ты помнишь, что губернатор Уэйкфилд — моя мать и бабушка маленькой Николь? — спросила Элли. — Вы с Кеплером несколько раз встречались с ней — до того как ее отправили в тюрьму.
Галилей наморщил лоб и покачал головой.
— Я помню ее… кажется, — торжественно произнес Кеплер. — Она умерла , миссис Тернер? — подумав, добавил пытливый молодой человек.
— Я пока не знаю, но надеюсь, что нет, — ответила Элли. Она едва не проговорилась. Так легко сказать все этим детям… но хватит одной ошибки. Что, если где-то неподалеку ее подслушивает биот.
Элли обняла Кеплера и вспомнила свою случайную короткую встречу с Максом Паккеттом в электронном супермаркете три дня назад. Посреди разговора Макс вдруг заметил:
— Да, кстати, Жанна и Алиенора чувствуют себя хорошо, они просили передать тебе привет.
Элли взволновалась и что-то спросила. Но Макс полностью игнорировал вопрос. А через несколько секунд, когда Элли собиралась продолжить беседу, возле них вдруг оказалась Гарсиа, заведовавшая супермаркетом.
— Привет, Элли. Привет, Роберт, — проговорила Наи, показавшись в дверях своего дома. Она протянула вперед руки и забрала Николь у отца. — Ну и как ты поживаешь, моя маленькая красавица. Я не видела тебя с прошлой недели — со дня рождения.
Взрослые вошли в дом. Убедившись, что поблизости нет никаких биотов-шпионов, Наи подошла к Роберту и Элли.
— Прошлой ночью меня снова допрашивала полиция, — шепнула она своим друзьям. — Похоже, что в слухах есть доля правды.
— В каких слухах? — поинтересовалась Элли. — Их так много.
— У одной женщины с нашей фабрики брат служит в специальной полиции Накамуры. Однажды вечером под хмельком он сказал ей, что, когда в утро казни полиция пришла за Николь, в камере никого не оказалось. Ее выпустила Гарсиа. Говорят, это была та самая, которую уничтожил взрыв возле завода боеприпасов.
Элли улыбнулась, но ее глаза ничем не ответили на внимательный и вопросительный взгляд подруги. «Ей нельзя говорить ничего — и даже в большей степени, чем всем остальным».
— Полиция несколько раз допрашивала и меня, — деловым тоном сказала Элли. — Говорили, что хотят уладить некоторые «неясности», возникшие в деле матери. Следователи были даже у Кэти. Она вдруг забежала ко мне на прошлой неделе и сообщила, что казнь матери отложили. Дело темное.
— Брат моей подруги, — произнесла Наи после недолгого молчания, — утверждает, что Накамура опасается заговора.
— Смешно, — фыркнул Роберт. — В колонии нет никакой активной оппозиции правительству.
Наи подобралась к Элли поближе.
— Тогда что же, по-твоему, произошло на самом деле? — прошептала она. — Ты считаешь, что твоя мать действительно бежала? Или же Накамура изменил свои намерения и казнил Николь тайно, чтобы не делать из нее мученицу?
Элли поглядела сперва на мужа, потом на подругу.
«Скажи им, скажи», — настаивал внутренний голос. Но она воспротивилась.
— Не имею ни малейшего представления, Наи, — ответила Элли. — Я, конечно, обдумала все возможности, которые ты упомянула, и еще кое-какие варианты. Но мы ничего не знаем… И хотя я, безусловно, не принадлежу к числу религиозных людей, но молюсь каждый день о том, чтобы с матерью все закончилось хорошо.
3
Николь доела сушеные абрикосы и пересекла комнату, чтобы бросить упаковку в мусорную корзину. Она была почти полна. Николь попыталась утрамбовать отбросы ногой, но они уже не проминались.
«Время мое подходит к концу, — подумала она, механически оглядывая еду, остававшуюся на полке. — Быть может, я сумею протянуть еще дней пять. А потом придется запасаться заново».
Жанна и Алиенора отсутствовали уже сорок восемь часов. Последние две недели пребывания Николь в каморке, вырытой под сараем Макса Паккетта, один из двух роботов постоянно разделял ее компанию. Говорить с ними было все равно, что с самим Ричардом, — во всяком случае, поначалу, пока Николь еще не успела истощить запас тем, хранившихся в памяти этих маленьких роботов.
«Пожалуй, эти дамы — самые великие творения Ричарда, — сказала себе Николь, опускаясь в кресло. — Должно быть, он потратил не один месяц, чтобы изготовить их». Она вспомнила шекспировских роботов Ричарда, памятных ей по проведенным на «Ньютоне» дням. «Жанна и Алиенора были куда сложнее, чем принц Хэл и Фальстаф. Наверное, Ричард сумел получить в Новом Эдеме много сведений об устройстве человекоподобных биотов».
Жанна и Алиенора сообщали Николь обо всех основных событиях, происходивших в поселении. Это им было нетрудно сделать, поскольку заложенные в них программы предусматривали сбор информации. Во время коротких вылазок за пределы Нового Эдема роботы должны были отчитываться по радио, передавая Ричарду сведения. Ту же информацию они передавали и Николь. Например, она знала, что специальная полиция Накамуры обыскала в поселении каждое здание, стараясь выискать собиравших излишнее количество продуктов в последние две недели после ее бегства. Конечно, полиция посетила и ферму Паккетта, и Николь целых четыре часа провела в полной тьме и абсолютной неподвижности. Она слышала над головой разные шумы, но посланцы Накамуры не потратили много времени на обыск амбара.
В последнее время Жанне и Алиеноре зачастую приходилось одновременно находиться вне убежища. Николь они говорили, что занимаются координированием следующего этапа ее побега. Когда та поинтересовалась у роботов, каким образом они умудряются настолько легко проходить контрольный пункт у входа в Новый Эдем, Жанна ответила:
— На самом деле все очень просто. Через ворота приходит не меньше дюжины грузовиков с грузами для войск или строителей во втором поселении. Иногда, случается, подвозят до Авалона: заметить нас в большом кузове практически невозможно.
Жанна и Алиенора также сообщили Николь обо всех важных событиях в истории колонии, произошедших со времени ее тюремного заключения. Николь узнала, что люди захватили поселение, где прежде обитали птицы и сети, и в основном истребили их. Ричард не стал загромождать память роботов подробностями собственного пребывания в захваченном поселении; однако Николь поняла, что Ричард прибыл в Нью-Йорк с двумя птичьими яйцами, четырьмя манно-дынями, содержащими зародыши порождаемых сетями странных созданий, и долькой, вырезанной из взрослой сети. Как оказалось, две птицы проклюнулись из яиц несколько месяцев назад, и Ричард был поглощен уходом за малышами.
Николь просто не могла представить своего мужа в роли матери и отца пары внеземлян, поскольку Ричард не обнаруживал заметного интереса к собственным детям в младенчестве и нередко бывал к ним крайне невнимателен. Конечно, он творил чудеса, обучая их фактам, особенно абстрактным концепциям из математики и всяких наук. И во время долгого путешествия на Раме II Николь и Майкл О'Тул несколько раз сходились на том, что Ричард никак не может снизойти до общения с детьми на их уровне.
«Его детство было таким болезненным, — подумала Николь, припоминая прошлые разговоры с Ричардом о грубости его отца. — Наверное, он вырос, не умея любить людей и доверять им… он дружил только со своими фантазиями или роботами — произведениями собственных рук…» Она на минутку остановила поток своих мыслей. «Но пока мы оставались в Новом Эдеме, он явно переменился… А я ни разу не нашла случай сказать ему, насколько горда им. Вот почему мне хотелось оставить ему прощальное письмо…»
Одинокая лампочка в каморке внезапно погасла, и Николь погрузилась в тьму. Она неподвижно замерла в своем кресле, внимательно прислушиваясь к звукам. Николь понимала, что полиция вновь оказалась на ферме, но ничего не могла слышать. И отдаваясь тревоге, она осознала, насколько нужны ей Жанна и Алиенора. Во время первого посещения спецполицией фермы Паккетта крошечные роботы сидели рядом и успокаивали ее одним своим присутствием.
Время тянулось очень медленно. Николь слышала, как бьется ее сердце. Когда миновала, казалось, целая вечность, она услышала шум над головой. В амбаре, похоже, толпилась куча народа. Николь глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. И через секунду сердце ее буквально проваливалось в пятки, когда негромкий голос где-то возле нее начал читать стихотворение:
Явись же ныне, беззаконный друг, И пусть меня, трусливую, поглотит мрак.
Напомни мне, напомни: ты — одна, И на чело поставь свой вещий знак.
Так как же ты заполонишь меня, Когда всем разумом я против сил твоих?
Иль ящер, что гнездится в памяти моей, Откроет тебе путь — и в ум, и в стих?
Страх нелепый губит нас всех, Какова б ни была наша цель.
Будь я как Галахад, что мне смерть или ад, Да вот страх на пути — словно мель.
И молчишь ты, даже любя, Ты боишься все потерять.
Ну а коль ждет успех на дороге, на грех Страх мешает тот путь отыскать.
Наконец Николь сообразила, что голос принадлежал роботу Жанне, читавшей знаменитые стансы Бениты Гарсиа о страхе, написанные во времена, когда та прониклась интересом к политике, потеряв работу в отчаянную пору Великого хаоса. Знакомый голос робота и памятные строчки на время пригасили панику в сердце Николь. На какое-то время она успокоилась, хотя шум над головой становился сильнее. Но когда над входом в ее укрытие принялись двигать огромные мешки с цыплячьим кормом, страх вернулся. «Вот оно, — сказала себе Николь. — Сейчас меня вновь арестуют».
Николь подумала, не убьют ли ее полицейские сразу как только обнаружат. Услыхав громкий металлический стук у входа в ее подземелье, она не смогла усидеть на месте. Приподнявшись, Николь ощутила, как в груди два раза болезненно кольнуло, ей стало трудно дышать. Что это? — подумала она, услыхав голос Жанны.
— После первого обыска, — проговорил робот, — Макс решил, что недостаточно надежно замаскировал вход в твою комнату. И однажды ночью, пока ты спала, устроил над входом сток из курятника, а над тобой развел повсюду отводные трубы. Этот шум означает, что кто-то стучит по трубам.
Николь на мгновение задержала дыхание, когда над головой неясно загудели голоса. Через минуту она вновь услышала шорох мешков с кормом. «Старый, добрый Макс», — подумала Николь, несколько расслабившись. Боль в груди отступила. Спустя несколько минут шум над головой стих. Николь тяжело вздохнула и опустилась в кресло, однако смогла уснуть лишь тогда, когда в комнате вновь зажегся свет.
Робот Алиенора возвратилась в подземелье к тому времени, когда Николь пробудилась. Она объяснила Николь, что в ближайшие несколько часов Макс собирается разобрать сток и ей надлежит оставить убежище.
Выбравшись наружу, Николь с удивлением обнаружила возле Макса Эпонину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80