Не одну Машу мучила бессонница. Олег тоже заснул только под утро, и оказался в странном городе-призраке. На пестрящих кричащей рекламой улицах застыли люди. Несколько человек стояли возле автомата с воздушной кукурузой. Молодая женщина склонилась над коляской с ребенком. Мужчина, вылезая из машины, скрючился, будто его прострелил радикулит.
Олег брел по чужим улицам, скользя глазами по иностранным надписям, в поисках хотя бы одной живой души, но кругом были лишь манекены. Он словно попал в гигантский музей восковых фигур. Свернув в очередной раз, он увидел баскетбольную площадку. Игроки окаменели в невероятных по своей нелепости позах. Но больше всего Олега поразил зависший в воздухе тяжелый, баскетбольный мяч. Он висел, словно на него не распространялся закон притяжения.
В этот миг Олег понял, что его окружают не статуи, а живые люди, из плоти и крови, просто они находятся в ином временном измерении. Ему хотелось сделать хоть что-то, чтобы снова завести для них остановившиеся часы. Он подпрыгнул, чтобы ударить по мячу и заставить его упасть, как будто этим мог оживить остановившийся, невидимый механизм.
Трюк удался. Внезапно все пришло в движение: мужчины, женщины, дети… Земля вздохнула, сбросив с себя оцепенение, и по ней прошла крупная дрожь. Кирпичные дома зашатались, словно огромные картонные короба. Стены стали немыслимо корежиться. Трещины, как морщины, прорезали их гладкую поверхность. Сначала маленькие, похожие на паутину, они расширялись, кроша цемент и ломая кирпичи. Оконные стекла брызгами полетели на улицу. Прочные, монолитные здания рушились, точно карточные домики.
Гул. Грохот. Крики. Плач детей.
Упавший рекламный щит придушил поваленную на бок телефонную будку. Аппарат истошно заливался, будто звал на помощь.
Дзынь… дзынь… дзынь…
Звонки прекратились, и через пелену затуманенного сознания Олег услышал голос матери. Балансируя между сном и явью, он внезапно осознал, что звонок ему не приснился. Инна Михайловна говорила с кем-то по телефону. Положив трубку, она заглянула в комнату сына.
– Ты уже проснулся? Вот и хорошо. Я тебя успею покормить, а то один будешь на сухомятке сидеть.
– Сегодня же выходной, – напомнил Олег, вылезая из кровати.
– Хозяин сейчас звонил. На работу вызывает, – с досадой сказала мать. – Люська, якобы, заболела. Я не я, она решила устроить себе перед праздником отгул. К застолью как раз выздоровеет. А я как будто не человек. У всех Новый год, а мне не надо стол накрывать, – ворчала Инна Михайловна, тем не менее, собираясь на работу.
– А ты не ходи. Ты же не обязана.
– Нельзя. Сейчас самое торговое время. Все просто сметают.
– Тебе-то что? Это ведь не твоя лавочка. Пусть хозяин сам стоит за прилавком, если ему надо, – возразил Олег.
– Слишком ты умный. Фыркнуть легко, а только потом бы боком не вышло. К тому же сегодня работа до пяти, а заплатить обещают, как за полтора дня. Как чувствовала, вчера все для салатов приготовила. Порезать я быстренько успею.
Олег с жалостью посмотрел на мать. Ее бунтарского духа хватало только на то, чтобы на кухне поворчать на напарницу. Порой его бесила материнская покорность судьбе.
– Ма, тебя же все имеют. Вон твоей Люське на все наплевать. И что? Живет припеваючи. А ты за всех переживаешь? Подумаешь, твой хозяин прибыли меньше получит. Тебе что, больше всех надо? Кому нужна твоя ответственность?
– Как ты можешь так говорить! Разве я тебя этому учила? Знаешь, если бы у всех было больше ответственности, то мы бы жили по-другому. А сейчас посмотри, что делается.
– Думаешь, если ты будешь работать за себя и за того парня, в стране сразу все наладится? – съязвил Олег.
– Не умничай. Каждый отвечает за себя, – поджав губы, сказала Инна Михайловна.
Олег решил больше не спорить. Мать уже все равно не перевоспитаешь. К тому же, может быть, даже лучше, если ее не будет дома. Тогда можно будет позвонить Маше.
Они молча позавтракали.
– Посуду не забудь помыть. И не забудь купить хлеба, – на ходу инструктировала его мать, облачаясь в многочисленные платки и кофты.
Когда дверь за ней закрылась, Олег подошел к телефону, но, посмотрев на часы, передумал. В выходной в такую рань звонить неудобно. Он направился на кухню мыть посуду.
Тощий отрывной календарь над столом возвещал о том, что наступил последний день уходящего года. Сегодня все готовились к празднику. Олегу эта мысль казалась нелепой. Даже если бы мать не вызвали на работу, праздник свелся бы к салату оливье, мясу, запеченному в духовке, и телевизору, по всем каналам транслирующему одни и те же надоевшие лица в разных интерьерах. Вряд ли это можно назвать праздником.
Стрелки часов перевалили за девять. Можно было звонить Маше, но оказалось, что сделать это не так-то просто. Олег стоял возле телефона, размышляя о том, с чего начать разговор, но все фразы казались затертыми и ничего не выражающими. Чем дольше он тянул, тем труднее было поднять трубку, точно она была тяжеленной штангой, и ему предстояло взять рекордный вес. В конце концов, Олег понял, что должен сделать решительный шаг.
Он рывком снял трубку и поспешно набрал заветный номер. Затаив дыхание, он слушал длинные гудки.
В этот самый момент, от подъезда отъезжали «Жигули», увозя Машу на тетину дачу.
ГЛАВА 14
Новый год наступил, как всегда, позабыв прихватить с собой новое счастье. Накануне все активно обменивались наилучшими пожеланиями, пребывая в сладостной, ничем не оправданной эйфории, что в новом году на них хлынут всяческие блага. Но первого января ровным счетом ничего не изменилось, разве что новенький, пахнущий типографской краской, календарь занял место своего старого, потрепанного собрата.
Ошалевшие после бессонной ночи, люди по инерции продолжали раздувать едва тлеющие угли праздничного пыла. Но силы были уже не те, да и запал пропал. На смену бурному веселью пришла тупая пассивность. Этот ритуал повторялся из года в год. Каждый раз люди с неизбывной надеждой готовы хотя бы раз в году верить, что судьба преподнесет им подарок.
Олег не уповал на чудеса и подарков от судьбы не ждал. Даже в детстве сказки существовали не для него. Он рано узнал о том, кто на самом деле кладет под елку кулек с конфетами. В то время, когда остальные дети свято верили в доброго старичка, исполняющего их желания, Олег уже твердо знал, что Дед Мороз – это очередная ложь взрослых.
Сквозь полуприкрытые ресницы он смотрел, как радостно мать суетится, расставляя на кухонном столе плошки с салатами, и думал, что ей для счастья нужно совсем немного. Достаточно того, что сегодня выходной и в холодильнике полно еды, так что целый день можно не подходить к плите. Интересно, у нее когда-нибудь были стремления добиться в жизни успеха? О чем она мечтала? Ведь она получила высшее образование не для того, чтобы торговать на рынке.
Голос матери оторвал его от философских размышлений:
– Спишь, что ли?
– Думаю.
– Ну-ну, мыслитель. Включи лучше телевизор. Сегодня весь день хорошие программы.
«Еще один повод для счастья», – про себя усмехнулся Олег. Иногда ему казалось, что он куда взрослее и разумнее матери. Судьба так часто прикладывала ее, что она порой радовалась таким мелочам, на которые другие люди просто не обращали внимания.
Олег пощелкал кнопками переключения. По всем каналам шли развлекательные программы, похожие как две капли воды, а на одном – диктор читал блок новостей.
– Оставь, послушаем, что в мире делается, – попросила Инна Михайловна.
– Тебе бы политиком быть, а не продавцом. Ты прямо ни дня без новостей не можешь, – подтрунил над ней Олег.
В отличие от матери на него новости наводили тоску. Он уже серьезно подумывал, не провести ли сегодняшний день за игрой в «Варкрафт», когда его внимание привлекли слова диктора: «Западное побережье Калифорнии потрясло сильнейшее землетрясение».
«Ничего себе у кого-то праздничек», – подумал Олег.
На экране возникли кадры разрушения. Груды кирпича и обломки бетонных плит, разломанных, будто папье-маше. Зияющие пустыми оконными проемами стены, как после бомбежки. Измятые, покореженные автомобили. Из-под завалов удивленно выглядывает баскетбольный щит с корзиной.
Внезапно у Олега возникло ощущение, что он это уже видел. Он силился вспомнить где, но мысль ускользала, точно верткий угорь. Озарение вспыхнуло в тот миг, когда камера оператора прошлась по придавившему телефонную будку рекламному щиту, с которого белозубо скалилась загорелая девица, как будто в насмешку над разыгравшейся трагедией.
Воспоминания обрушились неожиданно, как шквал, как смерч. Из памяти с удивительной четкостью, до мельчайших подробностей выплыло недавнее сновидение. У Олега вдруг появилось ощущение, что он выпал из реального мира и находится где-то в пограничной линии между явью и сном. Это было невероятно и не поддавалось никаким объяснениям, но место трагедии приснилось ему накануне катастрофы.
– Я это видел, – пробормотал Олег.
– Что? – не поняла Инна Михайловна.
– Землетрясение.
– Не выдумывай. К счастью, у нас не трясет.
– Нет, я видел конкретно это землетрясение. Во сне. Там еще баскетболисты были. И автомат с поп-корном. Мужики в баскетбол играли. А потом все начало рушиться.
– Значит, сон в руку. Вот я помню, перед тем, как твоя бабушка умерла, я ее во сне увидела, будто она меня не узнает. Мимо прошла. Я за ней. Мама, говорю, а она обернулась и говорит: «Ухожу. А ты за мной не иди. Там тебе не место». Ясно так ее видела.
Олег был уверен, что его сновидение совсем другого порядка. Одно дело увидеть во сне бабушку, а совсем другое – незнакомых людей из чужой страны. Но больше всего его поразило, что он в подробностях помнил место катастрофы. Как можно с такой четкостью, вплоть до мельчайших деталей, представить себе незнакомый город? Олег словно присутствовал там в момент землетрясения.
Он вспомнил застывших в нелепых позах людей, зависший над баскетбольной площадкой мяч. Помнил, как стукнул по нему, будто приведя в движение адскую машину, разрушившую безмятежную картину. Словно именно он явился причиной катастрофы и запустил в действие стихию. Мысль была абсолютно нелепой, но все же в душе остался неприятный осадок.
Прежде у Олега не случалось пророческих снов. Он вообще не воспринимал толкование снов всерьез, хотя у него было несколько верных примет. Например, стоило увидеть во сне змею, как непременно случится какая-нибудь пакость, или к доске вызовут невпопад, или что-нибудь потеряется. Откуда же вдруг всплыло это странное видение рушащегося города? И что если это связано с умением читать чужие мысли?
В памяти всплыли шутливо-оскорбительные слова директора школы: «Нострадамус доморощенный». Если великий ясновидящий средневековья пропустил через себя все мировые катаклизмы, то бедняге пришлось несладко. Дар прорицателя внезапно обернулся к Олегу своей тыльной стороной. Телепатия уже не казалась кладом, полным приятных сюрпризов.
Что же такое ясновидение? И как понять, когда это предвидение, а когда в голову просто лезет всякая чушь? Может быть, ответ найдется в центуриях Нострадамуса?
– Ма, а библиотека завтра работает? – спросил Олег.
– Что это вдруг тебя одолела жажда знаний?
– Хочу про Нострадамуса почитать.
– Опять эта дурь? Лучше б уроками занимался. А то следующий год выпускной. Другие в институты пойдут, а ты так и будешь болтаться. Вот и компьютер тебе купила.
– Ладно тебе, мам, хоть на праздники не начинай, – отмахнулся Олег.
– А тебе что праздники, что будни. Меня слушать некогда.
– Я тебя только про библиотеку спросил, а ты уже завелась.
– С тобой заведешься. Как ты с матерью разговариваешь?
– Ну, началось, – Олег развернулся и ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью, как будто вымещая на ней свою злость.
Домашний уют куда-то рассеялся, обнажив убогие, голые стены с потертыми обоями. Хрупкое счастье Инны Михайловны рассыпалось на куски. Что она такого сказала? Чтобы он учился, а то на следующий год поступать? А разве не так? Почему он все воспринимает в штыки? Она же хочет, как лучше. Если ей диплом не пригодился, так ей надо было ставить на ноги ребенка. А сейчас куда без образования? Разве что на рынке ящики подносить. Вся радость – в перекур за палатками пиво глушить. На таких ребят она уже насмотрелась и хотела для Олежки другой судьбы.
Инна Михайловна поглядела на плошки с нетронутыми салатами и, ссутулившись, устало опустилась на табурет. Для кого она старалась? Думала, на праздники посидят, как люди, а все опять выходит наперекосяк.
Ссора как всегда возникла ниоткуда, вбив между ними новый клин непонимания и взаимных обид. Пять минут назад они были семьей, и вот опять превратились в двух одиноких людей.
Олег завел «Варкрафт», но игра его не увлекла. Живописные герои, злодеи и маги рушили вымышленный мир, повинуясь малейшему велению мышки, а на ум приходила другая аналогия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48