Продвигаться приходилось то крадучись, а то и вовсе ползком. Город напоминал бесконечную свернутуто спиралью пружину, готовую развернуться перед лицом опасности. Черные как антрацит, здания с грохотом отступали и уходили вниз по мере их продвижения, освобождая поле для сражения. Проспекты расширялись, словно заманивали наступавших. Арьергард противника тоже отступил, сохраняя полный порядок. Отряды скейтеров сгоняли в чрево города беженцев, которые составляли уже непрекращающийся поток. Слышалось неравномерное сердцебиение боя, пока далекого, но неумолимо приближающегося.
Какое-то время спустя Россомахам подвернулся удобный шанс. Внезапно появившись из-за толстых колонн, они схватили двух скейтеров и свернули им шеи.
Д'Аркебуз тут же крепко вцепился в плащ черного шелка, словно право носить его принадлежало ему по рождению. Сержант воспользовался вторым.
Роликовые ботинки, как оказалось, имели вмонтированные вдоль подошвы шарики из стеклосплава. Как и следовало ожидать, обувь скейтеров была на несколько размеров меньше ног скаутов. Так что замаскированной паре пришлось передвигаться, копируя движения скейтеров. Жестами, призывающими на помощь, им удалось заманить в ловушку еще одного шурикенометателя и задушить его. «Он», правда, оказался «ею» — темноволосой смуглолицей женщиной. Ее наряд натянул на себя Ереми, и Д'Аркебуз при этом ехидно посмеивался. Но вдруг его настроение внезапно переменилось.
— Великолепно, — одобрительно закивал он головой. — На какое-то мгновение Ереми превратился в зеркало, в котором Лександро с восхищением увидел себя.
Следующими, с кого переодетая троица сняла шелковые одежды, предварительно задушив, были беженцы. Стараясь держаться в тени, переодетые темные фигуры двинулись в направлении, указанном покалеченным Кровопийцей. На улицах царили паника и хаос, создаваемые толпами беженцев, покидавших опасные районы. Неразбериха была только на руку десантникам. Уличный свет по всему городу приглушили, отчего целые кварталы лежали окутанные мраком. Сквозь многочисленные фильтры темного стекла вниз доходили только слабые призраки солнечных лучей.
* * *
На каком-то сумрачном бульваре дорогу им перекрыли транспортеры с шаровыми колесами. На них были установлены макропушки и мультииспарители. Тут же сновали тяжеловооруженные воины — верховые из сопровождения дворцовой стражи лорда Саграмосо. В конце проспекта поднимались угольно-черные ярусы самого дворца: огромный мрачный зиггурат со стеклянными лепестками и телескопическими шпилями, над которыми разворачивались огромные купола перекрывающих друг друга зонтов из стеклосплава.
Обсидиановая площадь недалеко от дорожного полотна была почти пустынна. По ней лениво скользило всего несколько скейтеров, вооруженных шурикенами. Беженцы старались обходить площадь, словно она была заминирована. Вдоль нее тянулись золотые силуэты фениксов, похожие на трехпалые когтистые следы.
Сразу за такой непопулярной у народа площадью, как они и предполагали, вздымались чернеющие купола арены.
Величественное сооружение напоминало огромное скопление как будто остекленевших черных грибов. Все же над куполами на натянутых проводах трепетали на легком ветру серебряные с голубым вымпелы. Создавалось впечатление, что на арене устраивалась либо какая-то выставка, либо зрелище. Войной и не пахло. Чтобы подчеркнуть мирный характер строения, возле него даже не были выставлены кордоны.
Пока Россомахи подбирались ближе к заветной цели, канонада сражения, доносившаяся с северной стороны, становилась все ближе и интенсивнее. Витросплавные блоки города усиливали треск пальбы и барабанную дробь взрывов, раздававшихся все ближе. Эти звуки заставили горстку беженцев устремиться к солдатам у дворца — вблизи святилища они, по всей видимости, чувствовали себя в большей безопасности.
Но они ошиблись.
Неизвестно, что заставило офицера артиллерии принять такое драконовское решение: намеревался ли он очистить себе обзор или просто хотел опробовать оружие? Может быть, он только хотел отпугнуть их, прогнать из вверенной ему зоны, но был неопытен во владении оружием.
Мультииспарйтель открыл огонь.
Из квадратного жерла вырвался столб раскаленной массы и в мгновение ока испарил с ближайших мишеней мясо и жир, которые, закипев, поднялись над горсткой развалившихся дымящихся костей в виде грязного пара. Люди в задних рядах вспыхнули, как факелы. Те, кто попытался спастись бегством, обратились в пылающих мотыльков.
Это происшествие сыграло роль отвлекающего маневра, и Россомахам удалось незаметно подобраться к боковым границам арены.
Подъездная дорога спиралью уходила вниз.
* * *
Внизу дежурили трое охранников, вооруженных фламерами. Благодаря своему шелковому камуфляжу Россомахи выиграли несколько бесценных секунд и, подлетев к солдатам, в одно мгновенье перерезали им глотки, так, что те не успели не то что выстрелить, но даже вскрикнуть.
Далее в подземелье, освещенное редкими лампами, вела разветвленная сеть дорог. На расстоянии замаячили неясные человеческие фигуры. Десантники обнаружили неподалку дыру, куда можно было засунуть тела убитых.
Тут же в стене они увидели другое отверстие, забранное рамой с густой сетью из стальной проволоки, запечатанное магическими восковыми гексами с проклятиями в адрес того, кто посмеет нарушить печать. Выцветшая надпись гласила: Hoc sacrificium consecratnos muros.
Пробормотав избитое заклинание для отвода дурного глаза, Юрон оторвал раму. За сетью лежала груда человеческих костей, спутанных цепями. У скелета была сломана лодыжка, а также лучевая кость и несколько ребер.
Над головой, подобно кишке в стене, открывался, поднимаясь вверх, узкий канал.
Должно быть, во время строительства в эту камеру в качестве жертвоприношения бросили одного из рабов, оставив ему, тем не менее, шанс на спасение, — извилистый узкий путь наверх, где узника ждала свобода. Для спутанного по рукам и ногам человека это задание было практически невыполнимым. Судя по всему, в темноте он все же пытался неоднократно преодолеть его. Поднимаясь, он сорвался вниз и, не сумев затормозить, упал и сломал сначала одну кость, а потом другую. Какими глазами смотрел он сквозь решетку на заветную свободу и безнадежно щурился на запечатанные воском болты, закреплявшие ворота его заключения. Так страстно желал он вскарабкаться наверх, что даже стены его темницы до сих пор дышали этой пылкой мечтой.
Юрон, насколько было можно, заглянул внутрь канала, потом одобрительно кивнул.
— Д'Аркебуз пойдет первым.
Д'Аркебуз скорчился так, что даже затрещали кости, и втиснулся в узкий проход. Упираясь в гладкие, почти отвесные стены трубы, чуть ли не в положении плода в чреве матери, он, изгибая тело, начал карабкаться наверх.
За ним последовал Ереми, глотнув при этом изрядную порцию пыли, насыщенной запахом смерти и взвешенными частицами истлевших костей.
Затем пришел черед Тандриша и Акбара. Панель, закрывавшую вход в камеру, Юрон умудрился поставить на место, и скудный свет, проникавший в канал, стал еще тусклее. Благодаря усиленному зрению, Ереми все же вполне отчетливо видел гладкую поверхность стен. Как бы то ни было, но эта проблема его не слишком волновала. Он даже закрыл глаза, чтобы всецело сосредоточиться на работе мышц, на монотонном перистальтическом передвижении вверх по трубе. Процесс этот в значительной мере смахивал на появление на свет исполинского младенца-мутанта, который, вопреки законам гравитации и нормального акушерства, для своего рождения поднимался по родовому каналу вверх.
Пробираясь по каналу, Ереми горестно отметил про себя, что даже в порядке следования трех «братьев» неожиданно повторялась прежняя иерархия Трейзиора. Неудобное, скрюченное положение неминуемо вызывало потребность освободить кишечник от скопившихся газов. Д'Аркебуз не выдержал и сквозь тунику и шелк карасонского наряда выпустил струю газа прямо в лицо Ереми. Не имея особого выбора, Ереми то же самое сделал по отношению к Тандришу.
Но Ереми, по крайней мере, хоть попросил извинения у того, кто следовал за ним.
— Прости меня, брат.
— Да, ладно, — пропыхтел Тандриш. — Это напоминает мне дом в подземном муравейнике…
— Ты что, наступил ему на лицо? — послышался над головой прерывающийся голос беспечного Д'Аркебуза. Неужели он даже не способен догадаться о причине любезности Ве-ленса?
Ну да, конечно, Д'Аркебуз был смелым пионером, прокладывавшим путь, разве нет? Впереди воздух хотя и был застоявшимся, но все же не зловонным.
Эти рассуждения отвлекли Ереми, и он, утратив бдительность, соскользнул вниз и приземлился на лицо Тандриша. Тот, в свою очередь, тоже поехал вниз и тяжело опустился на голову Акбара, и Акбар тоже не удержался. В ту минуту показалось, что все, кроме Д'Аркебуза, так и пролетят весь пятидесятиметровый путь по трубе до самого ее основания.
Но падение внезапно прекратилось.
— Напрягите конечности, ублюдки! — рявкнул снизу грубый голос. Только геркулесовым усилием удалось Юрону удержать лавину человеческих тел.
— Напрягайте и расслабляйте мышцы! Напрягайте и расслабляйте!
И они делали то, что им было ведено. Они очень старались.
Отвесный подъем продолжался.
Ереми поймал себя на мысли о судьбе безвестного раба, брошенного в угольную черноту канала. Сверхчеловеческой силой скаутов он не обладал, к тому же оковы сводили на нет все его усилия. Должно быть, могильная пыль, которой дышал Ереми, служила источником информации, которую получал его мозг.
Что было бы, если бы раб сумел преодолеть трудный путь и вырвался на свободу из своего заточения? Что было бы, если бы он появился на другом конце трубы?
Но каким образом смог бы раб совершить такое? У раба не было даже искры надежды. Она стала еще меньше после того, как он сломал одну ногу… Все же с каким отчаянным упорством дух его рвался к свободе. Теперь призрак этого раба помогал Ереми, толкая его наверх…
За эту бедную жертву Ереми жестоко отомстит тем, кого встретит на выходе. Он станет носителем истинной справедливости.
* * *
Наконец они вышли наружу, протиснувшись мимо лопастей двух гигантских вентиляторов с пастями динозавров. Массивные ворота освещались электрическими факелами, установленными на высоком парапете с перилами. За оградой стояла шеренга расписанных рунами обслуживающих машин, а также ряды артиллерийско-технического имущества: стойки с пушечными снарядами и мультиреактивными ракетами. На крюке стоявшего здесь же крана висел ручной цепной меч…
За парапетом открывался черный провал арены, той самой арены, на которой десантник из отряда Кровопийц встретил свою судьбу.
Между скелетами металлических лесов виднелись покатые формы брони Титанов. Над этими угловатыми горами из пласталя с установленным на них тяжелым устрашающего вида вооружением развевалось пунцовое полотнище вулканического знамени господина Саграмосо.
Ереми узнал плазменные пушки, макропушки, оборонные лазеры. Всей этой артиллерии ничего не стоило уничтожить десантника, превратив в пепел, несмотря на его защитные панцири и броню, а пепел разметать по ветру.
Среди шести Титанов класса «Полководец» выделялся один, возвышавшийся над всеми, Императорский Титан. Его черепашья голова была вытянута, а плазменная пушка угрожающе поднята.
При виде этого зрелища Юрон тихо присвистнул.
В этот момент верхняя палуба начала слегка вибрировать. Заработали сервомоторы. Один из «Полководцев» сделал несколько тяжелых шагов вперед.
Мимо места, где скрывались Россомахи, промчалось несколько технов. Лица их скрывали шлемы, своим видом напоминавшие головы насекомых. Черный шелк их нарядов был расшит таинственной вязью серебряных иероглифов. Подгоняемые священником в длинном одеянии, с лесов начали спускаться и другие техны. Несколько тяжелых шагов вперед сделал еще один «Полководец» и замер. Стволом автоматической пушки он, как рукой, провел под своей шарнирной шеей сначала налево, а потом направо, словно иронично перед кем-то раскланивался.
Внезапно все факелы, установленные вдоль палубы и освещавшие боевые машины сзади, погасли.
Глазам облуживающего персонала требовалось гораздо больше времени, чем Россомахам, чтобы адаптироваться в кромешной тьме, окутавшей палубу. К тому же техны встали на колени и наклонили головы, а священник заунывным голосом начал читать молитву. Его собственные глаза закатились вверх, так что были видны только белки, и казалось, что он пытается что-то разглядеть в своей черепной коробке.
— Император! — воскликнул Юрон. Он имел в виду того, кто был на Земле, а также того, который был самым высоким из Титанов. Воспользовавшись предоставившейся возможностью, Россомахи, пригнувшись, короткими перебежками бросились к цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Какое-то время спустя Россомахам подвернулся удобный шанс. Внезапно появившись из-за толстых колонн, они схватили двух скейтеров и свернули им шеи.
Д'Аркебуз тут же крепко вцепился в плащ черного шелка, словно право носить его принадлежало ему по рождению. Сержант воспользовался вторым.
Роликовые ботинки, как оказалось, имели вмонтированные вдоль подошвы шарики из стеклосплава. Как и следовало ожидать, обувь скейтеров была на несколько размеров меньше ног скаутов. Так что замаскированной паре пришлось передвигаться, копируя движения скейтеров. Жестами, призывающими на помощь, им удалось заманить в ловушку еще одного шурикенометателя и задушить его. «Он», правда, оказался «ею» — темноволосой смуглолицей женщиной. Ее наряд натянул на себя Ереми, и Д'Аркебуз при этом ехидно посмеивался. Но вдруг его настроение внезапно переменилось.
— Великолепно, — одобрительно закивал он головой. — На какое-то мгновение Ереми превратился в зеркало, в котором Лександро с восхищением увидел себя.
Следующими, с кого переодетая троица сняла шелковые одежды, предварительно задушив, были беженцы. Стараясь держаться в тени, переодетые темные фигуры двинулись в направлении, указанном покалеченным Кровопийцей. На улицах царили паника и хаос, создаваемые толпами беженцев, покидавших опасные районы. Неразбериха была только на руку десантникам. Уличный свет по всему городу приглушили, отчего целые кварталы лежали окутанные мраком. Сквозь многочисленные фильтры темного стекла вниз доходили только слабые призраки солнечных лучей.
* * *
На каком-то сумрачном бульваре дорогу им перекрыли транспортеры с шаровыми колесами. На них были установлены макропушки и мультииспарители. Тут же сновали тяжеловооруженные воины — верховые из сопровождения дворцовой стражи лорда Саграмосо. В конце проспекта поднимались угольно-черные ярусы самого дворца: огромный мрачный зиггурат со стеклянными лепестками и телескопическими шпилями, над которыми разворачивались огромные купола перекрывающих друг друга зонтов из стеклосплава.
Обсидиановая площадь недалеко от дорожного полотна была почти пустынна. По ней лениво скользило всего несколько скейтеров, вооруженных шурикенами. Беженцы старались обходить площадь, словно она была заминирована. Вдоль нее тянулись золотые силуэты фениксов, похожие на трехпалые когтистые следы.
Сразу за такой непопулярной у народа площадью, как они и предполагали, вздымались чернеющие купола арены.
Величественное сооружение напоминало огромное скопление как будто остекленевших черных грибов. Все же над куполами на натянутых проводах трепетали на легком ветру серебряные с голубым вымпелы. Создавалось впечатление, что на арене устраивалась либо какая-то выставка, либо зрелище. Войной и не пахло. Чтобы подчеркнуть мирный характер строения, возле него даже не были выставлены кордоны.
Пока Россомахи подбирались ближе к заветной цели, канонада сражения, доносившаяся с северной стороны, становилась все ближе и интенсивнее. Витросплавные блоки города усиливали треск пальбы и барабанную дробь взрывов, раздававшихся все ближе. Эти звуки заставили горстку беженцев устремиться к солдатам у дворца — вблизи святилища они, по всей видимости, чувствовали себя в большей безопасности.
Но они ошиблись.
Неизвестно, что заставило офицера артиллерии принять такое драконовское решение: намеревался ли он очистить себе обзор или просто хотел опробовать оружие? Может быть, он только хотел отпугнуть их, прогнать из вверенной ему зоны, но был неопытен во владении оружием.
Мультииспарйтель открыл огонь.
Из квадратного жерла вырвался столб раскаленной массы и в мгновение ока испарил с ближайших мишеней мясо и жир, которые, закипев, поднялись над горсткой развалившихся дымящихся костей в виде грязного пара. Люди в задних рядах вспыхнули, как факелы. Те, кто попытался спастись бегством, обратились в пылающих мотыльков.
Это происшествие сыграло роль отвлекающего маневра, и Россомахам удалось незаметно подобраться к боковым границам арены.
Подъездная дорога спиралью уходила вниз.
* * *
Внизу дежурили трое охранников, вооруженных фламерами. Благодаря своему шелковому камуфляжу Россомахи выиграли несколько бесценных секунд и, подлетев к солдатам, в одно мгновенье перерезали им глотки, так, что те не успели не то что выстрелить, но даже вскрикнуть.
Далее в подземелье, освещенное редкими лампами, вела разветвленная сеть дорог. На расстоянии замаячили неясные человеческие фигуры. Десантники обнаружили неподалку дыру, куда можно было засунуть тела убитых.
Тут же в стене они увидели другое отверстие, забранное рамой с густой сетью из стальной проволоки, запечатанное магическими восковыми гексами с проклятиями в адрес того, кто посмеет нарушить печать. Выцветшая надпись гласила: Hoc sacrificium consecratnos muros.
Пробормотав избитое заклинание для отвода дурного глаза, Юрон оторвал раму. За сетью лежала груда человеческих костей, спутанных цепями. У скелета была сломана лодыжка, а также лучевая кость и несколько ребер.
Над головой, подобно кишке в стене, открывался, поднимаясь вверх, узкий канал.
Должно быть, во время строительства в эту камеру в качестве жертвоприношения бросили одного из рабов, оставив ему, тем не менее, шанс на спасение, — извилистый узкий путь наверх, где узника ждала свобода. Для спутанного по рукам и ногам человека это задание было практически невыполнимым. Судя по всему, в темноте он все же пытался неоднократно преодолеть его. Поднимаясь, он сорвался вниз и, не сумев затормозить, упал и сломал сначала одну кость, а потом другую. Какими глазами смотрел он сквозь решетку на заветную свободу и безнадежно щурился на запечатанные воском болты, закреплявшие ворота его заключения. Так страстно желал он вскарабкаться наверх, что даже стены его темницы до сих пор дышали этой пылкой мечтой.
Юрон, насколько было можно, заглянул внутрь канала, потом одобрительно кивнул.
— Д'Аркебуз пойдет первым.
Д'Аркебуз скорчился так, что даже затрещали кости, и втиснулся в узкий проход. Упираясь в гладкие, почти отвесные стены трубы, чуть ли не в положении плода в чреве матери, он, изгибая тело, начал карабкаться наверх.
За ним последовал Ереми, глотнув при этом изрядную порцию пыли, насыщенной запахом смерти и взвешенными частицами истлевших костей.
Затем пришел черед Тандриша и Акбара. Панель, закрывавшую вход в камеру, Юрон умудрился поставить на место, и скудный свет, проникавший в канал, стал еще тусклее. Благодаря усиленному зрению, Ереми все же вполне отчетливо видел гладкую поверхность стен. Как бы то ни было, но эта проблема его не слишком волновала. Он даже закрыл глаза, чтобы всецело сосредоточиться на работе мышц, на монотонном перистальтическом передвижении вверх по трубе. Процесс этот в значительной мере смахивал на появление на свет исполинского младенца-мутанта, который, вопреки законам гравитации и нормального акушерства, для своего рождения поднимался по родовому каналу вверх.
Пробираясь по каналу, Ереми горестно отметил про себя, что даже в порядке следования трех «братьев» неожиданно повторялась прежняя иерархия Трейзиора. Неудобное, скрюченное положение неминуемо вызывало потребность освободить кишечник от скопившихся газов. Д'Аркебуз не выдержал и сквозь тунику и шелк карасонского наряда выпустил струю газа прямо в лицо Ереми. Не имея особого выбора, Ереми то же самое сделал по отношению к Тандришу.
Но Ереми, по крайней мере, хоть попросил извинения у того, кто следовал за ним.
— Прости меня, брат.
— Да, ладно, — пропыхтел Тандриш. — Это напоминает мне дом в подземном муравейнике…
— Ты что, наступил ему на лицо? — послышался над головой прерывающийся голос беспечного Д'Аркебуза. Неужели он даже не способен догадаться о причине любезности Ве-ленса?
Ну да, конечно, Д'Аркебуз был смелым пионером, прокладывавшим путь, разве нет? Впереди воздух хотя и был застоявшимся, но все же не зловонным.
Эти рассуждения отвлекли Ереми, и он, утратив бдительность, соскользнул вниз и приземлился на лицо Тандриша. Тот, в свою очередь, тоже поехал вниз и тяжело опустился на голову Акбара, и Акбар тоже не удержался. В ту минуту показалось, что все, кроме Д'Аркебуза, так и пролетят весь пятидесятиметровый путь по трубе до самого ее основания.
Но падение внезапно прекратилось.
— Напрягите конечности, ублюдки! — рявкнул снизу грубый голос. Только геркулесовым усилием удалось Юрону удержать лавину человеческих тел.
— Напрягайте и расслабляйте мышцы! Напрягайте и расслабляйте!
И они делали то, что им было ведено. Они очень старались.
Отвесный подъем продолжался.
Ереми поймал себя на мысли о судьбе безвестного раба, брошенного в угольную черноту канала. Сверхчеловеческой силой скаутов он не обладал, к тому же оковы сводили на нет все его усилия. Должно быть, могильная пыль, которой дышал Ереми, служила источником информации, которую получал его мозг.
Что было бы, если бы раб сумел преодолеть трудный путь и вырвался на свободу из своего заточения? Что было бы, если бы он появился на другом конце трубы?
Но каким образом смог бы раб совершить такое? У раба не было даже искры надежды. Она стала еще меньше после того, как он сломал одну ногу… Все же с каким отчаянным упорством дух его рвался к свободе. Теперь призрак этого раба помогал Ереми, толкая его наверх…
За эту бедную жертву Ереми жестоко отомстит тем, кого встретит на выходе. Он станет носителем истинной справедливости.
* * *
Наконец они вышли наружу, протиснувшись мимо лопастей двух гигантских вентиляторов с пастями динозавров. Массивные ворота освещались электрическими факелами, установленными на высоком парапете с перилами. За оградой стояла шеренга расписанных рунами обслуживающих машин, а также ряды артиллерийско-технического имущества: стойки с пушечными снарядами и мультиреактивными ракетами. На крюке стоявшего здесь же крана висел ручной цепной меч…
За парапетом открывался черный провал арены, той самой арены, на которой десантник из отряда Кровопийц встретил свою судьбу.
Между скелетами металлических лесов виднелись покатые формы брони Титанов. Над этими угловатыми горами из пласталя с установленным на них тяжелым устрашающего вида вооружением развевалось пунцовое полотнище вулканического знамени господина Саграмосо.
Ереми узнал плазменные пушки, макропушки, оборонные лазеры. Всей этой артиллерии ничего не стоило уничтожить десантника, превратив в пепел, несмотря на его защитные панцири и броню, а пепел разметать по ветру.
Среди шести Титанов класса «Полководец» выделялся один, возвышавшийся над всеми, Императорский Титан. Его черепашья голова была вытянута, а плазменная пушка угрожающе поднята.
При виде этого зрелища Юрон тихо присвистнул.
В этот момент верхняя палуба начала слегка вибрировать. Заработали сервомоторы. Один из «Полководцев» сделал несколько тяжелых шагов вперед.
Мимо места, где скрывались Россомахи, промчалось несколько технов. Лица их скрывали шлемы, своим видом напоминавшие головы насекомых. Черный шелк их нарядов был расшит таинственной вязью серебряных иероглифов. Подгоняемые священником в длинном одеянии, с лесов начали спускаться и другие техны. Несколько тяжелых шагов вперед сделал еще один «Полководец» и замер. Стволом автоматической пушки он, как рукой, провел под своей шарнирной шеей сначала налево, а потом направо, словно иронично перед кем-то раскланивался.
Внезапно все факелы, установленные вдоль палубы и освещавшие боевые машины сзади, погасли.
Глазам облуживающего персонала требовалось гораздо больше времени, чем Россомахам, чтобы адаптироваться в кромешной тьме, окутавшей палубу. К тому же техны встали на колени и наклонили головы, а священник заунывным голосом начал читать молитву. Его собственные глаза закатились вверх, так что были видны только белки, и казалось, что он пытается что-то разглядеть в своей черепной коробке.
— Император! — воскликнул Юрон. Он имел в виду того, кто был на Земле, а также того, который был самым высоким из Титанов. Воспользовавшись предоставившейся возможностью, Россомахи, пригнувшись, короткими перебежками бросились к цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38