А может, и он был просто куклой, куклой, которую мастер отпустил на свободу, поскольку ему стало любопытно поглядеть на бунт создания против своего творца — классический вариант сценария. Быть может, это они сейчас подталкивают Айльфа к решительным действиям». Теперь ему лишь оставалось гадать, до какой степени аборигены способны поступать самостоятельно — быть может, лишь там, где дело касалось обычных житейских надобностей…
— Ну-ну, — устало сказал он.
— Эту стенку и надо раздолбать, — Айльф озабоченно озирал каменную кладку, — глаз-то ихний там…
— Это ничего не значит, — заметил Леон. — Глаз просто… глаз и все… Их потайные жилища могут быть совсем в другом месте.
Он помедлил, а потом спросил:
— Скажи, Айльф, а ты знал про глаз?
— Все про него знают, — пожал плечами Айльф. — Они, эти глаза, всегда появляются там, где происходит что-то важное. Любопытно им — вот они высунут глаз и смотрят…
— Я же тебя спрашивал! Почему ты тогда не сказал?
— Как я мог?
«Да, — подумал Леон, — не мог. Физически не мог. Они не в состоянии переступить через какую-то определенную черту — даже такие, как Гунтр. Даже такие, как Айльф. — Лишь сейчас ему пришло в голову, что сама их встреча была не так случайна, как юноша хотел это представить. — Должно быть, вызнал про нас, что-то узнал, о чем-то сам догадался, отыскал в городе, подстроил знакомство — потому что мы были единственной его надеждой. И ненавидел нас за нашу недогадливость, за нашу тупость, но все равно опекал нас и спасал — когда по собственной воле, а когда по наущению неведомых кукловодов — кто теперь знает? И пытался говорить обиняками, что-то растолковать, на что-то намекнуть. Да и мы хороши — могли бы догадаться раньше, гораздо раньше — если бы дали себе труд задуматься. Почему Орсон прыгнул из окна, почему маркграф погиб так кстати, почему этому сукиному сыну Ансарду удалось набрать без единой ошибки шестизначный код в убежище — там, на Фембре… Должно быть, они боялись, что прибытие Второй Комплексной им помешает, что они не доведут до конца свой спектакль, — и лишили нас всех средств сообщения. А связь уже наверняка возможна — давно уже возможна. Но мы лишь каждый раз удивлялись странным случайностям; кто же добровольно признается, что послужил послушным орудием в руках неведомых интриганов? Мы же материалисты. Мы готовы поверить в самые невероятные совпадения, но кто же поверит в то, что все эти совпадения, все — всю твою жизнь от начала до конца — подталкивает невидимая рука? Это ненаучно…»
Айльф с натугой поднял тяжелый треножник и ударил им по камню. Тяжелый кованый металл прочертил неглубокую белую полосу на камне — и все.
— Зря стараешься, Айльф, — сказал Леон бесцветным голосом, — тут все скоро и само рухнет.
Юноша с беспокойством оглянулся на него.
— Сударь, — сказал он, — нельзя так. Вы только посмотрите на себя!
— А что я? — устало проговорил Леон. — Сам видишь, чем я лучше остальных? Я ж тоже под их дудку плясал… Развлекал их… Нет, дружок, мне с ними не совладать. Напрасно ты на нас понадеялся. Ладно, давай выбираться отсюда…
— А на что мне еще было надеяться? — горько сказал Айльф. Он вдруг напрягся, прислушиваясь к чему-то, потом рывком метнулся в коридор и так же стремительно вернулся назад.
— Никуда мы уже не выберемся. Коридор горит.
Леон медленно поднялся, ощущая какое-то странное равнодушие, и выглянул в коридор. Деревянные перекрытия рухнули, перегородив путь к лестничной площадке, по почерневшим балкам плясали языки огня. Порыв ветра, внезапно пронесшийся по коридору, раздул пламя, и Леон отшатнулся, заслонившись от жара рукой.
— Хорошенькое дело, — пробормотал он.
Пламя заглядывало в комнату, портьеры уже не тлели — пылали, отсвечивая рубиновым жаром, а шпалеры на стенах внезапно вспыхнули яркими красками, потом так же стремительно выцвели и почернели. Леон отступил в дальний угол и выглянул в окно — далеко внизу скалился мощенный булыжником двор, и на него с крыши летели снопы искр, а потом пронеслось еще что-то, похожее на гигантскую огненную птицу, и он не сразу сообразил, что это рухнул с крыши кто-то из защитников замка.
Попробовать скрутить какой-то гобелен и спуститься на нем? Но выдержит ли их вес ветхая ткань? Он дернул на пробу ближайшую к нему тряпку — она рассыпалась под руками. Пыль, труха…
— Сейчас мы его, — бормотал Айльф. Он с силой отчаяния ухватился за торчащее из стены кольцо для факела. Но оно, казалось, срослось с камнем.
— Да помогите же! — крикнул он.
Тут только Леон опомнился. Он изо всех сил схватился за кольцо, чувствуя, как металл деформируется под руками, и потянул. Кольцо вырвало из стены вместе с куском кладки — Леон полетел на груду пылающих гобеленов и, вскочив, яростно принялся колотить по себе руками, сбивая пламя. В стене зияло глубокое отверстие.
— Ага! — довольно сказал юноша.
Сакраментальный холщовый мешочек лег в образовавшееся углубление. Айльф огляделся, оборвал тяжелую кисть, придерживавшую портьеру, и, деловито соорудив из нее подобие фитиля, поджег его. Потом перевернул набок тяжелый стол. Леон наблюдал за ним, не в силах ни помочь, ни помешать. Он просто стоял и смотрел, но, когда Айльф крикнул: «Прячьтесь сюда, сударь! Сейчас оно рванет!» — он послушно укрылся за столешницей.
Рвануло не так сильно, как он подсознательно ожидал, — а может, так просто показалось в том аду, который стоял вокруг. Просто несколько камней осыпались, точно их скреплял сухой песок, а не прочный раствор, — отверстие стало больше, и теперь было видно, что там, за стеной, нет ни бушующего пламени, ни гари — тьма и прохлада.
Айльф, используя в качестве рычага все тот же треножник, расширял отверстие, пока оно не стало достаточно большим, чтобы в него, пригнувшись, мог пролезть взрослый мужчина.
Леон снял со стены пылающий факел и просунул его в черный зев — там, за стеной, был просто еще один коридор — гладкий пол, мощенный мраморными плитами, гладкие, прохладные стены. Он протиснулся в отверстие и осторожно потрогал пол ногой — это был обычный, прочный пол, никакая не иллюзия. Он выбрался наружу, Айльф скользнул вслед за ним. Они стояли в пустом тихом помещении — в коридоре, уходившем в темноту, неизвестно куда, а за стеной, совсем рядом, бушевал ад и с грохотом рушились охваченные пламенем просмоленные балки.
— Ладно, — он вздохнул, обернулся к Айльфу, — пошли, что ли?
* * *
— Ты, — прохрипел Ансард.
Когда первоначальное ошеломление прошло, Берг попытался сбросить с себя противника, но это оказалось не так просто: тот яростно и в то же время как-то механически цеплялся за Берга, тянул руки к лицу, пытаясь выцарапать глаза.
— Ты, убийца!
Берг, выставив перед собой лезвие топора, свободной рукой отдирал тянущиеся к лицу пальцы. На миг ему даже показалось, что Ансард его не узнал, просто принял за кого-то другого. Но тот не унимался.
— Убийца! — задыхаясь, выкрикивал он. — Смотри! Смотри хорошенько на дело рук своих! Доволен?
— Уймись! — прокричал в ответ Берг.
— Убей меня, — орал Ансард, — ты же этого хочешь? Убей! Все остальное ты уже сделал!
— Я? — Берг даже замер на миг, ошеломленно покачав головой. — Да при чем тут я? Я, что ли, повел войска на Ретру, ты, самодовольный идиот!
— Перебежчики, — губы Ансарда побелели от гнева, — подлые предатели! Да не будь вас, разве этот торгаш взял бы крепость? Все ваша колдовская наука!
— Ну нет, — наконец Бергу удалось оторвать от себя нападавшего. На какое-то время они застыли, с ненавистью глядя друг на друга и тяжело дыша. — Если ты из нас ничего не вытряс, думаешь, Эрмольду удалось?
— Да он вас купил!
— Нас нельзя купить, болван!
— Тогда зачем вы это сделали? Из мести?
— Да ничего я не делал. Нельзя мне ничего такого делать. Запрещено. Эрмольд и без нас обошелся — я… я вас спасти пытался… Остановить это безумие… Всеми богами клянусь!
— Пустые твои клятвы, — горько произнес Ансард, — ничего они не стоят. Не верите вы ни в каких богов… А если бы и верили… если и не подсобили Эрмольду… Все равно это из-за тебя. Из-за вас!
И он вновь бросился на Берга, но тот уже был наготове — он встретил Ансарда короткой подсечкой, бросил на колени и завел руку за спину. Тот молча корчился на полу, пытаясь высвободиться.
— Где Сорейль? — прокричал Берг, склонившись к Ансарду.
Тот ухитрился извернуться и посмотрел Бергу в лицо расширенными глазами — из-за огромных зрачков они показались Бергу лиловыми.
— Сорейль?
Лицо его перекосила странная гримаса, он затрясся, и прошло какое-то время, прежде чем Берг понял, что Ансард смеется.
— Тебе нужна Сорейль? — с трудом выговорил тот. — Ах ты, дурак, дурак…
— Где она? Спряталась? Убежала? — напирал Берг. — Какую-то женщину видели в тронном зале…
— В тронном зале? Ах, да…
Ансард попытался подняться с колен, но не смог. Берг рывком поднял его на ноги и погнал перед собой, увертываясь от падающих сверху балок — перекрытия горели и рушились. Ансард вновь попытался извернуться, но Берг лишь чуть сильнее выкрутил завернутую за спину руку противника.
— Убей меня, — хрипел Ансард.
— Я не убийца, — возразил Берг.
— Разве? Ты самый убийца и есть. Думаешь, тебе это пройдет даром? Тебе тоже не удастся уйти безнаказанным, ты, ублюдок!
— Ладно-ладно, — Берг подтолкнул его вперед, — двигайся.
Лестница, ведущая в тронный зал, была перегорожена упавшей балкой — Бергу пришлось немало потрудиться, чтобы перетащить через нее упирающегося Ансарда; тот все норовил то придушить Берга, то кинуться в бушующее пламя.
— И везет же мне на самоубийц, — пробормотал Берг, — ладно, с меня хватит.
Он примерился и аккуратно ударил Ансарда ребром ладони по шее. Тот захрипел и затих. Берг схватил его за запястья и потащил вверх по лестнице, ежесекундно ожидая, что случайный обломок пришибет их обоих. На верхней площадке он остановился, жадно хватая пропитанный гарью воздух. Но здесь дышать было немного легче — в кровле зияли дыры, и сквозь них были видны нависшие над замком тучи — такие низкие, что они отражали охватившие Солер огни пожаров.
— И никогда этого дождя нет, когда надо, — сказал он вслух, размазывая по лицу копоть.
И, словно в ответ, прозвучал удар грома.
Дождь хлынул с такой силой, что сквозь дыры в кровле на площадку натекла огромная лужа. Ансард, до сих пор лежавший неподвижно, заворочался, одурело тряся головой. Берг, приоткрыв рот, заворожено наблюдал, как вода борется с огнем. Перевес был на стороне воды; пропитанное застарелой сыростью дерево горело плохо. Пламя шипело, корчилось и наконец отступило, оставив после себя дымящиеся обгорелые балки.
— Ну и ну, — сказал Берг.
Он вновь завел Ансарду, который, глухо рыча, пытался приподняться с пола, руки за спину и, задыхаясь и кашляя в густом дыму, погнал своего пленника вперед.
Ввалился на середину зала и остановился, дико озираясь. Со стороны он выглядел ничем не лучше Ансарда, который вдруг выпрямился, поднял голову и напрягся, как будто в нем зашевелилась невидимая пружина. Зал был полон. Не оборванцы-мародеры, не полупрозрачные от голода горожане, иссохшие, точно листва осенью, или опухшие, как пропитавшаяся водой жаба, но движимые живительной яростью, нет, крепкие, обученные ребята, все при деле. Арбалетчики, застывшие в нишах, немногочисленная, но вышколенная личная охрана в мундирах цветов Эрмольда, пехотинцы в побуревших от жара камзолах деловито растаскивали завалы…
Тронный зал пострадал от огня меньше, чем Берг ожидал, — разрушения ограничились лишь следами поспешного бегства — сейчас их торопливо прибирали люди Эрмольда, затирая кровавые лужи и просто лужи ворохом изодранных гобеленов. Мертвых тел тоже не было — должно быть, их просто вытолкнули в окна и сейчас они громоздились под стеной, наваленные друг на друга, точно штабель дров.
— А, вот и вы, — сказал Эрмольд.
Он отошел от окна в дальнем конце зала — должно быть, потому Берг сначала и не заметил регента.
— А я все гадаю, куда это подевался наш амбассадор Берг, — заметил он. — Я думал, он давно уж выстроил себе уютный шалашик где-нибудь в дельте, а он, оказывается, предпочитает находиться в самом центре событий… Интересно, а ваш коллега тоже здесь?
— Я… — Берг в затруднении помотал головой. Он по-прежнему сжимал Ансарда в медвежьих обьятиях и оттого чувствовал себя безумно неловко — комик, валившийся на арену, под насмешливыми взглядами зрителей…
Двое, повинуясь короткому кивку Эрмольда, приблизились к нему, аккуратно подхватили Ансарда под руки и поставили рядом с Бергом. Еще двое встали по бокам терранца. За спиной раздался тихий, но отчетливый щелчок — он не мог видеть нацеленных на него арбалетов, но затылком ощущал их присутствие.
Эрмольд щелкнул пальцами, и пехотинец, разбиравший завал, вытащил из-под груды обломков уцелевшее кресло и с натугой подтащил его к регенту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Ну-ну, — устало сказал он.
— Эту стенку и надо раздолбать, — Айльф озабоченно озирал каменную кладку, — глаз-то ихний там…
— Это ничего не значит, — заметил Леон. — Глаз просто… глаз и все… Их потайные жилища могут быть совсем в другом месте.
Он помедлил, а потом спросил:
— Скажи, Айльф, а ты знал про глаз?
— Все про него знают, — пожал плечами Айльф. — Они, эти глаза, всегда появляются там, где происходит что-то важное. Любопытно им — вот они высунут глаз и смотрят…
— Я же тебя спрашивал! Почему ты тогда не сказал?
— Как я мог?
«Да, — подумал Леон, — не мог. Физически не мог. Они не в состоянии переступить через какую-то определенную черту — даже такие, как Гунтр. Даже такие, как Айльф. — Лишь сейчас ему пришло в голову, что сама их встреча была не так случайна, как юноша хотел это представить. — Должно быть, вызнал про нас, что-то узнал, о чем-то сам догадался, отыскал в городе, подстроил знакомство — потому что мы были единственной его надеждой. И ненавидел нас за нашу недогадливость, за нашу тупость, но все равно опекал нас и спасал — когда по собственной воле, а когда по наущению неведомых кукловодов — кто теперь знает? И пытался говорить обиняками, что-то растолковать, на что-то намекнуть. Да и мы хороши — могли бы догадаться раньше, гораздо раньше — если бы дали себе труд задуматься. Почему Орсон прыгнул из окна, почему маркграф погиб так кстати, почему этому сукиному сыну Ансарду удалось набрать без единой ошибки шестизначный код в убежище — там, на Фембре… Должно быть, они боялись, что прибытие Второй Комплексной им помешает, что они не доведут до конца свой спектакль, — и лишили нас всех средств сообщения. А связь уже наверняка возможна — давно уже возможна. Но мы лишь каждый раз удивлялись странным случайностям; кто же добровольно признается, что послужил послушным орудием в руках неведомых интриганов? Мы же материалисты. Мы готовы поверить в самые невероятные совпадения, но кто же поверит в то, что все эти совпадения, все — всю твою жизнь от начала до конца — подталкивает невидимая рука? Это ненаучно…»
Айльф с натугой поднял тяжелый треножник и ударил им по камню. Тяжелый кованый металл прочертил неглубокую белую полосу на камне — и все.
— Зря стараешься, Айльф, — сказал Леон бесцветным голосом, — тут все скоро и само рухнет.
Юноша с беспокойством оглянулся на него.
— Сударь, — сказал он, — нельзя так. Вы только посмотрите на себя!
— А что я? — устало проговорил Леон. — Сам видишь, чем я лучше остальных? Я ж тоже под их дудку плясал… Развлекал их… Нет, дружок, мне с ними не совладать. Напрасно ты на нас понадеялся. Ладно, давай выбираться отсюда…
— А на что мне еще было надеяться? — горько сказал Айльф. Он вдруг напрягся, прислушиваясь к чему-то, потом рывком метнулся в коридор и так же стремительно вернулся назад.
— Никуда мы уже не выберемся. Коридор горит.
Леон медленно поднялся, ощущая какое-то странное равнодушие, и выглянул в коридор. Деревянные перекрытия рухнули, перегородив путь к лестничной площадке, по почерневшим балкам плясали языки огня. Порыв ветра, внезапно пронесшийся по коридору, раздул пламя, и Леон отшатнулся, заслонившись от жара рукой.
— Хорошенькое дело, — пробормотал он.
Пламя заглядывало в комнату, портьеры уже не тлели — пылали, отсвечивая рубиновым жаром, а шпалеры на стенах внезапно вспыхнули яркими красками, потом так же стремительно выцвели и почернели. Леон отступил в дальний угол и выглянул в окно — далеко внизу скалился мощенный булыжником двор, и на него с крыши летели снопы искр, а потом пронеслось еще что-то, похожее на гигантскую огненную птицу, и он не сразу сообразил, что это рухнул с крыши кто-то из защитников замка.
Попробовать скрутить какой-то гобелен и спуститься на нем? Но выдержит ли их вес ветхая ткань? Он дернул на пробу ближайшую к нему тряпку — она рассыпалась под руками. Пыль, труха…
— Сейчас мы его, — бормотал Айльф. Он с силой отчаяния ухватился за торчащее из стены кольцо для факела. Но оно, казалось, срослось с камнем.
— Да помогите же! — крикнул он.
Тут только Леон опомнился. Он изо всех сил схватился за кольцо, чувствуя, как металл деформируется под руками, и потянул. Кольцо вырвало из стены вместе с куском кладки — Леон полетел на груду пылающих гобеленов и, вскочив, яростно принялся колотить по себе руками, сбивая пламя. В стене зияло глубокое отверстие.
— Ага! — довольно сказал юноша.
Сакраментальный холщовый мешочек лег в образовавшееся углубление. Айльф огляделся, оборвал тяжелую кисть, придерживавшую портьеру, и, деловито соорудив из нее подобие фитиля, поджег его. Потом перевернул набок тяжелый стол. Леон наблюдал за ним, не в силах ни помочь, ни помешать. Он просто стоял и смотрел, но, когда Айльф крикнул: «Прячьтесь сюда, сударь! Сейчас оно рванет!» — он послушно укрылся за столешницей.
Рвануло не так сильно, как он подсознательно ожидал, — а может, так просто показалось в том аду, который стоял вокруг. Просто несколько камней осыпались, точно их скреплял сухой песок, а не прочный раствор, — отверстие стало больше, и теперь было видно, что там, за стеной, нет ни бушующего пламени, ни гари — тьма и прохлада.
Айльф, используя в качестве рычага все тот же треножник, расширял отверстие, пока оно не стало достаточно большим, чтобы в него, пригнувшись, мог пролезть взрослый мужчина.
Леон снял со стены пылающий факел и просунул его в черный зев — там, за стеной, был просто еще один коридор — гладкий пол, мощенный мраморными плитами, гладкие, прохладные стены. Он протиснулся в отверстие и осторожно потрогал пол ногой — это был обычный, прочный пол, никакая не иллюзия. Он выбрался наружу, Айльф скользнул вслед за ним. Они стояли в пустом тихом помещении — в коридоре, уходившем в темноту, неизвестно куда, а за стеной, совсем рядом, бушевал ад и с грохотом рушились охваченные пламенем просмоленные балки.
— Ладно, — он вздохнул, обернулся к Айльфу, — пошли, что ли?
* * *
— Ты, — прохрипел Ансард.
Когда первоначальное ошеломление прошло, Берг попытался сбросить с себя противника, но это оказалось не так просто: тот яростно и в то же время как-то механически цеплялся за Берга, тянул руки к лицу, пытаясь выцарапать глаза.
— Ты, убийца!
Берг, выставив перед собой лезвие топора, свободной рукой отдирал тянущиеся к лицу пальцы. На миг ему даже показалось, что Ансард его не узнал, просто принял за кого-то другого. Но тот не унимался.
— Убийца! — задыхаясь, выкрикивал он. — Смотри! Смотри хорошенько на дело рук своих! Доволен?
— Уймись! — прокричал в ответ Берг.
— Убей меня, — орал Ансард, — ты же этого хочешь? Убей! Все остальное ты уже сделал!
— Я? — Берг даже замер на миг, ошеломленно покачав головой. — Да при чем тут я? Я, что ли, повел войска на Ретру, ты, самодовольный идиот!
— Перебежчики, — губы Ансарда побелели от гнева, — подлые предатели! Да не будь вас, разве этот торгаш взял бы крепость? Все ваша колдовская наука!
— Ну нет, — наконец Бергу удалось оторвать от себя нападавшего. На какое-то время они застыли, с ненавистью глядя друг на друга и тяжело дыша. — Если ты из нас ничего не вытряс, думаешь, Эрмольду удалось?
— Да он вас купил!
— Нас нельзя купить, болван!
— Тогда зачем вы это сделали? Из мести?
— Да ничего я не делал. Нельзя мне ничего такого делать. Запрещено. Эрмольд и без нас обошелся — я… я вас спасти пытался… Остановить это безумие… Всеми богами клянусь!
— Пустые твои клятвы, — горько произнес Ансард, — ничего они не стоят. Не верите вы ни в каких богов… А если бы и верили… если и не подсобили Эрмольду… Все равно это из-за тебя. Из-за вас!
И он вновь бросился на Берга, но тот уже был наготове — он встретил Ансарда короткой подсечкой, бросил на колени и завел руку за спину. Тот молча корчился на полу, пытаясь высвободиться.
— Где Сорейль? — прокричал Берг, склонившись к Ансарду.
Тот ухитрился извернуться и посмотрел Бергу в лицо расширенными глазами — из-за огромных зрачков они показались Бергу лиловыми.
— Сорейль?
Лицо его перекосила странная гримаса, он затрясся, и прошло какое-то время, прежде чем Берг понял, что Ансард смеется.
— Тебе нужна Сорейль? — с трудом выговорил тот. — Ах ты, дурак, дурак…
— Где она? Спряталась? Убежала? — напирал Берг. — Какую-то женщину видели в тронном зале…
— В тронном зале? Ах, да…
Ансард попытался подняться с колен, но не смог. Берг рывком поднял его на ноги и погнал перед собой, увертываясь от падающих сверху балок — перекрытия горели и рушились. Ансард вновь попытался извернуться, но Берг лишь чуть сильнее выкрутил завернутую за спину руку противника.
— Убей меня, — хрипел Ансард.
— Я не убийца, — возразил Берг.
— Разве? Ты самый убийца и есть. Думаешь, тебе это пройдет даром? Тебе тоже не удастся уйти безнаказанным, ты, ублюдок!
— Ладно-ладно, — Берг подтолкнул его вперед, — двигайся.
Лестница, ведущая в тронный зал, была перегорожена упавшей балкой — Бергу пришлось немало потрудиться, чтобы перетащить через нее упирающегося Ансарда; тот все норовил то придушить Берга, то кинуться в бушующее пламя.
— И везет же мне на самоубийц, — пробормотал Берг, — ладно, с меня хватит.
Он примерился и аккуратно ударил Ансарда ребром ладони по шее. Тот захрипел и затих. Берг схватил его за запястья и потащил вверх по лестнице, ежесекундно ожидая, что случайный обломок пришибет их обоих. На верхней площадке он остановился, жадно хватая пропитанный гарью воздух. Но здесь дышать было немного легче — в кровле зияли дыры, и сквозь них были видны нависшие над замком тучи — такие низкие, что они отражали охватившие Солер огни пожаров.
— И никогда этого дождя нет, когда надо, — сказал он вслух, размазывая по лицу копоть.
И, словно в ответ, прозвучал удар грома.
Дождь хлынул с такой силой, что сквозь дыры в кровле на площадку натекла огромная лужа. Ансард, до сих пор лежавший неподвижно, заворочался, одурело тряся головой. Берг, приоткрыв рот, заворожено наблюдал, как вода борется с огнем. Перевес был на стороне воды; пропитанное застарелой сыростью дерево горело плохо. Пламя шипело, корчилось и наконец отступило, оставив после себя дымящиеся обгорелые балки.
— Ну и ну, — сказал Берг.
Он вновь завел Ансарду, который, глухо рыча, пытался приподняться с пола, руки за спину и, задыхаясь и кашляя в густом дыму, погнал своего пленника вперед.
Ввалился на середину зала и остановился, дико озираясь. Со стороны он выглядел ничем не лучше Ансарда, который вдруг выпрямился, поднял голову и напрягся, как будто в нем зашевелилась невидимая пружина. Зал был полон. Не оборванцы-мародеры, не полупрозрачные от голода горожане, иссохшие, точно листва осенью, или опухшие, как пропитавшаяся водой жаба, но движимые живительной яростью, нет, крепкие, обученные ребята, все при деле. Арбалетчики, застывшие в нишах, немногочисленная, но вышколенная личная охрана в мундирах цветов Эрмольда, пехотинцы в побуревших от жара камзолах деловито растаскивали завалы…
Тронный зал пострадал от огня меньше, чем Берг ожидал, — разрушения ограничились лишь следами поспешного бегства — сейчас их торопливо прибирали люди Эрмольда, затирая кровавые лужи и просто лужи ворохом изодранных гобеленов. Мертвых тел тоже не было — должно быть, их просто вытолкнули в окна и сейчас они громоздились под стеной, наваленные друг на друга, точно штабель дров.
— А, вот и вы, — сказал Эрмольд.
Он отошел от окна в дальнем конце зала — должно быть, потому Берг сначала и не заметил регента.
— А я все гадаю, куда это подевался наш амбассадор Берг, — заметил он. — Я думал, он давно уж выстроил себе уютный шалашик где-нибудь в дельте, а он, оказывается, предпочитает находиться в самом центре событий… Интересно, а ваш коллега тоже здесь?
— Я… — Берг в затруднении помотал головой. Он по-прежнему сжимал Ансарда в медвежьих обьятиях и оттого чувствовал себя безумно неловко — комик, валившийся на арену, под насмешливыми взглядами зрителей…
Двое, повинуясь короткому кивку Эрмольда, приблизились к нему, аккуратно подхватили Ансарда под руки и поставили рядом с Бергом. Еще двое встали по бокам терранца. За спиной раздался тихий, но отчетливый щелчок — он не мог видеть нацеленных на него арбалетов, но затылком ощущал их присутствие.
Эрмольд щелкнул пальцами, и пехотинец, разбиравший завал, вытащил из-под груды обломков уцелевшее кресло и с натугой подтащил его к регенту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57