Оглянись, кобольд! Видишь далекие горы? Это все — великаны.
— Да-да, вы, старея, каменеете — то есть превращаетесь в скалы.
Это кобольд знал.
— Живые скалы, кобольд! — Полыхнули пламенем, широко раскрывшись, глаза великана. — С возрастом мы становимся медлительными, поддерживаемые Чармом Извечной Звезды, и становимся настолько нерасторопными, что вступаем во всемирный полк — хор Старых, что лежат вместе, слушая музыку планет.
— Если хочешь и дальше слышать эту музыку, — предупредил кобольд, — лучше дай нам уйти, чтобы мы спасли эти миры.
— Я тебе не сопливый невежественный каменный мальчишка, — проворчал Краказ. — Эти миры никем не были созданы. Они появились, охлаждаясь, из первичного огня, сияния, из которого выковала творение Извечная Звезда.
— Создательница Миров живет в свете Извечной Звезды, — заговорил Азофель. — В этот сон входит Светлый Берег и все его планеты. Если она перестанет видеть сон, все планеты исчезнут.
— А ты, Азофель? — Великан выпятил каменистую губу и с любопытством прищурился. — И ты тоже снишься создательнице этих миров?
— Я из другого сна. — Азофель скрестил руки на груди и склонил голову набок, вспоминая места, где жил когда-то. — Существуют Безымянные, живущие глубоко в свете Извечной Звезды, и они более велики, чем создательница этих миров. Я из сна того сновидца, которому снится создательница.
— И есть, конечно, еще более великие сновидцы? — Пасть Краказа глумливо изогнулась. — Сны внутри снов?
— Может быть, — согласился Азофель. — Я знаю только о том сне, из которого явился.
— Так расскажи мне про этот сон, Азофель. Ты там живешь, как живу я здесь, надеясь когда-нибудь сколотить себе состояние, достаточное, чтобы завести жену и детей и упокоиться в уюте среди Старейших?
— Нет, сон, в котором я жил над Краем Мира, совсем не такой. Ничто в этих мирах не напоминает его, потому что это сон без миров. Там все — свет. Но я родился там, где свет наименее ярок. Мои предки жили в этом тусклом углу нашей реальности, сколько помнят поколения. Они не желали искать ничего светлее.
— Но ты был пытлив, — язвительно заметил Краказ.
— Не пытлив — обречен. — Сияние Азофеля потускнело, длинное лицо опечалилось. — У нас было мало света, чтобы сохранить мне жизнь, и я должен был умереть в младенчестве. Но меня продали в слуги. И с тех пор я служу, чтобы жить и знать свет.
— Траллс! — с отвращением искривилась каменная морда Краказа. — Ты в собственный рассказ вплетаешь ложь; Если мирозданию угрожает опасность, создатель не послал бы простого траллса.
— На самом деле она послала меня, — возник Рик Старый. — Азофель всего лишь меня сопровождает.
Краказ нетерпеливо тряхнул головой.
— Хватит нести чушь! — Его рука потянулась к ним, три покрытых скальной коростой пальца раздвинулись, чтобы поймать обоих путников. — Теперь послушаем, как вы будете петь.
— Нет, постой! — отчаянно замахал руками Рик. — Твой мир в опасности! Поверь нам!
Ладонь великана нависла над ними, и чудовище фыркнуло:
— Поверю, когда будете петь из лавы!
— Отвернись! — велел Рику Азофель.
Кобольд прижал ладони к глазам и согнулся почти пополам.
Рубаха Азофеля разлетелась пеплом, и мощное сияние хлынуло во все стороны с такой яркостью, что черные лавовые натеки показались вдруг белыми.
Рик увидел узловатые кости своих ладоней, но жара не почувствовал. Когда его снова охватила темень, он оторвал руки от глаз и увидел Азофеля, обнаженного и пылающего огненными клетками. Великана не было.
— Прости меня, — промямлил Азофель. — Я снова съел свет из сна.
На этот раз кобольд поднял к огненной фигуре счастливое лицо.
— Может, ты все еще голоден? Здесь точно можно найти еще великанов.
7. СИВИЛЛА
Она была всего лишь белой тенью среди кружева веточек и лиан в темном углу леса. Когда Джиоти и Бройдо оказались рядом с ней, ее возмущенный вопль всколыхнул стаю птиц, брызнувших из густых крон. Изогнутые глаза, дымчатые как кварц, полыхнули гневом на маркграфиню, посмевшую разорвать лиственный полог, где пряталась сивилла.
— Прости меня, сивилла! — успела выпалить Джиоти раньше, чем сивилла расправила ало-изумрудные крылья, готовясь взлететь. — Мне позарез нужна твоя помощь, иначе я бы никогда не осмелилась так грубо к тебе вторгаться. Прошу тебя, не отвергай моей мольбы — ты, которая делилась когда-то со мной своим пророчеством.
Яркие крылья опустились и снова закрыли мраморно-чистую наготу тельца сивиллы. В круглом отверстии рта блеснул голубой язык пламени.
— Я голодна.
Джиоти изогнулась и позвала своего спутника:
— Бройдо — там тот червь. Принеси. — И она снова повернулась к сивилле: — Я принесла тебе мясо с Края Мира.
— Редкое блюдо. — Язычок синего пламени разгорелся сильнее. — Оно свежее?
— Очень.
Бройдо побежал обратно через лес и нашел червяка все еще под зазубренным нагрудником. Эльф подобрал его лезвием меча и быстро понес в чащу. Кольчатое тело свернулось вокруг клинка, но медленно сползло, когда эльф поднес извивающуюся тварь сивилле.
Когтистые руки разорвали толстое тело червяка, и огненный язык вылизал влажное желеобразное содержимое под шипение горелого мяса. Через несколько мгновений от червя осталась лишь сухая оболочка, лишенная жизни.
Закончив, сивилла повернулась к людям живым нечеловеческим лицом, полуприкрытых свисающими прядями волос, и кварцевые глаза моргнули медленно и довольно. В зияющем отверстии рта искрился голубой язык.
— Спрашивай, что ты хотела.
— Где Риис Морган? — спросила Джиоти, опускаясь на колени в росу трав перед бледной иконой, завернутой в цветные крылья.
— Заперт в облике, назначенном судьбой.
— Где?
— На Ирте. — Кварцевые глаза затрепетали, шелковый голос произнес: — На дальней стороне Ирга — в Габагалусе.
— Далеко ли это? — спросил Бройдо.
— Быть может, даже слишком, — с тревогой ответила Джиоти. — Габагалус — самостоятельное государство, отделенное от всех доминионов. И они не очень привечают чужих.
Бройдо слушал Джиоти вполуха. Его внимание было поглощено странным созданием, сидевшим в темной глубине леса. Тело было похоже на тело смертных, но лицо с жестким отверстием рта, пламенным языком, с затуманенными глазами будто говорило, что впечатление это обманчиво.
— Спрашивай, эльф. — Сивилла выплюнула синюю искру. — Спрашивай, что хочешь знать.
— Смидди Tea и эльфы моего клана… — Бройдо тяжело задышал, собираясь с духом: — Как они?
— Прячутся на высоком пути ветра. — Крылья сивиллы задрожали. — Их жизнь висит на волоске. Гномы рыщут по Лесу Призраков в жажде отомстить эльфам за свою потерю — за Ожерелье Душ.
Одной рукой Бройдо вцепился в свои зеленые волосы, а другой воздел в воздух меч змея:
— Я должен вернуть им этот меч! Я нужен им!
— Ты нужен мне! — Джиоти твердой рукой взяла его за плечо и заставила опустить меч. — Если нам предстоит найти путь к Риису и освободить его, то придется пробиваться через орды гномов. Я не могу сейчас лишиться тебя.
— Но мой народ…
— Сивилла сказала, что они живы.
— Они прячутся! — Бройдо уныло качнул головой. — И жизнь их висит на волоске. Это все я виноват. Никогда, ни за что не должен был я приводить к ним гномов.
— Вы с кобольдом были храбры, — напомнила ему Джиоти его собственные рассказы о приключениях на Краю Мира с Риком Старым и Азофелем. — Не забывай: если бы ты не принес своему клану Ожерелье Душ, все погибли бы страшной смертью от проклятия Тивела.
— Верно. — Бройдо, надув щеки, с шумом выпустил воздух из легких. — Я променял им одно несчастье на другое. — Он вцепился в руку Джиоти. — Я должен вернуться. Только этот меч может их спасти.
— А спасти миры, Бройдо? — Джиоти смотрела на него в упор. — Что толку спасти один твой клан, если исчезнут все миры Светлого Берега?
— Истина известна немногим. — Сивилла пошевелилась под плащом из перьев. — На много лиг день пуст. Но в Габагалусе день обретает форму — чтобы родиться или погибнуть. Истина известна немногим.
— Что это может значить? — раздраженно скрипнул зубами Бройдо. — Не понимаю. Говори просто, сивилла. Действительно ли обречены миры? Правду ли сказал Рик Старый о безымянной владычице и младенце, неподвижном в ее чреве?
— Зная это, будешь и ты среди немногих. — Сивилла закрыла глаза. — Но слушай.
Бройдо склонил голову и услышал шепот травы вдоль долгих лесных троп.
Глаза сивиллы открылись и озарились изнутри.
— Сейчас все миры — одно поющее дерево, живые среди смерти.
— Я не пони…
Джиоти заставила его замолчать, приложив палец к его изогнутым в гримасе губам.
— Она говорит нам, что не знает о грядущем, о том, что случится. Сейчас судьба миров куется в Габагалусе. Пойдешь ли ты со мной, чтобы решить исход?
Бройдо что-то недовольно буркнул, и в мозгу его роились образы Смидди Tea, многих эльфов, которых он знал и любил.
— Разве у меня есть выбор?
Джиоти выдержала его враждебный взгляд:
— Если подумать — то нет.
— Я — эльф-советник, — вслух заявил Бройдо, больше для себя, чем для Джиоти. — Смидди Tea обучила меня для этого, послав на службу не только старейшинам нашего клана, но и трех соседних кланов. Меня считают достаточно искусным, чтобы дать мудрый совет моему народу. Так почему я не могу сейчас дать мудрый совет самому себе?
— Задача своего рода уникальная, — согласилась с ним Джиоти. — Но реальное решение тут только одно. Чтобы уцелел твой народ — любые народы — мы должны тут же уходить в Габагалус.
— Так ли это, сивилла? — Бройдо глянул на фигурку крылатой женщины с собольими волосами. — Должны ли мы с Джиоти идти в Габагалус?
— Дойдите так далеко, как только можно дойти. — Сивилла вздрогнула и отступила в темную лесную нишу. — Прошлое и будущее сливаются как тропы. И там, где сойдутся они — о, там, где они сойдутся! — там и лежит судьба. И там сладка жизнь даже в самой боли. Лиловое лицо Бройдо передернулось:
— Это нам ничего не говорит!
Сивилла отступила в темноту, закрыв глаза, трепеща крыльями, не отвечая на желчное ворчание эльфа.
Джиоти тщательно опустила на место завесу плюща, и снова не стало видно укрытия сивиллы.
— Ты идешь со мной в Габагалус?
Бройдо уставился на меч у себя в руке, на сияющую приглушенным снежным блеском белизну. Это было спасение его клана — и было оно в руке эльфа, проигравшего гномам битву за спасение мира. В душе метался гнев. Нет, он спасет Смидди Tea и свой клан! Но сначала он вернет то, что отобрали у него гномы.
— И как мы туда доберемся? — ворчливо спросил он. Джиоти улыбнулась и хлопнула эльфа по плечу.
— Простого пути нет. На воздушном корабле — слишком долго, а поскольку там не жалуют гостей, туда мало кто летает.
— С тем же успехом он мог бы быть и на другой планете, — буркнул Бройдо и взмахнул мечом. — А скажи, почему эту страну называют Габагалус?
— Это континент, который всплывает из моря на рассвете и погружается на закате. — Джиоти вела эльфа по таинственным теням леса. — С моим талисманом связи и с амулетами мы можем добраться туда путями Чарма. Но дорога эта трудная.
— А почему? — удивленно взглянул на нее Бройдо. — Разве мы пойдем через Колодец Пауков?
Джиоти чуть слышно рассмеялась.
— Нет, Бройдо, это была бы дорога в другие миры. А нам надо просто попасть на ту сторону Ирта, где сейчас ночь. Трудность в том, чтобы прибыть без огласки. Я думаю, если и есть какая-то надежда выручить Рииса из рук гномов, то она заключается лишь во внезапности.
— А кто живет в Габагалусе? — Бройдо раздраженно сбил ногой поганку, и взлетел клуб дымных спор. — Эльфы там есть?
— Не думаю. — Джиоти покопалась в памяти, выискивая то немногое, что было известно о загадочном континенте. — Жители там саламандроподобные. Мне говорили, что они — всего лишь форпост торговой империи, включающей в себя миры куда более далекие, чем Ирг, Немора и Хелгейт. А самое странное то, что они считают, будто использовать Чарм — как мы делаем — примитивно.
— Правда? — спросил Бройдо, приподняв кустистую бровь. — А чем пользуются они? Что держит их на Ирте, когда приходит ночной прилив?
— Наверное, океан, потому что в темноте они уходят под воду. — Нахмурив брови, маркграфиня процитировала ходячее мнение: — В Габагалусе Чарм не используется. Они овладели наукой.
— Наукой? — спросил эльф. — Этой детской игрой? Джиоти кивнула, разделяя его недоумение.
— Да, той самой, в которой дети узнают тайны природы простым наблюдением. Мой дед был фанатиком этой самой науки. Он считал, что Чарм нас ослабляет, и говорил, что пусть лучше нас учит природа, открывая нам себя. Это он научил меня защищать себя без Чарма.
— Наука — вполне подходящее занятие для детей и отлично учит их особенностям погоды и ветров, — великодушно согласился Бройдо. — Но воздушный змей с Чармом летит выше и дальше, и фермеры лучше ухаживают за посевами, определяя погоду амулетами дальнего зрения, а не барометрами и флюгерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Да-да, вы, старея, каменеете — то есть превращаетесь в скалы.
Это кобольд знал.
— Живые скалы, кобольд! — Полыхнули пламенем, широко раскрывшись, глаза великана. — С возрастом мы становимся медлительными, поддерживаемые Чармом Извечной Звезды, и становимся настолько нерасторопными, что вступаем во всемирный полк — хор Старых, что лежат вместе, слушая музыку планет.
— Если хочешь и дальше слышать эту музыку, — предупредил кобольд, — лучше дай нам уйти, чтобы мы спасли эти миры.
— Я тебе не сопливый невежественный каменный мальчишка, — проворчал Краказ. — Эти миры никем не были созданы. Они появились, охлаждаясь, из первичного огня, сияния, из которого выковала творение Извечная Звезда.
— Создательница Миров живет в свете Извечной Звезды, — заговорил Азофель. — В этот сон входит Светлый Берег и все его планеты. Если она перестанет видеть сон, все планеты исчезнут.
— А ты, Азофель? — Великан выпятил каменистую губу и с любопытством прищурился. — И ты тоже снишься создательнице этих миров?
— Я из другого сна. — Азофель скрестил руки на груди и склонил голову набок, вспоминая места, где жил когда-то. — Существуют Безымянные, живущие глубоко в свете Извечной Звезды, и они более велики, чем создательница этих миров. Я из сна того сновидца, которому снится создательница.
— И есть, конечно, еще более великие сновидцы? — Пасть Краказа глумливо изогнулась. — Сны внутри снов?
— Может быть, — согласился Азофель. — Я знаю только о том сне, из которого явился.
— Так расскажи мне про этот сон, Азофель. Ты там живешь, как живу я здесь, надеясь когда-нибудь сколотить себе состояние, достаточное, чтобы завести жену и детей и упокоиться в уюте среди Старейших?
— Нет, сон, в котором я жил над Краем Мира, совсем не такой. Ничто в этих мирах не напоминает его, потому что это сон без миров. Там все — свет. Но я родился там, где свет наименее ярок. Мои предки жили в этом тусклом углу нашей реальности, сколько помнят поколения. Они не желали искать ничего светлее.
— Но ты был пытлив, — язвительно заметил Краказ.
— Не пытлив — обречен. — Сияние Азофеля потускнело, длинное лицо опечалилось. — У нас было мало света, чтобы сохранить мне жизнь, и я должен был умереть в младенчестве. Но меня продали в слуги. И с тех пор я служу, чтобы жить и знать свет.
— Траллс! — с отвращением искривилась каменная морда Краказа. — Ты в собственный рассказ вплетаешь ложь; Если мирозданию угрожает опасность, создатель не послал бы простого траллса.
— На самом деле она послала меня, — возник Рик Старый. — Азофель всего лишь меня сопровождает.
Краказ нетерпеливо тряхнул головой.
— Хватит нести чушь! — Его рука потянулась к ним, три покрытых скальной коростой пальца раздвинулись, чтобы поймать обоих путников. — Теперь послушаем, как вы будете петь.
— Нет, постой! — отчаянно замахал руками Рик. — Твой мир в опасности! Поверь нам!
Ладонь великана нависла над ними, и чудовище фыркнуло:
— Поверю, когда будете петь из лавы!
— Отвернись! — велел Рику Азофель.
Кобольд прижал ладони к глазам и согнулся почти пополам.
Рубаха Азофеля разлетелась пеплом, и мощное сияние хлынуло во все стороны с такой яркостью, что черные лавовые натеки показались вдруг белыми.
Рик увидел узловатые кости своих ладоней, но жара не почувствовал. Когда его снова охватила темень, он оторвал руки от глаз и увидел Азофеля, обнаженного и пылающего огненными клетками. Великана не было.
— Прости меня, — промямлил Азофель. — Я снова съел свет из сна.
На этот раз кобольд поднял к огненной фигуре счастливое лицо.
— Может, ты все еще голоден? Здесь точно можно найти еще великанов.
7. СИВИЛЛА
Она была всего лишь белой тенью среди кружева веточек и лиан в темном углу леса. Когда Джиоти и Бройдо оказались рядом с ней, ее возмущенный вопль всколыхнул стаю птиц, брызнувших из густых крон. Изогнутые глаза, дымчатые как кварц, полыхнули гневом на маркграфиню, посмевшую разорвать лиственный полог, где пряталась сивилла.
— Прости меня, сивилла! — успела выпалить Джиоти раньше, чем сивилла расправила ало-изумрудные крылья, готовясь взлететь. — Мне позарез нужна твоя помощь, иначе я бы никогда не осмелилась так грубо к тебе вторгаться. Прошу тебя, не отвергай моей мольбы — ты, которая делилась когда-то со мной своим пророчеством.
Яркие крылья опустились и снова закрыли мраморно-чистую наготу тельца сивиллы. В круглом отверстии рта блеснул голубой язык пламени.
— Я голодна.
Джиоти изогнулась и позвала своего спутника:
— Бройдо — там тот червь. Принеси. — И она снова повернулась к сивилле: — Я принесла тебе мясо с Края Мира.
— Редкое блюдо. — Язычок синего пламени разгорелся сильнее. — Оно свежее?
— Очень.
Бройдо побежал обратно через лес и нашел червяка все еще под зазубренным нагрудником. Эльф подобрал его лезвием меча и быстро понес в чащу. Кольчатое тело свернулось вокруг клинка, но медленно сползло, когда эльф поднес извивающуюся тварь сивилле.
Когтистые руки разорвали толстое тело червяка, и огненный язык вылизал влажное желеобразное содержимое под шипение горелого мяса. Через несколько мгновений от червя осталась лишь сухая оболочка, лишенная жизни.
Закончив, сивилла повернулась к людям живым нечеловеческим лицом, полуприкрытых свисающими прядями волос, и кварцевые глаза моргнули медленно и довольно. В зияющем отверстии рта искрился голубой язык.
— Спрашивай, что ты хотела.
— Где Риис Морган? — спросила Джиоти, опускаясь на колени в росу трав перед бледной иконой, завернутой в цветные крылья.
— Заперт в облике, назначенном судьбой.
— Где?
— На Ирте. — Кварцевые глаза затрепетали, шелковый голос произнес: — На дальней стороне Ирга — в Габагалусе.
— Далеко ли это? — спросил Бройдо.
— Быть может, даже слишком, — с тревогой ответила Джиоти. — Габагалус — самостоятельное государство, отделенное от всех доминионов. И они не очень привечают чужих.
Бройдо слушал Джиоти вполуха. Его внимание было поглощено странным созданием, сидевшим в темной глубине леса. Тело было похоже на тело смертных, но лицо с жестким отверстием рта, пламенным языком, с затуманенными глазами будто говорило, что впечатление это обманчиво.
— Спрашивай, эльф. — Сивилла выплюнула синюю искру. — Спрашивай, что хочешь знать.
— Смидди Tea и эльфы моего клана… — Бройдо тяжело задышал, собираясь с духом: — Как они?
— Прячутся на высоком пути ветра. — Крылья сивиллы задрожали. — Их жизнь висит на волоске. Гномы рыщут по Лесу Призраков в жажде отомстить эльфам за свою потерю — за Ожерелье Душ.
Одной рукой Бройдо вцепился в свои зеленые волосы, а другой воздел в воздух меч змея:
— Я должен вернуть им этот меч! Я нужен им!
— Ты нужен мне! — Джиоти твердой рукой взяла его за плечо и заставила опустить меч. — Если нам предстоит найти путь к Риису и освободить его, то придется пробиваться через орды гномов. Я не могу сейчас лишиться тебя.
— Но мой народ…
— Сивилла сказала, что они живы.
— Они прячутся! — Бройдо уныло качнул головой. — И жизнь их висит на волоске. Это все я виноват. Никогда, ни за что не должен был я приводить к ним гномов.
— Вы с кобольдом были храбры, — напомнила ему Джиоти его собственные рассказы о приключениях на Краю Мира с Риком Старым и Азофелем. — Не забывай: если бы ты не принес своему клану Ожерелье Душ, все погибли бы страшной смертью от проклятия Тивела.
— Верно. — Бройдо, надув щеки, с шумом выпустил воздух из легких. — Я променял им одно несчастье на другое. — Он вцепился в руку Джиоти. — Я должен вернуться. Только этот меч может их спасти.
— А спасти миры, Бройдо? — Джиоти смотрела на него в упор. — Что толку спасти один твой клан, если исчезнут все миры Светлого Берега?
— Истина известна немногим. — Сивилла пошевелилась под плащом из перьев. — На много лиг день пуст. Но в Габагалусе день обретает форму — чтобы родиться или погибнуть. Истина известна немногим.
— Что это может значить? — раздраженно скрипнул зубами Бройдо. — Не понимаю. Говори просто, сивилла. Действительно ли обречены миры? Правду ли сказал Рик Старый о безымянной владычице и младенце, неподвижном в ее чреве?
— Зная это, будешь и ты среди немногих. — Сивилла закрыла глаза. — Но слушай.
Бройдо склонил голову и услышал шепот травы вдоль долгих лесных троп.
Глаза сивиллы открылись и озарились изнутри.
— Сейчас все миры — одно поющее дерево, живые среди смерти.
— Я не пони…
Джиоти заставила его замолчать, приложив палец к его изогнутым в гримасе губам.
— Она говорит нам, что не знает о грядущем, о том, что случится. Сейчас судьба миров куется в Габагалусе. Пойдешь ли ты со мной, чтобы решить исход?
Бройдо что-то недовольно буркнул, и в мозгу его роились образы Смидди Tea, многих эльфов, которых он знал и любил.
— Разве у меня есть выбор?
Джиоти выдержала его враждебный взгляд:
— Если подумать — то нет.
— Я — эльф-советник, — вслух заявил Бройдо, больше для себя, чем для Джиоти. — Смидди Tea обучила меня для этого, послав на службу не только старейшинам нашего клана, но и трех соседних кланов. Меня считают достаточно искусным, чтобы дать мудрый совет моему народу. Так почему я не могу сейчас дать мудрый совет самому себе?
— Задача своего рода уникальная, — согласилась с ним Джиоти. — Но реальное решение тут только одно. Чтобы уцелел твой народ — любые народы — мы должны тут же уходить в Габагалус.
— Так ли это, сивилла? — Бройдо глянул на фигурку крылатой женщины с собольими волосами. — Должны ли мы с Джиоти идти в Габагалус?
— Дойдите так далеко, как только можно дойти. — Сивилла вздрогнула и отступила в темную лесную нишу. — Прошлое и будущее сливаются как тропы. И там, где сойдутся они — о, там, где они сойдутся! — там и лежит судьба. И там сладка жизнь даже в самой боли. Лиловое лицо Бройдо передернулось:
— Это нам ничего не говорит!
Сивилла отступила в темноту, закрыв глаза, трепеща крыльями, не отвечая на желчное ворчание эльфа.
Джиоти тщательно опустила на место завесу плюща, и снова не стало видно укрытия сивиллы.
— Ты идешь со мной в Габагалус?
Бройдо уставился на меч у себя в руке, на сияющую приглушенным снежным блеском белизну. Это было спасение его клана — и было оно в руке эльфа, проигравшего гномам битву за спасение мира. В душе метался гнев. Нет, он спасет Смидди Tea и свой клан! Но сначала он вернет то, что отобрали у него гномы.
— И как мы туда доберемся? — ворчливо спросил он. Джиоти улыбнулась и хлопнула эльфа по плечу.
— Простого пути нет. На воздушном корабле — слишком долго, а поскольку там не жалуют гостей, туда мало кто летает.
— С тем же успехом он мог бы быть и на другой планете, — буркнул Бройдо и взмахнул мечом. — А скажи, почему эту страну называют Габагалус?
— Это континент, который всплывает из моря на рассвете и погружается на закате. — Джиоти вела эльфа по таинственным теням леса. — С моим талисманом связи и с амулетами мы можем добраться туда путями Чарма. Но дорога эта трудная.
— А почему? — удивленно взглянул на нее Бройдо. — Разве мы пойдем через Колодец Пауков?
Джиоти чуть слышно рассмеялась.
— Нет, Бройдо, это была бы дорога в другие миры. А нам надо просто попасть на ту сторону Ирта, где сейчас ночь. Трудность в том, чтобы прибыть без огласки. Я думаю, если и есть какая-то надежда выручить Рииса из рук гномов, то она заключается лишь во внезапности.
— А кто живет в Габагалусе? — Бройдо раздраженно сбил ногой поганку, и взлетел клуб дымных спор. — Эльфы там есть?
— Не думаю. — Джиоти покопалась в памяти, выискивая то немногое, что было известно о загадочном континенте. — Жители там саламандроподобные. Мне говорили, что они — всего лишь форпост торговой империи, включающей в себя миры куда более далекие, чем Ирг, Немора и Хелгейт. А самое странное то, что они считают, будто использовать Чарм — как мы делаем — примитивно.
— Правда? — спросил Бройдо, приподняв кустистую бровь. — А чем пользуются они? Что держит их на Ирте, когда приходит ночной прилив?
— Наверное, океан, потому что в темноте они уходят под воду. — Нахмурив брови, маркграфиня процитировала ходячее мнение: — В Габагалусе Чарм не используется. Они овладели наукой.
— Наукой? — спросил эльф. — Этой детской игрой? Джиоти кивнула, разделяя его недоумение.
— Да, той самой, в которой дети узнают тайны природы простым наблюдением. Мой дед был фанатиком этой самой науки. Он считал, что Чарм нас ослабляет, и говорил, что пусть лучше нас учит природа, открывая нам себя. Это он научил меня защищать себя без Чарма.
— Наука — вполне подходящее занятие для детей и отлично учит их особенностям погоды и ветров, — великодушно согласился Бройдо. — Но воздушный змей с Чармом летит выше и дальше, и фермеры лучше ухаживают за посевами, определяя погоду амулетами дальнего зрения, а не барометрами и флюгерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48