Оно было ниже, чем в прежнем появлении, но такое же уродливое. Его бугристое тело, стоя на колонне бурлящей, светящейся энергии, медленно подплывало к Сабриэль.
Внезапно солдат, оказавшийся позади чудовища, подпрыгнул и вонзил в его спину меч. Существо будто этого и не заметило, но человек закричал и мгновенно сгорел в белом пламени.
— Я принес тебе меч Аборсена, — сказало существо, бросая на пол что-то длинное, еле видное в тумане. — И колокол Астарель, — колокол был осторожно опущен вниз, лишь серебро мелькнуло в облаке пыли. — Вперед, Аборсен. Так много времени прошло с тех пор, как мы начали…
Существо захохотало и стало двигаться вокруг саркофага. Сабриэль пошевелила кольцо на пальце и встала так, чтобы между ней и существом находился саркофаг. Керригор очень близко, но есть еще немного времени, чтобы снова превратить страшное существо в Моггета и завершить обряд…
— Стоп!
Слово вырвалось, как вырывается язык изо рта рептилии, но за ним чувствовалась сила. Против желания Сабриэль застыла. Горящее светлым пламенем существо тоже остановилось. В дальнем конце зала появился Керригор. Солдаты, которые охраняли вход, упали замертво. Вокруг моря темноты лежали бледные острова плоти. У Керригора не было четких очертаний, только отдельные человеческие детали в черно-чернильной массе. Белым огнем горели глаза, растянувшийся рот был прочерчен красным светом горящих углей.
— Аборсен мой, — прокаркал Керригор, голос его был глубоким и тягучим, похожим на бульканье лавы, льющейся из жерла вулкана. — Ты оставишь ее мне.
То, что когда-то было Моггетом, взвизгнуло и двинулось вперед, рассыпая белые искры.
— Я слишком долго ждал, когда смогу отомстить, чтобы упустить эту возможность, — прошипело существо, и шипение перешло в такой вой, что его в самом деле можно было принять за мяуканье громадного кота. Затем существо взвилось в воздух и влетело в Керригора, в черноту его тела врезалась сверкающая комета, которая смяла этот сгусток тени, как скалка сминает кусок теста.
Какой-то момент пораженный внезапностью нападения Керригор не двигался. Затем темный силуэт Керригора медленно приподнялся, длинные отростки цвета ночи обвились вокруг сверкающего противника и стали его душить с неумолимостью осьминога, поймавшего в свои щупальца черепаху.
В отчаянии Сабриэль оглянулась в поисках Тачстоуна и магистрикс Гринвуд. Кирпичная пыль, как некий отравляющий газ, все еще висела в лунном свете, а тела, которые лежали на полу зала, казалось, были этим газом отравлены. Но на самом деле их погубили обрушившиеся кирпичи и деревянные балки потолка.
Первой Сабриэль увидела магистрикс Гринвуд. Она лежала неподалеку, свернувшись клубочком. Кто-то мог бы подумать, что Гринвуд просто потеряла сознание, но Сабриэль знала, что учительница мертва. Ее насквозь пронзил острый кол, отщепившийся от потолочной балки.
Сабриэль чувствовала, что Тачстоун жив. Он лежал, уставившись взглядом в кучу обвалившихся кирпичей. В его глазах отражался лунный свет.
Сабриэль наклонилась над ним и вытерла кровь на его ране.
— У меня сломана нога, — сказал Тачстоун, и рот его кривился от боли. Он поднял голову, кивая на отверстие в стене. — Беги, Сабриэль. Пока он занят. Беги на юг. Живи обычной жизнью…
— Не могу, — мягко сказала Сабриэль. — Я — Аборсен. Кроме того, как ты сможешь бежать со мной, если у тебя сломана нога?
— Сабриэль!
Но Сабриэль уже отошла от него. Она подняла Астарель, стараясь удержать его в молчании. Но в этом не было нужды, так как колокол был забит кирпичной пылью. Он не зазвенит до тех пор, пока его не очистят с терпением, магией и со спокойными нервами. Сабриэль посмотрела на колокол, затем аккуратно поставила его на пол.
Меч отца лежал от нее в пяти шагах. Она подняла его и посмотрела на знаки Хартии, пробегающие по лезвию. Сейчас они не выстроились в обычную надпись, но говорили: «Клэйры видели меня, Создатель Стены сделал меня, Король закаливал меня, Аборсен владел мною, поэтому никто, существующий в Смерти, не будет существовать в Жизни. Это не их мир».
— Это не их мир, — прошептала Сабриэль. Она встала в позу обороны и посмотрела на извивающуюся громаду темноты — на Керригора.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Казалось, Керригор покончил с созданием Свободной магии, которое когда-то было Моггетом. Огромное темное облако было таким же, как и до внезапного нападения. Нигде не было белого огня, сверкающее видение исчезло.
Керригор стоял без движения, и у Сабриэль возникла слабая надежда, что он все-таки ранен. Но она ошибалась. Керригор переваривал свою жертву.
Сабриэль передернуло от этой мысли, во рту разлилась горечь. Ее конец будет не лучше. Их с Тачстоуном захватят живыми. Их будут держать внизу, в темном резервуаре, пока они не изойдут кровью, пока жизнь сама не выйдет из них…
Сабриэль потрясла головой, прогоняя это видение. Что-то нужно предпринять… А если попробовать сразу два колокольчика?
В зале было темно и тихо. Притихли даже раненые, стоны их были еле слышны, будто бы они чувствовали, что в зале находится нечто более ужасное, чем обычная смерть.
Черная масса тела Керригора была темнее темноты в зале. Не спуская с него глаз, Сабриэль нащупала ручки Саранета и Кибета. Она чувствовала присутствие множества слуг Смерти рядом, но они не входили в зал. Все, что происходило в зале, было делом их хозяина.
Колокольчики были отвязаны. Керригор не двигался, его сверкающие глаза были закрыты, рот — сжат.
Одним быстрым движением Сабриэль обнажила свой меч и вынула колокольчики. И в это же мгновение Керригор шагнул. Он быстро преодолел расстояние между ними. Он вытянулся до потолка. Глаза его, пылая яростным пламенем, открылись, и он заговорил:
— Все это пустяки, Аборсен. И ты опоздала…
Мощь Свободной магии, а не его слова парализовали Сабриэль. В отчаянии она попыталась позвонить колокольчиками, но кисти рук не слушались ее…
Медленно, неотвратимо, Керригор придвинулся на длину вытянутой руки. Над Сабриэль возвышалась башня, сгусток ночи. Дыхание чудовища клубилось над головой Сабриэль и окутывало ее влажным паром.
Кто-то, может быть, девушка, испускающая последний вздох на полу, нежно коснулась ног Сабриэль. Маленькая искорка магии Хартии пробежала от этого прикосновения, влилась в вены Сабриэль, согрела теплом мускулы, добежала до руки — и колокольчики зазвенели.
Это не был ясный, звонкий звук, каким он должен был быть, потому что огромная масса Керригора поглощала его, но он подействовал. Керригор отступил назад и уменьшился, теперь он был всего лишь в два раза больше, чем Сабриэль.
Она снова зазвонила колокольчиками, собрав воедино всю свою магическую силу. Керригор должен пасть, он должен отправиться туда, куда она его направляет…
…И он подчинился. Он вошел в свое настоящее тело, лежащее в саркофаге. Звуки колокольчиков затихали, но все равно Керригор продолжал изменяться. Горящие глаза и рот расплылись, как растаявший воск, черная масса тела превратилась в столб дыма, который с рычанием взвился к потолку и затем рухнул вниз прямо в открытый рот Рогира.
С пронзительным воплем раскололись Саранет и Кибет, и осколки серебра посыпались на пол. Ручки красного дерева превратились в пыль, просыпались сквозь пальцы Сабриэль.
Сабриэль ошеломленно посмотрела на свои руки, все еще чувствуя ручки колокольчиков в ладонях…
Затем без размышлений подняла меч и шагнула к саркофагу. Она увидела вставшего их гроба Рогира с пылающими глазами Керригора.
— Беспокойство, — сказал он почти человеческим голосом. — Я должен был помнить, что ты беспокойное отродье.
Сабриэль сделала выпад, и меч, проткнувший грудь Керригора, прошел насквозь. Керригор только захохотал и потянул меч из груди, мертвенно-бледные пальцы крепко держали серебристое лезвие. Сабриэль попыталась отнять у него меч, но ей это не удалось.
— Ни один меч не может мне навредить, — хохотал Керригор. — Даже тот, который сделал Создатель Стены. Особенно теперь, когда я наконец захватил их последние силы. Силы, которые прежде правили Хартией, силы, которые создали Стену. Теперь это все — мое. И этот переломанный братец теперь мой и ты моя — Аборсен. Сила и кровь. Кровь для разрушения!
Сабриэль попыталась отступить, но Керригор оказался проворней, ледяной рукой он схватил ее за плечо и повернул к себе.
— Будешь спать, пока Великие Камни приготовятся принять твою кровь? — прошептал Керригор, извергая вонючее дыхание. — Или хочешь пройти весь путь?
Сабриэль подняла глаза и впервые встретилась с ним взглядом. В его глазницах полыхал адский огонь. Она вздрогнула и почувствовала, как серебряное кольцо повернулось на пальце. Похоже, оно увеличилось?
— Что ты предпочитаешь, Аборсен? — продолжал Керригор. — Позади нас корчится твой возлюбленный, но следующий поцелуй…
Кольцо на руке Сабриэль, которую она спрятала за спину, все увеличивалось, но она еще чувствовала прикосновение металла…
Покрытые волдырями губы Керригора придвинулись к Сабриэль, а кольцо все крутилось на пальце. Сабриэль в последнюю минуту отдернула голову, и по ее щеке скользнуло что-то сухое и шершавое.
— Сестринский поцелуй, — лязгнул Керригор. — Нет, это поцелуй для дядюшки, который знал тебя с дня рождения — или даже раньше, но мне этого недостаточно.
Сабриэль почувствовала, как Керригор сильно сжал ее голову и резко наклонил ее назад, так что губы Сабриэль сами собой открылись, будто бы для страстного поцелуя.
Но ее левая рука была на свободе.
Керригор стал придвигать голову, лицо его становилось все больше и больше, и вдруг между ними мелькнуло серебряное сияние — кольцо было надето на его шею!
Керригор отпустил Сабриэль, и она упала назад, стараясь в кувырке отодвинуться подальше. Но Керригор успел уцепиться за ее руку. Он, казалось, удивился, но не обеспокоился. Правой рукой он потрогал кольцо, при этом от пальцев отвалились ногти и кости ладони вылезли наружу.
— Что такое? Какой-то… Невероятно! — визгнул Керригор. Хрипя, он оттолкнул Сабриэль, и она снова упала на пол. Он стал вырывать из груди меч, который медленно, с дребезжанием, словно нехотя, выползал наружу.
Плавно, как змея, рука взмахнула мечом, Керригор пронзил Сабриэль, пробив ее кольчугу, и меч уткнулся в деревянный пол. Взрыв боли заставил Сабриэль закричать и согнуться в конвульсиях вокруг серебряного лезвия.
Керригор, наколов ее, как жучка в коллекции, обернулся к Тачстоуну. Сабриэль сквозь туман, застилавший ей глаза, увидела, как Керригор отколол острый кол от одной из деревянных балок.
— Рогир, — сказал Тачстоун. — Рогир…
С пронзительным, яростным визгом Керригор вонзил кол в Тачстоуна.
Сабриэль закрыла глаза и отвернулась в сторону, погрузившись в мир своей боли. Она знала, что могла бы остановить кровь, льющуюся из раны на животе, но теперь, когда Тачстоун мертв, она будет просто лежать и даст крови вытечь.
Однако Сабриэль не чувствовала, что Тачстоун умер.
Она снова посмотрела на него. Кол сломался о доспехи юноши. Керригор начал отламывать другой кол, но в этот момент кольцо скользнуло вниз, на его плечи, срезая плоть с костей, как кожуру с яблока, и высвобождая дух Смерти из прогнившего трупа.
Керригор сопротивлялся и извивался, но кольцо уже стянуло его руки. В безумных прыжках Керригор пытался скинуть с себя кольцо. Он кидался из стороны в сторону, но от этих бросков все больше кусков плоти отваливалось на пол, и в конце концов остался только огромный сгусток темноты, сжатый серебряным обручем. Он задрожал и, осыпавшись, превратился в холм, на котором светился тот же серебряный обруч. В серебре сверкнул красный глаз, но это был всего лишь рубин, выросший вместе с увеличившимся кольцом.
На кольце снова проступили знаки Хартии, но Сабриэль не могла их прочесть. Глаза застилала пелена, к тому же было очень темно. Не было даже лунного света. И все-таки она знала, что должно быть сделано. Саранет — рука ее коснулась перевязи, но там не было шестого, или седьмого, или третьего колокольчика… Какая небрежность, подумала Сабриэль, какая небрежность… но я должна завершить заклинание. Рука ее дотронулась до Билгера и почти уже вынула его, но нет, это для освобождения. И вот Сабриэль, всхлипывая от боли, которая не оставляла ее, отвязала Ранну.
Ранна был необычно тяжелым. Собрав силы, Сабриэль положила его к себе на грудь. Затем, лежа на спине, проколотая своим собственным мечом, она зазвонила колокольчиком. Сладкий звук Ранны пронесся через зал и вылетел наружу, где несколько солдат все еще бились со слугами Смерти. Все, до кого донесся этот звук, прекратили борьбу и упали там, где застал их звон Ранны. Тяжело раненные легко отошли от Жизни. Те, кто был ранен легче, впали в глубокий сон.
Темный холм, который был Керригором, разделился на два полушария, связанных по экватору кольцом серебра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Внезапно солдат, оказавшийся позади чудовища, подпрыгнул и вонзил в его спину меч. Существо будто этого и не заметило, но человек закричал и мгновенно сгорел в белом пламени.
— Я принес тебе меч Аборсена, — сказало существо, бросая на пол что-то длинное, еле видное в тумане. — И колокол Астарель, — колокол был осторожно опущен вниз, лишь серебро мелькнуло в облаке пыли. — Вперед, Аборсен. Так много времени прошло с тех пор, как мы начали…
Существо захохотало и стало двигаться вокруг саркофага. Сабриэль пошевелила кольцо на пальце и встала так, чтобы между ней и существом находился саркофаг. Керригор очень близко, но есть еще немного времени, чтобы снова превратить страшное существо в Моггета и завершить обряд…
— Стоп!
Слово вырвалось, как вырывается язык изо рта рептилии, но за ним чувствовалась сила. Против желания Сабриэль застыла. Горящее светлым пламенем существо тоже остановилось. В дальнем конце зала появился Керригор. Солдаты, которые охраняли вход, упали замертво. Вокруг моря темноты лежали бледные острова плоти. У Керригора не было четких очертаний, только отдельные человеческие детали в черно-чернильной массе. Белым огнем горели глаза, растянувшийся рот был прочерчен красным светом горящих углей.
— Аборсен мой, — прокаркал Керригор, голос его был глубоким и тягучим, похожим на бульканье лавы, льющейся из жерла вулкана. — Ты оставишь ее мне.
То, что когда-то было Моггетом, взвизгнуло и двинулось вперед, рассыпая белые искры.
— Я слишком долго ждал, когда смогу отомстить, чтобы упустить эту возможность, — прошипело существо, и шипение перешло в такой вой, что его в самом деле можно было принять за мяуканье громадного кота. Затем существо взвилось в воздух и влетело в Керригора, в черноту его тела врезалась сверкающая комета, которая смяла этот сгусток тени, как скалка сминает кусок теста.
Какой-то момент пораженный внезапностью нападения Керригор не двигался. Затем темный силуэт Керригора медленно приподнялся, длинные отростки цвета ночи обвились вокруг сверкающего противника и стали его душить с неумолимостью осьминога, поймавшего в свои щупальца черепаху.
В отчаянии Сабриэль оглянулась в поисках Тачстоуна и магистрикс Гринвуд. Кирпичная пыль, как некий отравляющий газ, все еще висела в лунном свете, а тела, которые лежали на полу зала, казалось, были этим газом отравлены. Но на самом деле их погубили обрушившиеся кирпичи и деревянные балки потолка.
Первой Сабриэль увидела магистрикс Гринвуд. Она лежала неподалеку, свернувшись клубочком. Кто-то мог бы подумать, что Гринвуд просто потеряла сознание, но Сабриэль знала, что учительница мертва. Ее насквозь пронзил острый кол, отщепившийся от потолочной балки.
Сабриэль чувствовала, что Тачстоун жив. Он лежал, уставившись взглядом в кучу обвалившихся кирпичей. В его глазах отражался лунный свет.
Сабриэль наклонилась над ним и вытерла кровь на его ране.
— У меня сломана нога, — сказал Тачстоун, и рот его кривился от боли. Он поднял голову, кивая на отверстие в стене. — Беги, Сабриэль. Пока он занят. Беги на юг. Живи обычной жизнью…
— Не могу, — мягко сказала Сабриэль. — Я — Аборсен. Кроме того, как ты сможешь бежать со мной, если у тебя сломана нога?
— Сабриэль!
Но Сабриэль уже отошла от него. Она подняла Астарель, стараясь удержать его в молчании. Но в этом не было нужды, так как колокол был забит кирпичной пылью. Он не зазвенит до тех пор, пока его не очистят с терпением, магией и со спокойными нервами. Сабриэль посмотрела на колокол, затем аккуратно поставила его на пол.
Меч отца лежал от нее в пяти шагах. Она подняла его и посмотрела на знаки Хартии, пробегающие по лезвию. Сейчас они не выстроились в обычную надпись, но говорили: «Клэйры видели меня, Создатель Стены сделал меня, Король закаливал меня, Аборсен владел мною, поэтому никто, существующий в Смерти, не будет существовать в Жизни. Это не их мир».
— Это не их мир, — прошептала Сабриэль. Она встала в позу обороны и посмотрела на извивающуюся громаду темноты — на Керригора.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Казалось, Керригор покончил с созданием Свободной магии, которое когда-то было Моггетом. Огромное темное облако было таким же, как и до внезапного нападения. Нигде не было белого огня, сверкающее видение исчезло.
Керригор стоял без движения, и у Сабриэль возникла слабая надежда, что он все-таки ранен. Но она ошибалась. Керригор переваривал свою жертву.
Сабриэль передернуло от этой мысли, во рту разлилась горечь. Ее конец будет не лучше. Их с Тачстоуном захватят живыми. Их будут держать внизу, в темном резервуаре, пока они не изойдут кровью, пока жизнь сама не выйдет из них…
Сабриэль потрясла головой, прогоняя это видение. Что-то нужно предпринять… А если попробовать сразу два колокольчика?
В зале было темно и тихо. Притихли даже раненые, стоны их были еле слышны, будто бы они чувствовали, что в зале находится нечто более ужасное, чем обычная смерть.
Черная масса тела Керригора была темнее темноты в зале. Не спуская с него глаз, Сабриэль нащупала ручки Саранета и Кибета. Она чувствовала присутствие множества слуг Смерти рядом, но они не входили в зал. Все, что происходило в зале, было делом их хозяина.
Колокольчики были отвязаны. Керригор не двигался, его сверкающие глаза были закрыты, рот — сжат.
Одним быстрым движением Сабриэль обнажила свой меч и вынула колокольчики. И в это же мгновение Керригор шагнул. Он быстро преодолел расстояние между ними. Он вытянулся до потолка. Глаза его, пылая яростным пламенем, открылись, и он заговорил:
— Все это пустяки, Аборсен. И ты опоздала…
Мощь Свободной магии, а не его слова парализовали Сабриэль. В отчаянии она попыталась позвонить колокольчиками, но кисти рук не слушались ее…
Медленно, неотвратимо, Керригор придвинулся на длину вытянутой руки. Над Сабриэль возвышалась башня, сгусток ночи. Дыхание чудовища клубилось над головой Сабриэль и окутывало ее влажным паром.
Кто-то, может быть, девушка, испускающая последний вздох на полу, нежно коснулась ног Сабриэль. Маленькая искорка магии Хартии пробежала от этого прикосновения, влилась в вены Сабриэль, согрела теплом мускулы, добежала до руки — и колокольчики зазвенели.
Это не был ясный, звонкий звук, каким он должен был быть, потому что огромная масса Керригора поглощала его, но он подействовал. Керригор отступил назад и уменьшился, теперь он был всего лишь в два раза больше, чем Сабриэль.
Она снова зазвонила колокольчиками, собрав воедино всю свою магическую силу. Керригор должен пасть, он должен отправиться туда, куда она его направляет…
…И он подчинился. Он вошел в свое настоящее тело, лежащее в саркофаге. Звуки колокольчиков затихали, но все равно Керригор продолжал изменяться. Горящие глаза и рот расплылись, как растаявший воск, черная масса тела превратилась в столб дыма, который с рычанием взвился к потолку и затем рухнул вниз прямо в открытый рот Рогира.
С пронзительным воплем раскололись Саранет и Кибет, и осколки серебра посыпались на пол. Ручки красного дерева превратились в пыль, просыпались сквозь пальцы Сабриэль.
Сабриэль ошеломленно посмотрела на свои руки, все еще чувствуя ручки колокольчиков в ладонях…
Затем без размышлений подняла меч и шагнула к саркофагу. Она увидела вставшего их гроба Рогира с пылающими глазами Керригора.
— Беспокойство, — сказал он почти человеческим голосом. — Я должен был помнить, что ты беспокойное отродье.
Сабриэль сделала выпад, и меч, проткнувший грудь Керригора, прошел насквозь. Керригор только захохотал и потянул меч из груди, мертвенно-бледные пальцы крепко держали серебристое лезвие. Сабриэль попыталась отнять у него меч, но ей это не удалось.
— Ни один меч не может мне навредить, — хохотал Керригор. — Даже тот, который сделал Создатель Стены. Особенно теперь, когда я наконец захватил их последние силы. Силы, которые прежде правили Хартией, силы, которые создали Стену. Теперь это все — мое. И этот переломанный братец теперь мой и ты моя — Аборсен. Сила и кровь. Кровь для разрушения!
Сабриэль попыталась отступить, но Керригор оказался проворней, ледяной рукой он схватил ее за плечо и повернул к себе.
— Будешь спать, пока Великие Камни приготовятся принять твою кровь? — прошептал Керригор, извергая вонючее дыхание. — Или хочешь пройти весь путь?
Сабриэль подняла глаза и впервые встретилась с ним взглядом. В его глазницах полыхал адский огонь. Она вздрогнула и почувствовала, как серебряное кольцо повернулось на пальце. Похоже, оно увеличилось?
— Что ты предпочитаешь, Аборсен? — продолжал Керригор. — Позади нас корчится твой возлюбленный, но следующий поцелуй…
Кольцо на руке Сабриэль, которую она спрятала за спину, все увеличивалось, но она еще чувствовала прикосновение металла…
Покрытые волдырями губы Керригора придвинулись к Сабриэль, а кольцо все крутилось на пальце. Сабриэль в последнюю минуту отдернула голову, и по ее щеке скользнуло что-то сухое и шершавое.
— Сестринский поцелуй, — лязгнул Керригор. — Нет, это поцелуй для дядюшки, который знал тебя с дня рождения — или даже раньше, но мне этого недостаточно.
Сабриэль почувствовала, как Керригор сильно сжал ее голову и резко наклонил ее назад, так что губы Сабриэль сами собой открылись, будто бы для страстного поцелуя.
Но ее левая рука была на свободе.
Керригор стал придвигать голову, лицо его становилось все больше и больше, и вдруг между ними мелькнуло серебряное сияние — кольцо было надето на его шею!
Керригор отпустил Сабриэль, и она упала назад, стараясь в кувырке отодвинуться подальше. Но Керригор успел уцепиться за ее руку. Он, казалось, удивился, но не обеспокоился. Правой рукой он потрогал кольцо, при этом от пальцев отвалились ногти и кости ладони вылезли наружу.
— Что такое? Какой-то… Невероятно! — визгнул Керригор. Хрипя, он оттолкнул Сабриэль, и она снова упала на пол. Он стал вырывать из груди меч, который медленно, с дребезжанием, словно нехотя, выползал наружу.
Плавно, как змея, рука взмахнула мечом, Керригор пронзил Сабриэль, пробив ее кольчугу, и меч уткнулся в деревянный пол. Взрыв боли заставил Сабриэль закричать и согнуться в конвульсиях вокруг серебряного лезвия.
Керригор, наколов ее, как жучка в коллекции, обернулся к Тачстоуну. Сабриэль сквозь туман, застилавший ей глаза, увидела, как Керригор отколол острый кол от одной из деревянных балок.
— Рогир, — сказал Тачстоун. — Рогир…
С пронзительным, яростным визгом Керригор вонзил кол в Тачстоуна.
Сабриэль закрыла глаза и отвернулась в сторону, погрузившись в мир своей боли. Она знала, что могла бы остановить кровь, льющуюся из раны на животе, но теперь, когда Тачстоун мертв, она будет просто лежать и даст крови вытечь.
Однако Сабриэль не чувствовала, что Тачстоун умер.
Она снова посмотрела на него. Кол сломался о доспехи юноши. Керригор начал отламывать другой кол, но в этот момент кольцо скользнуло вниз, на его плечи, срезая плоть с костей, как кожуру с яблока, и высвобождая дух Смерти из прогнившего трупа.
Керригор сопротивлялся и извивался, но кольцо уже стянуло его руки. В безумных прыжках Керригор пытался скинуть с себя кольцо. Он кидался из стороны в сторону, но от этих бросков все больше кусков плоти отваливалось на пол, и в конце концов остался только огромный сгусток темноты, сжатый серебряным обручем. Он задрожал и, осыпавшись, превратился в холм, на котором светился тот же серебряный обруч. В серебре сверкнул красный глаз, но это был всего лишь рубин, выросший вместе с увеличившимся кольцом.
На кольце снова проступили знаки Хартии, но Сабриэль не могла их прочесть. Глаза застилала пелена, к тому же было очень темно. Не было даже лунного света. И все-таки она знала, что должно быть сделано. Саранет — рука ее коснулась перевязи, но там не было шестого, или седьмого, или третьего колокольчика… Какая небрежность, подумала Сабриэль, какая небрежность… но я должна завершить заклинание. Рука ее дотронулась до Билгера и почти уже вынула его, но нет, это для освобождения. И вот Сабриэль, всхлипывая от боли, которая не оставляла ее, отвязала Ранну.
Ранна был необычно тяжелым. Собрав силы, Сабриэль положила его к себе на грудь. Затем, лежа на спине, проколотая своим собственным мечом, она зазвонила колокольчиком. Сладкий звук Ранны пронесся через зал и вылетел наружу, где несколько солдат все еще бились со слугами Смерти. Все, до кого донесся этот звук, прекратили борьбу и упали там, где застал их звон Ранны. Тяжело раненные легко отошли от Жизни. Те, кто был ранен легче, впали в глубокий сон.
Темный холм, который был Керригором, разделился на два полушария, связанных по экватору кольцом серебра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34