Нет, теперь я не совершу такой ошибки».
Из раздумий его вывел голос первой госпожи Шабаша.
— Чтобы успокоить остальных сестер, я решила сделать старику маленький подарок.
Она повела рукой в сторону Вига, и маг тут же схватился за горло и открыл рот, но… не смог издать ни звука. Мгновение — и прутья клетки охватили его со всех сторон, сдавливая не только туловище, но и голову так, что старик оказался лишен возможности сделать какое-либо движение. Тем не менее его взгляд сверлил принца с выражением еще большей настойчивости, а губы безмолвно двигались, но того, что он хотел сказать, Тристан не понимал. Гелдон, трепеща от ужаса, переводил взгляд с мага на принца, и в его глазах стыла обреченность.
— Теперь твой приятель не может ни говорить, ни подать тебе знака хотя бы жестом, — высокомерно заявила Фейли. — Мне всегда нравились маги в таком состоянии. Дабы успокоить тебя, скажу, что сейчас он не испытывает боли и не утратил способности наблюдать за всем, что происходит вокруг. Если он надеялся тем или иным способом дать тебе указания во время «причастия», то теперь это исключено. — Она посмотрела на волшебниц, замерших у алтаря. — Ну что же, приступим.
Первая госпожа Шабаша скользнула к алтарю и точно в его центре поставила золотой бокал.
Тристан посмотрел на Вига, но тот ответил ему лишь тем же настойчивым, требовательным взглядом. «Думай же, думай, нерадивый глупец! — мысленно приказал себе принц. — Что старик пытался сказать мне?»
Он мысленно вернулся к той ночи, которую они провели у Фегана. Когда разговор зашел о «причастии», он объяснил, что каждая из пяти волшебниц прольет в бокал немного своей крови, его поставят в центре алтаря, точно под отверстием в потолке, и Фейли начнет ритуал. Снимет Камень с шеи и положит его в бокал…
Тристан бросил взгляд на старика, словно надеясь, что один вид Верховного мага поможет ему вспомнить слова Фегана. Волшебницы займут свои места на тронах, установленных на остриях Пентангля. Парагон, опущенный в их кровь, призовет свет с небес. Луч, ударив в Камень, многократно преломится, отражаясь от стенок бокала, и придаст дополнительную мощь находящейся в нем крови, и без того усиленной присутствием чистейшей крови Шайлихи.
Потом каждая волшебница по очереди отопьет из бокала, и «причастие кровью» свершится. За ним неизбежно последует «расплата».
Принц опустил голову, представив себе, что принесет с собой «расплата». «Порабощение мира. Превращение Вига в охотника за кровью. Шайлиха и ее дочь навсегда останутся с волшебницами. Я стану рабом Фейли. Используя мое семя, она создаст сверхсущество, полностью послушное ее воле. И все эти события вот-вот начнутся!»
Волшебницы встали перед алтарем, образовав тесный круг. Первая госпожа Шабаша произнесла что-то низким, гортанным голосом, на языке, которого Тристан не понимал.
Каждая из волшебниц протянула к ней правую руку ладонью вверх. Фейли прищурилась, устремив взгляд на руку Воны, и принц увидел, как на запястье рыжеволосой волшебницы появился небольшой надрез. Как только выступила кровь, Фейли подставила бокал. После чего повторила те же действия, но уже с Забаррой.
«Она собирает кровь, — подумал Тристан. — Пройдет всего несколько мгновений, и Фейли призовет свет с небес. Думай! Что имел в виду Виг? — Уже в тысячный раз в сознании принца всплыли его слова. — Иногда даже не значительное усилие может сдвинуть гору… И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться добраться до нее… Что это означает? Вечность, как найти правильный ответ?»
Переведя взгляд на первую госпожу Шабаша, принц увидел, что она уже собрала кровь у остальных волшебниц и теперь добавляет к ней свою. Беспомощно томясь в своей клетке, истекая потом и тяжело, с хрипом дыша, Тристан смотрел, как ее кровь медленно стекает в бокал.
Покончив с этим, Фейли знаком приказала остальным волшебницам занять свои места на тронах. Ни одна даже не глянула в сторону пленников; по-видимому, в этот момент для них не существовало ничего, кроме самого ритуала.
Первая госпожа Шабаша осторожно поставила бокал с кровью в центре алтаря и сняла с шеи Камень. Держа его над бокалом, она выпустила Парагон из рук. Однако тот не упал, а остался парить в воздухе. Как только Камень лишился владельца, его глубокий, кроваво-красный цвет начал тускнеть — точно так же, как это происходило той памятной ночью, когда Николас снял Парагон со своей шеи и вручил его Вигу.
В полной неподвижности все пять волшебниц застыли на своих тронах, не обращая внимания на кровь, продолжавшую стекать из ранок на их запястьях. На глаза принца навернулись слезы, когда он посмотрел на свою сестру, показавшуюся ему сейчас такой прекрасной и величественной. «Пятая волшебница», — с горечью подумал он.
В Святилище было тихо, как в склепе.
И вдруг как будто кто-то невидимый стал медленно опускать из отверстия в своде светящуюся нить, которая, постепенно снижаясь к парящему над алтарем Парагону, превращалась в луч ослепительно яркого света.
На мгновение оторвав взгляд от подбирающегося к Камню светящегося потока, Тристан посмотрел на волшебниц.
Они, словно оцепенев, закатили глаза вверх так, что остались видны одни белки.
«Сейчас они беззащитны, — внезапно понял принц. — Парагон остался без владельца. „Это единственный момент, когда можно попытаться одолеть их“, — вспомнил он слова Фегана. И почти сразу же в сознании Тристана мелькнула еще одна мысль.
«Что бы я ни сделал сейчас, никто из них ничего не заметит».
«Думай!» — в который уже раз приказал он себе. Световой поток достиг Камня и становился все более насыщенным и ослепительным. — «Думай, прежде чем сам ослепнешь. Для волшебниц не составляет разницы, будешь ты слеп или нет, им от тебя нужно только семя».
Парагон, почти полностью потеряв окраску, напоминал сейчас огромный сверкающий бриллиант, Пройдя сквозь Камень, поток света распался на тысячи отдельных разноцветных лучей неописуемой красоты, они медленно тянулись вниз, к краю бокала с кровью. «Как только они коснутся крови, ее сила возрастет неимоверно. Волшебницам останется лишь выпить ее, чтобы достигнуть совершенно невероятного могущества».
Еще несколько мгновений, и щупальца светоносных стрел проникнут в кровь.
«Где же разгадка? — продолжал терзать себя принц. Он не осмеливался оторвать взгляда от Камня, боясь, что пропустит что-нибудь существенное. У него уже начало жечь глаза и нестерпимо заломило в затылке. — Где разгадка? Почему я никак не могу найти ее?»
Тристан закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и вспомнить все, что ему было известно о Камне и «причастии». «Если Парагон не находится на шее человека с „одаренной“ кровью и при этом не погружен в воду из Пещеры, жизнь начинает покидать его».
Принц заставил себе взглянуть на Камень — и не поверил собственным глазам. Парагон вновь обрел свой кроваво-красный цвет. «Но ведь это невозможно! Получается, он ожил!»
И тут в сознании Тристана словно распахнулась дверь, и все стало ясно и понятно. Это знание, казалось, исходило не от разума; его несла в себе его «одаренная» кровь.
«Сейчас Камень очищается светом, — понял принц. — Луч света не просто проходит через Парагон, чтобы, разделившись на тонкие лучики, напоить силой кровь в сосуде, как думал Феган. Свет подпитывает и сам Камень. Раньше маги полагали, что жизнь в Парагоне может поддерживать только его владелец или вода Пещеры. Оказывается, существует и третий, прежде совершенно неизвестный им способ. Поток света, вызванный с небес. Наверное, об этом имеется упоминание в разделе, посвященном Капризу, вот почему магам о нем не известно. Другое дело первая госпожа Шабаша, которая под шутками вырвала у Фегана большую часть того, что было изложено в Манускрипте. А теперь она пытается сделать то, что совершенно недопустимо, — воссоединить Каприз и Закон, даже не подозревая, чем это грозит. Да, что касается этой части ритуала, маг-отступник был абсолютно прав».
Словно издалека голос Вига повторил свою подсказку, которую прежде Тристан никак не мог понять. Однако теперь он знал ответ.
Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору. И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться добраться до нее. Маг хочет, чтобы я, используя свой дар, сдвинул Камень и убрал его из-под потока света. Если это удастся сделать, «причастие» не состоится, Парагон опять утратит свою силу, и вместе с ним потеряют магическую мощь волшебницы.
Внезапно принца охватил страх. Что, если, лишившись всякой поддержки, Парагон погибнет? Можно было бы опустить Камень в воду Пещеры, давая ему время и возможность освободиться от «воспоминаний» о предыдущем владельце и подготовить себя к новому. Однако у них такой воды нет. И что? Из опасения, что Парагон может умереть, позволить свершиться «причастию кровью»? Не остановить это недозволенное слияние Каприза и Закона, несущее в себе гибель всего живого? Нет, у него нет выбора!
Разноцветные лучи уже добрались до ободка бокала, и кровь в нем забурлила, словно предчувствуя момент соединения с ними. Парагон начал вибрировать, как будто с каждым мгновением ему было все труднее выносить насильственное слияние двух направлений магии и он молил кого-нибудь остановить этот процесс. «Время действовать», — понял Тристан и попытался вспомнить наставления Вига, как использовать свой изначальный магический дар.
«Не тщись увидеть мост, просто дай ему возможность самому прийти к тебе, — говорил маг. — Самому прийти к тебе… Вторая часть загадки… Услышав стук своего сердца, ты должен сосредоточиться на том, чего хочешь добиться… Возможно, это потребует всех твоих сил…»
Яркость светового потока стала нестерпимой, Парагон, казалось, вот-вот разлетится на мелкие осколки. Принц закрыл глаза. Он понимал, что нужно каким-то образом отключить разум, отгородиться от всего происходящего — и слиться воедино со своей кровью. Стараясь дышать медленно и размеренно, он вслушивался в стук своего сердца.
Но ничего не услышал.
Тристан еще больше сосредоточился пытаясь отрешиться от всего сущего, обрести то состояние внутреннего покоя, при котором стал бы слышен стук сердца. Однако усилия его по-прежнему оставались тщетными.
Открыв глаза, он взглянул на Парагон. Камень, казалось, увеличился в размерах, еще мгновение, и его разорвет на куски. Принц снова опустил веки. У него будет только один шанс.
И, полностью отключившись от происходящего вовне, он почувствовал ритмичный стук своего сердца.
Тристан открыл глаза и с немалым удивлением обнаружил, что ослепительный свет не мешает ему отчетливо видеть Камень. Не спуская с него взгляда, он пожелал, чтобы Парагон приблизился к нему.
Ничего не произошло.
Еще одна, более напряженная попытка. И по-прежнему — без результата.
Внезапно он услышал, как кровь взывает к нему.
«Нет, Избранный. Не используй свой разум. Используй меня», — казалось, шептала она.
Принц постарался выкинуть из головы все мысли, расслабился и пристально посмотрел на Парагон.
Тот сдвинулся с места! Сначала медленно, еле-еле, потом чуть быстрее. Вскоре Камень вынырнул из-под потока света и тут же упал на мраморный пол.
Результат действий Тристана был ошеломляющим.
Буйство мятущихся красок заполнило все помещение. Разноцветные лучи как будто разорвались на множество лучиков-лент и заметались по Святилищу. Их движения, казавшиеся поначалу хаотичными, постепенно приобретали некую направленность; словно хищники, они стали сбиваться в подобие стаи, рыщущей в поисках добычи. Пестрая стая двигалась все быстрее и быстрее — и наконец нашла то, что искала, — лучи набросились на волшебниц и сбросили их с тронов на пол. Сколько принц ни старался, он не мог разглядеть, что происходит с ними. Однако он слышал отчаянные крики лишенных магической силы волшебниц; цветные ленты били, хлестали и резали их тела. Наконец разноцветная стая устремилась вверх и скрылась в отверстии на своде Святилища. Вместе с ней исчезли и яркий свет, безжалостно заливавший все вокруг, и клетки. Пленники рухнули на мраморный пол.
Тристан инстинктивно выхватил дрегган и застыл, точно загнанный зверь, готовый в любой момент броситься на врага.
Постепенно его глаза привыкли к тому освещению, которое было в Святилище до того, как с небес ударил яркий пучок света, и взору принца предстало поистине ужасное зрелище. Фейли, Вона, Забарра и Сакку неподвижно лежали на полу. Забарра была обезглавлена, Вона лишилась руки, у Фейли были отрезаны обе ноги. Сакку, с ног до головы залитая кровью, невидящими глазами уставилась в потолок. При виде ее выпяченного живота сердце Тристана зашлось от боли. «Мой первенец!» — подумал он.
Виг и Гелдон, между тем, уже сумели подняться на ноги; судя по всему, они не пострадали. «Как получилось, — недоумевал принц, — что мы трое живы, а волшебницы погибли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Из раздумий его вывел голос первой госпожи Шабаша.
— Чтобы успокоить остальных сестер, я решила сделать старику маленький подарок.
Она повела рукой в сторону Вига, и маг тут же схватился за горло и открыл рот, но… не смог издать ни звука. Мгновение — и прутья клетки охватили его со всех сторон, сдавливая не только туловище, но и голову так, что старик оказался лишен возможности сделать какое-либо движение. Тем не менее его взгляд сверлил принца с выражением еще большей настойчивости, а губы безмолвно двигались, но того, что он хотел сказать, Тристан не понимал. Гелдон, трепеща от ужаса, переводил взгляд с мага на принца, и в его глазах стыла обреченность.
— Теперь твой приятель не может ни говорить, ни подать тебе знака хотя бы жестом, — высокомерно заявила Фейли. — Мне всегда нравились маги в таком состоянии. Дабы успокоить тебя, скажу, что сейчас он не испытывает боли и не утратил способности наблюдать за всем, что происходит вокруг. Если он надеялся тем или иным способом дать тебе указания во время «причастия», то теперь это исключено. — Она посмотрела на волшебниц, замерших у алтаря. — Ну что же, приступим.
Первая госпожа Шабаша скользнула к алтарю и точно в его центре поставила золотой бокал.
Тристан посмотрел на Вига, но тот ответил ему лишь тем же настойчивым, требовательным взглядом. «Думай же, думай, нерадивый глупец! — мысленно приказал себе принц. — Что старик пытался сказать мне?»
Он мысленно вернулся к той ночи, которую они провели у Фегана. Когда разговор зашел о «причастии», он объяснил, что каждая из пяти волшебниц прольет в бокал немного своей крови, его поставят в центре алтаря, точно под отверстием в потолке, и Фейли начнет ритуал. Снимет Камень с шеи и положит его в бокал…
Тристан бросил взгляд на старика, словно надеясь, что один вид Верховного мага поможет ему вспомнить слова Фегана. Волшебницы займут свои места на тронах, установленных на остриях Пентангля. Парагон, опущенный в их кровь, призовет свет с небес. Луч, ударив в Камень, многократно преломится, отражаясь от стенок бокала, и придаст дополнительную мощь находящейся в нем крови, и без того усиленной присутствием чистейшей крови Шайлихи.
Потом каждая волшебница по очереди отопьет из бокала, и «причастие кровью» свершится. За ним неизбежно последует «расплата».
Принц опустил голову, представив себе, что принесет с собой «расплата». «Порабощение мира. Превращение Вига в охотника за кровью. Шайлиха и ее дочь навсегда останутся с волшебницами. Я стану рабом Фейли. Используя мое семя, она создаст сверхсущество, полностью послушное ее воле. И все эти события вот-вот начнутся!»
Волшебницы встали перед алтарем, образовав тесный круг. Первая госпожа Шабаша произнесла что-то низким, гортанным голосом, на языке, которого Тристан не понимал.
Каждая из волшебниц протянула к ней правую руку ладонью вверх. Фейли прищурилась, устремив взгляд на руку Воны, и принц увидел, как на запястье рыжеволосой волшебницы появился небольшой надрез. Как только выступила кровь, Фейли подставила бокал. После чего повторила те же действия, но уже с Забаррой.
«Она собирает кровь, — подумал Тристан. — Пройдет всего несколько мгновений, и Фейли призовет свет с небес. Думай! Что имел в виду Виг? — Уже в тысячный раз в сознании принца всплыли его слова. — Иногда даже не значительное усилие может сдвинуть гору… И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться добраться до нее… Что это означает? Вечность, как найти правильный ответ?»
Переведя взгляд на первую госпожу Шабаша, принц увидел, что она уже собрала кровь у остальных волшебниц и теперь добавляет к ней свою. Беспомощно томясь в своей клетке, истекая потом и тяжело, с хрипом дыша, Тристан смотрел, как ее кровь медленно стекает в бокал.
Покончив с этим, Фейли знаком приказала остальным волшебницам занять свои места на тронах. Ни одна даже не глянула в сторону пленников; по-видимому, в этот момент для них не существовало ничего, кроме самого ритуала.
Первая госпожа Шабаша осторожно поставила бокал с кровью в центре алтаря и сняла с шеи Камень. Держа его над бокалом, она выпустила Парагон из рук. Однако тот не упал, а остался парить в воздухе. Как только Камень лишился владельца, его глубокий, кроваво-красный цвет начал тускнеть — точно так же, как это происходило той памятной ночью, когда Николас снял Парагон со своей шеи и вручил его Вигу.
В полной неподвижности все пять волшебниц застыли на своих тронах, не обращая внимания на кровь, продолжавшую стекать из ранок на их запястьях. На глаза принца навернулись слезы, когда он посмотрел на свою сестру, показавшуюся ему сейчас такой прекрасной и величественной. «Пятая волшебница», — с горечью подумал он.
В Святилище было тихо, как в склепе.
И вдруг как будто кто-то невидимый стал медленно опускать из отверстия в своде светящуюся нить, которая, постепенно снижаясь к парящему над алтарем Парагону, превращалась в луч ослепительно яркого света.
На мгновение оторвав взгляд от подбирающегося к Камню светящегося потока, Тристан посмотрел на волшебниц.
Они, словно оцепенев, закатили глаза вверх так, что остались видны одни белки.
«Сейчас они беззащитны, — внезапно понял принц. — Парагон остался без владельца. „Это единственный момент, когда можно попытаться одолеть их“, — вспомнил он слова Фегана. И почти сразу же в сознании Тристана мелькнула еще одна мысль.
«Что бы я ни сделал сейчас, никто из них ничего не заметит».
«Думай!» — в который уже раз приказал он себе. Световой поток достиг Камня и становился все более насыщенным и ослепительным. — «Думай, прежде чем сам ослепнешь. Для волшебниц не составляет разницы, будешь ты слеп или нет, им от тебя нужно только семя».
Парагон, почти полностью потеряв окраску, напоминал сейчас огромный сверкающий бриллиант, Пройдя сквозь Камень, поток света распался на тысячи отдельных разноцветных лучей неописуемой красоты, они медленно тянулись вниз, к краю бокала с кровью. «Как только они коснутся крови, ее сила возрастет неимоверно. Волшебницам останется лишь выпить ее, чтобы достигнуть совершенно невероятного могущества».
Еще несколько мгновений, и щупальца светоносных стрел проникнут в кровь.
«Где же разгадка? — продолжал терзать себя принц. Он не осмеливался оторвать взгляда от Камня, боясь, что пропустит что-нибудь существенное. У него уже начало жечь глаза и нестерпимо заломило в затылке. — Где разгадка? Почему я никак не могу найти ее?»
Тристан закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и вспомнить все, что ему было известно о Камне и «причастии». «Если Парагон не находится на шее человека с „одаренной“ кровью и при этом не погружен в воду из Пещеры, жизнь начинает покидать его».
Принц заставил себе взглянуть на Камень — и не поверил собственным глазам. Парагон вновь обрел свой кроваво-красный цвет. «Но ведь это невозможно! Получается, он ожил!»
И тут в сознании Тристана словно распахнулась дверь, и все стало ясно и понятно. Это знание, казалось, исходило не от разума; его несла в себе его «одаренная» кровь.
«Сейчас Камень очищается светом, — понял принц. — Луч света не просто проходит через Парагон, чтобы, разделившись на тонкие лучики, напоить силой кровь в сосуде, как думал Феган. Свет подпитывает и сам Камень. Раньше маги полагали, что жизнь в Парагоне может поддерживать только его владелец или вода Пещеры. Оказывается, существует и третий, прежде совершенно неизвестный им способ. Поток света, вызванный с небес. Наверное, об этом имеется упоминание в разделе, посвященном Капризу, вот почему магам о нем не известно. Другое дело первая госпожа Шабаша, которая под шутками вырвала у Фегана большую часть того, что было изложено в Манускрипте. А теперь она пытается сделать то, что совершенно недопустимо, — воссоединить Каприз и Закон, даже не подозревая, чем это грозит. Да, что касается этой части ритуала, маг-отступник был абсолютно прав».
Словно издалека голос Вига повторил свою подсказку, которую прежде Тристан никак не мог понять. Однако теперь он знал ответ.
Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору. И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться добраться до нее. Маг хочет, чтобы я, используя свой дар, сдвинул Камень и убрал его из-под потока света. Если это удастся сделать, «причастие» не состоится, Парагон опять утратит свою силу, и вместе с ним потеряют магическую мощь волшебницы.
Внезапно принца охватил страх. Что, если, лишившись всякой поддержки, Парагон погибнет? Можно было бы опустить Камень в воду Пещеры, давая ему время и возможность освободиться от «воспоминаний» о предыдущем владельце и подготовить себя к новому. Однако у них такой воды нет. И что? Из опасения, что Парагон может умереть, позволить свершиться «причастию кровью»? Не остановить это недозволенное слияние Каприза и Закона, несущее в себе гибель всего живого? Нет, у него нет выбора!
Разноцветные лучи уже добрались до ободка бокала, и кровь в нем забурлила, словно предчувствуя момент соединения с ними. Парагон начал вибрировать, как будто с каждым мгновением ему было все труднее выносить насильственное слияние двух направлений магии и он молил кого-нибудь остановить этот процесс. «Время действовать», — понял Тристан и попытался вспомнить наставления Вига, как использовать свой изначальный магический дар.
«Не тщись увидеть мост, просто дай ему возможность самому прийти к тебе, — говорил маг. — Самому прийти к тебе… Вторая часть загадки… Услышав стук своего сердца, ты должен сосредоточиться на том, чего хочешь добиться… Возможно, это потребует всех твоих сил…»
Яркость светового потока стала нестерпимой, Парагон, казалось, вот-вот разлетится на мелкие осколки. Принц закрыл глаза. Он понимал, что нужно каким-то образом отключить разум, отгородиться от всего происходящего — и слиться воедино со своей кровью. Стараясь дышать медленно и размеренно, он вслушивался в стук своего сердца.
Но ничего не услышал.
Тристан еще больше сосредоточился пытаясь отрешиться от всего сущего, обрести то состояние внутреннего покоя, при котором стал бы слышен стук сердца. Однако усилия его по-прежнему оставались тщетными.
Открыв глаза, он взглянул на Парагон. Камень, казалось, увеличился в размерах, еще мгновение, и его разорвет на куски. Принц снова опустил веки. У него будет только один шанс.
И, полностью отключившись от происходящего вовне, он почувствовал ритмичный стук своего сердца.
Тристан открыл глаза и с немалым удивлением обнаружил, что ослепительный свет не мешает ему отчетливо видеть Камень. Не спуская с него взгляда, он пожелал, чтобы Парагон приблизился к нему.
Ничего не произошло.
Еще одна, более напряженная попытка. И по-прежнему — без результата.
Внезапно он услышал, как кровь взывает к нему.
«Нет, Избранный. Не используй свой разум. Используй меня», — казалось, шептала она.
Принц постарался выкинуть из головы все мысли, расслабился и пристально посмотрел на Парагон.
Тот сдвинулся с места! Сначала медленно, еле-еле, потом чуть быстрее. Вскоре Камень вынырнул из-под потока света и тут же упал на мраморный пол.
Результат действий Тристана был ошеломляющим.
Буйство мятущихся красок заполнило все помещение. Разноцветные лучи как будто разорвались на множество лучиков-лент и заметались по Святилищу. Их движения, казавшиеся поначалу хаотичными, постепенно приобретали некую направленность; словно хищники, они стали сбиваться в подобие стаи, рыщущей в поисках добычи. Пестрая стая двигалась все быстрее и быстрее — и наконец нашла то, что искала, — лучи набросились на волшебниц и сбросили их с тронов на пол. Сколько принц ни старался, он не мог разглядеть, что происходит с ними. Однако он слышал отчаянные крики лишенных магической силы волшебниц; цветные ленты били, хлестали и резали их тела. Наконец разноцветная стая устремилась вверх и скрылась в отверстии на своде Святилища. Вместе с ней исчезли и яркий свет, безжалостно заливавший все вокруг, и клетки. Пленники рухнули на мраморный пол.
Тристан инстинктивно выхватил дрегган и застыл, точно загнанный зверь, готовый в любой момент броситься на врага.
Постепенно его глаза привыкли к тому освещению, которое было в Святилище до того, как с небес ударил яркий пучок света, и взору принца предстало поистине ужасное зрелище. Фейли, Вона, Забарра и Сакку неподвижно лежали на полу. Забарра была обезглавлена, Вона лишилась руки, у Фейли были отрезаны обе ноги. Сакку, с ног до головы залитая кровью, невидящими глазами уставилась в потолок. При виде ее выпяченного живота сердце Тристана зашлось от боли. «Мой первенец!» — подумал он.
Виг и Гелдон, между тем, уже сумели подняться на ноги; судя по всему, они не пострадали. «Как получилось, — недоумевал принц, — что мы трое живы, а волшебницы погибли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89