Если он узнает, что вы меня выследили, меня ожидает смерть!..
Синдбад в сердцах пнул его ногой:
— А, так ты все-таки следил за нами?
— Так приказал хозяин, — торопливо откликнулся раб. — Я принадлежу ему — он может убить меня в любой момент. Я следил по его приказу — это для меня был единственный шанс остаться в живых…
— Но почему?
— Я служил в его охране, но не справился с заданием. Он мог меня убить за это, но предложил искупить вину новой службой. Он послал меня следить за вами и обо всем докладывать ему. Я слушал, слушал, пока не услышал эту песню… Тут я забыл обо всем…
Он понурился, роняя голову на руки.
— Что верно, то верно, — отозвался Властимир, — голос у нашего Буяна знатный — любой заслушается.
Гусляр присел подле раба.
— Что ж такого нашел ты в моем голосе? — спросил он почти ласково.
Раб вскинулся — глаза его были полны слез.
— Песню, — ответил он. — Я не знаю, как сказать, но было в ней что-то такое, что мне самому петь захотелось…
Несколько минут они смотрели друг другу в глаза.
— Ой, знаком же мне глаз подобных свет, — напевным низким голосом опять заговорил гусляр. — Ты ответь, не лукавя и не хвастая, что за землю зовешь ты родимою? Чей язык ты слыхал с первых дней своих, как зовут тебя от младенчества?
Раб, как зачарованный, не сводил с него глаз, но молчал.
Властимир вдруг поднялся и шагнул к нему. Мечислав подскочил и подал князю руку, помогая. Подойдя, он отстранил юношу и сам нашел голову пленника.
— Славянин он, — негромко молвил резанец, и от звуков его голоса все вздрогнули. — Я по дрожи его это чувствую…
— Не ты один, — отозвался Буян, — я глаза его синие с первого погляда спознал. На тебя чем-то он похож — видно, капля крови есть хазарская.
Раб на вид был чуть постарше Властимира. Загорелый до черноты, широкоплечий, он не производил впечатления простого раба — возможно, раньше он был воином, да за что-то его разжаловали. За последнее говорили полученные в бою шрамы и мозоли на руках от кожаных поводьев и рукояти меча.
— Из какого ты города? — спросил у него Буян.
— Я не помню, — сознался раб. — Одно знаю точно: Кощей велел мне все забыть — и я забыл. И не я один — все, кто у него служит, забыли свое прошлое, а те, кто с севера, — особенно…
— Крепко боится он нашего брата славянина, — раздумчиво молвил гусляр. — Чую, и нам здесь несладко придется… Ну да ладно! Будет время — будет дело. Ты нас не теряй — авось найдем способ тебя выручить. Только князю живую воду добудем — и айда в путь, на родимую сторонушку!
Он мигнул рабу, и тот схватился за голову.
— Домой? — выдохнул он. — На родину?
— Слово чести! Белес мне свидетель, коли совру!
— Трудно вам будет слово свое выполнить. — Раб вытер мокрую щеку— Кощей за свое крепче смерти держится. Всего у него полно: и злата-серебра, и каменьев самоцветных, и прочего чуда, и девицы со всех концов земли, и диковинки…
Услышав про девушек, Гаральд тряхнул раба за плечо.
— Говори, что за девушки? — рявкнул он. — Какие?
— Пленницы, — испуганно ответил раб. — Отряд наш самых красивых Кощею доставал. Из разных земель привезены… И желтокожие, и черные есть, и красные, с волосами как смоль… И с севера тож — я теперь вспоминаю…
— С севера? — взвыл рыцарь,—А скажи-ка, среди них не было леди Джиневры, из Англии? Волосы у нее как пена морская, кожа нежна, как шелк, а глаза…
— Мы-то имен у них не спрашивали, — сознался раб, — а что есть среди них светловолосые, так то точно.
— Ее в Дамаске продавали, да только кто-то в черном на черных конях ее увез, — сказал Буян. — Это все, что мы знаем о ней.
— Бывали мы и в Дамаске, знаю такой город. Летали туда за девицами… несколько раз, — припомнил раб.
Рыцарь от облегчения чуть не бросился к нему в объятия, но, вспомнив, кто перед ним, отстранился.
— Мог и соврать, — молвил он недоверчиво. — Сам же сказал, что Кощей вам все забыть велел!
Сквозь загар на щеках раба проступил румянец.
— Такое не забывается, — молвил он еле слышно. — Кощей тех, кто ему надоедал или же строптивой оказывался без меры, нам, солдатам, отдавал.
— Врешь, собака! — Гаральд вскочил, сжимая кулаки. — Мою Джиневру — солдатам на потеху! Да я его…
Он уже ринулся к двери, но на него набросились все разом и вынудили вернуться.
— Такой пока не было, — торопливо успокаивал взбешенного рыцаря раб.—Да мог он ее и не отдать, а для чего иного приберечь. У него все девушки в саду, за забором каменным — ни к ним не пробраться, ни им не выбраться…
Гаральд, услышав про сад, успокоился.
— Как отыскать сад тот?
— Там он, на другой стороне башни. Коль ее обойти, видна ограда белая. Кощей цвет белый не очень-то жалует, но для них расстарался. Только охраны там видимо-невидимо…
Гаральд, словно неживого, отодвинул раба от себя.
— За добрую весть спасибо тебе, — задумчиво молвил он. — А дальше уж я сам как-нибудь…
Он отвел руку потянувшегося к нему Мечислава и, понурясь, ушел.
Раб с тревогой смотрел ему вслед.
— Вы не должны отпускать его,—убежденно молвил он. — Охрана-то вся зачарована, хоть и состоит из таких же, как я, рабов Кощеевых. Убьют они его и вас заодно, потому как хозяин смерти вашей желает.
— Это не твоя забота, — остановил его Буян, — ты лучше-ка иди своей дорогой, а Кощею скажи, что ничего не слышал от нас. Мы своего друга сами остережем от беды.
Было еще темно, когда Гаральд вылезал из окна своей комнаты. Весь день рыцарю не елось, не пилось и ночью не спалось — перед глазами стояла Джиневра. Полтора года пробыла его невеста в плену у колдуна. Всю ночь рыцарь обдумывал план и под утро решился.
Из его окна и в самом деле можно было разглядеть в глубине сада белую стену — единственное белое пятно, что заметили гости во всей долине. Даже сейчас, когда ночь еще не наступила, она ясно различалась вдали. Напрямик от башни до нее было всего около мили.
За ночь из полога кровати и простынь рыцарь сплел веревку. Она доставала до земли. Перепоясавшись мечом, Гаральд спустился почти наполовину, когда наверху послышался шорох и знакомый голос молвил:
— Так я и думал!
Рыцарь вскинул голову — в окне виднелось загорелое лицо Синдбада. Мореход радостно скалился, сидя верхом на подоконнике.
— Я так и думал, что ты решишься туда бежать! — улыбнулся он. — Но я не подозревал, что ты станешь ждать почти до утра — на такое дело следует идти полночью!
Увидев, что, он взялся за веревку, Гаральд яростно прошептал:
— Только попробуй остановить меня — мигом с жизнью простишься!
— А я не хочу тебя задерживать, — весело шепнул мореход. — Я и сам туда направляюсь. Вместе как-то веселее, ты не находишь?
Гаральд был не столь в этом уверен, но обрадовался, что мореход не пытается его остановить.
— Что ж, идем вместе, — обреченно согласился он. Заговорщики спустились на землю, никем не замеченные.
Со всех сторон на них надвигались заросли — высокие пыш-нокронные деревья, овитые лианами, колючие кусты, покрытые росой, и густая трава. Позади возносилась вверх стена башни. Свет луны и редких предрассветных звезд почти не проникал к земле. Прохладный влажный воздух кружил голову, тянул на подвиги и приключения. Гаральд вдохнул полной грудью и подумал, что именно в такие ночи хорошо совершать побег — словно сама природа помогает тебе.
— Стена в той стороне, — шепнул он Синдбаду и первым углубился в заросли.
Колючие кусты вставали живой стеной. Затянутый в доспех, рыцарь не чувствовал уколов колючек. Он раздвигал кусты руками, лишь изредка помогая себе мечом. Синдбад шел за ним, как по просеке. Кусты шелестели листвой, звонко ломались ветки, казалось, что производимый ими шум может разбудить всех, но перед рассветом люди спят крепко, и милю похитители одолели быстро и без приключений.
Примерно на середине пути заросли вдруг поредели. Приятели вступили в ухоженный парк, где не росло ни одной лишней травинки. Здесь было видно все издалека — подстриженные деревья и кусты, ровные тропинки, купы цветов, статуи, беседки. Они сразу же прибавили шагу. Синдбад догнал Гаральда и пошел с ним рядом.
— А здорово ты придумал, — сказал он, — задрать подол одной из Кощеевых подружек! Я сам того же хотел, да только другие дела мешали. А с тобой мы таких делов там натворим!
Он с удовольствием потирал руки.
— Слушай, ты, — огрызнулся Гаральд. — Я иду туда за своей невестой. Я найду ее и скажу Кощею, что он должен ее отпустить. На другие дела у меня нет времени.
— А кто тебе мешает? Пока ищешь одну, можно познакомиться и с другими!
— Я христианин! — резко отмолвил рыцарь. — И рыцарь к тому же. А христиане не бегают по девкам — они хранят верность одной женщине, которую любят.
Впереди посветлело. Спорщики замолкли и прибавили шагу. Гаральд почти бежал — так велико было его нетерпение увидеть Джиневру.
Белая стена была столь гладкой, что в нее можно было смотреться, как в зеркало. Но неунывающий Синдбад в мгновение окд нашел выход.
— Дерево, друг! — Он бросился к стволу, росшему чересчур близко от стены. — Не знаю, как тебе, а мне пробежать по суку легче, чем по вантам на корабле.
Он проворно стал карабкаться по корявому стволу, но Гаральд из-за тяжести доспехов не мог последовать за ним. Он огляделся.
Чуть в стороне валялся камень, оставшийся ют разломанной беседки. Примерившись, рыцарь приподнял его.
Камень оказался тяжеловат, но до стены дотащить его он все-таки смог. Синдбад уже был там и ждал спутника. Протянув руку, он помог рыцарю влезть на стену.
По ту сторону белой стены расстилался точно такой же сад, и те же дорожки убегали вглубь, к нескольким домикам, что казались в ночи каменными глыбами. Еще не рассвело, и задохнувшиеся от близости цели Синдбад и Гаральд оглядывали кроны деревьев, слабо сверкающие каплями росы.
Усмотрев в них что-то странное, мореход успел еще дернуть за руку рыцаря, но это привело лишь к тому, что Гаральд, спрыгивая, увлек его за собою.
ГЛАВА 5
Они вдвоем упали в мокрую от росы траву. Тихий звон, словно потревожили колокольчик, раздался рядом.
— Бежим! — дернулся Синдбад, услыхав этот звон, — Сейчас здесь будет стража!
Гаральд сорвался с места и помчался, но не обратно к стене, а в глубь сада, раздвигая ветви руками. Тяжелые капли росы, каждая весом в голубиное яйцо, дождем сыпались на него. Всякий раз, как капля срывалась с ветки, раздавался звон, который был тем громче, чем больше была капля. Не замечая звона, рыцарь бежал по саду, сопровождаемый шумом.
— Назад! — кричал ему Синдбад, пытаясь остановить англичанина. — Назад, пока целы! Поищем другой путь!
— Ты ищи, — воинственно обернулся Гаральд. — А я не могу ждать, когда моя Джиневра рядом!
— Ну и глупец! Да нас схватят сейчас!
— А ты бы остался да и сразился с ними, а я тем временем найду мою невесту!
— Сейчас вместе искать будем, — вдруг неожиданно тихо промолвил мореход и указал на что-то позади рыцаря.
Гаральд круто обернулся, на бегу выхватывая меч. Позади него стоял десяток воинов в черном. Четверо держали наготове луки, пятеро не спеша подходили, поигрывая оружием, командир отряда стоял поодаль.
— Вы сохраните себе жизнь, если сдадитесь в плен, — глухо сказал он. — В случае сопротивления мы вас уничтожим! Мои воины попадают мухе в глаз.
Луки дрогнули.
— Вас больше, но вы еще попробуйте взять меня, — заявил Гаральд, вставая перед командиром отряда с мечом и опуская забрало шлема. — Гаральд Мак-Хаген Английский никогда не сдавался в плен неверным!
— Что ж,—командир отряда кивнул,—у вас, рыцарь, есть случай попробовать.
Сверху упала сеть. Тут же с деревьев дождем посыпались остальные воины, сидевшие в засаде. Вместе со второй половиной отряда они накинулись на пришельцев.
Взревев, как медведь, Гаральд попытался разрезать сеть мечом, но сразу несколько рук вцепились в его оружие. Кто-то прыгнул на плечи, ища шею жесткими пальцами. Рыцарь успел почувствовать прикосновение удавки к горлу, когда удар по голове поверг его наземь.
Славян разбудили голоса и стук в двери. Несколько человек колотили ногами и рукоятями мечей, пока гости не вышли узнать, в чем дело.
Их ждали в коридоре воины Кощеевой охраны, держа наготове оружие. Командир придирчиво осмотрел троих славян, но ничего не сказал и жестом велел им следовать за ним. Воины окружили их плотным кольцом и повели.
Дорогой славяне терялись в догадках — что случилось такого в Кощеевом дворце за ночь? Неужто их выдал тот раб-славянин, которого они обнаружили вчера подслушивающим? И где, наконец, Гаральд и Синдбад?
Кощей ждал их в огромном зале. Первый раз входили в него гости, а потому в первые минуты забыли обо всем, осматриваясь.
Стены и колонны, похожие на стволы высоких дубов, были украшены чистым золотом. Драгоценные каменья слагали на золоте причудливые узоры — цветы заморские, птиц неведомых, зверей диковинных, знаки зловещие. Под потолком сверкали краски яркие — там было расписано небо с чертогами Сваро-говыми — облака, змеи крылатые, кони солнцегривые, часты звезды да светел месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77