Себя Гердонез, правда, никак не рассчитывал увидеть следующим.
Однако в последних числах июня пестрая армада мелонгийских кораблей нежданно-негаданно обволокла восточное побережье в устье Гевси и Дера, высадив почти пятнадцатитысячную армию. Перестроившись, варвары несколькими бронированными колоннами тронулись в глубь страны. А затем случилось вовсе уж немыслимое: через каких-то три дня всадники в меховых куртках уже гарцевали под стенами Эслиндора, появились в отрогах Хамаранских гор и в верховьях Слесны. Никто не мог ничего понять. Еще не до всех владетельных сеньоров добрались посыльные с тревожными новостями, а две трети страны каким-то чудом оказались в руках неприятеля. Правда, мелонги избегали серьезных стычек и обходили замкнувшиеся в своих стенах города, но вскоре выяснилось, что все перекрестки дорог, перевалы и мосты контролируются вражескими разъездами. Не один доблестный рыцарь сложил свою голову, даже не доехав до расположения королевской армии, не один отряд ополченцев был развеян в пути.
Следом за небольшими разъездами двинулись основные силы захватчиков. Смерть и ужас несли они всему сущему. Мертвые деревни и целые опустошенные провинции отмечали их путь. Вся Поднебесная содрогнулась от неистовой жестокости осквернителей Гердонеза.
Пока большая часть страны погружалась в растерянность и смятение, король Сигельвул Артави собирал на юге всех, кто мог носить оружие. Сил отчаянно не хватало, однако, когда на второй неделе вторжения враг осадил Оронс, было решено срочно выступать. В середине июля основные силы захватчиков сошлись с королевской армией на подступах к городу. В короткой, но яростной схватке гердонезцы оказались опрокинуты и разгромлены, сам Сигельвул с горсткой воинов укрылся за городскими стенами. Предводитель варварского войска Бренор Гонсет потребовал от жителей Оронса выдать монарха, обещая в этом случае обойти город стороной. Однако последовал решительный отказ, и после двухдневного приступа Оронс был захвачен, выжжен дотла, а король Сигельвул пал в бою.
Известие об оронской резне будто надломило страну. Выдержав неделю осады, на милость генерала Венгуса сдался Эслиндор. Не встречая серьезного сопротивления, в конце июля колонна Гонсета вступила в столицу Ринглеви. Тут пожаров и избиений было мало, зато вовсю развернулся жесточайший молох грабежа. Тысячи семей в панике покинули город, спасая осколки своего имущества, не понимая, что спастись, в сущности, негде...
Отряд мелонгов, рассекая толпу, продвигался все дальше, волна страха и сдерживаемой ненависти катилась следом. Какая-то телега стояла прямо поперек их пути. В самый неподходящий момент у нее слетело колесо, и хозяева, бросив нажитое добро, поспешили скрыться. На телеге возвышалась лишь забытая в панике древняя старуха, закутанная в тряпье до самых выпученных от ужаса глаз. Осознав одиночество, она еще некоторое время пыталась голосить, не в силах сдвинуться с места, но, очутившись лицом к лицу с завоевателями, утратила и дар речи. Предводитель в золоченом шлеме остановил коня и мгновение рассматривал это иссохшее изваяние. Затем по движению руки командира из строя выехал седоусый ратник. Приблизившись, он издал несколько гортанных криков на своем наречии, потом в воздухе мелькнуло длинное лезвие меча. Стоголосый вздох-стон, и, едва дернувшись, старуха свалилась, разрубленная надвое. Старик крепко сжал плечо вскрикнувшего Ванга. Ропот пронесся по толпе, но зловеще качнулись пики, и все стихло.
Отряд почти скрылся за поворотом, как успела приключиться новая беда. Ехавший в последних рядах молодой воин вдруг наклонился и, подхватив оказавшуюся рядом девушку, махом перекинул ее через седло. Мелонги встретили проделку товарища дружным гоготом, особенно когда в ответ на истошный девичий визг тот задрал на несчастной юбки и звонко шлепнул по обнажившимся округлостям. В этот момент из причитающей, но неподвижной толпы выскочил юноша с колом наперевес. Под общий испуганный вздох он кинулся за обидчиком. Смех в колонне притих. Всадник, которого смельчак уже миновал, попытался достать бегущего пикой. Юноша кое-как отвел удар, зато второй тычок, на сей раз встречный, угодил ему прямо в лицо. Выронив палку, бедолага рухнул в пыль, заливая ее кровью; беженцы тотчас оттащили тело прочь.
Теперь уже откровенные крики и проклятья повисли над дорогой. Несколько камней несмело полетели в сторону захватчиков. По рядам воинов прошелестела команда, они сразу посерьезнели, отряд ускорил ход, девица кубарем полетела на землю. Получив вдобавок удар копытом, она так и осталась лежать, скорчившись в колее.
Всадники давно скрылись из виду, а людской караван продолжал в растерянности топтаться на месте — подгонявшая сзади беда теперь обогнала их. Только что сплоченный поток на глазах начал распадаться: одни, хоть и без былой решимости, вновь тронулись в прежний путь, другие с еще меньшей решимостью медленно потянулись обратно к городу. Большинство же предпочло остановиться и разбить лагерь прямо у тракта, намереваясь собраться с мыслями и с духом. Развернувшись, пестрый шумливый табор затопил почти всю долину. Где-то слышались женские крики и завывания над жертвами мелонгов, а рядом уже деловито дымили костры, тянуло ароматами обеда.
Ванг, уцепившись за руку старика, вяло брел среди этих одуряющих запахов, когда откуда-то сбоку к ним подскочил огромный, грузный мужчина. Он был в одних посконных штанах, всклокоченные волосы и борода явно отведали ночи под открытым небом, на шее болтался большой тусклый крест, а на поясе — медвежий кинжал.
— Мессир Бентанор! — зарокотал незнакомец густым низким голосом, бросаясь к старику. — Мессир Бентанор! Вот уж не ждал вас здесь увидеть. И вы угодили в эту передрягу!
— Рад встретить близкого человека в эти смутные дни, Алиссен. — Старик не без труда вылез из могучих объятий.
— Само небо послало нам вас, мессир! — продолжал гудеть мужчина. — Право слово, в этом кошмаре все потеряли головы. Бегут пуще зайцев, не разбирая дороги и не чуя ног. Даже меня затянуло течением, представляете? А вы тут одни? Тогда пойдемте к нашему костру — Марика как раз готовит обед.
Упоминание об обеде мгновенно встряхнуло мальчишку, он, не раздумывая, первым потянулся к приглашавшему. Старик колебался дольше, но тоже последовал за ними.
— Неужели, друг Беронбос, даже такой хозяйственный человек, как ты, бросил дом, землю, добро и скитаешься словно нищий?
— Ах, мессир! — Мужчина сокрушенно махнул рукой. — Вся жизнь идет кувырком. Какое там добро? Третьего дня эти белокурые бандиты ворвались ко мне и за час вымели все до последней тряпки. Когда мы уезжали, в соседнем квартале уже полыхало несколько домов. Кое-что успели спасти в деревне, но и там шастают варвары. Они грабят напропалую, забирают все, не оставляя даже шансов прокормиться. Многие из нас не переживут грядущую зиму. Посмотрите: только начали убирать хлеб, а цены на него уже взлетели под облака!
Они подошли к костру, у которого хлопотала худенькая смуглая женщина.
— О мессир! Хвала Создателю, как мы рады вас видеть, — с заметным южным акцентом затараторила она. — Муж часто вспоминал о вас в последнее время.
— Чем болтать, женщина, накормила бы лучше гостей, — бросил Беронбос. — Вы ведь тоже давно в пути, мессир?
Путники расселись вокруг костра, и хозяйка выделила каждому по деревянной миске пшенной каши с большими кусками баранины.
— Недели полторы назад я был около Оронса.
— Значит, вы застали то жуткое зрелище, о котором у нас столько разговоров?
— Да, друг мой... — Старик покачал седой головой. — Великолепный город буквально исчез, стерт с лица земли. Господь послал мне тяжкое испытание узреть это бедствие.
— Остается надеяться, — покривился бородач, — что, по крайней мере, право расплатиться за злодеяния он нам сохранит. Рано или поздно...
— А куда направляетесь вы?
— Сейчас? Даже не знаю, мессир. Вроде как бежали со всеми в сторону Кентарна, мыслили хоть за скалами укрыться от нашествия. Да, видать, не судьба... Если уж Оронс не устоял, то Прюлотту и пробовать не резон.
На шум трапезы из телеги рядом высунулись две чумазые детские мордашки: девочки лет пяти и мальчика не старше двух. Их неожиданный дружный вой заставил Марику и туда отправить большую миску дымящейся каши. Получив свое и оглядевшись, девочка не преминула показать Вангу язык. На миг столь вопиющее оскорбление даже оторвало мальчишку от еды. Под рукой он не отыскал ничего достойного, чтобы швырнуть в ответ, а потому лишь погрозил озорнице кулаком.
— Вот пострелята, — улыбнулась хозяйка. — В дороге они совсем отбились от рук. Вам еще каши, мессир?
— Благодарю, пока не надо. — Бентанор вернул миску. — Мы слишком долго голодали. И не ешь сразу с такой жадностью, Ванг, это может быть опасно, — обратился он к мальчишке, самозабвенно очищавшему баранью кость.
— Славный парнишка, — кивнул Беронбос. — Откуда он у вас?
— Прибился у Оронса... В окрестностях там бродят сейчас десятки бездомных сирот.
— Бедные дети, — вздохнула Марика. — Мало кто ныне отважится дать им приют, ведь трудно будет прокормить даже собственных ребятишек.
Старик задумчиво глянул в ее сторону:
— Н-да... точно вы подметили, сударыня. Вот уж кому воистину некуда бежать... и не на что надеяться... Если каждый теперь начнет думать лишь о собственной шкуре, они обречены. Наверное, жутко в столь нежном возрасте вдруг утратить разом родных и кров, а вместо отмщения видеть впереди неминуемую голодную гибель...
Семейство удивленно молчало. На протяжении всей беседы в небольшом отдалении настырно топталась кучка людей, человек пять-шесть. По оглядкам, жестам и перешептываниям вскоре стало очевидно, что привлекает их единственно этот костер. Беронбос, оборвав замешательство, уже взялся было за рукоять кинжала, когда от странной группы отделилась высокая худая фигура в монашеском балахоне. Остальные провожали его внимательными взглядами. Приблизившись к обедающим, незнакомец неуверенно поклонился и произнес:
— Покорнейше прошу простить нас, господа, но мы слышали, будто здесь остановился сам великий Бентанор Иигуир...
— Иигуир это я, — поднялся старик сколь возможно твердо, — о величии же смертных, друг мой, предоставим судить Творцу.
Незнакомец склонился еще ниже:
— О мессир, перст Господень, что вы оказались здесь в такой час. Пожалуйста, пойдемте с нами! Народ в смятении, он нуждается в вас, в вашем ободряющем слове. Не откажитесь поговорить с людьми, мессир. Они очень ждут этого.
— Разве вы сами, друг мой, не знаете, что им сказать? Вы ведь совсем недавно покинули монастырь, верно?
— Истинно так, мессир. — Незнакомец вздохнул. — Я из монастыря Святого Станора, что у Нового порта. Большая часть братии разошлась после того, как завоеватели разграбили и едва не спалили обитель. Отняв у нас свободу, они готовы посягнуть и на веру. А народ... Для него по-прежнему важно величие поучающего. Сто моих слов, мессир, не перевесят одного вашего, поверьте. Людям нужна хоть какая-то опора в минуту, когда вокруг рушится мир.
Старик понимающе кивнул: за последнее время он видел столько подобных частичек чужой беды, что порой казалось странным, как он до сих пор не потерял рассудок или чувствительность.
— Хорошо, я иду.
Беронбос без колебаний вызвался сопровождать его, а Ванга оставили на попечение Марики. Весть о знаменитом попутчике в мгновение ока опередила процессию: со всех сторон уже неслись приветственные возгласы, новые и новые люди шагали рядом, маленькая группа быстро разрослась в мощный поток, который, наконец, влился в огромную, оживленно гудевшую толпу.
Водруженный на какую-то телегу Иигуир поднял руки, и шум моментально стих. Сотни лиц повернулось к нему, сотни жадных взоров скрестились на одиноко возвышавшейся сухопарой фигуре. Загорелые крестьяне, оборванные нищие, опрятные горожане, ремесленники, калеки, солдаты, торговцы, бродяги — все напряженно ждали.
— Дети мои! — разнесся в тишине надтреснутый голос старика. — Суровое испытание ниспослано нам. Цветущая страна обращается в руины и прах, крики боли и отчаяния застыли над Гердонезом. Люди лишаются всего: семьи, крова, имущества. Как безумные носятся они с места на место, души их уподобляются темным звериным. Вы хотели слышать мое слово? Я говорю вам: берегите Бога в сердце своем! Именно в это страшное время употребите силы на помощь родным, близким, просто страдающим рядом. Помогите беззащитным сиротам и убогим старцам, любому нуждающемуся. Да не будет никто забыт и брошен на произвол судьбы, ибо пока живо в народе сочувствие, этот народ не сломлен. Сохраните нашу память, веру, чистоту сердец, и я знаю: еще поднимется из пепла новый Гердонез... — Старик помолчал немного. — Вот и все, что может сказать вам старый Бентанор Иигуир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Однако в последних числах июня пестрая армада мелонгийских кораблей нежданно-негаданно обволокла восточное побережье в устье Гевси и Дера, высадив почти пятнадцатитысячную армию. Перестроившись, варвары несколькими бронированными колоннами тронулись в глубь страны. А затем случилось вовсе уж немыслимое: через каких-то три дня всадники в меховых куртках уже гарцевали под стенами Эслиндора, появились в отрогах Хамаранских гор и в верховьях Слесны. Никто не мог ничего понять. Еще не до всех владетельных сеньоров добрались посыльные с тревожными новостями, а две трети страны каким-то чудом оказались в руках неприятеля. Правда, мелонги избегали серьезных стычек и обходили замкнувшиеся в своих стенах города, но вскоре выяснилось, что все перекрестки дорог, перевалы и мосты контролируются вражескими разъездами. Не один доблестный рыцарь сложил свою голову, даже не доехав до расположения королевской армии, не один отряд ополченцев был развеян в пути.
Следом за небольшими разъездами двинулись основные силы захватчиков. Смерть и ужас несли они всему сущему. Мертвые деревни и целые опустошенные провинции отмечали их путь. Вся Поднебесная содрогнулась от неистовой жестокости осквернителей Гердонеза.
Пока большая часть страны погружалась в растерянность и смятение, король Сигельвул Артави собирал на юге всех, кто мог носить оружие. Сил отчаянно не хватало, однако, когда на второй неделе вторжения враг осадил Оронс, было решено срочно выступать. В середине июля основные силы захватчиков сошлись с королевской армией на подступах к городу. В короткой, но яростной схватке гердонезцы оказались опрокинуты и разгромлены, сам Сигельвул с горсткой воинов укрылся за городскими стенами. Предводитель варварского войска Бренор Гонсет потребовал от жителей Оронса выдать монарха, обещая в этом случае обойти город стороной. Однако последовал решительный отказ, и после двухдневного приступа Оронс был захвачен, выжжен дотла, а король Сигельвул пал в бою.
Известие об оронской резне будто надломило страну. Выдержав неделю осады, на милость генерала Венгуса сдался Эслиндор. Не встречая серьезного сопротивления, в конце июля колонна Гонсета вступила в столицу Ринглеви. Тут пожаров и избиений было мало, зато вовсю развернулся жесточайший молох грабежа. Тысячи семей в панике покинули город, спасая осколки своего имущества, не понимая, что спастись, в сущности, негде...
Отряд мелонгов, рассекая толпу, продвигался все дальше, волна страха и сдерживаемой ненависти катилась следом. Какая-то телега стояла прямо поперек их пути. В самый неподходящий момент у нее слетело колесо, и хозяева, бросив нажитое добро, поспешили скрыться. На телеге возвышалась лишь забытая в панике древняя старуха, закутанная в тряпье до самых выпученных от ужаса глаз. Осознав одиночество, она еще некоторое время пыталась голосить, не в силах сдвинуться с места, но, очутившись лицом к лицу с завоевателями, утратила и дар речи. Предводитель в золоченом шлеме остановил коня и мгновение рассматривал это иссохшее изваяние. Затем по движению руки командира из строя выехал седоусый ратник. Приблизившись, он издал несколько гортанных криков на своем наречии, потом в воздухе мелькнуло длинное лезвие меча. Стоголосый вздох-стон, и, едва дернувшись, старуха свалилась, разрубленная надвое. Старик крепко сжал плечо вскрикнувшего Ванга. Ропот пронесся по толпе, но зловеще качнулись пики, и все стихло.
Отряд почти скрылся за поворотом, как успела приключиться новая беда. Ехавший в последних рядах молодой воин вдруг наклонился и, подхватив оказавшуюся рядом девушку, махом перекинул ее через седло. Мелонги встретили проделку товарища дружным гоготом, особенно когда в ответ на истошный девичий визг тот задрал на несчастной юбки и звонко шлепнул по обнажившимся округлостям. В этот момент из причитающей, но неподвижной толпы выскочил юноша с колом наперевес. Под общий испуганный вздох он кинулся за обидчиком. Смех в колонне притих. Всадник, которого смельчак уже миновал, попытался достать бегущего пикой. Юноша кое-как отвел удар, зато второй тычок, на сей раз встречный, угодил ему прямо в лицо. Выронив палку, бедолага рухнул в пыль, заливая ее кровью; беженцы тотчас оттащили тело прочь.
Теперь уже откровенные крики и проклятья повисли над дорогой. Несколько камней несмело полетели в сторону захватчиков. По рядам воинов прошелестела команда, они сразу посерьезнели, отряд ускорил ход, девица кубарем полетела на землю. Получив вдобавок удар копытом, она так и осталась лежать, скорчившись в колее.
Всадники давно скрылись из виду, а людской караван продолжал в растерянности топтаться на месте — подгонявшая сзади беда теперь обогнала их. Только что сплоченный поток на глазах начал распадаться: одни, хоть и без былой решимости, вновь тронулись в прежний путь, другие с еще меньшей решимостью медленно потянулись обратно к городу. Большинство же предпочло остановиться и разбить лагерь прямо у тракта, намереваясь собраться с мыслями и с духом. Развернувшись, пестрый шумливый табор затопил почти всю долину. Где-то слышались женские крики и завывания над жертвами мелонгов, а рядом уже деловито дымили костры, тянуло ароматами обеда.
Ванг, уцепившись за руку старика, вяло брел среди этих одуряющих запахов, когда откуда-то сбоку к ним подскочил огромный, грузный мужчина. Он был в одних посконных штанах, всклокоченные волосы и борода явно отведали ночи под открытым небом, на шее болтался большой тусклый крест, а на поясе — медвежий кинжал.
— Мессир Бентанор! — зарокотал незнакомец густым низким голосом, бросаясь к старику. — Мессир Бентанор! Вот уж не ждал вас здесь увидеть. И вы угодили в эту передрягу!
— Рад встретить близкого человека в эти смутные дни, Алиссен. — Старик не без труда вылез из могучих объятий.
— Само небо послало нам вас, мессир! — продолжал гудеть мужчина. — Право слово, в этом кошмаре все потеряли головы. Бегут пуще зайцев, не разбирая дороги и не чуя ног. Даже меня затянуло течением, представляете? А вы тут одни? Тогда пойдемте к нашему костру — Марика как раз готовит обед.
Упоминание об обеде мгновенно встряхнуло мальчишку, он, не раздумывая, первым потянулся к приглашавшему. Старик колебался дольше, но тоже последовал за ними.
— Неужели, друг Беронбос, даже такой хозяйственный человек, как ты, бросил дом, землю, добро и скитаешься словно нищий?
— Ах, мессир! — Мужчина сокрушенно махнул рукой. — Вся жизнь идет кувырком. Какое там добро? Третьего дня эти белокурые бандиты ворвались ко мне и за час вымели все до последней тряпки. Когда мы уезжали, в соседнем квартале уже полыхало несколько домов. Кое-что успели спасти в деревне, но и там шастают варвары. Они грабят напропалую, забирают все, не оставляя даже шансов прокормиться. Многие из нас не переживут грядущую зиму. Посмотрите: только начали убирать хлеб, а цены на него уже взлетели под облака!
Они подошли к костру, у которого хлопотала худенькая смуглая женщина.
— О мессир! Хвала Создателю, как мы рады вас видеть, — с заметным южным акцентом затараторила она. — Муж часто вспоминал о вас в последнее время.
— Чем болтать, женщина, накормила бы лучше гостей, — бросил Беронбос. — Вы ведь тоже давно в пути, мессир?
Путники расселись вокруг костра, и хозяйка выделила каждому по деревянной миске пшенной каши с большими кусками баранины.
— Недели полторы назад я был около Оронса.
— Значит, вы застали то жуткое зрелище, о котором у нас столько разговоров?
— Да, друг мой... — Старик покачал седой головой. — Великолепный город буквально исчез, стерт с лица земли. Господь послал мне тяжкое испытание узреть это бедствие.
— Остается надеяться, — покривился бородач, — что, по крайней мере, право расплатиться за злодеяния он нам сохранит. Рано или поздно...
— А куда направляетесь вы?
— Сейчас? Даже не знаю, мессир. Вроде как бежали со всеми в сторону Кентарна, мыслили хоть за скалами укрыться от нашествия. Да, видать, не судьба... Если уж Оронс не устоял, то Прюлотту и пробовать не резон.
На шум трапезы из телеги рядом высунулись две чумазые детские мордашки: девочки лет пяти и мальчика не старше двух. Их неожиданный дружный вой заставил Марику и туда отправить большую миску дымящейся каши. Получив свое и оглядевшись, девочка не преминула показать Вангу язык. На миг столь вопиющее оскорбление даже оторвало мальчишку от еды. Под рукой он не отыскал ничего достойного, чтобы швырнуть в ответ, а потому лишь погрозил озорнице кулаком.
— Вот пострелята, — улыбнулась хозяйка. — В дороге они совсем отбились от рук. Вам еще каши, мессир?
— Благодарю, пока не надо. — Бентанор вернул миску. — Мы слишком долго голодали. И не ешь сразу с такой жадностью, Ванг, это может быть опасно, — обратился он к мальчишке, самозабвенно очищавшему баранью кость.
— Славный парнишка, — кивнул Беронбос. — Откуда он у вас?
— Прибился у Оронса... В окрестностях там бродят сейчас десятки бездомных сирот.
— Бедные дети, — вздохнула Марика. — Мало кто ныне отважится дать им приют, ведь трудно будет прокормить даже собственных ребятишек.
Старик задумчиво глянул в ее сторону:
— Н-да... точно вы подметили, сударыня. Вот уж кому воистину некуда бежать... и не на что надеяться... Если каждый теперь начнет думать лишь о собственной шкуре, они обречены. Наверное, жутко в столь нежном возрасте вдруг утратить разом родных и кров, а вместо отмщения видеть впереди неминуемую голодную гибель...
Семейство удивленно молчало. На протяжении всей беседы в небольшом отдалении настырно топталась кучка людей, человек пять-шесть. По оглядкам, жестам и перешептываниям вскоре стало очевидно, что привлекает их единственно этот костер. Беронбос, оборвав замешательство, уже взялся было за рукоять кинжала, когда от странной группы отделилась высокая худая фигура в монашеском балахоне. Остальные провожали его внимательными взглядами. Приблизившись к обедающим, незнакомец неуверенно поклонился и произнес:
— Покорнейше прошу простить нас, господа, но мы слышали, будто здесь остановился сам великий Бентанор Иигуир...
— Иигуир это я, — поднялся старик сколь возможно твердо, — о величии же смертных, друг мой, предоставим судить Творцу.
Незнакомец склонился еще ниже:
— О мессир, перст Господень, что вы оказались здесь в такой час. Пожалуйста, пойдемте с нами! Народ в смятении, он нуждается в вас, в вашем ободряющем слове. Не откажитесь поговорить с людьми, мессир. Они очень ждут этого.
— Разве вы сами, друг мой, не знаете, что им сказать? Вы ведь совсем недавно покинули монастырь, верно?
— Истинно так, мессир. — Незнакомец вздохнул. — Я из монастыря Святого Станора, что у Нового порта. Большая часть братии разошлась после того, как завоеватели разграбили и едва не спалили обитель. Отняв у нас свободу, они готовы посягнуть и на веру. А народ... Для него по-прежнему важно величие поучающего. Сто моих слов, мессир, не перевесят одного вашего, поверьте. Людям нужна хоть какая-то опора в минуту, когда вокруг рушится мир.
Старик понимающе кивнул: за последнее время он видел столько подобных частичек чужой беды, что порой казалось странным, как он до сих пор не потерял рассудок или чувствительность.
— Хорошо, я иду.
Беронбос без колебаний вызвался сопровождать его, а Ванга оставили на попечение Марики. Весть о знаменитом попутчике в мгновение ока опередила процессию: со всех сторон уже неслись приветственные возгласы, новые и новые люди шагали рядом, маленькая группа быстро разрослась в мощный поток, который, наконец, влился в огромную, оживленно гудевшую толпу.
Водруженный на какую-то телегу Иигуир поднял руки, и шум моментально стих. Сотни лиц повернулось к нему, сотни жадных взоров скрестились на одиноко возвышавшейся сухопарой фигуре. Загорелые крестьяне, оборванные нищие, опрятные горожане, ремесленники, калеки, солдаты, торговцы, бродяги — все напряженно ждали.
— Дети мои! — разнесся в тишине надтреснутый голос старика. — Суровое испытание ниспослано нам. Цветущая страна обращается в руины и прах, крики боли и отчаяния застыли над Гердонезом. Люди лишаются всего: семьи, крова, имущества. Как безумные носятся они с места на место, души их уподобляются темным звериным. Вы хотели слышать мое слово? Я говорю вам: берегите Бога в сердце своем! Именно в это страшное время употребите силы на помощь родным, близким, просто страдающим рядом. Помогите беззащитным сиротам и убогим старцам, любому нуждающемуся. Да не будет никто забыт и брошен на произвол судьбы, ибо пока живо в народе сочувствие, этот народ не сломлен. Сохраните нашу память, веру, чистоту сердец, и я знаю: еще поднимется из пепла новый Гердонез... — Старик помолчал немного. — Вот и все, что может сказать вам старый Бентанор Иигуир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51