Он тщетно пытался отогнать своим посохом высокое серое крылатое существо, одновременно зажимая рану свободной рукой. У основания лестницы бушевал жеребец, и его бешеное ржание гулким эхом металось по всему огромному залу. Высокий рогатый мужчина, одетый во все серое, с шестью тонкими шрамами, четко выделяющимися на его загорелых щеках, с презрительной легкостью каждый раз уклонялся от смертоносных копыт. Зажатым в одной руке длинным кинжалом он полосовал жеребца, а на кулак другой руки была намотана толстая прядь длинных серебристых волос, струящихся по ступеням шелковым потоком.
Изабо вскинула глаза. Ишбель отчаянно пыталась взлететь по лестнице, крича от боли, но он медленно и неумолимо тащил ее за волосы вниз. Под мышкой она держала Бронвин, рыдающую от ужаса.
Хан’кобан прыгнул вперед, его кинжал мелькнул у груди жеребца. Изабо с криком взмахнула рукой, и кинжал скользнул в сторону, со звоном упав на пол. Нападавший стремительно пригнулся — копыта жеребца прошли в считанных дюймах над его головой, — и Ишбель завизжала, поскольку его движение чуть было не выдрало у нее из головы клок волос. Она ухватилась за резную стену, но пальцы соскользнули, и она упала навзничь.
Не успев даже подумать, Изабо подняла обе руки и сжала их перед грудью. С искаженным от напряжения лицом она выпустила тонкий шипящий луч голубого огня, который рассек волосы Ишбель, точно нож. Словно выпущенная из лука стрела, Ишбель взлетела вверх по лестнице и исчезла из виду в тот самый миг, когда луч Изабо прошел через камень лестницы, обрушив огромную мраморную глыбу на расположенный внизу зал.
Хан’кобан едва успел отскочить, и глыба разлетелась на мириады осколков. Он с поразительной быстротой откатился сначала в одну сторону, потом в другую, еле увернувшись от копыт Лазаря, потом вскочил на ноги. Одним стремительным движением он сорвал с пояса сверкающее оружие в форме звезды и метнул его в Изабо. Она инстинктивно пригнулась, но звезда, не останавливаясь, описала круг и вернулась обратно в руку Хан’кобану. Он снова швырнул в нее рейл , одновременно сорвав с пояса острую шпильку и пустив ее следом. Изабо взвилась в воздух, подтянув колени к груди. Оба орудия просвистели лишь в нескольких дюймах от ее тела, но шпилька, звякнув, упала на пол, а рейл вернулся к воину в руку и снова вылетел оттуда по плавной дуге, так быстро, что она различила лишь блестящее расплывчатое пятно. Лишь магия Изабо помогла ей отклониться и отвести удар, а Хан’кобан кувырком бросился вперед, очутившись на безопасном расстоянии от беснующегося жеребца.
Изабо с ужасом заметила, что месмерд легко проскользнул мимо бесполезного посоха Фельда и стремительно поплыл вверх по лестнице, догоняя Ишбель и Бронвин. Хан’кобан снова схватил кинжал и приближался к ней, а Изабо пятилась назад, пока не уперлась спиной в колонну. Колени у нее тряслись от ужаса, но она сцепила вспотевшие ладони и попыталась отразить атаку.
Лазарь бросился вперед, оскалив зубы, но Хан’кобан с размаху ударил его кулаком в нос, и конь, заржав, отскочил. Но на этот короткий миг он отвлекся от Изабо, и та немедленно скрылась за другой толстой колонной.
— Майя! — закричала она. — Ты можешь расколдовать жеребца? Ты должна попытаться!
— Я не знаю, получится ли у меня!
— Ты должна попытаться! Майя, попытайся, ради Эйя, пожалуйста!
— Ты отдашь мне мою дочь?
— Если ты ничего не сделаешь, мы все погибнем! — закричала в ответ Изабо.
Майя сжала руки в кулаки, ее щеки стали ярко-алыми, челюсти сжались так сильно, что на горле и щеках заходили желваки.
— Я не могу! — простонала она. — Никак!
— Ты можешь! — отозвалась Изабо и увидела, как еще одно серое крылатое существо метнулось к ней из тени. Она уклонилась от него, растянувшись на полу, и месмерд пролетел над ней, задев ее серым одеянием. От болотного духа ее затошнило, и она зажала нос, пытаясь отползти подальше от Хан’кобана.
— Ты можешь! — снова закричала она, вызвав огонь и метнув в месмерда пылающий шар. Он бросился прочь, и огненная сфера врезалась в стену, погаснув. — Ну же, Майя, давай, ты знаешь, что можешь сделать это!
Майя закрыла глаза, направила обе руки с непослушными пальцами на вставшего на дыбы жеребца и с усилием выдавила:
— Изменись!
Так и произошло. Шкура жеребца задрожала и пошла рябью: рыжая шерсть, белая плоть, рыжая шерсть. Копыта замолотили и задергались, потом цокот сменился шлепаньем босых ног. Огромные темные глаза стали голубыми, подернулись тенью и снова засияли синевой сквозь спутанную гриву рыжих волос. Длинный храп стал более плоским и съежился, превратившись в лицо рогатого мужчины, с бешеными глазами и вне себя от смятения. Хан’гарад заржал, затряс своей нечесаной рыжей гривой, затопал босыми ногами и попытался встать на дыбы, но лишь рухнул на пол, запутавшись в собственных руках и ногах. Его тело принадлежало теперь не огромному, сильному четвероногому коню, а человеку, который больше не умел ходить.
Хан’кобанский воин усмехнулся и нагнулся за кинжалом. Очутившись в его руке, клинок сверкнул. Изабо завизжала и попыталась вырвать его, но Хан’кобан крепко держался за рукоятку. Он швырнул в нее рейлом , а потом, наклонившись, схватил Хан’гарада за волосы и потянул, чтобы запрокинуть ему голову и обнажить горло.
Изабо еле спасла свое собственное горло от смертоносной восьмиконечной звезды. Она навзничь упала на пол, и месмерд повис сверху, заполнив гроздьями своих мерцающих глаз и вытянутым хоботком весь мир. В горле у нее стояла болотная вонь, в крови бурлило странное возбуждение, сродни любви, желанию или опьянению. С бешено колотящимся сердцем, уже чуть не теряя сознание, она сжала руки, и из ее кулаков вырвался синий огнь, полыхнувший прямо в фасетчатый глаз месмерда. Его голова разлетелась, и Изабо накрыло его мягкими серыми одеяниями. Хрипя и кашляя, Изабо выбралась из-под них, глядя, как тело месмерда рассыпается в мелкую серую пыль, пахнущую илом. Она изо всех сил постаралась не вдыхать и, перекатившись через комнату, встала за колонной, кашляя и пытаясь стряхнуть со своих волос и одежды ядовитый прах. В глазах плясали огоньки, в ушах гудело. Она отчаянно пыталась уйти от тьмы, накрывавшей ее, оглядывая зал и ожидая увидеть своего отца лежащим в луже крови, а хан’кобанского воина — подбирающимся к ней с окровавленным ножом.
Вместо этого она увидела, как ее отец ползает на четвереньках, а его голубые глаза безумным огнем просвечивают сквозь спутанные рыжие волосы и бороду. Он пытался встать на дыбы и издавал странные звуки. Кинжал валялся на полу.
Кашляя, прижав руки к разрывающейся от боли груди, Изабо недоуменно оглядывалась. Хан’кобанского воина нигде не было видно. Она услышала громкое кваканье и посмотрела вниз. У колонны сидела большая жаба с блестящими черными немигающими глазами. Изабо невольно взглянула на Майю.
Женщина улыбалась. Она прошла по залу, наклонилась и взяла жабу.
— Ну вот, теперь он выглядит куда лучше, правда? — заметила она. Она поднесла жабу к лицу и посмотрела в ее яркие глаза, похожие на драгоценные камни. — Жаль, что здесь не было твоей мерзкой хозяйки, — сказала она, — а то вы бы еще долго и счастливо жили вместе на болоте. Превратить в жабу ее было бы даже еще приятнее, чем тебя. — Она опустила его обратно на пол, и он отскочил на несколько шагов, вжав уродливую квадратную голову в плечи.
— Бронвин! — закричала Изабо и рванулась к лестнице. Потом увидела старого колдуна, лежавшего на ступенях, зажимая руками рану на животе. — Фельд! — вскрикнула она. — Ох, нет, Фельд!
Его глаза были закрыты, но он открыл их при звуках ее голоса и слабо улыбнулся.
— Ишбель? — спросил он еле слышно. — Ишбель цела?
Изабо бросила умоляющий взгляд на Майю, но та уже спешила наверх. Изабо встала на колени рядом с Фельдом, щупая пульс. Слезы душили ее. Она задыхалась от горя, вины и привкуса болота, стоявшего во рту.
— Ох, Фельд, милый, как ты?
— Ничего, девочка, ничего, — ответил он и оторвал от живота окровавленные руки, чтобы она могла взглянуть. Она закусила губу при виде сизых внутренностей, выпирающих из раны и слабо пульсирующих с каждым хриплым вздохом. Она оторвала полосу от своей рубахи и перемотала рану, чувствуя незнакомую ей прежде беспомощность. — Что с Ишбель и с малышкой? — спросил он.
— Майя пошла за ними, — ободряюще ответила она.
Выражение ужаса на его лице и отчаянно задрожавшие пальцы внезапно напомнили ей, что Фельд до сих пор считает Майю врагом, в то время как сама Изабо мало-помалу стала относиться к ней как к кому-то вроде подруги и союзницы.
— Спаси их, — прошептал Фельд, с поразительной силой цепляясь за руку Изабо. — Ты должна спасти их.
— Но…
— Нет, Изабо, беги! Не волнуйся за меня, прошу тебя! Спаси Ишбель и малышку!
Изабо не стала спорить, кивнула головой и побежала по лестнице, ощущая головокружение и замешательство. Она чувствовала, что ее мать и Бронвин находятся на вершине Башни, и поэтому не стала осматривать каждый этаж. Она увидела Майю, в отчаянии обыскивающую коридоры третьего этажа, и позвала ее.
Добравшись до самой вершины Башни, Изабо ввалилась в комнату, чувствуя, что у нее темнеет в глазах. Она увидела, что Ишбель взлетела к высоким окнам из цветного стекла и пытается выбраться через одно из них. Обремененная плачущей девочкой, она оказалась недостаточно проворной и не смогла убежать от месмерда, который парил прямо за ней, вцепившись когтями в ее юбку. Ишбель пыталась пнуть месмерда в лицо, но тот с легкостью уклонялся, стрекоча прозрачными крыльями. Почувствовав появление Изабо, он подался вперед, склонил голову над Ишбель и дохнул прямо ей в лицо. Она зашаталась и отпустила извивающуюся малышку. Бронвин с криком упала.
Месмерд спикировал и поймал ее в когти. Изабо не осмеливалась выпустить по нему ведьмин огонь, боясь попасть в девочку. Ей оставалось лишь беспомощно смотреть, как он улетает прочь, точно гигантская стрекоза, а Бронвин извивается и пытается вырваться из его когтей. Образ стрекозы неожиданно натолкнул ее на одну мысль. Она закрыла глаза, сосредоточилась на тяжелых клочьях пыльной паутины, затягивавшей высокий куполообразный полоток, и почувствовала острое наслаждение, когда паутина липкой пыльной сетью накрыла месмерда, спутав его крылья.
Он полетел на пол со странным хриплым звуком, и Изабо в отчаянии схватилась за голову. Ишбель кувырком слетела с подоконника, за который цеплялась, и ухватилась за паутину, ухитрившись настолько замедлить его стремительное падение, что месмерд не разбился об пол. Но все же он сильно ударился, и Изабо трясущимися руками принялась поспешно распутывать липкую паутину.
К счастью, малышка упала на его жесткое членистое тело и, по всей видимости, не пострадала, хотя она обеими ручками цеплялась за Изабо и рыдала. Изабо утешала ее, боязливо глядя на то, как месмерд пытается подняться. Она знала, что должна сжечь его, пока он, беспомощный, лежит у ее ног, но не могла заставить себя поступить так безжалостно.
К ней подошла Майя, с любопытством глядя на странное существо. Она склонилась над ним и спросила холодно:
— Ты меня понимаешь?
Он ответил ей ничего не выражающим взглядом.
Она сказала:
— Если мы освободим тебя, ты обещаешь не пытаться опять схватить мою дочь? Мы хотим, чтобы ты отвез мерзкую жабу — Хан’кобана обратно к своей хозяйке и передал ей вот что. Скажи ей, что тот, кто наступает на чертополох, может уколоть ногу, но тот, кто наступает на морского ежа, умрет в мучениях. Ты передашь ей это?
Месмерд медленно склонил голову. Майя кивнула Изабо, но молодая ведьма отказалась отпустить Бронвин, чтобы выполнить ее просьбу. Майе пришлось, хотя и с огромной неохотой, самой снять пыльную паутину с тела месмерда.
— Жабу ты найдешь внизу, — сказала Майя, брезгливо обтирая руки о юбку. — А теперь иди, а не то эта ведьма превратит тебя в пепел, как уже сделала с твоим сородичем. Понял?
Он ответил ей взглядом своих мерцающих глаз и слегка неуклюже вылетел в дверь и полетел по винтовой лестнице. Майя обернулась к Изабо и протянула руки.
— Отдай мне мою дочь.
Изабо прижала Бронвин к себе.
— Не отдам! — закричала она.
В этот момент Ишбель бросилась вперед с воплем:
— Грязная ведьма! Это ты околдовала моего возлюбленного!
Она набросилась на Майю, визжа и норовя оцарапать ее. Та отступила, подняв руку, точно собираясь наложить на нее превращающее заклинание. Изабо вскочила между ними, оттеснив мать и прикрыв ее от Майи своим телом.
— Прекратите! — закричала она. — Мама, все в порядке. Она расколдовала дайадена . Теперь он снова человек. Он думает, что все еще лошадь, но мы сможем снова научить его всему, я уверена.
— Хан’гарад? Человек?
Ишбель запнулась. Изабо кивнула, и ее мать развернулась и без единого слова слетела вниз по лестнице, быстрая, словно снежный гусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Изабо вскинула глаза. Ишбель отчаянно пыталась взлететь по лестнице, крича от боли, но он медленно и неумолимо тащил ее за волосы вниз. Под мышкой она держала Бронвин, рыдающую от ужаса.
Хан’кобан прыгнул вперед, его кинжал мелькнул у груди жеребца. Изабо с криком взмахнула рукой, и кинжал скользнул в сторону, со звоном упав на пол. Нападавший стремительно пригнулся — копыта жеребца прошли в считанных дюймах над его головой, — и Ишбель завизжала, поскольку его движение чуть было не выдрало у нее из головы клок волос. Она ухватилась за резную стену, но пальцы соскользнули, и она упала навзничь.
Не успев даже подумать, Изабо подняла обе руки и сжала их перед грудью. С искаженным от напряжения лицом она выпустила тонкий шипящий луч голубого огня, который рассек волосы Ишбель, точно нож. Словно выпущенная из лука стрела, Ишбель взлетела вверх по лестнице и исчезла из виду в тот самый миг, когда луч Изабо прошел через камень лестницы, обрушив огромную мраморную глыбу на расположенный внизу зал.
Хан’кобан едва успел отскочить, и глыба разлетелась на мириады осколков. Он с поразительной быстротой откатился сначала в одну сторону, потом в другую, еле увернувшись от копыт Лазаря, потом вскочил на ноги. Одним стремительным движением он сорвал с пояса сверкающее оружие в форме звезды и метнул его в Изабо. Она инстинктивно пригнулась, но звезда, не останавливаясь, описала круг и вернулась обратно в руку Хан’кобану. Он снова швырнул в нее рейл , одновременно сорвав с пояса острую шпильку и пустив ее следом. Изабо взвилась в воздух, подтянув колени к груди. Оба орудия просвистели лишь в нескольких дюймах от ее тела, но шпилька, звякнув, упала на пол, а рейл вернулся к воину в руку и снова вылетел оттуда по плавной дуге, так быстро, что она различила лишь блестящее расплывчатое пятно. Лишь магия Изабо помогла ей отклониться и отвести удар, а Хан’кобан кувырком бросился вперед, очутившись на безопасном расстоянии от беснующегося жеребца.
Изабо с ужасом заметила, что месмерд легко проскользнул мимо бесполезного посоха Фельда и стремительно поплыл вверх по лестнице, догоняя Ишбель и Бронвин. Хан’кобан снова схватил кинжал и приближался к ней, а Изабо пятилась назад, пока не уперлась спиной в колонну. Колени у нее тряслись от ужаса, но она сцепила вспотевшие ладони и попыталась отразить атаку.
Лазарь бросился вперед, оскалив зубы, но Хан’кобан с размаху ударил его кулаком в нос, и конь, заржав, отскочил. Но на этот короткий миг он отвлекся от Изабо, и та немедленно скрылась за другой толстой колонной.
— Майя! — закричала она. — Ты можешь расколдовать жеребца? Ты должна попытаться!
— Я не знаю, получится ли у меня!
— Ты должна попытаться! Майя, попытайся, ради Эйя, пожалуйста!
— Ты отдашь мне мою дочь?
— Если ты ничего не сделаешь, мы все погибнем! — закричала в ответ Изабо.
Майя сжала руки в кулаки, ее щеки стали ярко-алыми, челюсти сжались так сильно, что на горле и щеках заходили желваки.
— Я не могу! — простонала она. — Никак!
— Ты можешь! — отозвалась Изабо и увидела, как еще одно серое крылатое существо метнулось к ней из тени. Она уклонилась от него, растянувшись на полу, и месмерд пролетел над ней, задев ее серым одеянием. От болотного духа ее затошнило, и она зажала нос, пытаясь отползти подальше от Хан’кобана.
— Ты можешь! — снова закричала она, вызвав огонь и метнув в месмерда пылающий шар. Он бросился прочь, и огненная сфера врезалась в стену, погаснув. — Ну же, Майя, давай, ты знаешь, что можешь сделать это!
Майя закрыла глаза, направила обе руки с непослушными пальцами на вставшего на дыбы жеребца и с усилием выдавила:
— Изменись!
Так и произошло. Шкура жеребца задрожала и пошла рябью: рыжая шерсть, белая плоть, рыжая шерсть. Копыта замолотили и задергались, потом цокот сменился шлепаньем босых ног. Огромные темные глаза стали голубыми, подернулись тенью и снова засияли синевой сквозь спутанную гриву рыжих волос. Длинный храп стал более плоским и съежился, превратившись в лицо рогатого мужчины, с бешеными глазами и вне себя от смятения. Хан’гарад заржал, затряс своей нечесаной рыжей гривой, затопал босыми ногами и попытался встать на дыбы, но лишь рухнул на пол, запутавшись в собственных руках и ногах. Его тело принадлежало теперь не огромному, сильному четвероногому коню, а человеку, который больше не умел ходить.
Хан’кобанский воин усмехнулся и нагнулся за кинжалом. Очутившись в его руке, клинок сверкнул. Изабо завизжала и попыталась вырвать его, но Хан’кобан крепко держался за рукоятку. Он швырнул в нее рейлом , а потом, наклонившись, схватил Хан’гарада за волосы и потянул, чтобы запрокинуть ему голову и обнажить горло.
Изабо еле спасла свое собственное горло от смертоносной восьмиконечной звезды. Она навзничь упала на пол, и месмерд повис сверху, заполнив гроздьями своих мерцающих глаз и вытянутым хоботком весь мир. В горле у нее стояла болотная вонь, в крови бурлило странное возбуждение, сродни любви, желанию или опьянению. С бешено колотящимся сердцем, уже чуть не теряя сознание, она сжала руки, и из ее кулаков вырвался синий огнь, полыхнувший прямо в фасетчатый глаз месмерда. Его голова разлетелась, и Изабо накрыло его мягкими серыми одеяниями. Хрипя и кашляя, Изабо выбралась из-под них, глядя, как тело месмерда рассыпается в мелкую серую пыль, пахнущую илом. Она изо всех сил постаралась не вдыхать и, перекатившись через комнату, встала за колонной, кашляя и пытаясь стряхнуть со своих волос и одежды ядовитый прах. В глазах плясали огоньки, в ушах гудело. Она отчаянно пыталась уйти от тьмы, накрывавшей ее, оглядывая зал и ожидая увидеть своего отца лежащим в луже крови, а хан’кобанского воина — подбирающимся к ней с окровавленным ножом.
Вместо этого она увидела, как ее отец ползает на четвереньках, а его голубые глаза безумным огнем просвечивают сквозь спутанные рыжие волосы и бороду. Он пытался встать на дыбы и издавал странные звуки. Кинжал валялся на полу.
Кашляя, прижав руки к разрывающейся от боли груди, Изабо недоуменно оглядывалась. Хан’кобанского воина нигде не было видно. Она услышала громкое кваканье и посмотрела вниз. У колонны сидела большая жаба с блестящими черными немигающими глазами. Изабо невольно взглянула на Майю.
Женщина улыбалась. Она прошла по залу, наклонилась и взяла жабу.
— Ну вот, теперь он выглядит куда лучше, правда? — заметила она. Она поднесла жабу к лицу и посмотрела в ее яркие глаза, похожие на драгоценные камни. — Жаль, что здесь не было твоей мерзкой хозяйки, — сказала она, — а то вы бы еще долго и счастливо жили вместе на болоте. Превратить в жабу ее было бы даже еще приятнее, чем тебя. — Она опустила его обратно на пол, и он отскочил на несколько шагов, вжав уродливую квадратную голову в плечи.
— Бронвин! — закричала Изабо и рванулась к лестнице. Потом увидела старого колдуна, лежавшего на ступенях, зажимая руками рану на животе. — Фельд! — вскрикнула она. — Ох, нет, Фельд!
Его глаза были закрыты, но он открыл их при звуках ее голоса и слабо улыбнулся.
— Ишбель? — спросил он еле слышно. — Ишбель цела?
Изабо бросила умоляющий взгляд на Майю, но та уже спешила наверх. Изабо встала на колени рядом с Фельдом, щупая пульс. Слезы душили ее. Она задыхалась от горя, вины и привкуса болота, стоявшего во рту.
— Ох, Фельд, милый, как ты?
— Ничего, девочка, ничего, — ответил он и оторвал от живота окровавленные руки, чтобы она могла взглянуть. Она закусила губу при виде сизых внутренностей, выпирающих из раны и слабо пульсирующих с каждым хриплым вздохом. Она оторвала полосу от своей рубахи и перемотала рану, чувствуя незнакомую ей прежде беспомощность. — Что с Ишбель и с малышкой? — спросил он.
— Майя пошла за ними, — ободряюще ответила она.
Выражение ужаса на его лице и отчаянно задрожавшие пальцы внезапно напомнили ей, что Фельд до сих пор считает Майю врагом, в то время как сама Изабо мало-помалу стала относиться к ней как к кому-то вроде подруги и союзницы.
— Спаси их, — прошептал Фельд, с поразительной силой цепляясь за руку Изабо. — Ты должна спасти их.
— Но…
— Нет, Изабо, беги! Не волнуйся за меня, прошу тебя! Спаси Ишбель и малышку!
Изабо не стала спорить, кивнула головой и побежала по лестнице, ощущая головокружение и замешательство. Она чувствовала, что ее мать и Бронвин находятся на вершине Башни, и поэтому не стала осматривать каждый этаж. Она увидела Майю, в отчаянии обыскивающую коридоры третьего этажа, и позвала ее.
Добравшись до самой вершины Башни, Изабо ввалилась в комнату, чувствуя, что у нее темнеет в глазах. Она увидела, что Ишбель взлетела к высоким окнам из цветного стекла и пытается выбраться через одно из них. Обремененная плачущей девочкой, она оказалась недостаточно проворной и не смогла убежать от месмерда, который парил прямо за ней, вцепившись когтями в ее юбку. Ишбель пыталась пнуть месмерда в лицо, но тот с легкостью уклонялся, стрекоча прозрачными крыльями. Почувствовав появление Изабо, он подался вперед, склонил голову над Ишбель и дохнул прямо ей в лицо. Она зашаталась и отпустила извивающуюся малышку. Бронвин с криком упала.
Месмерд спикировал и поймал ее в когти. Изабо не осмеливалась выпустить по нему ведьмин огонь, боясь попасть в девочку. Ей оставалось лишь беспомощно смотреть, как он улетает прочь, точно гигантская стрекоза, а Бронвин извивается и пытается вырваться из его когтей. Образ стрекозы неожиданно натолкнул ее на одну мысль. Она закрыла глаза, сосредоточилась на тяжелых клочьях пыльной паутины, затягивавшей высокий куполообразный полоток, и почувствовала острое наслаждение, когда паутина липкой пыльной сетью накрыла месмерда, спутав его крылья.
Он полетел на пол со странным хриплым звуком, и Изабо в отчаянии схватилась за голову. Ишбель кувырком слетела с подоконника, за который цеплялась, и ухватилась за паутину, ухитрившись настолько замедлить его стремительное падение, что месмерд не разбился об пол. Но все же он сильно ударился, и Изабо трясущимися руками принялась поспешно распутывать липкую паутину.
К счастью, малышка упала на его жесткое членистое тело и, по всей видимости, не пострадала, хотя она обеими ручками цеплялась за Изабо и рыдала. Изабо утешала ее, боязливо глядя на то, как месмерд пытается подняться. Она знала, что должна сжечь его, пока он, беспомощный, лежит у ее ног, но не могла заставить себя поступить так безжалостно.
К ней подошла Майя, с любопытством глядя на странное существо. Она склонилась над ним и спросила холодно:
— Ты меня понимаешь?
Он ответил ей ничего не выражающим взглядом.
Она сказала:
— Если мы освободим тебя, ты обещаешь не пытаться опять схватить мою дочь? Мы хотим, чтобы ты отвез мерзкую жабу — Хан’кобана обратно к своей хозяйке и передал ей вот что. Скажи ей, что тот, кто наступает на чертополох, может уколоть ногу, но тот, кто наступает на морского ежа, умрет в мучениях. Ты передашь ей это?
Месмерд медленно склонил голову. Майя кивнула Изабо, но молодая ведьма отказалась отпустить Бронвин, чтобы выполнить ее просьбу. Майе пришлось, хотя и с огромной неохотой, самой снять пыльную паутину с тела месмерда.
— Жабу ты найдешь внизу, — сказала Майя, брезгливо обтирая руки о юбку. — А теперь иди, а не то эта ведьма превратит тебя в пепел, как уже сделала с твоим сородичем. Понял?
Он ответил ей взглядом своих мерцающих глаз и слегка неуклюже вылетел в дверь и полетел по винтовой лестнице. Майя обернулась к Изабо и протянула руки.
— Отдай мне мою дочь.
Изабо прижала Бронвин к себе.
— Не отдам! — закричала она.
В этот момент Ишбель бросилась вперед с воплем:
— Грязная ведьма! Это ты околдовала моего возлюбленного!
Она набросилась на Майю, визжа и норовя оцарапать ее. Та отступила, подняв руку, точно собираясь наложить на нее превращающее заклинание. Изабо вскочила между ними, оттеснив мать и прикрыв ее от Майи своим телом.
— Прекратите! — закричала она. — Мама, все в порядке. Она расколдовала дайадена . Теперь он снова человек. Он думает, что все еще лошадь, но мы сможем снова научить его всему, я уверена.
— Хан’гарад? Человек?
Ишбель запнулась. Изабо кивнула, и ее мать развернулась и без единого слова слетела вниз по лестнице, быстрая, словно снежный гусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82