Я находился на седьмом небе, блаженствовал и парил в небесных кущах. Райские гурии увивались вокруг. Вдруг оказалось, что у одной из золотоволосых гурий лицо Тени, и сон раскололся и осыпался, как разбитое стекло. Под стеклом оказалась пыльная паутина, в которую я и угодил. Мельтешили тучи паучков, еще какая-то пакость… Короче, испортили сон. Паутина вместе со мной поехала куда-то вниз, и мне даже показалось, что ее кто-то тянет. Вдруг впереди возник незнакомый черноволосый мужик, и, проезжая мимо него, я был ухвачен им за шиворот и здорово схлопотал по физиономии.
Я взбрыкнул и проснулся.
Ответная оплеуха угодила в Дикого, который от удивления ее и пропустил. Моя же челюсть ныла столь недвусмысленно, что без слов было понятно, кто же по ней треснул.
— Орал на весь Ангел, — пояснил Дикий, — Я думал, тебя как минимум четвертуют.
— Сильно разочаровался? — пробурчал я, вылезая из кресла и пытаясь размять задеревеневшие мышцы.
— Это как посмотреть. Занялся бы лучше делом, вместо того, чтобы дрыхнуть целый день.
— Я и занимаюсь, — огрызнулся я, и, покряхтывая, побрел к холодильной секции. Есть хотелось зверски, и я не глядя выгреб все, что там еще оставалось съедобного после ужина, который, похоже, провели без моего участия. За столом прочно обосновался Хан, выписывая что-то в очередном томе Летописи. Я сел напротив, перегнулся через столешницу и обнаружил, что он вырисовывает чей-то портрет.
— Кого рисуем?
— Тебя.
— Да? А зачем? — ляпнул я не подумавши.
Летописец одарил меня сумрачным взглядом, не обещавшим ничего хорошего презренному созданию, до сей поры не ознакомившемуся с принципом ведения летописи, то есть мне. Я напустил на себя покаянный вид и устроил недочитанный том на колени, принявшись его листать, не прекращая процесс поглощения всего съедобного и относительно съедобного в пределах моей досягаемости. Оказалось, что где-то с середины исторические справки начинают перемежаться биографиями и трудовыми списками деятелей невидимого фронта, то есть Стражей и Хранителей, снабженные довольно архаичными изображениями вышеназванных типов. Хранителей было значительно больше, чем Стражей. Как-то не внушает оптимизма. Я внимательнейшим образом принялся изучать обстоятельства упокоения моих предшественников. Начал я, как водится, с конца. Дела минувших дней — это, конечно, неплохо, но актуальность у них уже не та.
От этого высокоинтеллектуального действа меня отвлек подозрительное громыхамие, шарканье и тихий мат над ухом. Я мгновенно вскинулся, ибо не узнать некоторые обороты было невозможно.
— Не надо меня никуда тащить! Не инвалид, слава богам, сама дойду! А ну пусти!!! — рыкнул недовольный голос, вслед за которым из-за угла показалась белая макушка его обладательницы.
— Тень! Вернулась, — подал голос я. — Ну и как там дела на Дальних Пределах?
— …, — пробурчала она, входя в комнату. Тут наконец я заметил, что Хан давно уже не сидит за столом, а пытается поддержать Тень, которая…хромала. Я вытянул шею и разглядел тонкую кровавую полосу, тянущуюся за ней от входа.
Я испугался. Выскочил из-за стола, подбежал к ней, едва не столкнувшись лбами с Диким, телепортировавшимся прямо передо мной.
— Что… — начали мы в два голоса, посмотрели друг на друга, и я замолк.
— Куда опять вляпалась?
Тень плюхнулась на ближайший ящик, оглядела нас, хмыкнула и выдала:
— У вас что, коллективный приступ материнского инстинкта? Мужики, блин! А ну, р-р-разойдись! Когда засобираюсь на тот свет, я вам официально сообщу. Ясно?
Мы дружно кивнули, но расходиться не собирались. Даже наоборот — Дикий сел с ней рядом, Хан подтащил табуретку, я же просто опустился на корточки.
— Ну что вы в самом деле? Цапнули меня тут по дороге. Один…кхм, — Тень покосилась на меня, — нехороший оборотень, окончательно съехавший с катушек. Потом сам чуть от сердечного приступа не помер, когда понял, чью ногу пожевал. Пришлось откачивать. Из-за этого козла добиралась почти на день дольше, чем рассчитывала. Довольны? — она оглядела нас, видимо, не увидела ничего обнадеживающего, тяжело вздохнула и деловито принялась стаскивать прокушенный сапог. Сапог не поддавался, не желая слазить с опухшей ноги. Дикий наклонился и неуловимо-быстрым движением распорол его когтем сверху донизу, чудом не распоров при этом самой ноги. Тень рванула штанину, мгновенно разошедшуюся на две части до самого колена. Чуть повыше лодыжки действительно оказалось два ряда, насколько мне было видно, глубоких точек. Тень стащила с одной руки перчатку, прикрыла глаза, и я уже во второй раз стал свидетелем исчезновения болячек. Только на этот раз они были не моими. Сначала спала опухоль, потом закрылись ранки. Все вместе заняло не больше десятка минут.
— Ну что, можно наконец перестать стоять у меня над душой? — она сердито зыркнула на нас, встала, задумчиво постояла на вылеченной ноге и удовлетворенно кивнула. Хан переглянулся с Диким и неуверенно начал:
— Скай, у нас наметились проблемы…
Я уже наловчился определять по особому выражению глаз, когда шла передача мыслей. Перед моим носом явно шло обсуждение меня любимого, а самому заинтересованному лицу, как всегда, предоставили хлопать ушами. Я попытался вклиниться, но был оперативно выставлен с эквивалентом шлепка по заду. Мол, маленький еще, не дорос.
Я философски пожал плечами, и вернулся к изучению Летописи, не забывая время от времени поглядывать на бурно что-то обсуждающее начальство. Как пить дать, обрабатывают Тень на предмет смены Хранителя.
А ну их всех, великих и ужасных. Сразу пролистав уже изученные биографии последних пятидесяти Хранителей, благополучно почивших без лавров, я наткнулся на тот самый крайний случай, к которому меня готовили. Война, потребовавшая Хранителя. Материал обещал быть горячим — только прочитав, с кем воевали Сумерки, я уже впал в легкий шок. А воевали мы с т, хорами. Кошмарная угроза, неуязвимый противник, быр-быр-быр… Ладно, дифирамбы врагу пропустим. У меня только один вопрос — что в этой ситуации делал Дикий? Родная кровь, как-никак. Однако, занятно у нас выбирают Стражей — из бывших кровников. Я вчитался в закорючистые буковки, и не без интереса стал следить за ходом военных действий. От размышлений на тему сравнительной тактики и стратегии меня отвлекли сказанные вслух слова:
— Что загрустил, Лисенок?
Я поднял голову и обнаружил, что кроме меня и Тени в комнате уже никого нет
— Учеба не ладиться? — она весело подмигнула, — Так это дело поправимое.
— Заладиться тут что-нибудь с этими ненормальными. Тень, ну на мне же крупными буквами написано, что воякой мне не стать. Я для этого совсем не приспособлен. У меня даже сложение совсем неподходящее. Тогда какой смысл надо мной издеваться?
— Хмрррррр, — сдержанное мурлыканье перешло в заливистый смех. Ну и что смешного? — Аргументы у тебя, Лисенок… — она вытерла набежавшие слезы и продолжила: — Сложение у него, видите ли… Ты мое сложение видел?
Я честно оценил ее сложение. Прямо скажем, хлипкое. В том смысле, что худая, тонкокостная и узкоплечая. Но гибкая, быстрая и сильная. И с почти материальным ощущением туго натянутой пружины внутри, которая если распрямиться, мало не покажется никому.
— Тень, это совсем другое. Кнут, он тоже тонкий, знаешь ли, но кожу выдирает с мясом.
— Ого, да ты поэт, Лис. Какое…оригинальное сравнение. Польщена, маленький подлиза. Только почему же тогда себя так не ценишь?
— Потому что меня можно сравнить только с ножкой от стула.
— Ну-у-у, ножкой от стула тоже можно как следует треснуть, как считаешь? Главное — как следует за нее взяться. Не горюй, завтра сама проверю, что там у тебя получается. И если не получается совсем ничего, мучить тебя больше никто не будет. Честное слово, — я обрадовался. — Но… — как оказалось, зря, — таких людей, да и не только людей, у которых бы СОВСЕМ ничего не получалось, я еще не встречала. Ну а теперь — марш в постель.
Она потянулась и зевнула. Надо же, неужели так поздно? Я поднял глаза на стену. На корабельных часах было уже почти час ночи. Так, значит где-то…где-то четыре часа утра по земному времени. Точно пора баиньки. Я вскарабкался к себе наверх. Потом вдруг в голову пришла одна мысль… Я высунулся из-за занавески и глянул вниз.
— Тень!
— Что?
— Слушай, ты говорила, тебя оборотень укусил… А он… это… не?… То есть это тоже легенды?
— Да в общем-то правда. Только зараза к заразе не липнет, так что не волнуйся — шерстью я не обрасту при всем желании.
— В смысле? — я непонимающе приподнял одну бровь.
— Без смысла. Если оборотня укусит другой оборотень, то это ничего не даст. Медведь волком перекидываться не начнет. Ясно?
— Чего-о-о?! — я едва не свалился вниз. Только не говорите мне…
— Только не говори мне, что ты не знал, — нахмурилась Тень, — Истинный оборотень. Могу менять ипостаси по своему желанию, сохраняя разум. Дикий — тоже. Ты что, действительно Летописей не читал? Это стандартная способность всех Стражей, только используется редко — слишком энергоемко. Ну и у Хранителей, тоже бывает. Изредка, — добавила она, глядя на мою испуганную физиономию. Все, надо прекращать бакланить и плотно взяться за эти чертовы Летописи, пока я не проворонил чего-нибудь похуже. А то потом окажется, что как Хранитель я стал каким-нибудь истинным вампиром, и обязан распивать по литру крови каждое четвертое полнолуние второй декады високосного года.
— Истинным вампиром ты точно не станешь. Им можно только родиться.
— Они что, еще и детей рожают?!
— А то. Надо же им как-то ра-а-змножаться, — она зевнула, показав солидные клыки, — Спокойной ночи, Лисенок. Смотри, не свались. Даже я тебя потом не соберу.
— Угу, — протянул я, поняв, что после таких откровений заснуть будет сложно. Да и выспался я вроде бы… Хотя какой там сон, только по морде схлопотал лишний раз. И вообще, Хмрррр…
Скай.
«За синей-синей дверью зеленый потолок, и облака в горошек, и в клетку Ланселот»… Мда, как все запущено… Я помотала головой и ополовинила третью кружку коктейля «Актив». Против ожиданий и охренительного процента стимуляторов в оной смеси, активнее я себя не ощущала. А ощущала я бесконечную, глухую тупость и нечто, весьма напоминающее тихую панику.
Даже родной интерьер лаборатории не действовал в качестве успокоительного, наоборот: при одном взгляде на коллекцию пороков развития внутренних органов «Актив» комом вставал в горле, явно раздумывая, а не двинуться ли обратно. Я постучала себя по груди, помогая ему принять правильное решение и задумалась, уныло глядя на все ту же коллекцию.
Когда неоткуда начать, начнем, как всегда, сначала. Итак, я… Я…
Да что там начинать, Дальние Пределы вечно чем-нибудь отличатся! То у них революция махает красным флагом, то делегаты — чурбаны неотесанные — пытаются Серебряного за хвост поймать…Но что б такое! И хоть бы меня сразу позвали, п-придурки…
Я зябко запахнула теплую рубашку, накинутую на плечи, и только сейчас сообразила, что меня бьет дрожь. Все это действительно серьезно. Весьма и весьма.
Я прикрыла глаза. Первый труп лежал под высокой красноватой сокрой, и пышные, будто припорошенные снегом, ветви закрывали его до самых серых, вытертых в голенищах сапог. Именно из-за этого, как я подозреваю, труп и обнаружили только на седьмой день. По этому поводу могу сказать одно: слава богам, в нем не кишели черви. Но вот все прочее… Я так и не смогла определить, кто или что его убило, но со способом проблем не возникло — голова мага лежала в нескольких шагах от шеи, исполосованной полдесятком ровных, почти хирургических разрезов. С позвоночником церемонились меньше — череп от него попросту оторвали. Что же до головы… Никаких повреждений, разве что жесткие от высохшей крови волосы закрыли лицо. И слава богам. На нем было выражение, на которое я вовсе не жаждала смотреть.
Второе тело было чище, целее и понятнее, но отчего-то вызывало беспокойство гораздо большее. Замерзший насмерть в льдистых пустынях окраинного даже по меркам Пределов мирка ощущающий средней силы лег ко мне на стол через сутки после мага, но… Лед есть лед.
Едва слышно зашуршала отъезжающая в сторону дверь. Уши вздрогнули и дернулись в сторону звука. Даже в три часа ночи в этом дурдоме нельзя подумать спокойно…
— А теперь рассказывай, — Рейн опустился на мусоросжигатель, распахнув крылья.
— Что?
— Скай, — черные глаза смотрели укоризненно.
— Настолько заметно?… — я замолчала. Бездумно смотрела сквозь Рейна и молчала. Молчала… Взгляд прогулялся по его непривычно открытой груди. А ведь шрамы видны даже сейчас. Четыре глубоких, врезавшихся в ребра полосы. Неожиданно я услышала собственный тихий голос: — Когда пришли т, хоры… Как это было?
— Плохо, — он запахнул крылья. — Зачем тебе?
— Скажи, — я подняла на него глаза.
— Помнишь, ты мне рассказывала… Как стая саранчи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Я взбрыкнул и проснулся.
Ответная оплеуха угодила в Дикого, который от удивления ее и пропустил. Моя же челюсть ныла столь недвусмысленно, что без слов было понятно, кто же по ней треснул.
— Орал на весь Ангел, — пояснил Дикий, — Я думал, тебя как минимум четвертуют.
— Сильно разочаровался? — пробурчал я, вылезая из кресла и пытаясь размять задеревеневшие мышцы.
— Это как посмотреть. Занялся бы лучше делом, вместо того, чтобы дрыхнуть целый день.
— Я и занимаюсь, — огрызнулся я, и, покряхтывая, побрел к холодильной секции. Есть хотелось зверски, и я не глядя выгреб все, что там еще оставалось съедобного после ужина, который, похоже, провели без моего участия. За столом прочно обосновался Хан, выписывая что-то в очередном томе Летописи. Я сел напротив, перегнулся через столешницу и обнаружил, что он вырисовывает чей-то портрет.
— Кого рисуем?
— Тебя.
— Да? А зачем? — ляпнул я не подумавши.
Летописец одарил меня сумрачным взглядом, не обещавшим ничего хорошего презренному созданию, до сей поры не ознакомившемуся с принципом ведения летописи, то есть мне. Я напустил на себя покаянный вид и устроил недочитанный том на колени, принявшись его листать, не прекращая процесс поглощения всего съедобного и относительно съедобного в пределах моей досягаемости. Оказалось, что где-то с середины исторические справки начинают перемежаться биографиями и трудовыми списками деятелей невидимого фронта, то есть Стражей и Хранителей, снабженные довольно архаичными изображениями вышеназванных типов. Хранителей было значительно больше, чем Стражей. Как-то не внушает оптимизма. Я внимательнейшим образом принялся изучать обстоятельства упокоения моих предшественников. Начал я, как водится, с конца. Дела минувших дней — это, конечно, неплохо, но актуальность у них уже не та.
От этого высокоинтеллектуального действа меня отвлек подозрительное громыхамие, шарканье и тихий мат над ухом. Я мгновенно вскинулся, ибо не узнать некоторые обороты было невозможно.
— Не надо меня никуда тащить! Не инвалид, слава богам, сама дойду! А ну пусти!!! — рыкнул недовольный голос, вслед за которым из-за угла показалась белая макушка его обладательницы.
— Тень! Вернулась, — подал голос я. — Ну и как там дела на Дальних Пределах?
— …, — пробурчала она, входя в комнату. Тут наконец я заметил, что Хан давно уже не сидит за столом, а пытается поддержать Тень, которая…хромала. Я вытянул шею и разглядел тонкую кровавую полосу, тянущуюся за ней от входа.
Я испугался. Выскочил из-за стола, подбежал к ней, едва не столкнувшись лбами с Диким, телепортировавшимся прямо передо мной.
— Что… — начали мы в два голоса, посмотрели друг на друга, и я замолк.
— Куда опять вляпалась?
Тень плюхнулась на ближайший ящик, оглядела нас, хмыкнула и выдала:
— У вас что, коллективный приступ материнского инстинкта? Мужики, блин! А ну, р-р-разойдись! Когда засобираюсь на тот свет, я вам официально сообщу. Ясно?
Мы дружно кивнули, но расходиться не собирались. Даже наоборот — Дикий сел с ней рядом, Хан подтащил табуретку, я же просто опустился на корточки.
— Ну что вы в самом деле? Цапнули меня тут по дороге. Один…кхм, — Тень покосилась на меня, — нехороший оборотень, окончательно съехавший с катушек. Потом сам чуть от сердечного приступа не помер, когда понял, чью ногу пожевал. Пришлось откачивать. Из-за этого козла добиралась почти на день дольше, чем рассчитывала. Довольны? — она оглядела нас, видимо, не увидела ничего обнадеживающего, тяжело вздохнула и деловито принялась стаскивать прокушенный сапог. Сапог не поддавался, не желая слазить с опухшей ноги. Дикий наклонился и неуловимо-быстрым движением распорол его когтем сверху донизу, чудом не распоров при этом самой ноги. Тень рванула штанину, мгновенно разошедшуюся на две части до самого колена. Чуть повыше лодыжки действительно оказалось два ряда, насколько мне было видно, глубоких точек. Тень стащила с одной руки перчатку, прикрыла глаза, и я уже во второй раз стал свидетелем исчезновения болячек. Только на этот раз они были не моими. Сначала спала опухоль, потом закрылись ранки. Все вместе заняло не больше десятка минут.
— Ну что, можно наконец перестать стоять у меня над душой? — она сердито зыркнула на нас, встала, задумчиво постояла на вылеченной ноге и удовлетворенно кивнула. Хан переглянулся с Диким и неуверенно начал:
— Скай, у нас наметились проблемы…
Я уже наловчился определять по особому выражению глаз, когда шла передача мыслей. Перед моим носом явно шло обсуждение меня любимого, а самому заинтересованному лицу, как всегда, предоставили хлопать ушами. Я попытался вклиниться, но был оперативно выставлен с эквивалентом шлепка по заду. Мол, маленький еще, не дорос.
Я философски пожал плечами, и вернулся к изучению Летописи, не забывая время от времени поглядывать на бурно что-то обсуждающее начальство. Как пить дать, обрабатывают Тень на предмет смены Хранителя.
А ну их всех, великих и ужасных. Сразу пролистав уже изученные биографии последних пятидесяти Хранителей, благополучно почивших без лавров, я наткнулся на тот самый крайний случай, к которому меня готовили. Война, потребовавшая Хранителя. Материал обещал быть горячим — только прочитав, с кем воевали Сумерки, я уже впал в легкий шок. А воевали мы с т, хорами. Кошмарная угроза, неуязвимый противник, быр-быр-быр… Ладно, дифирамбы врагу пропустим. У меня только один вопрос — что в этой ситуации делал Дикий? Родная кровь, как-никак. Однако, занятно у нас выбирают Стражей — из бывших кровников. Я вчитался в закорючистые буковки, и не без интереса стал следить за ходом военных действий. От размышлений на тему сравнительной тактики и стратегии меня отвлекли сказанные вслух слова:
— Что загрустил, Лисенок?
Я поднял голову и обнаружил, что кроме меня и Тени в комнате уже никого нет
— Учеба не ладиться? — она весело подмигнула, — Так это дело поправимое.
— Заладиться тут что-нибудь с этими ненормальными. Тень, ну на мне же крупными буквами написано, что воякой мне не стать. Я для этого совсем не приспособлен. У меня даже сложение совсем неподходящее. Тогда какой смысл надо мной издеваться?
— Хмрррррр, — сдержанное мурлыканье перешло в заливистый смех. Ну и что смешного? — Аргументы у тебя, Лисенок… — она вытерла набежавшие слезы и продолжила: — Сложение у него, видите ли… Ты мое сложение видел?
Я честно оценил ее сложение. Прямо скажем, хлипкое. В том смысле, что худая, тонкокостная и узкоплечая. Но гибкая, быстрая и сильная. И с почти материальным ощущением туго натянутой пружины внутри, которая если распрямиться, мало не покажется никому.
— Тень, это совсем другое. Кнут, он тоже тонкий, знаешь ли, но кожу выдирает с мясом.
— Ого, да ты поэт, Лис. Какое…оригинальное сравнение. Польщена, маленький подлиза. Только почему же тогда себя так не ценишь?
— Потому что меня можно сравнить только с ножкой от стула.
— Ну-у-у, ножкой от стула тоже можно как следует треснуть, как считаешь? Главное — как следует за нее взяться. Не горюй, завтра сама проверю, что там у тебя получается. И если не получается совсем ничего, мучить тебя больше никто не будет. Честное слово, — я обрадовался. — Но… — как оказалось, зря, — таких людей, да и не только людей, у которых бы СОВСЕМ ничего не получалось, я еще не встречала. Ну а теперь — марш в постель.
Она потянулась и зевнула. Надо же, неужели так поздно? Я поднял глаза на стену. На корабельных часах было уже почти час ночи. Так, значит где-то…где-то четыре часа утра по земному времени. Точно пора баиньки. Я вскарабкался к себе наверх. Потом вдруг в голову пришла одна мысль… Я высунулся из-за занавески и глянул вниз.
— Тень!
— Что?
— Слушай, ты говорила, тебя оборотень укусил… А он… это… не?… То есть это тоже легенды?
— Да в общем-то правда. Только зараза к заразе не липнет, так что не волнуйся — шерстью я не обрасту при всем желании.
— В смысле? — я непонимающе приподнял одну бровь.
— Без смысла. Если оборотня укусит другой оборотень, то это ничего не даст. Медведь волком перекидываться не начнет. Ясно?
— Чего-о-о?! — я едва не свалился вниз. Только не говорите мне…
— Только не говори мне, что ты не знал, — нахмурилась Тень, — Истинный оборотень. Могу менять ипостаси по своему желанию, сохраняя разум. Дикий — тоже. Ты что, действительно Летописей не читал? Это стандартная способность всех Стражей, только используется редко — слишком энергоемко. Ну и у Хранителей, тоже бывает. Изредка, — добавила она, глядя на мою испуганную физиономию. Все, надо прекращать бакланить и плотно взяться за эти чертовы Летописи, пока я не проворонил чего-нибудь похуже. А то потом окажется, что как Хранитель я стал каким-нибудь истинным вампиром, и обязан распивать по литру крови каждое четвертое полнолуние второй декады високосного года.
— Истинным вампиром ты точно не станешь. Им можно только родиться.
— Они что, еще и детей рожают?!
— А то. Надо же им как-то ра-а-змножаться, — она зевнула, показав солидные клыки, — Спокойной ночи, Лисенок. Смотри, не свались. Даже я тебя потом не соберу.
— Угу, — протянул я, поняв, что после таких откровений заснуть будет сложно. Да и выспался я вроде бы… Хотя какой там сон, только по морде схлопотал лишний раз. И вообще, Хмрррр…
Скай.
«За синей-синей дверью зеленый потолок, и облака в горошек, и в клетку Ланселот»… Мда, как все запущено… Я помотала головой и ополовинила третью кружку коктейля «Актив». Против ожиданий и охренительного процента стимуляторов в оной смеси, активнее я себя не ощущала. А ощущала я бесконечную, глухую тупость и нечто, весьма напоминающее тихую панику.
Даже родной интерьер лаборатории не действовал в качестве успокоительного, наоборот: при одном взгляде на коллекцию пороков развития внутренних органов «Актив» комом вставал в горле, явно раздумывая, а не двинуться ли обратно. Я постучала себя по груди, помогая ему принять правильное решение и задумалась, уныло глядя на все ту же коллекцию.
Когда неоткуда начать, начнем, как всегда, сначала. Итак, я… Я…
Да что там начинать, Дальние Пределы вечно чем-нибудь отличатся! То у них революция махает красным флагом, то делегаты — чурбаны неотесанные — пытаются Серебряного за хвост поймать…Но что б такое! И хоть бы меня сразу позвали, п-придурки…
Я зябко запахнула теплую рубашку, накинутую на плечи, и только сейчас сообразила, что меня бьет дрожь. Все это действительно серьезно. Весьма и весьма.
Я прикрыла глаза. Первый труп лежал под высокой красноватой сокрой, и пышные, будто припорошенные снегом, ветви закрывали его до самых серых, вытертых в голенищах сапог. Именно из-за этого, как я подозреваю, труп и обнаружили только на седьмой день. По этому поводу могу сказать одно: слава богам, в нем не кишели черви. Но вот все прочее… Я так и не смогла определить, кто или что его убило, но со способом проблем не возникло — голова мага лежала в нескольких шагах от шеи, исполосованной полдесятком ровных, почти хирургических разрезов. С позвоночником церемонились меньше — череп от него попросту оторвали. Что же до головы… Никаких повреждений, разве что жесткие от высохшей крови волосы закрыли лицо. И слава богам. На нем было выражение, на которое я вовсе не жаждала смотреть.
Второе тело было чище, целее и понятнее, но отчего-то вызывало беспокойство гораздо большее. Замерзший насмерть в льдистых пустынях окраинного даже по меркам Пределов мирка ощущающий средней силы лег ко мне на стол через сутки после мага, но… Лед есть лед.
Едва слышно зашуршала отъезжающая в сторону дверь. Уши вздрогнули и дернулись в сторону звука. Даже в три часа ночи в этом дурдоме нельзя подумать спокойно…
— А теперь рассказывай, — Рейн опустился на мусоросжигатель, распахнув крылья.
— Что?
— Скай, — черные глаза смотрели укоризненно.
— Настолько заметно?… — я замолчала. Бездумно смотрела сквозь Рейна и молчала. Молчала… Взгляд прогулялся по его непривычно открытой груди. А ведь шрамы видны даже сейчас. Четыре глубоких, врезавшихся в ребра полосы. Неожиданно я услышала собственный тихий голос: — Когда пришли т, хоры… Как это было?
— Плохо, — он запахнул крылья. — Зачем тебе?
— Скажи, — я подняла на него глаза.
— Помнишь, ты мне рассказывала… Как стая саранчи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74