И чертовки большая стая. Вчера их не было, сегодня ты не видишь космоса за ними. А хуже всего — лучшие аналитики не могли ничего высчитать. Это только потом стало ясно, почему, — пауза. — Так что случилось?
— Неделю назад мне показалось, что т, хоры вернулись.
Рейн оцепенел. Медленно-медленно повел рукой перед глазами:
— Показалось?…
— Т, хоры не оставляли одиночных трупов, в этом все дело, — пробормотала я, откидываясь на спинку стула. — Да, в этом и проблема — у меня всего два трупа. И один до безумия похож на работу т, хора. Но знаешь, что страшно?… Все это — на Безымянной.
— Это не страшно, это — нереально. Или вето на убийство — уже не основа Закона?
— Все еще. Более того, первое тело однозначно ниоткуда принести не могли. Я проверила — дерево ощутило смерть. Да и кровь землю пропитала так, что оё-ёй. И больше ни-ка-ких следов — его нашли только через неделю.
— А второй?
— А вот со вторым… Он замерз. Сержант-десантник элитного корпуса войск Союза при полном снаряжении замерз насмерть в полярной пустыньке пяти километров в поперечнике. Ты себе это можешь представить? Театр, блин, абсурда… Причем я проверила его идентификационную карту в части — последний раз, когда его там видели, он намеревался загадочным образом догонять свою эскадру после загула. Додогонялся… И знаешь, когда это было? Почти месяц назад. Я из принципа утюжила эту пустыньку из конца в конец раз пять. И максимальный мороз там был — минус сорок. Учитывая ветер. Вовсе не та температурка, при которой можно замерзнуть в десантном снаряжении, рассчитанном на минус сто. А самое любопытное, что он весьма недвусмысленно сжимал деатоматор, только кобуру расстегнуть не смог.
— И?…
— Не знаю, Рейн, не знаю… — я закрыла руками лицо и оперлась локтями на стол. — Это рушит все. Основы, непререкаемые основы. Трупы — ерунда, мало я их видела? Но — Закон есть Закон. Для всех. Правила, которые не могут не выполняться физически, — последнюю фразу я проговорила с таким нажимом, что она отразилась от стола. — Сегодня это были Дальние Пределы. Кто знает, что — завтра?
— А будет ли это завтра? Быть может, оно так и останется на Дальних Пределах.
— А даже если и так — это не снимет проблему. Не говоря уже о том, что будет, если этот некто, способный обходить Закон, почувствует свою безнакозанность, — я помолчала. — А еще хуже будет, если об этом узнает кто-нибудь из сумеречных. У этого некто появится масса заказов.
— Закон — детище богов, в конце концов. Кому не знать все щелки, через которые можно протиснуться, как не им? Не дури себе голову, а иди прямо к Серебряному. Тем более, что чтобы кого-то целенаправленно заморозить, нужно стихийное воздействие никак не ниже пятого уровня. А на Безымянной…
— …Выше первого все равно ничего не получишь. Я, конечно, схожу, и, быть может, он даже примет меры, но лиан-то я. И, строго говоря, это моя обязанность и моя головная боль.
— Но не в три часа ночи, да еще после дороги в пятеро суток. Иди ты лучше спа…
Шорох. Я предупреждающе подняла руку. Неслышно поднялась и резко распахнула полуоткрытую дверную панель до конца. Пусто. И легкий терпкий запах человека.
— Он подслушивал, — резко бросила я и вышла.
Алекс.
Утром было тяжко. Мне устроили показательный выговор с занесением в личное дело.
А после завтрака Тень устроила мне проверку.
Дикий, как ты был прав…
Подобной склонности к мучительству история не знала еще ни у одного сдвинутого маньяка-шизофреника. К концу второго часа я уверился, что участь геройски погибшего в зубах вампира Хранителя меня определенно устраивала бы больше. На меня почти не орали, но подбадривали такими пинками, что ноги как-то сами прибавляли ходу. Трасса двоилась, троилась и почти что четверилась в глазах. Второе дыхание все никак не приходило, хотя первое было уже на исходе. Вот сейчас лягу и умру.Я тебе умру! Ну никакой силы воли… Так зачем же измываться, если ее нет?Так будем воспитывать.А ну, прибавить темп! Я судорожно хватал ртом воздух, легкие горели, колени тряслись, но приходилось прибавлять. Ментальные оплеухи Тень раздавала более чем щедро. Я просил, я убеждал, что никакие тренировки мне не помогут, потом умолял, потом грозил. Я униженно хныкал. Я пытался валяться у нее в ногах. Я обзывал ее бессердечной стервой, инопланетной сучкой и белобрысой тварью. Мне невозмутимо давали пинок под зад и заставляли начинать все сначала. После этого кошмара у меня оставались силы только на беспомощный скулеж. И тут она начала вытаскивать меч… Я застонал и осел на полу бесформенной кучей. В таком положении мне дали полежать минут пять (Дикий ходил за моей железякой), потом же я был поднят за шкирку и поставлен на ноги. Дикий сунул мне в руку тяжеленный кусок металла, сияющий белым, и невозмутимо проронил:
— Посмотрим, что скажет по поводу твоих способностей мастер клинка.
Меч брякнулся о пол, глухо звякнув. Ну если Дикий не мастер… Я осел на пол вторично. У Дикого совсем другой стиль, тебе не подходящий. Он упирает на силу, которой у тебя уж точно никогда не будет. Меня опять подняли. Меч оказался в руке. Заторможенное сознание с удивлением отметила, что у Тени меч синий, а не алый, как у Дикого. Прям раскрашены во все цвета радуги. И началось… Господи, ниспошли мне немедленную, и желательно безболезненную смерть. Не могу я так больше. Не умею, и не хочу уметь обращаться с этим бесполезным куском металла.
Хорошая такая оплеуха прошлась по мозгам. Я честно попытался сосредоточиться на том, что происходит. Мои жалкие попытки нападения отбивались с изящной легкостью, защита сметалась в момент. Мозг просто не успевал фиксировать удары, а не то что отбивать их. Она двигалась с невозможной скоростью, перетекая с одной стойки в другую, молниеносно смещалась по совершенно невозможной траектории. Мой измочаленный организм пытался хоть как-то подстроиться, скопировать движения, но, судя по результату, это было не в его силах. И потому, когда Тень вдруг остановилась и скомандовала: «Все, на сегодня хватит», я рухнул на пол там же, где и стоял. Я надеялся, что она забудет…
— Перерыв пять минут и еще пять кружочков по трассе для закрепления, — Не-е-е, эта не забудет, — И походи, сердце посадишь.
Как будто там еще осталось, что садить. Тяжеловесный тычок заставил все пять минут бродить по подвалу, подволакивая ноги. Я тяжело вздохнул и побежал, пыхтя и проклиная всех и вся. Ненавистные инопланетные гады мирно беседовали, неусыпно следя за тем, чтобы я не срезал углы.
Рейн.
Я проводил Лиса безнадежным взглядом и повернулся к Скай. И увидел на ее лице отражение тех же чувств, что обуревали и меня. Она бережно поглаживала клинок Осколка, пряча глаза. Я практически ничего не говорил ей вчера, хотел, чтобы она увидела это своими глазами. Она увидела. И, боюсь, пришла к таким же выводам, что и я. Мы молчали, не решаясь заговорить. Я поднял с пола Луч, повертел длинный тонкий клинок в руках. Таким его сделал Волк, и до сих пор он оставался неизменным. Искра беспокойно заворочалась в ножнах, чувствуя собрата.
Я поднял глаза. Эта мысль должна прозвучать, чтобы она не сулила нам в будущем.
— Скай, кого ты привела ко мне? Это — все что угодно, но не человек.
Тень повернулась к трассе. Я взглянул туда же.
Лис взбежал на поваленную балку, стрелой промчался по ней, не замедляя бега, даже не балансируя руками, легко, ловко, с невероятным для человека изяществом. И сразу же, одним мягким, гибким, молниеносным движением, не замедляясь ни на миг, поднырнул под препятствие, только мелькнул и тут же скрылся в лабиринте трассы, не задев ни единого обрывка и обломка хламья.
— А знаешь, я начинаю ощущать себя старой засохшей кочерыжкой с кучей болячек, — у Скай вырвался нервный смешок. — Я всякого повидала в жизни, но такого…не видела, и, боюсь, никогда уже не увижу. И, Рейн… Он меня почти что размазал по стенке. Ты знаешь мой уровень. И знаешь, сколько сотен лет я до него шла. Так что…
— Ты серьезно? — шутит? Я бросил на нее короткий взгляд. Не похоже.
— Более чем. Усваивает мгновенно, причем во всех нюансах, и имеет скорость и ловкость повторить. И сотворить кое-что свое… — она прикрыла глаза и послала мне воспоминание… Время исчезло…Боевые стойки в стремительном танце перетекают одна в другую. Блоки, уклонения удары. Убыстряю темп. Атаки строже, жестче. Уходит от них, ускользает от ловушек. Скользящий удар — мне ответили. Все ответные удары принимает одним перетекающим блоком, направляющим инерцию по касательной. Поворот — и я почти отлетаю, не удержав равновесие. Яркий четкий удар едва не раскроил плечо. Ускользаю. И снова стремительные текучие движения, кружение двух теней…Удар, блок, удар, удар, удар. Почти не успеваю закрыться. Слишком быстр даже для меня…
— Такие вот… детишки. Он когда взял в руки меч? Две недели назад? Три? Через пару месяцев даже я не осмелюсь выйти против него. И это говорит первый клинок Безымянной. Приехали…
— Удивлена? А я, пока ты мотаешься по общественным делам, которые, я понимаю, важны, сижу здесь с ним вот уже месяц, и весь месяц спрашиваю себя, есть ли вообще для этого существа предел? Физический, ментальный? — я замолчал, пытаясь справиться с эмоциями. — Адаптация зашкаливает все мыслимые пределы. Работать с менталом учатся годами, с самого детства, сам прекрасно помню, каково мне было, в зрелом возрасте, осваивать такие вещи. И сколько это заняло. И это у сола, у которого ментал в подкорке сидит на уровне инстинктов, разработанных тысячами поколений предков, генетической памяти, наконец! А это существо на вторую неделю обучения ставит такие блоки, что я сам не могу его прочитать, не говоря уже о том, что его энергетические построения пробивают большую часть моих щитов. Если не все… Да какой гибкости психику надо иметь, в конце-то концов, чтобы при такой ментальной восприимчивости не обращать никакого внимания на сидящего под носом т, хора! Хорошо хоть он сам не понимает, насколько невероятные вещи творит. Сколько все это должно занимать времени, сколько, как и с какой скоростью можно набегать по трассе, сколько… А, какая разница! Вот я подгоняю его, и с тихим ужасом вижу, что он в состоянии сделать еще лучше. И мне, честно говоря, очень не по себе.
— Адаптация, адаптация… И пределы. Чем больше подгоняешь, тем дальше они становятся. Ты прав, это все что угодно, но не человек. И не Хранитель. Ни один человек не выдержит такого, ни психически, не физически. Ни один Хранитель не может быть сильнее своих Стражей. Через месяц-другой мы станем ему не нужны — он уже сейчас с легкостью в состоянии сделать больше и лучше, чем я, закончившая обучение. Боги, как же давно это было…
— Вот именно. Опыт не заменишь подготовкой. Знания — тем более. Не один год пройдет, прежде чем старикам можно будет отправляться на свалку.
— Значит, еще повоюем? — она усмехнулась и тут же стала серьезной. И наконец высказала вслух мысль, которой мы оба боялись. — Это меня пугает. Очень. Что-то страшное грядет, если понадобился такой Хранитель. Будет катастрофа, и есть ли у нас эти годы… Я не говорила тебе. Не знала, как сказать. Теперь, видно, уже все равно… Он корректор времен, Рейн, — она опустила глаза. Я понял, что пора начинать молиться всем богам, какие только есть, ибо знал, что это означает, — Это будет не просто катастрофа. Наш мир будет на грани гибели. И хорошо, если только наш…
Глава 15
Для человека, дорожащего своим уединением, приютить у себя четверых незнакомцев — поступок благородный. Если же он не любит никакой фауны и тем не мение предоставляет кров четверым звероловам, это героизм, для описания которого нет слов.
Д. Дарелл.
Скай.
Я уныло созерцала игру тени и света на генераторе и размышляла на тему неподкованности современной молодежи в вопросе изничтожения нечисти. То ли было дело — пятнадцатый век, невоспитанный молодой вервольф и прочие радости жизни… Осколку, очевидно, вообще надоело все и вся.
Я поправила норовящий соскользнуть с колен меч и устремила грозный взор на этого балбеса.
— Лис, тебя вместе с твоим пистолетом сожрут и не подавятся. Еще и пульки навернут на гарнир.
— Как будто против матерого оборотня выйдешь с таким вот ножиком, — он ткнул пальцем в Луч, действительно съежившегося раза в полтора. Обиделся. — Если и не убьет, то как даст лапой, сам потом раз в месяц будешь страдать повышенной волосатостью.
— Кто тебя вообще просит выходить против кого бы то ни было? Тоже мне — спец по оборотням. Еще раз повторяю, это оружие защиты, а не нападения. Так, — я сдула упавшую на глаза челку и сделала несколько глубоких медитативных вздохов, предчувствуя очередную серию триллера «а-почему-так-а-не-иначе», регулярно доводящего меня до белого каления, — Что ты вообще знаешь про это оружие?
— Ну…оружие. Меч. Достался мне от предыдущего Хранителя.
— Так. Дальше.
— Есть еще у тебя и у Дикого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Неделю назад мне показалось, что т, хоры вернулись.
Рейн оцепенел. Медленно-медленно повел рукой перед глазами:
— Показалось?…
— Т, хоры не оставляли одиночных трупов, в этом все дело, — пробормотала я, откидываясь на спинку стула. — Да, в этом и проблема — у меня всего два трупа. И один до безумия похож на работу т, хора. Но знаешь, что страшно?… Все это — на Безымянной.
— Это не страшно, это — нереально. Или вето на убийство — уже не основа Закона?
— Все еще. Более того, первое тело однозначно ниоткуда принести не могли. Я проверила — дерево ощутило смерть. Да и кровь землю пропитала так, что оё-ёй. И больше ни-ка-ких следов — его нашли только через неделю.
— А второй?
— А вот со вторым… Он замерз. Сержант-десантник элитного корпуса войск Союза при полном снаряжении замерз насмерть в полярной пустыньке пяти километров в поперечнике. Ты себе это можешь представить? Театр, блин, абсурда… Причем я проверила его идентификационную карту в части — последний раз, когда его там видели, он намеревался загадочным образом догонять свою эскадру после загула. Додогонялся… И знаешь, когда это было? Почти месяц назад. Я из принципа утюжила эту пустыньку из конца в конец раз пять. И максимальный мороз там был — минус сорок. Учитывая ветер. Вовсе не та температурка, при которой можно замерзнуть в десантном снаряжении, рассчитанном на минус сто. А самое любопытное, что он весьма недвусмысленно сжимал деатоматор, только кобуру расстегнуть не смог.
— И?…
— Не знаю, Рейн, не знаю… — я закрыла руками лицо и оперлась локтями на стол. — Это рушит все. Основы, непререкаемые основы. Трупы — ерунда, мало я их видела? Но — Закон есть Закон. Для всех. Правила, которые не могут не выполняться физически, — последнюю фразу я проговорила с таким нажимом, что она отразилась от стола. — Сегодня это были Дальние Пределы. Кто знает, что — завтра?
— А будет ли это завтра? Быть может, оно так и останется на Дальних Пределах.
— А даже если и так — это не снимет проблему. Не говоря уже о том, что будет, если этот некто, способный обходить Закон, почувствует свою безнакозанность, — я помолчала. — А еще хуже будет, если об этом узнает кто-нибудь из сумеречных. У этого некто появится масса заказов.
— Закон — детище богов, в конце концов. Кому не знать все щелки, через которые можно протиснуться, как не им? Не дури себе голову, а иди прямо к Серебряному. Тем более, что чтобы кого-то целенаправленно заморозить, нужно стихийное воздействие никак не ниже пятого уровня. А на Безымянной…
— …Выше первого все равно ничего не получишь. Я, конечно, схожу, и, быть может, он даже примет меры, но лиан-то я. И, строго говоря, это моя обязанность и моя головная боль.
— Но не в три часа ночи, да еще после дороги в пятеро суток. Иди ты лучше спа…
Шорох. Я предупреждающе подняла руку. Неслышно поднялась и резко распахнула полуоткрытую дверную панель до конца. Пусто. И легкий терпкий запах человека.
— Он подслушивал, — резко бросила я и вышла.
Алекс.
Утром было тяжко. Мне устроили показательный выговор с занесением в личное дело.
А после завтрака Тень устроила мне проверку.
Дикий, как ты был прав…
Подобной склонности к мучительству история не знала еще ни у одного сдвинутого маньяка-шизофреника. К концу второго часа я уверился, что участь геройски погибшего в зубах вампира Хранителя меня определенно устраивала бы больше. На меня почти не орали, но подбадривали такими пинками, что ноги как-то сами прибавляли ходу. Трасса двоилась, троилась и почти что четверилась в глазах. Второе дыхание все никак не приходило, хотя первое было уже на исходе. Вот сейчас лягу и умру.Я тебе умру! Ну никакой силы воли… Так зачем же измываться, если ее нет?Так будем воспитывать.А ну, прибавить темп! Я судорожно хватал ртом воздух, легкие горели, колени тряслись, но приходилось прибавлять. Ментальные оплеухи Тень раздавала более чем щедро. Я просил, я убеждал, что никакие тренировки мне не помогут, потом умолял, потом грозил. Я униженно хныкал. Я пытался валяться у нее в ногах. Я обзывал ее бессердечной стервой, инопланетной сучкой и белобрысой тварью. Мне невозмутимо давали пинок под зад и заставляли начинать все сначала. После этого кошмара у меня оставались силы только на беспомощный скулеж. И тут она начала вытаскивать меч… Я застонал и осел на полу бесформенной кучей. В таком положении мне дали полежать минут пять (Дикий ходил за моей железякой), потом же я был поднят за шкирку и поставлен на ноги. Дикий сунул мне в руку тяжеленный кусок металла, сияющий белым, и невозмутимо проронил:
— Посмотрим, что скажет по поводу твоих способностей мастер клинка.
Меч брякнулся о пол, глухо звякнув. Ну если Дикий не мастер… Я осел на пол вторично. У Дикого совсем другой стиль, тебе не подходящий. Он упирает на силу, которой у тебя уж точно никогда не будет. Меня опять подняли. Меч оказался в руке. Заторможенное сознание с удивлением отметила, что у Тени меч синий, а не алый, как у Дикого. Прям раскрашены во все цвета радуги. И началось… Господи, ниспошли мне немедленную, и желательно безболезненную смерть. Не могу я так больше. Не умею, и не хочу уметь обращаться с этим бесполезным куском металла.
Хорошая такая оплеуха прошлась по мозгам. Я честно попытался сосредоточиться на том, что происходит. Мои жалкие попытки нападения отбивались с изящной легкостью, защита сметалась в момент. Мозг просто не успевал фиксировать удары, а не то что отбивать их. Она двигалась с невозможной скоростью, перетекая с одной стойки в другую, молниеносно смещалась по совершенно невозможной траектории. Мой измочаленный организм пытался хоть как-то подстроиться, скопировать движения, но, судя по результату, это было не в его силах. И потому, когда Тень вдруг остановилась и скомандовала: «Все, на сегодня хватит», я рухнул на пол там же, где и стоял. Я надеялся, что она забудет…
— Перерыв пять минут и еще пять кружочков по трассе для закрепления, — Не-е-е, эта не забудет, — И походи, сердце посадишь.
Как будто там еще осталось, что садить. Тяжеловесный тычок заставил все пять минут бродить по подвалу, подволакивая ноги. Я тяжело вздохнул и побежал, пыхтя и проклиная всех и вся. Ненавистные инопланетные гады мирно беседовали, неусыпно следя за тем, чтобы я не срезал углы.
Рейн.
Я проводил Лиса безнадежным взглядом и повернулся к Скай. И увидел на ее лице отражение тех же чувств, что обуревали и меня. Она бережно поглаживала клинок Осколка, пряча глаза. Я практически ничего не говорил ей вчера, хотел, чтобы она увидела это своими глазами. Она увидела. И, боюсь, пришла к таким же выводам, что и я. Мы молчали, не решаясь заговорить. Я поднял с пола Луч, повертел длинный тонкий клинок в руках. Таким его сделал Волк, и до сих пор он оставался неизменным. Искра беспокойно заворочалась в ножнах, чувствуя собрата.
Я поднял глаза. Эта мысль должна прозвучать, чтобы она не сулила нам в будущем.
— Скай, кого ты привела ко мне? Это — все что угодно, но не человек.
Тень повернулась к трассе. Я взглянул туда же.
Лис взбежал на поваленную балку, стрелой промчался по ней, не замедляя бега, даже не балансируя руками, легко, ловко, с невероятным для человека изяществом. И сразу же, одним мягким, гибким, молниеносным движением, не замедляясь ни на миг, поднырнул под препятствие, только мелькнул и тут же скрылся в лабиринте трассы, не задев ни единого обрывка и обломка хламья.
— А знаешь, я начинаю ощущать себя старой засохшей кочерыжкой с кучей болячек, — у Скай вырвался нервный смешок. — Я всякого повидала в жизни, но такого…не видела, и, боюсь, никогда уже не увижу. И, Рейн… Он меня почти что размазал по стенке. Ты знаешь мой уровень. И знаешь, сколько сотен лет я до него шла. Так что…
— Ты серьезно? — шутит? Я бросил на нее короткий взгляд. Не похоже.
— Более чем. Усваивает мгновенно, причем во всех нюансах, и имеет скорость и ловкость повторить. И сотворить кое-что свое… — она прикрыла глаза и послала мне воспоминание… Время исчезло…Боевые стойки в стремительном танце перетекают одна в другую. Блоки, уклонения удары. Убыстряю темп. Атаки строже, жестче. Уходит от них, ускользает от ловушек. Скользящий удар — мне ответили. Все ответные удары принимает одним перетекающим блоком, направляющим инерцию по касательной. Поворот — и я почти отлетаю, не удержав равновесие. Яркий четкий удар едва не раскроил плечо. Ускользаю. И снова стремительные текучие движения, кружение двух теней…Удар, блок, удар, удар, удар. Почти не успеваю закрыться. Слишком быстр даже для меня…
— Такие вот… детишки. Он когда взял в руки меч? Две недели назад? Три? Через пару месяцев даже я не осмелюсь выйти против него. И это говорит первый клинок Безымянной. Приехали…
— Удивлена? А я, пока ты мотаешься по общественным делам, которые, я понимаю, важны, сижу здесь с ним вот уже месяц, и весь месяц спрашиваю себя, есть ли вообще для этого существа предел? Физический, ментальный? — я замолчал, пытаясь справиться с эмоциями. — Адаптация зашкаливает все мыслимые пределы. Работать с менталом учатся годами, с самого детства, сам прекрасно помню, каково мне было, в зрелом возрасте, осваивать такие вещи. И сколько это заняло. И это у сола, у которого ментал в подкорке сидит на уровне инстинктов, разработанных тысячами поколений предков, генетической памяти, наконец! А это существо на вторую неделю обучения ставит такие блоки, что я сам не могу его прочитать, не говоря уже о том, что его энергетические построения пробивают большую часть моих щитов. Если не все… Да какой гибкости психику надо иметь, в конце-то концов, чтобы при такой ментальной восприимчивости не обращать никакого внимания на сидящего под носом т, хора! Хорошо хоть он сам не понимает, насколько невероятные вещи творит. Сколько все это должно занимать времени, сколько, как и с какой скоростью можно набегать по трассе, сколько… А, какая разница! Вот я подгоняю его, и с тихим ужасом вижу, что он в состоянии сделать еще лучше. И мне, честно говоря, очень не по себе.
— Адаптация, адаптация… И пределы. Чем больше подгоняешь, тем дальше они становятся. Ты прав, это все что угодно, но не человек. И не Хранитель. Ни один человек не выдержит такого, ни психически, не физически. Ни один Хранитель не может быть сильнее своих Стражей. Через месяц-другой мы станем ему не нужны — он уже сейчас с легкостью в состоянии сделать больше и лучше, чем я, закончившая обучение. Боги, как же давно это было…
— Вот именно. Опыт не заменишь подготовкой. Знания — тем более. Не один год пройдет, прежде чем старикам можно будет отправляться на свалку.
— Значит, еще повоюем? — она усмехнулась и тут же стала серьезной. И наконец высказала вслух мысль, которой мы оба боялись. — Это меня пугает. Очень. Что-то страшное грядет, если понадобился такой Хранитель. Будет катастрофа, и есть ли у нас эти годы… Я не говорила тебе. Не знала, как сказать. Теперь, видно, уже все равно… Он корректор времен, Рейн, — она опустила глаза. Я понял, что пора начинать молиться всем богам, какие только есть, ибо знал, что это означает, — Это будет не просто катастрофа. Наш мир будет на грани гибели. И хорошо, если только наш…
Глава 15
Для человека, дорожащего своим уединением, приютить у себя четверых незнакомцев — поступок благородный. Если же он не любит никакой фауны и тем не мение предоставляет кров четверым звероловам, это героизм, для описания которого нет слов.
Д. Дарелл.
Скай.
Я уныло созерцала игру тени и света на генераторе и размышляла на тему неподкованности современной молодежи в вопросе изничтожения нечисти. То ли было дело — пятнадцатый век, невоспитанный молодой вервольф и прочие радости жизни… Осколку, очевидно, вообще надоело все и вся.
Я поправила норовящий соскользнуть с колен меч и устремила грозный взор на этого балбеса.
— Лис, тебя вместе с твоим пистолетом сожрут и не подавятся. Еще и пульки навернут на гарнир.
— Как будто против матерого оборотня выйдешь с таким вот ножиком, — он ткнул пальцем в Луч, действительно съежившегося раза в полтора. Обиделся. — Если и не убьет, то как даст лапой, сам потом раз в месяц будешь страдать повышенной волосатостью.
— Кто тебя вообще просит выходить против кого бы то ни было? Тоже мне — спец по оборотням. Еще раз повторяю, это оружие защиты, а не нападения. Так, — я сдула упавшую на глаза челку и сделала несколько глубоких медитативных вздохов, предчувствуя очередную серию триллера «а-почему-так-а-не-иначе», регулярно доводящего меня до белого каления, — Что ты вообще знаешь про это оружие?
— Ну…оружие. Меч. Достался мне от предыдущего Хранителя.
— Так. Дальше.
— Есть еще у тебя и у Дикого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74