Название означало, что эти люди полагают, будто проплыли свой жизненный путь, а теперь прибыли в тихую гавань, где собираются с удовольствием провести оставшееся время.
Печать клуба, изображенная на его баннере, содержала якорь и пять звезд – по числу главных принципов клуба, и его девиз: «Держись спиной к ветру». Ким прочла основные принципы, чтобы включить их в свое выступление. Это были стандартные трюизмы, вроде «Всегда держись на волне» или «По-настоящему неудачная попытка – это та, которая не была сделана».
Институт, сказала она мореплавателям, очень похож на их клуб.
– Его дело – расширять горизонты и бродить по космосу. И не всегда удача приходит с первой попытки. Так устроена жизнь. Так устроена наука. Как и вы, мореплаватели, мы не боимся неудач, и только так мы и узнаем новое.
Как обычно, она хорошо владела аудиторией и была награждена восторженной овацией. Ведущий искренне поблагодарил ее за то, что согласилась прибыть, многие рвались задавать вопросы или говорить комплименты, один попытался назначить свидание, а председатель клуба отвел ее в сторонку и объяснил, что каждую весну пятьдесят процентов взносов клуба обычно передаются достойному учреждению, как правило, образовательному. Он хотел, чтобы она знала, что ее речь произвела на него сильное впечатление, что остальные члены правления разделяют его чувства и что Институт может рассчитывать оказаться получателем ежегодного дара.
Она знала, что это будет немалая сумма, и была рада, что может отнести в Институт такую хорошую новость.
Мэтт ее ждал. Ким по общей атмосфере кабинета поняла, что не с хорошими вестями. Что-то случилось. Вряд ли коллеги знают подробности, но в них чувствовалось то же напряжение, что и в начальнике.
– Ты меня хотел видеть? – спросила она, остановившись в дверях.
Он разговаривал с ИРом – что-то насчет ожидаемого соотношения затрат и прибылей – и жестом показал ей войти, не прерывая разговора. При этом он на нее не смотрел, но в голосе его появилась холодная нотка. Закончив разговор, он повернулся, покачал головой с таким видом, будто живет во вселенной, к которой никак не приспособится, жестом попросил Ким закрыть дверь и, не говоря ни слова, включил ВР.
Ким села. На экране появился Бен Трипли.
– Это получено час назад, – сказал Мэтт.
Трипли сидел на краю стола, и вид у него был очень недовольный.
– Фил! – сказал он, очевидно, обращаясь к директору Филиппу Агостино. – Я просил вас сказать доктору Брэндивайн, чтобы она перестала влезать в мои дела. Сейчас из-за нее мне устроили допрос в полиции, и она совершенно недопустимым образом треплет имя моего отца. – Над плечом Трипли была видна передняя секция «Доблестного». – Должен вас известить, что я в настоящий момент пересматриваю вопрос о поддержке, которую оказываю Институту, поскольку у вашей организации слишком много свободного времени и она склонна копаться в давно опровергнутых слухах. Ставлю вас в известность, что, если в результате этого инцидента будет нанесен ущерб моей собственности или репутации, я с сожалением буду вынужден прибегнуть к защите закона.
Изображение мелькнуло и погасло.
– Прокрутить еще раз? – спросил Мэтт.
– Да, – сказала Ким. – Но без звука.
Он уставился на нее, захваченный врасплох, ожидая, что она отменит просьбу. Она этого не сделала, и он запустил запись снова. Ким подошла к столу, чтобы остановить воспроизведение, когда ей будет нужно.
– Директор дал мне указание попросить тебя написать заявление, – сердито сказал Мэтт.
– Трипли – псих.
– Он влиятельный псих, Ким.
Она остановила изображение. Трипли стоял с раскрытым ртом, наклонясь вперед, тыча пальцем в их сторону.
– Посмотри на это, Мэтт, – сказала Ким. Она попыталась увеличить изображение «Доблестного», но он и так занимал весь кадр.
– Ну вижу. Похоже на книгодержатель. Что дальше?
– Это модель звездолета. Он пожал плечами:
– И?
– Мэтт, я уверена, что «Охотник» встретил корабль инопланетян.
– Ким…
– Доказать не могу, но ручаюсь чем хочешь. – Она показала на «Доблестный». – И вот как он выглядел. – Как эта модель.
– Да. Я понимаю, что это звучит глупо, но почти на сто процентов уверена.
– Если так, зачем Трипли держит это в секрете?
– Я думаю, он об этом не знает. Ни об экспедиции, ни о одели. Я считаю, что его отец сделал эту модель в местной мастерской сразу по возвращении. После взрыва бабушка Бена нашла корабль на вилле, решила, что это игрушка, и отдала внуку.
У Мэтта был такой вид, будто ему ботинки жмут.
– И какие у тебя факты?
Она рассказала ему о подделке бортжурналов, показала снимки картин на подводных стенах Кейна. О призраке в коридоре она промолчала.
– Как ты узнала, что журнал фальсифицирован?
– Его проанализировали.
– Кто?
– Эксперты.
– Об этом ты рассказывать не хочешь.
– Лучше не стоит.
Мэтт сделал глубокий вдох.
– Ким, мне очень жаль. Ты – ценный сотрудник организации, и я бы предпочел тебя не терять, но ты действительно не оставила мне выбора. Я хочу, чтобы ты пошла к себе в кабинет и написала заявление. Дату поставь через тридцать дней после сегодняшней. Таким образом я смогу выбить тебе зарплату за месяц. Но на работу не приходи. – Он глядел на нее через стол. – Сама знаешь, я бы так не поступил, если бы мог, но я же тебя, черт возьми, предупреждал! Предупреждал, что так будет.
Он с мрачным видом показал ей рукой на выход. Но, когда она направилась к двери, остановил ее.
– Ким, – сказал он, – если тебе нужна будет рекомендация, то сделай так, чтобы обратились ко мне, а не к институту.
Эти слова до нее не дошли.
– Мэтт, это несправедливо. Я ничего плохого не сделала. Не нарушила ни одной процедуры…
– Ты ослушалась директивы. Я же тебе говорил держаться подальше от этого… – Он запнулся, подыскивая слова, не нашел и в досаде описал рукой круг.
Ким полыхнула на него взглядом:
– А тебе плевать, в чем истина?
– Ким, что есть истина? Одна женщина мертва, другая пропала. Если это работа Кайла Трипли, это тоже уже не важно, потому что он ушел в лучший мир. Так что мы не ищем правосудия.
Ты нашла настольную модель и эскиз на стене, и на этом основании делаешь вывод, что кто-то встретил инопланетян. Если так, какого черта они об этом не сказали кому надо? И вообще никому?
– Не знаю, Мэтт. Но если тут ничего нет, зачем они подделывали журналы?
– Я не знаю, так это или нет.
– Можешь проверить, если хочешь. А когда ты это сделаешь и убедишься, что я тебе сказала правду, я бы очень хотела взять «Мак-Коллум».
Мэтт вытаращил глаза:
– Ким, ты просто чудо, я это говорю тебе от всей души. Но ты, кажется, не слышала, что я сказал: ты у нас больше не работаешь.
– Как прошло? – спросил Солли.
– Меня уволили.
На стенке у Ким висел снятый крупным планом «Доблестный» из кабинета Трипли.
– Черт побери, Ким, я же тебе говорил, что этим кончится.
Она тряслась от ярости, злости, чувства полной несправедливости.
– Может, как-то пронесет. Только посиди тихо какое-то время. Дай им шанс успокоиться и понять, что ты им нужна.
– Нет, – сказала она. – Думаю, этого не будет.
Они сидели, обнявшись, и какое-то время молчали.
– Послушай, – сказал наконец Солли. – У меня есть друзья в Абельштадте. – Абельштадт – это был большой научно-исследовательский центр на Пасифике. – Обещать ничего не стану, но могу замолвить словечко. Я думаю, это достойная возможность. И ты снова можешь стать исследователем.
– Спасибо, Солли. Может, потом. А сейчас у меня есть более срочное дело.
– Ты будешь дальше здесь копать?
– Вполне. А что мне теперь терять?
– Попадешь под судебный иск. И вообще, что ты еще можешь сделать? Куда податься?
– Я хочу доказать, что встреча была.
– И как ты это сделаешь?
– Рация «Охотника». Она же, как ты помнишь, всенаправленная. И с бустером.
Лицо Солли засияло.
– И ты думаешь, это получится?
– А что? Нужна только соответствующая аппаратура.
Ким и Солли обменялись взглядами.
– Тебе нужен будет звездолет. Я не думаю, что Мэтт согласился одолжить тебе «Мак-Коллум»?
– Вообще-то нет.
– И как ты собираешься решить этот вопрос?
– Я думала угнать звездолет.
– Ким!
– Я серьезно, Солли. Если придется, я это сделаю.
– В этом я не сомневаюсь.
– Солли, я не могу просто так все бросить. Если мы правы, это будет главное научное открытие всех времен. Мы получим славу, бессмертие, все, что хочешь.
– Богатство? – спросил Солли.
– Я думаю, невообразимое.
– Ага. Да, богатство – вещь хорошая. Но риск чуть великоват. Тебе придется вычеркнуть меня, Ким. Извини, но я провел черту перед воровством. Чем эта операция и была бы. – Он покраснел, губы его были поджаты, глаза тверды. – Прости, Ким, но это за чертой.
Действительно. Как она могла ожидать другого?
– Я тебя понимаю, Солли.
– А если зафрахтовать рейс? Или, еще лучше, взять корабль в аренду. Я его поведу.
Ким подумала. Нет, нужно специальное оборудование связи, которое есть на кораблях Института.
– Я тебе помогу расплатиться.
– Не поможет. Нужна ГЕСДО.
Так обозначалась гибкая единая система дальнего обнаружения. Она могла обнаружить импульс радиовещания за сотню световых лет.
– Ким, – сказал Солли. – Брось ты это.
Фирма «Гипер-яхт инкорпорейтед» имела парк звездолетов от изящных моделей для президентов корпораций до космобусов экономического класса. Но самые дешевые не имели лицензий на полеты за пределы Девяти Миров, а те, что получше, были невозможно дороги. А самое худшее – если бы Ким смогла заплатить цену и даже уговорить Институт дать ей оборудование, его нельзя было бы установить.
Отбросив эту мысль, Ким пошла домой смотреть на океан.
И рассылать резюме. Они разойдутся по дюжине институтов на всей планете, но Ким мало питала надежд на положительный ответ на любое из них. В графах «Текущие проекты» и «Последние результаты» мало что можно было написать.
«Нахожусь на грани установления контакта с разумным внеземным видом».
А как же.
Она вполне могла бы получить работу как сборщик средств но не хотела всю оставшуюся жизнь клянчить деньги. Можно просто уйти на покой, как почти все население. Получать ежемесячное содержание от правительства и сидеть на крылечке.
Она пошла побродить по берегу. Пляж особенно притягателен зимой, и унылая бесцветность вполне соответствовала ее настроению. Люди попадались очень редко. Одевшись в изолирующий костюм, Ким каждый день обходила остров вдоль крутых склонов, иногда нагибаясь рассмотреть ракушки.
Берег моря – место особое, думала она. Как опушка леса, как подножие горного хребта, где стоишь на краю обыденной жизни и смотришь на что-то совсем другое. Иногда Ким оставалась и после сумерек, глядя на прилив, давая ночи окутать душу. Берег для нее был сакральным местом, одним из тех, где соприкасаешься с бесконечностью.
Здесь было два океана: океан воды и океан пространства-времени, и после темноты они как-то сливались в одно. Выбери нужную точку, где единственным реальным звуком будет плеск прибоя, пойди по песку и ощути, как кровь пульсирует в ритме волн.
Берег океана есть, по определению, место встречи обыденного и величественного. Мы слушаем раковину и слышим шум собственного сердца.
Каждый день, приходя домой, она находила послание от Солли:
«Как ты? Как жизнь? Я говорил с людьми из Абельштадта. У них есть для тебя место, если ты согласна. Надо, конечно, пройти интервью, но договоренность уже есть. Я им про тебя рассказал, и они в восторге от перспективы».
Она отвечала вежливой благодарностью.
«Спасибо за все, что ты делаешь, но я не уверена, что мне это нужно». Орбитальный научно-исследовательский центр Моритами неожиданно пригласил ее на интервью на должность стажера-исследователя. Оно проходило в административном здании центра в Марафоне и прошло хорошо – интервью были одной из специальностей Ким. Когда ей сказали, что придется жить вне планеты, она поняла, что получила работу. Ей сказали, что позвонят, и она вышла на яркое солнце со смешанными чувствами. Однако хорошая сторона в том, что она снова займется астрофизикой.
Снова?
Правду сказать, она никогда по своей специальности не работала.
Дома ее ждал Солли.
– Как прошло? – спросил он.
Она не удивилась, что он знает. Мир физиков и астрономов был очень тесен, и информация расходилась быстро.
– О'кей, – сказала она. – Думаю, они меня возьмут.
Солли был одет в костюм для морских прогулок, на голове у него была капитанская фуражка с якорем. Фуражка была надета набекрень – такое он себе позволял только в присутствии Ким, поскольку знал, что выглядит в таком виде смешно и Ким это всегда веселит.
– Значит, ты получила, что хотела.
– Да.
– Больше не надо собирать средства.
– Нет.
– Так что, может, все и к лучшему.
Что-то такое прозвучало в этой фразе, или в тоне, или просто в нем самом, но вдруг Ким разозлилась и разревелась. Она так отчаянно хотела пойти по следу «Охотника».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64