– Во всяком разе, они не лучше моих. Притом же в моих ты порядок навел – а в твоих такой кавардак, что в нем скоро мыши заведутся.
Теперь настала очередь принца удивленно воззриться на эльфа – он что, шутит? Да нет, непохоже. Оно конечно, юмор у эльфов своеобразный, но ведь не настолько. И нечего потакать своей лени в надежде на глупую шутку – Арьен предельно серьезен.
– Ты о чем? – спросил принц.
Внутренний гонец уже поднялся, пошатываясь и дрожа всем телом от усталости, и изготовился к бегу.
– О тебе, – отрезал Эннеари. – Или о себе – понимай как хочешь. Моя это вина – я должен был сразу тебе рассказать… да все как-то к слову не приходилось. А если серьезно, я считал, что и незачем. Что моя оплошность с тобой никак не связана.
– Оплошность? – переспросил принц.
Арьен слегка покраснел.
– Это ты верно подметил, – виновато подтвердил он. – Неохота мне было без причин трубить на весь свет о том, что дурака свалял. А причин рассказывать я тогда не видел.
– А теперь видишь? – Лерметт уже полулежал, опираясь на локоть.
– Вижу, – вздохнул Арьен. – Потому что виновником налета оказался не спятивший эльф, а замаскированный человек. – Он вскинул руку, предупреждая возражения, готовые сорваться с уст принца. – Нет, ты не думай, что я таким манером хочу обелить своих. Я с нас вины не снимаю. – Взгляд его мазнул по телеге. – Но это не единственный человек, замешанный в подоплеку этой мерзкой истории – и корни ее, по моему разумению, растут по здешнюю сторону перевала.
Куда только девалась тяжелая истома, прижимающая тело к расстеленному плащу! Лерметт вновь был сосредоточен и собран. У него и помышления не было о том, что какую-то минуту назад он считал себя слишком усталым, чтобы размышлять.
– Рассказывай, – потребовал он, садясь.
– Понимаешь, – начал эльф, – когда ты меня в первый раз из-подо льда вытащил в виде кровавой сосульки… тебе в моих ранах ничего странным не показалось?
– Только то, что затянулись они слишком быстро, – фыркнул принц. – Тогда мне это было внове. Теперь я, похоже, начинаю привыкать.
– Согласен, – кивнул эльф. – Лавина всякого вида раны может причинить. Вот только изранила меня не лавина… точнее, не только она. В засаду я угодил.
Он замолчал и дернул головой, заново переживая давешнюю оплошность. Длинные волосы метнулись, открывая лицо – и перед мысленным взором Лерметта вновь возникла страшная рана со рваными краями, некогда наискось пересекавшая левую щеку эльфа.
– Значит, это… – принц кончиками пальцев указал на щеку Арьена, с которой даже рубец полностью сошел в первый же вечер.
– Это, – согласился Арьен. – И не только. Сначала меня подстрелили, потом я со скалы сорвался прямо стрелкам под ноги, а потом меня, оглушенного, едва не запинали. И уже совсем потом накатила лавина.
Он замолчал и уставился в огонь.
– А я тут при чем? – осведомился Лерметт, начиная мало-помалу терять терпение – впрочем, на эльфов его не напасешься, как ни старайся. Иногда их прямота граничит с оскорблением – а иногда они так долго изъясняются обиняками, что сердце с натуги лопнет, пока собеседник до дела дойдет… причем и то, и другое у них настолько не ко времени приходится, что хоть плачь.
– Да при том, что засада не на меня была насторожена, – произнес Арьен. – И вообще не на эльфа. Я только свалился, глаз еще не открыл – слышу: “Не он это!” И сразу сапогом под ребра. За то, что я – сволочь остроухая. Человека они ждали, ты понял? Человека!
Эннеари снова примолк, чтобы перевести дух, но на сей раз принц его уже не поторапливал.
– Тогда я на тебя и не подумал, – неохотно признался он. – Мало ли кого могут в засаде поджидать – тебя ли, другого ли… мне и того довольно было, что жив остался. А теперь я так мыслю, что ждали тебя.
– Почему?
– Да потому что у тебя причина была оказаться на перевале! И причина спешить у тебя тоже была! А тому, кто спешит, на левой седловине делать нечего.
– Да ну, – махнул рукой принц. – У любого могли найтись причины торопиться через перевал. Я тебе хоть тысячу причин с ходу найду.
– Да?! – Эннеари едва не привскочил от возмущения. – А таких людей, чтоб со спины на меня похожи были, ты тоже тысячу сыщешь?
Лерметт открыл было рот, чтобы возразить – и отдумал. Обычно человека с эльфом перепутать трудно – даже со спины, даже издали. Слишком уж сложение разное… да и походка, если приглядеться…
– Росту мы с тобой схожего, – добавил Арьен. – В кости ты для человека очень легкий. Если в лицо не глядеть… что, молчишь? Правильно молчишь. Мое счастье, что я не человек. Тебя бы на той тропе уложили наповал – а я легко отделался. Да вдобавок мы еще и одеты были почти одинаково… все одно к одному.
– Не были. – Лерметт обрадованно нащупал слабое звено в почти безупречной цепочке рассуждений и предположений. – Это теперь мы одинаково одеты. Неверно у тебя срослось.
Человек сказал бы «неверно сложилось» – но для Лерметта переиначить свои слова на эльфийский лад уже не составляло труда. После долгих дней, проведенных с Эннеари бок о бок, подобный способ выражать свои мысли – нет, пожалуй, даже и мыслить – едва ли не казался ему более естественным. Это самое «срослось» слетело с его уст легко и безнасильственно. Вот уж воистину, с кем поведешься…
– Не теперь, а именно что тогда! – Арьен зло рубанул рукой ни в чем не повинный воздух. – Или ты плохо разглядел, во что я одет был? Так изволь – рубаха на мне была белая, а штаны черные.
Лерметту припомнилась кучка лохмотьев, задубелых от крови и льда… ну, при известной доле воображения можно согласиться, что лоскутья, срезанные с тела Арьена, действительно когда-то были белыми и черными… ну и что?
– Ну и что? – безразлично спросил он, пожав плечами.
– Нет, ты безнадежен! – взвыл Эннеари. – Ты ведь не поохотиться в наши края подался, а переговоры вести – или я что-то путаю? А для посла в дорожном платье объявиться невместно. Ты уж сделай милость, напомни мне – что у тебя из парадных одежд в сумку уложено? Забыл?
Лерметта словно ледяной водой окатило.
– Такие же точно черные штаны, – безжалостно продолжал Эннеари, – рубашка белая и майлет – тоже белый, между прочим. Со спины, да еще если издали – вылитый я.
– Да ну, брось, – подумав немного, усмехнулся принц. – Это же какому дурню в голову взбредет, что я во всем этом великолепии так и подамся дорогу месить?
– А такому, – отрезал Арьен, – который и сам привык даже в отхожее место при полном параде таскаться. Которому и в голову не придет, что ты можешь поступить иначе. Скажешь, таких и вовсе не бывает?
Бывают, Арьен. Еще как бывают. Такой напыщенный придурок вполне мог отдать подобный приказ… и сидящие в засаде убийцы, не обратив внимания на охотника в пропыленном дорожном платье, набросились на мимохожего эльфа.
Арьен был прав, бесспорно прав… но Лерметту было тяжко от его правоты. Ее хотелось гнать взашей, вытолкать прочь и забыть, забыть насовсем… слишком уж тяжело думать, что ты пусть и невольно, а повинен в страдании другого… нет, не другого – друга. Лерметту хотелось… какая, впрочем, разница, чего ему хотелось. Бывают такие хотения, которые запретны для любого, если он имеет достаточную силу воли, чтобы не потерять себя.
У Лерметта ее хватало с избытком.
– Я ведь давно заметил, что мы похожи, – выдохнул Арьен в пламя костра. – И все равно не понял. А теперь… все одно к одному. Беглые эльфы убивают людей, жгут дома… надо ведь с этим делом разобраться, верно? А затеял эти убийства и поджоги человек – не для того ли, чтобы ты поехал разбираться?
– Зачем? – удивился принц.
– Я и сам думаю – зачем? – зло усмехнулся Эннеари. – Для того, чтобы эльфов кровью замарать? Весь народ из-за нескольких отступников? Так ведь не отправься я за ними, через день-другой целый бы отряд наладился. И постреляли бы околдованных без всякой жалости, имей в виду. Не так, как мы с тобой, а расспросить не успев. Вся Луговина бы видела, как эльфы карают убийц и нарушителей мира. Нет, как ни крути, а не сходится. И вдобавок – почему именно сейчас, если вывертень у нас прожил года полтора? Вот тогда все и началось, попомни мои слова – тогда, а не теперь. Подумай хорошенько – что такого случилось полтора года назад? Война? Гибель посольства? Ссора с черным магом? Да подумай же, Лерметт!
– Собака у меня умерла полтора года назад, – пожал плечами принц. – Навряд ли ее смерть так огорчила вывертня, что он вырядился эльфом и в таком виде отправился громить хутора.
– Прекрати зубоскалить! – едва не взвыл Арьен. – Неужели ты не понимаешь? Я во всей этой кровавой мерзости другой цели не вижу, кроме как тебя заманить.
– Почему непременно меня? – все еще не сдавался Лерметт. – Могли и другого кого послать…
На самом деле спорил он не потому, что не был согласен. Как раз наоборот – он был мучительно убежден, что Эннеари не ошибается. Что кровь и грязь минувшего дня, загадочное водворение вывертня в эльфийских краях и засада на перевале связаны между собой воедино некоей общей целью.
– Нет, ты меня с ума свести взялся! – рявкнул Эннеари. – Да кого могли послать за перевал с таким бредовым обвинением? Простого рыцаря? Наместника области? Нет уж, подымай выше! Наследника престола – и никак не меньше.
И опять Арьен выходил кругом прав… вот только что с его правотой делать?
– Кюэ ара леруо инкен, – вздохнул принц.
– Это в котором смысле? – сощурился Эннеари.
– В обоих, – грустно усмехнулся Лерметт. – Но скорее все-таки в первом. “Со стороны виднее”.
– Как скажешь, – отозвался Арьен. – А только даже и во втором смысле… назад я тебя все равно одного не отпущу, так и знай. Очень уж мне не нравятся все эти совпадения.
– По твою сторону перевала, знаешь ли, тоже не без совпадений, – возразил Лерметт.
– Это каких еще? – нахмурясь, спросил Эннеари. Судя по его сведенным к переносице бровям, он был свято уверен, что принц просто-напросто хитрит, чтобы уйти от неприятного разговора.
– Никаких посольских узлов, – покачал головой Лерметт. – Правда и ничего, кроме правды. Кто, по-твоему, впустил вывертня в вашу долину?
– Сам пришел, – растерялся Эннеари. – Он ведь все-таки маг.
– Он – вывертень, – сухо напомнил Лерметт. – И силы его мы не знаем. А хоть бы даже она и немалая… по мне, так если бы он принялся в закрытые двери силой своей ломиться, велика она или мала, то-то бы трезвону магического поднялось – глухой, и тот услышит. Нет, он не взламывал, а открывал. Значит, или он слово знал, или его впустили.
Эннеари хотел было возразить, но не успел: несчастная троица, потупив покаянные взоры, робко вышагнула из густых сумерек.
– Там… это… готово уже все, – сообщил Лэккеан, так и не осмелясь поднять взгляд.
– После договорим, – махнул рукой Арьен. – Ладно, сиротки – показывайте, что настряпали.
– А почему сиротки? – вскинулся было Лэккеан и тут же замолк, получив от Аркье незаметный, но чувствительный тычок под ребра.
– Лучше уж «сиротки», чем «красивые мальчики», – прошипел Аркье несообразительному приятелю.
– Правильно понимаешь, – одобрил Лерметт, грызя травинку.
– Арьен, – тихо спросил Ниест, глядя в землю перед собой – не напоказ, как Лэккеан, а по-настоящему, – а почему «красивые мальчики»?
Эннеари резко обернулся к нему.
– Ты действительно хочешь это знать? – поинтересовался он негромким опасным голосом.
Ниест прерывисто выдохнул, снова вздохнул, открыл рот, побледнел, закрыл его и молча кивнул.
– Так, – без всяких интонаций подытожил Эннеари. – А вы оба тоже хотите?
Аркье колебался: гроза, что, казалось бы, уже свалилась за горизонт, вновь стремительно возвращалась на небосвод. Лэккеан, принявший вид оскорбленной невинности – да не просто оскорбленной, а такой, которая из прирожденной кротости слова не скажет прежде других – решительно кивнул. Эннеари, судя по всему, эти его выкрутасы были давно знакомы: он не то, что лишнего укора – даже движения нахмуренных бровей дурацкую выходку не удостоил.
– Ну что же, – медленно и веско, словно размышляя вслух наедине с собой, произнес Эннеари. – Отчего бы и нет?
Лерметт только вздохнул украдкой. Ну почему у этих налеа недостало ума промолчать? Арьен – создание отходчивое, и гнев свой он успел избыть вполне… и чего ради мальчишкам вздумалось бередить недавние воспоминания?
– А стоит ли? – вмешался он. – Начнешь рассказывать, заново пережитое растравлять…
– Рассказывать? – неприятно улыбнулся Эннеари. – Нет. Я не рассказать, а показать хочу. Так оно быстрее… да и вопросов дурацких меньше будет.
Арьен и Ниест посмурнели. Лэккеан, напротив, так и рассиялся, словно ребенок в предвкушении лакомства. Он младше их всех , промелькнуло в голове у Лерметта, и он еще не понял . Не понял, вот и радуется. А ведь Эннеари ему и в самом деле покажет… ох, и покажет… во всех смыслах.
– А кому первому? – Лэккеан разве только ладони не потирал.
– Вот еще! – фыркнул Эннеари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Теперь настала очередь принца удивленно воззриться на эльфа – он что, шутит? Да нет, непохоже. Оно конечно, юмор у эльфов своеобразный, но ведь не настолько. И нечего потакать своей лени в надежде на глупую шутку – Арьен предельно серьезен.
– Ты о чем? – спросил принц.
Внутренний гонец уже поднялся, пошатываясь и дрожа всем телом от усталости, и изготовился к бегу.
– О тебе, – отрезал Эннеари. – Или о себе – понимай как хочешь. Моя это вина – я должен был сразу тебе рассказать… да все как-то к слову не приходилось. А если серьезно, я считал, что и незачем. Что моя оплошность с тобой никак не связана.
– Оплошность? – переспросил принц.
Арьен слегка покраснел.
– Это ты верно подметил, – виновато подтвердил он. – Неохота мне было без причин трубить на весь свет о том, что дурака свалял. А причин рассказывать я тогда не видел.
– А теперь видишь? – Лерметт уже полулежал, опираясь на локоть.
– Вижу, – вздохнул Арьен. – Потому что виновником налета оказался не спятивший эльф, а замаскированный человек. – Он вскинул руку, предупреждая возражения, готовые сорваться с уст принца. – Нет, ты не думай, что я таким манером хочу обелить своих. Я с нас вины не снимаю. – Взгляд его мазнул по телеге. – Но это не единственный человек, замешанный в подоплеку этой мерзкой истории – и корни ее, по моему разумению, растут по здешнюю сторону перевала.
Куда только девалась тяжелая истома, прижимающая тело к расстеленному плащу! Лерметт вновь был сосредоточен и собран. У него и помышления не было о том, что какую-то минуту назад он считал себя слишком усталым, чтобы размышлять.
– Рассказывай, – потребовал он, садясь.
– Понимаешь, – начал эльф, – когда ты меня в первый раз из-подо льда вытащил в виде кровавой сосульки… тебе в моих ранах ничего странным не показалось?
– Только то, что затянулись они слишком быстро, – фыркнул принц. – Тогда мне это было внове. Теперь я, похоже, начинаю привыкать.
– Согласен, – кивнул эльф. – Лавина всякого вида раны может причинить. Вот только изранила меня не лавина… точнее, не только она. В засаду я угодил.
Он замолчал и дернул головой, заново переживая давешнюю оплошность. Длинные волосы метнулись, открывая лицо – и перед мысленным взором Лерметта вновь возникла страшная рана со рваными краями, некогда наискось пересекавшая левую щеку эльфа.
– Значит, это… – принц кончиками пальцев указал на щеку Арьена, с которой даже рубец полностью сошел в первый же вечер.
– Это, – согласился Арьен. – И не только. Сначала меня подстрелили, потом я со скалы сорвался прямо стрелкам под ноги, а потом меня, оглушенного, едва не запинали. И уже совсем потом накатила лавина.
Он замолчал и уставился в огонь.
– А я тут при чем? – осведомился Лерметт, начиная мало-помалу терять терпение – впрочем, на эльфов его не напасешься, как ни старайся. Иногда их прямота граничит с оскорблением – а иногда они так долго изъясняются обиняками, что сердце с натуги лопнет, пока собеседник до дела дойдет… причем и то, и другое у них настолько не ко времени приходится, что хоть плачь.
– Да при том, что засада не на меня была насторожена, – произнес Арьен. – И вообще не на эльфа. Я только свалился, глаз еще не открыл – слышу: “Не он это!” И сразу сапогом под ребра. За то, что я – сволочь остроухая. Человека они ждали, ты понял? Человека!
Эннеари снова примолк, чтобы перевести дух, но на сей раз принц его уже не поторапливал.
– Тогда я на тебя и не подумал, – неохотно признался он. – Мало ли кого могут в засаде поджидать – тебя ли, другого ли… мне и того довольно было, что жив остался. А теперь я так мыслю, что ждали тебя.
– Почему?
– Да потому что у тебя причина была оказаться на перевале! И причина спешить у тебя тоже была! А тому, кто спешит, на левой седловине делать нечего.
– Да ну, – махнул рукой принц. – У любого могли найтись причины торопиться через перевал. Я тебе хоть тысячу причин с ходу найду.
– Да?! – Эннеари едва не привскочил от возмущения. – А таких людей, чтоб со спины на меня похожи были, ты тоже тысячу сыщешь?
Лерметт открыл было рот, чтобы возразить – и отдумал. Обычно человека с эльфом перепутать трудно – даже со спины, даже издали. Слишком уж сложение разное… да и походка, если приглядеться…
– Росту мы с тобой схожего, – добавил Арьен. – В кости ты для человека очень легкий. Если в лицо не глядеть… что, молчишь? Правильно молчишь. Мое счастье, что я не человек. Тебя бы на той тропе уложили наповал – а я легко отделался. Да вдобавок мы еще и одеты были почти одинаково… все одно к одному.
– Не были. – Лерметт обрадованно нащупал слабое звено в почти безупречной цепочке рассуждений и предположений. – Это теперь мы одинаково одеты. Неверно у тебя срослось.
Человек сказал бы «неверно сложилось» – но для Лерметта переиначить свои слова на эльфийский лад уже не составляло труда. После долгих дней, проведенных с Эннеари бок о бок, подобный способ выражать свои мысли – нет, пожалуй, даже и мыслить – едва ли не казался ему более естественным. Это самое «срослось» слетело с его уст легко и безнасильственно. Вот уж воистину, с кем поведешься…
– Не теперь, а именно что тогда! – Арьен зло рубанул рукой ни в чем не повинный воздух. – Или ты плохо разглядел, во что я одет был? Так изволь – рубаха на мне была белая, а штаны черные.
Лерметту припомнилась кучка лохмотьев, задубелых от крови и льда… ну, при известной доле воображения можно согласиться, что лоскутья, срезанные с тела Арьена, действительно когда-то были белыми и черными… ну и что?
– Ну и что? – безразлично спросил он, пожав плечами.
– Нет, ты безнадежен! – взвыл Эннеари. – Ты ведь не поохотиться в наши края подался, а переговоры вести – или я что-то путаю? А для посла в дорожном платье объявиться невместно. Ты уж сделай милость, напомни мне – что у тебя из парадных одежд в сумку уложено? Забыл?
Лерметта словно ледяной водой окатило.
– Такие же точно черные штаны, – безжалостно продолжал Эннеари, – рубашка белая и майлет – тоже белый, между прочим. Со спины, да еще если издали – вылитый я.
– Да ну, брось, – подумав немного, усмехнулся принц. – Это же какому дурню в голову взбредет, что я во всем этом великолепии так и подамся дорогу месить?
– А такому, – отрезал Арьен, – который и сам привык даже в отхожее место при полном параде таскаться. Которому и в голову не придет, что ты можешь поступить иначе. Скажешь, таких и вовсе не бывает?
Бывают, Арьен. Еще как бывают. Такой напыщенный придурок вполне мог отдать подобный приказ… и сидящие в засаде убийцы, не обратив внимания на охотника в пропыленном дорожном платье, набросились на мимохожего эльфа.
Арьен был прав, бесспорно прав… но Лерметту было тяжко от его правоты. Ее хотелось гнать взашей, вытолкать прочь и забыть, забыть насовсем… слишком уж тяжело думать, что ты пусть и невольно, а повинен в страдании другого… нет, не другого – друга. Лерметту хотелось… какая, впрочем, разница, чего ему хотелось. Бывают такие хотения, которые запретны для любого, если он имеет достаточную силу воли, чтобы не потерять себя.
У Лерметта ее хватало с избытком.
– Я ведь давно заметил, что мы похожи, – выдохнул Арьен в пламя костра. – И все равно не понял. А теперь… все одно к одному. Беглые эльфы убивают людей, жгут дома… надо ведь с этим делом разобраться, верно? А затеял эти убийства и поджоги человек – не для того ли, чтобы ты поехал разбираться?
– Зачем? – удивился принц.
– Я и сам думаю – зачем? – зло усмехнулся Эннеари. – Для того, чтобы эльфов кровью замарать? Весь народ из-за нескольких отступников? Так ведь не отправься я за ними, через день-другой целый бы отряд наладился. И постреляли бы околдованных без всякой жалости, имей в виду. Не так, как мы с тобой, а расспросить не успев. Вся Луговина бы видела, как эльфы карают убийц и нарушителей мира. Нет, как ни крути, а не сходится. И вдобавок – почему именно сейчас, если вывертень у нас прожил года полтора? Вот тогда все и началось, попомни мои слова – тогда, а не теперь. Подумай хорошенько – что такого случилось полтора года назад? Война? Гибель посольства? Ссора с черным магом? Да подумай же, Лерметт!
– Собака у меня умерла полтора года назад, – пожал плечами принц. – Навряд ли ее смерть так огорчила вывертня, что он вырядился эльфом и в таком виде отправился громить хутора.
– Прекрати зубоскалить! – едва не взвыл Арьен. – Неужели ты не понимаешь? Я во всей этой кровавой мерзости другой цели не вижу, кроме как тебя заманить.
– Почему непременно меня? – все еще не сдавался Лерметт. – Могли и другого кого послать…
На самом деле спорил он не потому, что не был согласен. Как раз наоборот – он был мучительно убежден, что Эннеари не ошибается. Что кровь и грязь минувшего дня, загадочное водворение вывертня в эльфийских краях и засада на перевале связаны между собой воедино некоей общей целью.
– Нет, ты меня с ума свести взялся! – рявкнул Эннеари. – Да кого могли послать за перевал с таким бредовым обвинением? Простого рыцаря? Наместника области? Нет уж, подымай выше! Наследника престола – и никак не меньше.
И опять Арьен выходил кругом прав… вот только что с его правотой делать?
– Кюэ ара леруо инкен, – вздохнул принц.
– Это в котором смысле? – сощурился Эннеари.
– В обоих, – грустно усмехнулся Лерметт. – Но скорее все-таки в первом. “Со стороны виднее”.
– Как скажешь, – отозвался Арьен. – А только даже и во втором смысле… назад я тебя все равно одного не отпущу, так и знай. Очень уж мне не нравятся все эти совпадения.
– По твою сторону перевала, знаешь ли, тоже не без совпадений, – возразил Лерметт.
– Это каких еще? – нахмурясь, спросил Эннеари. Судя по его сведенным к переносице бровям, он был свято уверен, что принц просто-напросто хитрит, чтобы уйти от неприятного разговора.
– Никаких посольских узлов, – покачал головой Лерметт. – Правда и ничего, кроме правды. Кто, по-твоему, впустил вывертня в вашу долину?
– Сам пришел, – растерялся Эннеари. – Он ведь все-таки маг.
– Он – вывертень, – сухо напомнил Лерметт. – И силы его мы не знаем. А хоть бы даже она и немалая… по мне, так если бы он принялся в закрытые двери силой своей ломиться, велика она или мала, то-то бы трезвону магического поднялось – глухой, и тот услышит. Нет, он не взламывал, а открывал. Значит, или он слово знал, или его впустили.
Эннеари хотел было возразить, но не успел: несчастная троица, потупив покаянные взоры, робко вышагнула из густых сумерек.
– Там… это… готово уже все, – сообщил Лэккеан, так и не осмелясь поднять взгляд.
– После договорим, – махнул рукой Арьен. – Ладно, сиротки – показывайте, что настряпали.
– А почему сиротки? – вскинулся было Лэккеан и тут же замолк, получив от Аркье незаметный, но чувствительный тычок под ребра.
– Лучше уж «сиротки», чем «красивые мальчики», – прошипел Аркье несообразительному приятелю.
– Правильно понимаешь, – одобрил Лерметт, грызя травинку.
– Арьен, – тихо спросил Ниест, глядя в землю перед собой – не напоказ, как Лэккеан, а по-настоящему, – а почему «красивые мальчики»?
Эннеари резко обернулся к нему.
– Ты действительно хочешь это знать? – поинтересовался он негромким опасным голосом.
Ниест прерывисто выдохнул, снова вздохнул, открыл рот, побледнел, закрыл его и молча кивнул.
– Так, – без всяких интонаций подытожил Эннеари. – А вы оба тоже хотите?
Аркье колебался: гроза, что, казалось бы, уже свалилась за горизонт, вновь стремительно возвращалась на небосвод. Лэккеан, принявший вид оскорбленной невинности – да не просто оскорбленной, а такой, которая из прирожденной кротости слова не скажет прежде других – решительно кивнул. Эннеари, судя по всему, эти его выкрутасы были давно знакомы: он не то, что лишнего укора – даже движения нахмуренных бровей дурацкую выходку не удостоил.
– Ну что же, – медленно и веско, словно размышляя вслух наедине с собой, произнес Эннеари. – Отчего бы и нет?
Лерметт только вздохнул украдкой. Ну почему у этих налеа недостало ума промолчать? Арьен – создание отходчивое, и гнев свой он успел избыть вполне… и чего ради мальчишкам вздумалось бередить недавние воспоминания?
– А стоит ли? – вмешался он. – Начнешь рассказывать, заново пережитое растравлять…
– Рассказывать? – неприятно улыбнулся Эннеари. – Нет. Я не рассказать, а показать хочу. Так оно быстрее… да и вопросов дурацких меньше будет.
Арьен и Ниест посмурнели. Лэккеан, напротив, так и рассиялся, словно ребенок в предвкушении лакомства. Он младше их всех , промелькнуло в голове у Лерметта, и он еще не понял . Не понял, вот и радуется. А ведь Эннеари ему и в самом деле покажет… ох, и покажет… во всех смыслах.
– А кому первому? – Лэккеан разве только ладони не потирал.
– Вот еще! – фыркнул Эннеари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45