Подождать, пока переварится то, что вы уже съели? — спросила Лунная Дорожка.
— К тому времени, как ты вернешься с тортом, все уже переварится. — Он помолчал. — Ты не забыла про крем, о котором мы вчера говорили, не так ли?
— Не забыла, сэр.
Он бросил ей платиновую монетку.
— Умница!
Девушка поймала монетку, положила в карман, ушла на кухню за тортом.
— Очаровательный ребенок. Жаль, что теряет тут время. Я предложил ей место моего персонального повара, так она отказалась.
— Может, она думает, что вы долго не протянете, если будете так быстро есть? — сухо спросил Каин.
— Глупости! — отмахнулся проповедник. — Господь Бог поручил мне важное дело, Себастьян. Я собираюсь жить долго, очень долго. Гораздо дольше тех охотников за головами, которые поставили перед собой цель убить Сантьяго.
— Вы тоже охотник за головами, — резонно указал Каин.
— Да, но я умный охотник. Я не гоняюсь за Сантьяго.
— Почему нет? На вознаграждение, обещанное за его голову, можно построить много церквей.
— Его безуспешно пытаются найти больше тридцати лет, — отпарировал отец Уильям. — Не стоит он таких усилий.
Лунная Дорожка появилась в дверях с большим шоколадным тортом в руках, направилась к ним.
— Интересный у меня выдался денек, — одними губами улыбнулся Каин, когда она ставила торт на стол.
— И чем же? — Проповедник смотрел на торт с радостью ребенка, разворачивающего сверток с подарком.
— Приземлившись на Тихой гавани, я встретил всего лишь двоих. Девушку, которая думает, что Сантьяго — герой, и охотника за головами, который не считает целесообразным выслеживать Сантьяго.
— Лунная Дорожка, милая, — отец Уильям словно и не услышал Каина, — не найдется ли у тебя, если ты поскребешь по сусекам, мороженого к этому роскошному торту?
— Вроде бы вы еще вчера доели остатки мороженого, сэр.
Отец Уильям опечалился:
— Но ты посмотри на всякий случай.
Она пожала плечами, направилась к кухне.
— Лунная Дорожка, — повторил Каин. — Не писал ли о ней Черный Орфей пару лет тому назад?
Отец Уильям кивнул:
— Она говорила мне об этом. Он предложил ей работу, а она отказалась. Очень независимая юная дама.
— И большая любительница путешествий. Что же она тут делает?
— А почему не спросить у нее самой? — Отец Уильям допил пиво. — Что же касается меня, — он потер пухлые ладошки, — я, пожалуй, не буду ждать, пока она найдет мороженое. — Он взялся за нож. — Отрезать вам кусок?
— Нет, благодарю.
Проповедник отхватил треть торта и переложил на свою тарелку. Бросил на него восхищенный взгляд, поднял, откусил.
— Себастьян, — лицо его светилось неземным счастьем, — вы даже представить себе не можете, от чего отказываетесь.
— По моим грубым прикидкам, от двадцати тысяч калорий.
— Проповедовать и убивать — работа тяжелая. — Чувствовалось, что говорит отец Уильям на полном серьезе. — Господь понимает, почему мне приходится много есть. Слабаку не под силу сделать то, что возлагает на меня Господь. Во всяком случае, здесь, в Пограничье.
— Я вам верю. И надеюсь, что ваши сердце и печень придерживаются того же мнения.
— Меня ведет Господь. — Проповедник набросился на торт. — Я его не подведу.
Лунная Дорожка вновь подошла к столу:
— Мне очень жаль, отец Уильям, но мороженого не осталось.
— Ты не забудешь купить его к завтрашнему обеду, не так ли? — Интонациями отец Уильям напоминал ребенка, которого жестоко обидели, незаслуженно лишив сладкого.
— Постараюсь.
— Молодец! — И он принялся за торт.
— Картофель унести, сэр?
Большая рука легла на чугунок.
— Я до него еще доберусь, дитя.
— Ты не хотела поступить коком во флот? — с улыбкой спросил Каин.
— О, нет, сэр, — серьезно ответил Лунная Дорожка. — Мне нравится моя работа.
— Отец Уильям предложил спросить у тебя, почему ты прилетела на Тихую гавань.
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Услышала от кого-то название, и оно мне понравилось.
— И давно ты здесь?
Она посмотрела в потолок, ее губы молчаливо задвигались, считая недели и месяцы.
— На следующей неделе будет два года, сэр.
— Для тебя это рекорд, не так ли?
— О чем вы, сэр?
— Орфей говорит, что ты побывала на сотне планет.
— Он такой хороший. Посвятил мне четверостишье.
— Он сказал, что тебе нравится путешествовать по галактике.
— Все так.
— Но ты бросила якорь на Тихой гавани.
— Здесь очень хорошо.
— А на других планетах плохо?
Она пожала плечами:
— На некоторых.
— А на остальных?
— Получше. Но с этой не может сравниться ни одна.
— Что же в ней такого особенного? — настаивал Каин.
На лице девушки отразилось недоумение.
— Ничего.
— Тогда почему ты отдаешь ей предпочтение?
— Не знаю. Люди тут хорошие. Я довольна работой, домом, в котором живу.
— Достаточно, — вмешался в разговор отец Уильям.
— Вы сами предложили мне спросить ее.
— Есть разница между вопросом и допросом. Оставьте ее в покое.
Каин пожал плечами:
— Извини, если расстроил тебя, Лунная Дорожка.
— Нет, нет, сэр, — заверила его девушка. — Вы и отец Уильям очень добры ко мне.
В таверну вошел старичок, сел за столик рядом с тем, где поначалу обосновался Каин, и Лунная Дорожка поспешила к нему.
— Себастьян, — отец Уильям очистил тарелку и разрезал оставшиеся две трети торта пополам, — как я понимаю, вам пора трогаться в путь, раз человека, которого вы искали, убили?
— Похоже на то.
— Я рад, что нам удалось встретиться и поговорить.
— А вы намерены надолго здесь задержаться?
— Эта девушка так готовит, что я с удовольствием остался бы навсегда. Но, боюсь, придется улетать через два-три дня. Есть еще множество душ, которые надо спасать. Есть и те немногие, которых ждет не дождется Сатана.
— Но душа Сантьяго в число последних не входит?
Отец Уильям улыбнулся:
— Полагаю, я подумаю об этом, если столкнусь с ним нос к носу. Но мне есть чем заняться, вместо того чтобы по всей галактике гоняться за привидением.
— У каждого свой путь. — Каин поднялся.
Отец Уильям протянул запачканную шоколадом руку, Каин ее пожал.
— Занятный вы человек. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Кто знает? — пожал плечами проповедник. — Если будет на то Божий промысел.
За дверью Каина встретила душная ночь, так что ему пришлось постоять, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Три миниатюрные луны давали слишком мало света, а фонарей не было вовсе.
Городок, собственно, состоял лишь из пяти кварталов, так что Шусслер сумел приземлиться менее чем в двух милях от него. Определившись с направлением, охотник за головами двинулся по пыльной дороге, проложенной меж кукурузных полей. Гибрид, выведенный специально для Тихой гавани, впечатлял: каждое растение с двадцатью початками поднималось на десять, а то и двенадцать футов.
Издалека донеслось мычание телят. Умом он понимал, что телята эти выращены из замороженных оплодотворенных яйцеклеток, но все-таки Каин не переставал удивляться, что телята могли расти на планете, удаленной на тысячи световых лет от места зачатия.
Минут через двадцать пять он подошел к Шусслеру. Тот заметил Каина за несколько сотен ярдов и предупредительно открыл люк.
— Трехглазый Билли рассказал что-нибудь важное? — спросил киборг, когда Каин поднялся в рубку.
— Он мертв. Миротворец Макдугал убил его четыре месяца тому назад.
— Жаль. — Киборг помолчал. — Готов спорить, Бродяга об этом знал!
— Меня это не удивит.
— Куда летим?
— Никуда. Необычная эта планетка.
— Необычная?
— Я наткнулся на отца Уильямса.
— И что он тут делает?
— Говорит, что в отпуске.
— Любопытно. Может, так оно и есть.
— Все возможно, — согласился Каин. — Но почему здесь, почему сейчас?
— Что-то зачастили охотники за головами на эту маленькую аграрную планету, — заметил Шусслер.
— А еще я встретил девушку, которую зовут Лунная Дорожка.
— Имя мне незнакомо.
— Она всего лишь прислуга. Не очень красивая, не очень умная. Ей лет двадцать, не больше.
— Так чем же она привлекла твое внимание?
— О ней написал Черный Орфей.
— Орфей писал о тысячах людей.
— И четверо из них сошлись на забытой Богом планетке.
— Я как-то об этом не подумал. Очень интересное наблюдение.
— И я того же мнения.
— Очень интересное, — повторил киборг.
— Опять же, согласно Орфею, Лунная Дорожка побывала на сотне планет.
— Я сам побывал на трех сотнях. Что в этом особенного?
— Ничего. Это означает, что с десяти или одиннадцати лет она не проводит на одной планете больше месяца. А вот на Тихой гавани по какой-то причине живет два года. Что заставило ее отказаться от путешествий?
— Хороший вопрос, — согласился киборг. — А каков ответ?
— Ответа у меня еще нет… пока.
— Ты узнал о ней что-нибудь еще?
— Да, — кивнул Каин. — Она думает, что Сантьяго — герой.
— Почему?
— Еще не знаю. Но обязательно с этим разберусь. — Он задумался. — Ты можешь кое-что выяснить для меня?
— Что именно?
— Космопорта на этой планете нет, но есть какое-то учреждение, которое разрешило тебе посадку и выдало координаты точки приземления.
— Да, конечно.
— Свяжись с ними и попытайся узнать, давно ли здесь отец Уильям.
Нужную информацию Шусслер получил через тридцать секунд.
— На Тихой гавани он уже с месяц.
— А мне сказал, что неделю тому назад у него забарахлил двигатель. И Лунная Дорожка это подтвердила.
— Если хочешь, я могу перепроверить.
— В этом нет необходимости. — Каин уставился в стену, нахмурился. — Чего он тут ждет?
— Мы подбираемся все ближе, не так ли? — В голосе Шусслера появилась надежда.
— Это точно, — кивнул Каин.
Глава 20
Наш Чарли — малый не промах.
Даст маху раз, но не два.
Холодная кровь в его сердце,
А сердцу велит голова.
Конечно, все решило прозвище.
Если б не оно, Черный Орфей никогда не упомянул бы об Одноразовом Чарли в своей балладе. Не герой и не злодей, не шулер и не вор, не киборг и не знаменитый охотник за головами, не было в нем ничего исключительного. Перекати-поле, которое звали Чарлз Марлоу Фелчер, меняющий одну аграрную планету на другую. Работал мало, пил много.
Злобы в нем хватало, а вот мышц — нет, хотя помахать кулаками он и любил. О долгах предпочитал забывать, но об этом все знали, так что в кредит ему никто, особенно бармены, ничего не отпускал. На бедре он носил внушительных размеров сонар, но не отличался точностью стрельбы, а иной раз забывал и зарядить его.
Но прозвище у него было очень уж необычное, поэтому Орфей просто не мог не обратить на него внимания.
Никто, правда, не мог точно сказать, где, когда и почему он стал Одноразовым Чарли. Некоторые утверждали, что в юности он женился, а потом сбежал от жены в Пограничье и поклялся, что больше не будет жить с женщиной. Другие предлагали более сложный вариант, будто он отсидел срок за какой-то проступок и дал обет, что по разу совершит все преступления, числящиеся в уголовном кодексе, дабы полиция больше не смогла найти закономерностей в его поведении и выйти на его след. Третьи говорили, что он устраивает такие дебоши, что более просто не может вернутся на планету, где уже побывал. Некоторые злопыхатели, а их хватало, настаивали на четвертой версии: прозвище он получил от Плосконосой Сол, одной из самых известных проституток Тумиги, после того, как заплатил за весь уик-энд, но лишь раз сумел довести до конца то, за чем приходил.
Истоки прозвища особо Орфея не волновали, только ассоциации, которые оно вызывало. Но с Чарли он встретился в неудачный день. Тот крепко выпил и пребывал в воинственном настроении, отсюда, может, и не слишком лестное для него четверостишье.
Появилось оно в саге недавно, так что мало кто на Тихой гавани слышал его. Может, и к лучшему, потому что рано или поздно люди, которые знали это четверостишье и разные, связанные с ним истории, начинали задавать вопросы о Плосконосой Сол. А в итоге Одноразовый Чарли и его собеседник на следующее утро просыпались или в местной тюрьме, или в больнице.
На Тихую гавань Одноразовый Чарли прилетел в типичный для этой планеты день — теплый и солнечный — и следующие несколько часов искал работу на окрестных фермах. И все еще продолжал поиски, когда Каин, проснувшись, умывшись и побрившись, вновь появился в городе.
Городок этот, с аккуратными деревянными домиками, чем-то напоминал земные деревни. Возможно, большими окнами и огромными террасами. Каин подошел к одному, нисколько не удивился, обнаружив под пластиковой, под дерево, обшивкой слой высокопрочного титанового сплава. Имел домик и автономный источник энергии — ядерный реактор.
Миновав еще квартал, Каин увидел отца Уильяма, сидящего в огромном кресле-качалке на веранде маленького отеля.
— Доброе утро, Себастьян, — поздоровался проповедник. — Прекрасный день, не так ли?
Каин кивнул:
— Вы правы. Доброе утро, отец Уильям.
— Я думал, вы уже отправились в погоню за Сантьяго, — заметил проповедник.
— Куда спешить? — пожал плечами Каин. — Я подумал, а не отведать ли мне стряпни Лунной Дорожки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— К тому времени, как ты вернешься с тортом, все уже переварится. — Он помолчал. — Ты не забыла про крем, о котором мы вчера говорили, не так ли?
— Не забыла, сэр.
Он бросил ей платиновую монетку.
— Умница!
Девушка поймала монетку, положила в карман, ушла на кухню за тортом.
— Очаровательный ребенок. Жаль, что теряет тут время. Я предложил ей место моего персонального повара, так она отказалась.
— Может, она думает, что вы долго не протянете, если будете так быстро есть? — сухо спросил Каин.
— Глупости! — отмахнулся проповедник. — Господь Бог поручил мне важное дело, Себастьян. Я собираюсь жить долго, очень долго. Гораздо дольше тех охотников за головами, которые поставили перед собой цель убить Сантьяго.
— Вы тоже охотник за головами, — резонно указал Каин.
— Да, но я умный охотник. Я не гоняюсь за Сантьяго.
— Почему нет? На вознаграждение, обещанное за его голову, можно построить много церквей.
— Его безуспешно пытаются найти больше тридцати лет, — отпарировал отец Уильям. — Не стоит он таких усилий.
Лунная Дорожка появилась в дверях с большим шоколадным тортом в руках, направилась к ним.
— Интересный у меня выдался денек, — одними губами улыбнулся Каин, когда она ставила торт на стол.
— И чем же? — Проповедник смотрел на торт с радостью ребенка, разворачивающего сверток с подарком.
— Приземлившись на Тихой гавани, я встретил всего лишь двоих. Девушку, которая думает, что Сантьяго — герой, и охотника за головами, который не считает целесообразным выслеживать Сантьяго.
— Лунная Дорожка, милая, — отец Уильям словно и не услышал Каина, — не найдется ли у тебя, если ты поскребешь по сусекам, мороженого к этому роскошному торту?
— Вроде бы вы еще вчера доели остатки мороженого, сэр.
Отец Уильям опечалился:
— Но ты посмотри на всякий случай.
Она пожала плечами, направилась к кухне.
— Лунная Дорожка, — повторил Каин. — Не писал ли о ней Черный Орфей пару лет тому назад?
Отец Уильям кивнул:
— Она говорила мне об этом. Он предложил ей работу, а она отказалась. Очень независимая юная дама.
— И большая любительница путешествий. Что же она тут делает?
— А почему не спросить у нее самой? — Отец Уильям допил пиво. — Что же касается меня, — он потер пухлые ладошки, — я, пожалуй, не буду ждать, пока она найдет мороженое. — Он взялся за нож. — Отрезать вам кусок?
— Нет, благодарю.
Проповедник отхватил треть торта и переложил на свою тарелку. Бросил на него восхищенный взгляд, поднял, откусил.
— Себастьян, — лицо его светилось неземным счастьем, — вы даже представить себе не можете, от чего отказываетесь.
— По моим грубым прикидкам, от двадцати тысяч калорий.
— Проповедовать и убивать — работа тяжелая. — Чувствовалось, что говорит отец Уильям на полном серьезе. — Господь понимает, почему мне приходится много есть. Слабаку не под силу сделать то, что возлагает на меня Господь. Во всяком случае, здесь, в Пограничье.
— Я вам верю. И надеюсь, что ваши сердце и печень придерживаются того же мнения.
— Меня ведет Господь. — Проповедник набросился на торт. — Я его не подведу.
Лунная Дорожка вновь подошла к столу:
— Мне очень жаль, отец Уильям, но мороженого не осталось.
— Ты не забудешь купить его к завтрашнему обеду, не так ли? — Интонациями отец Уильям напоминал ребенка, которого жестоко обидели, незаслуженно лишив сладкого.
— Постараюсь.
— Молодец! — И он принялся за торт.
— Картофель унести, сэр?
Большая рука легла на чугунок.
— Я до него еще доберусь, дитя.
— Ты не хотела поступить коком во флот? — с улыбкой спросил Каин.
— О, нет, сэр, — серьезно ответил Лунная Дорожка. — Мне нравится моя работа.
— Отец Уильям предложил спросить у тебя, почему ты прилетела на Тихую гавань.
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Услышала от кого-то название, и оно мне понравилось.
— И давно ты здесь?
Она посмотрела в потолок, ее губы молчаливо задвигались, считая недели и месяцы.
— На следующей неделе будет два года, сэр.
— Для тебя это рекорд, не так ли?
— О чем вы, сэр?
— Орфей говорит, что ты побывала на сотне планет.
— Он такой хороший. Посвятил мне четверостишье.
— Он сказал, что тебе нравится путешествовать по галактике.
— Все так.
— Но ты бросила якорь на Тихой гавани.
— Здесь очень хорошо.
— А на других планетах плохо?
Она пожала плечами:
— На некоторых.
— А на остальных?
— Получше. Но с этой не может сравниться ни одна.
— Что же в ней такого особенного? — настаивал Каин.
На лице девушки отразилось недоумение.
— Ничего.
— Тогда почему ты отдаешь ей предпочтение?
— Не знаю. Люди тут хорошие. Я довольна работой, домом, в котором живу.
— Достаточно, — вмешался в разговор отец Уильям.
— Вы сами предложили мне спросить ее.
— Есть разница между вопросом и допросом. Оставьте ее в покое.
Каин пожал плечами:
— Извини, если расстроил тебя, Лунная Дорожка.
— Нет, нет, сэр, — заверила его девушка. — Вы и отец Уильям очень добры ко мне.
В таверну вошел старичок, сел за столик рядом с тем, где поначалу обосновался Каин, и Лунная Дорожка поспешила к нему.
— Себастьян, — отец Уильям очистил тарелку и разрезал оставшиеся две трети торта пополам, — как я понимаю, вам пора трогаться в путь, раз человека, которого вы искали, убили?
— Похоже на то.
— Я рад, что нам удалось встретиться и поговорить.
— А вы намерены надолго здесь задержаться?
— Эта девушка так готовит, что я с удовольствием остался бы навсегда. Но, боюсь, придется улетать через два-три дня. Есть еще множество душ, которые надо спасать. Есть и те немногие, которых ждет не дождется Сатана.
— Но душа Сантьяго в число последних не входит?
Отец Уильям улыбнулся:
— Полагаю, я подумаю об этом, если столкнусь с ним нос к носу. Но мне есть чем заняться, вместо того чтобы по всей галактике гоняться за привидением.
— У каждого свой путь. — Каин поднялся.
Отец Уильям протянул запачканную шоколадом руку, Каин ее пожал.
— Занятный вы человек. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Кто знает? — пожал плечами проповедник. — Если будет на то Божий промысел.
За дверью Каина встретила душная ночь, так что ему пришлось постоять, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Три миниатюрные луны давали слишком мало света, а фонарей не было вовсе.
Городок, собственно, состоял лишь из пяти кварталов, так что Шусслер сумел приземлиться менее чем в двух милях от него. Определившись с направлением, охотник за головами двинулся по пыльной дороге, проложенной меж кукурузных полей. Гибрид, выведенный специально для Тихой гавани, впечатлял: каждое растение с двадцатью початками поднималось на десять, а то и двенадцать футов.
Издалека донеслось мычание телят. Умом он понимал, что телята эти выращены из замороженных оплодотворенных яйцеклеток, но все-таки Каин не переставал удивляться, что телята могли расти на планете, удаленной на тысячи световых лет от места зачатия.
Минут через двадцать пять он подошел к Шусслеру. Тот заметил Каина за несколько сотен ярдов и предупредительно открыл люк.
— Трехглазый Билли рассказал что-нибудь важное? — спросил киборг, когда Каин поднялся в рубку.
— Он мертв. Миротворец Макдугал убил его четыре месяца тому назад.
— Жаль. — Киборг помолчал. — Готов спорить, Бродяга об этом знал!
— Меня это не удивит.
— Куда летим?
— Никуда. Необычная эта планетка.
— Необычная?
— Я наткнулся на отца Уильямса.
— И что он тут делает?
— Говорит, что в отпуске.
— Любопытно. Может, так оно и есть.
— Все возможно, — согласился Каин. — Но почему здесь, почему сейчас?
— Что-то зачастили охотники за головами на эту маленькую аграрную планету, — заметил Шусслер.
— А еще я встретил девушку, которую зовут Лунная Дорожка.
— Имя мне незнакомо.
— Она всего лишь прислуга. Не очень красивая, не очень умная. Ей лет двадцать, не больше.
— Так чем же она привлекла твое внимание?
— О ней написал Черный Орфей.
— Орфей писал о тысячах людей.
— И четверо из них сошлись на забытой Богом планетке.
— Я как-то об этом не подумал. Очень интересное наблюдение.
— И я того же мнения.
— Очень интересное, — повторил киборг.
— Опять же, согласно Орфею, Лунная Дорожка побывала на сотне планет.
— Я сам побывал на трех сотнях. Что в этом особенного?
— Ничего. Это означает, что с десяти или одиннадцати лет она не проводит на одной планете больше месяца. А вот на Тихой гавани по какой-то причине живет два года. Что заставило ее отказаться от путешествий?
— Хороший вопрос, — согласился киборг. — А каков ответ?
— Ответа у меня еще нет… пока.
— Ты узнал о ней что-нибудь еще?
— Да, — кивнул Каин. — Она думает, что Сантьяго — герой.
— Почему?
— Еще не знаю. Но обязательно с этим разберусь. — Он задумался. — Ты можешь кое-что выяснить для меня?
— Что именно?
— Космопорта на этой планете нет, но есть какое-то учреждение, которое разрешило тебе посадку и выдало координаты точки приземления.
— Да, конечно.
— Свяжись с ними и попытайся узнать, давно ли здесь отец Уильям.
Нужную информацию Шусслер получил через тридцать секунд.
— На Тихой гавани он уже с месяц.
— А мне сказал, что неделю тому назад у него забарахлил двигатель. И Лунная Дорожка это подтвердила.
— Если хочешь, я могу перепроверить.
— В этом нет необходимости. — Каин уставился в стену, нахмурился. — Чего он тут ждет?
— Мы подбираемся все ближе, не так ли? — В голосе Шусслера появилась надежда.
— Это точно, — кивнул Каин.
Глава 20
Наш Чарли — малый не промах.
Даст маху раз, но не два.
Холодная кровь в его сердце,
А сердцу велит голова.
Конечно, все решило прозвище.
Если б не оно, Черный Орфей никогда не упомянул бы об Одноразовом Чарли в своей балладе. Не герой и не злодей, не шулер и не вор, не киборг и не знаменитый охотник за головами, не было в нем ничего исключительного. Перекати-поле, которое звали Чарлз Марлоу Фелчер, меняющий одну аграрную планету на другую. Работал мало, пил много.
Злобы в нем хватало, а вот мышц — нет, хотя помахать кулаками он и любил. О долгах предпочитал забывать, но об этом все знали, так что в кредит ему никто, особенно бармены, ничего не отпускал. На бедре он носил внушительных размеров сонар, но не отличался точностью стрельбы, а иной раз забывал и зарядить его.
Но прозвище у него было очень уж необычное, поэтому Орфей просто не мог не обратить на него внимания.
Никто, правда, не мог точно сказать, где, когда и почему он стал Одноразовым Чарли. Некоторые утверждали, что в юности он женился, а потом сбежал от жены в Пограничье и поклялся, что больше не будет жить с женщиной. Другие предлагали более сложный вариант, будто он отсидел срок за какой-то проступок и дал обет, что по разу совершит все преступления, числящиеся в уголовном кодексе, дабы полиция больше не смогла найти закономерностей в его поведении и выйти на его след. Третьи говорили, что он устраивает такие дебоши, что более просто не может вернутся на планету, где уже побывал. Некоторые злопыхатели, а их хватало, настаивали на четвертой версии: прозвище он получил от Плосконосой Сол, одной из самых известных проституток Тумиги, после того, как заплатил за весь уик-энд, но лишь раз сумел довести до конца то, за чем приходил.
Истоки прозвища особо Орфея не волновали, только ассоциации, которые оно вызывало. Но с Чарли он встретился в неудачный день. Тот крепко выпил и пребывал в воинственном настроении, отсюда, может, и не слишком лестное для него четверостишье.
Появилось оно в саге недавно, так что мало кто на Тихой гавани слышал его. Может, и к лучшему, потому что рано или поздно люди, которые знали это четверостишье и разные, связанные с ним истории, начинали задавать вопросы о Плосконосой Сол. А в итоге Одноразовый Чарли и его собеседник на следующее утро просыпались или в местной тюрьме, или в больнице.
На Тихую гавань Одноразовый Чарли прилетел в типичный для этой планеты день — теплый и солнечный — и следующие несколько часов искал работу на окрестных фермах. И все еще продолжал поиски, когда Каин, проснувшись, умывшись и побрившись, вновь появился в городе.
Городок этот, с аккуратными деревянными домиками, чем-то напоминал земные деревни. Возможно, большими окнами и огромными террасами. Каин подошел к одному, нисколько не удивился, обнаружив под пластиковой, под дерево, обшивкой слой высокопрочного титанового сплава. Имел домик и автономный источник энергии — ядерный реактор.
Миновав еще квартал, Каин увидел отца Уильяма, сидящего в огромном кресле-качалке на веранде маленького отеля.
— Доброе утро, Себастьян, — поздоровался проповедник. — Прекрасный день, не так ли?
Каин кивнул:
— Вы правы. Доброе утро, отец Уильям.
— Я думал, вы уже отправились в погоню за Сантьяго, — заметил проповедник.
— Куда спешить? — пожал плечами Каин. — Я подумал, а не отведать ли мне стряпни Лунной Дорожки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48