Рок перекатился на спину и заплескал босыми ногами в воде.
– Ты однажды уже был охотником и рыболовом на болотах, не так ли? Кажется, тебе даже нравилась такая жизнь.
– Да, но тогда у меня была кузница и любимое дело. Там я мог приносить пользу людям, а здесь у меня нет ничего.
– У тебя есть твои инструменты, мои тоже в твоем распоряжении, так что можешь попробовать хотя бы починить что-нибудь для начала. Все, что тебе нужно, – это немного хорошей работы, чтобы согнать жирок с костей.
– Работа? – Элоф вздохнул. – А какой смысл она имеет здесь? Как я могу приступить к работе без кузницы, горна и библиотеки?
Все это можно найти.
Элоф резко повернулся к воде. Голос был ясным и нечеловеческим, как раньше, но обладал совершенно другим тембром. Он исходил не от деревьев вокруг пруда, а из каменного источника ручья.
– Что такое? – вскинулся Рок. – Что ты слышишь?
– Ручей! Падающая вода…
Ты можешь получить все, что тебе нужно. Разве я не говорил, что в моем царстве люди могут жить так, как они пожелают? Тебе нужно лишь попросить, и твои потребности будут удовлетворены. В здешних горах достаточно металла, а в библиотеке лесного чертога есть много древних книг и ученых рукописей. В некоторых о них идет речь о твоем искусстве; кузнецы и раньше трудились во владениях Тапиау. Построй себе кузницу, где захочешь. Пусть работа принесет тебе душевный покой.
– Я что-то слышал, – пробормотал Рок. – Тонкий звон, почти как мелодия… может быть, вода попала в ухо?
Он потряс головой и поковырял пальцем в ухе.
– Нет, – сказал Элоф, подплыв к краю маленького водопада и прислушиваясь к журчанию воды, льющейся на каменную поверхность. Он внезапно ощутил прилив сил и вдохновения. В его голове теснились мысли о драгоценных книгах, которые древний кузнец мог взять с собой, удалившись в изгнание. Но еще глубже зародилась другая мысль, еще не вполне оформившаяся… мысль об отчаянном и опасном предприятии.
– Тапиау говорил со мной, – пояснил он. – Как и ты, он предложил, чтобы я испробовал свое мастерство здесь. Это в самом деле возможно. Он сказал, что у него много голосов. Интересно, много ли у него глаз и ушей?
Вода не ответила Элофу, но в следующие дни и недели ему еще не раз предстояло услышать голос Великого Леса. Это было время, когда он все чаще оставался в одиночестве. Рок отправился на охоту, прихватив с собой Бьюра, Борхи и даже Иле. Арвес и Тенвар с нескрываемой радостью предавались придворным забавам. Керморван проводил время с Корентином, докучая ему вопросами о Морване и подробностях древней истории Восточных Земель, или находился в обществе Терис. Элоф мог лишь гадать, насколько серьезными были их отношения. Сам он сторонился человеческого общества, хотя вполне мог найти себе подходящую компанию при дворе. В его голове засела идея, не дававшая ему покоя ни днем, ни ночью. Он нашел себе цель и не собирался отдыхать до тех пор, пока не достигнет ее.
Корентин с радостью дал Элофу разрешение просмотреть все книги и рукописи в лесном чертоге, но сначала его изыскания были бесплодными. Он находил главным образом хроники и старые романы, любовно сохраняемые и, в некоторых случаях, переписанные заново; хотя многие из них пленяли увлекательным сюжетом, для него это было лишь пустой тратой времени. Книги, посвященные искусствам или ремеслам, как правило, оказывались пыльными и заплесневевшими; иногда страницы даже расползались от малейшего прикосновения, словно сгнившие листья на лесном ложе. Но Элоф почистил и залатал, что было возможно, кусочками тонкой ткани или подрезанного пергамента, за что получил богатую награду. Там было несколько трудов по основам кузнечного мастерства, но его вместительная память уже содержала все, что там могло находиться. Он надеялся найти утраченные трактаты, такие же редкие и загадочные, как те, которые были защищены смертоносным заговором в башне мастера-кузнеца. Здесь Элофа ждала удача. Из-под беспорядочной груды исторических рукописей он извлек один полный свиток «Иркас Элинн» – пространного трактата о символах, известного мастеру-кузнецу, который тщетно пытался отыскать этот раритет. Он не мог даже надеяться на «Книгу Скольнхира», однако нашел превосходную копию на ткани, с многочисленными интересными маргиналиями, лежавшую на одной из заросших пылью полок. Самой редкой из его находок был короткий, но увлекательный «Журнал записей Амбриса», знаменитого оружейника из Морваннека, жившего примерно за сто лет до Корентина. Кузнецы ценили его в основном за короткие цитаты из еще более древних трудов и за подробнейшие иллюстрации, которые были кошмаром для переписчиков, потому что их нельзя было копировать с помощью печатных форм. Одна из этих иллюстраций привлекла его внимание и породила новую идею – но даже мысли Элофа были проникнуты страхом, сомнением и отвращением к жестокому делу, которое теперь казалось ему все более неизбежным.
В тот день он пришел к Корентину и попросил разрешения построить кузницу. Для того чтобы уменьшить риск пожара, она должна была целиком быть сделана из камня и находиться далеко за пределами замка – где-нибудь на поляне у ручья на верхних склонах холмов. Как он и ожидал, разрешение было получено сразу же, и более того: Альмейн вспомнил, что от старой кузницы осталось кое-какое снаряжение, а Корентин призвал на помощь сильнейших среди альфар. Под руководством Элофа в следующие недели они расчистили широкий квадрат лесной поляны до скального основания, в то время как другие таскали крупные блоки грубо обработанного гранита с близлежащих горных отрогов. Возведенные ими стены были неказистыми, но толстыми и прочными, способными выдержать вес огромной плиты, водруженной сверху вместо крыши, как некий древний монумент. Элоф отказался от деревянных балок под предлогом того, что они могут обуглиться и загореться. Планчатые ставни он сделал из сланца по той же причине, подвесив их на железных штифтах, выкованных из подручного материала. Другую сланцевую панель большего размера он навесил на железный косяк и сложил перед входом дрова, принесенные Стражами. Очаг был сложен на возвышении в дальнем конце кузницы, а возле него расположилось корыто для закалки из осмоленного сланца, рабочие скамьи, каменные полки и плиты для инструментов. И наконец, толпа смеющихся альфар притащила сверху по склону то, что он нашел в старой кузнице: кузнечные мехи с ручным приводом, отремонтированные и снабженные новыми ремнями, а также большую наковальню странной формы. Наковальня была древней и ржавой, но когда он ударил по ней своим молотом, она отозвалась истинным кузнечным звоном, высоким и чистым на фоне бесконечного перешептывания Леса.
Вместе с наковальней они принесли зажимы и тиски, еще пригодные для работы, и богатый запас металлов и самоцветов на разных стадиях обработки. Многие из них были редкими и даже драгоценными. Альфар радостно сообщили ему, что в горах можно найти еще столько таких же безделушек, сколько он пожелает; если он предпочитает охотиться за скучными камнями, а не за быстрыми зверями, они покажут ему нужные места. После этого они ушли, не дожидаясь благодарности, с поразительной силой и ловкостью перепрыгивая по сосновым ветвям с одного ствола на другой. Элоф посмотрел им вслед и задумчиво кивнул; такая охота в горах может послужить разным целям.
Потом он сел у двери своей кузницы и стал смотреть на лесистые склоны, напоминавшие горные леса его ранней юности – всего лишь несколько лет назад, однако с тех пор как будто минула целая вечность. Сейчас он испытывал ощущение, близкое к счастью, но не мог забыть о лживой изнанке этого чувства. Он больше не мог принимать счастье как дар, без должной платы или обязательств, и не хотел верить в удачу, которую не вполне понимал. Если Керморван учился больше доверять своему сердцу, то Элоф научился не доверять ему. Несмотря на идиллическую безмятежность Лис Арвален, он знал, что должен раскрыть истину, лежавшую в основе лесного чертога. Ради этого он и построил кузницу.
Элоф взял Гортауэр, прислоненный к стене, наполовину достал меч из ножен и изучил тень, отбрасываемую черным клинком. Темная и глубокая, она, казалось, стекала на землю, как густые чернила, смешиваясь с тысячами древесных теней; как он и ожидал, сила талисмана ожила в сердце владений Тапиау. Элоф быстро встал и распахнул тяжелую дверь, скрипящую, несмотря на смазанные петли. Когда он переступил через порог, тень как будто съежилась и потускнела, превратившись в бледную полоску на камне у его ног. Элоф удовлетворенно кивнул и обошел с мечом в руке всю маленькую кузницу. Тщательнее всего он провел клинком над водой в каменном корыте и над меньшей из гранитных плит, внимательно наблюдая за тенью, но она ни разу не потемнела. Тогда он вложил Гортауэр в ножны, снова вышел из кузницы и сел рядом на пригорке. Под маленькой плитой лежал единственный деревянный предмет в кузнице – кедровая коробка, в которой он держал свои драгоценные книги, чтобы уберечь их от огня и дыма, но даже ее он спрятал под камень. Больше дерева не было, если не считать того, что уже превратилось в угли в очаге. Его догадка оказалась верной.
Теперь настало время посмотреть на материалы. Элоф взял тяжелую суму из грубой кожи, где лежали запасы его предшественника, и высыпал их на нагретую солнцем землю перед собой. В глазах зарябило от блеска драгоценностей, но острый взгляд кузнеца замечал вещи, глубоко скрытые за материальной оболочкой. То, что он увидел, показалось ему очень странным. Многие предметы находились на последней стадии обработки, так что можно было угадать хитроумный замысел создателя и едва различимые признаки заложенных в них качеств. Однако все они остались незаконченными, хотя никакие изъяны или погрешности мастера не мешали завершению работы. Элоф был так поглощен своим занятием, что едва заметил рыбу, вынырнувшую из воды за неосторожным мотыльком. Внезапный всплеск изменил журчащую музыку воды, в которой послышалась новая пронзительная нота.
Итак, кузнец, доволен ли ты теперь или до сих пор сомневаешься в теплоте оказанного приема?
Элоф учтиво склонил голову перед невидимым собеседником.
– Я был бы неблагодарным, о Повелитель Леса, если бы не поверил, что ты хочешь, чтобы я остался и был счастлив. Однако, когда я забрел в твои владения в далеких Западных Землях, ты сначала велел мне и моим спутникам уйти. Почему… или мой вопрос оскорбителен для тебя?
Вода чуть громче зажурчала по гальке на отмели, где купалась стайка мелких птиц.
Нет. Твое любопытство оправдано. Я заметил в тебе нечто… нечто, заставляющее тебя казаться другим, не таким, как ты есть на самом деле.
– Как это понимать, Повелитель Леса?
Можно ли свести глубину моего видения к слабым мыслям людей? Журчание ручья на время утратило голос, по поверхности воды кружились опавшие листья. Скажем так, большинство людей… отбрасывают тени в моем разуме. Некоторые из них более светлые, некоторые темнее. Но ты похож не на тень, а скорее на переменчивое мерцание в глубинах Леса. Очень похож, ибо Лес – это мой разум.
– Тогда зачем бояться меня в твоих глубинах? – смело спросил Элоф. – Ведь там бродит много более темных теней, чем я.
Листва тревожно зашелестела, ветви деревьев наклонились и отбросили темные тени на кузницу.
Тогда я не знал, что ты кузнец, среди людей. Чувствуя силу, живущую в тебе, я принял тебя за элементаль, одну из младших Сил, странствующую по Лесу без моего разрешения и, возможно, представляющую угрозу для моего народа. Этого я не мог потерпеть. Ты должен понимать, ведь ты встречался с некоторыми из многих… с жителями реки и озера, а также с Охотой.
– Но их присутствие терпимо для тебя? Они забрали многих моих спутников, как хороших людей, так и дурных. Зачем ограждать свои владения такими ужасами, если, как ты говоришь, все люди одинаково желанны для тебя?
Вода забурлила, свиваясь в водовороты; ее голос стал более мощным и глубоким.
Ты смел, кузнец, коли препираешься с одной из Сил, и не меньшей среди других. Если бы я был настроен так враждебно, как ты подозреваешь, стал бы я отвечать тебе? Я даю убежище таким существам по двум причинам, но главное – из жалости.
– Из жалости?
Именно так. Где еще они могут жить? Эти существа и многие другие, с которыми ты, к своему счастью, не повстречался, имеют свои потребности и образ жизни, совершенно чуждый тебе. Во внешнем мире, в мире людей их дни давно миновали; они пережили свою цель и предназначение в мироздании, однако привыкли к своему бытию и страшатся неизбежных перемен. Это я оправдываю, ибо знаю, сколь тяжкими могут быть подобные перемены. Некогда этот мир был лесным миром, кузнец, – до того, как пришло время людей. Под моими деревьями я даю кров многим живым существам, и они охраняют границы моего царства. Поистине, я нуждаюсь в охране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65