Ясно, что самое сильное впечатление на них произвел центральный дворец. Он был высечен из того же желтовато-красного камня, что и внешние стены, но потемневшего почти до черноты из-за выветривания и городских дымов. Такими же были стены внутреннего круга и примыкающие здания, выстроенные на одинаковый манер – высокие и величавые, с островерхими крышами из серого сланца и многоколонными фасадами; они стояли длинными рядами вокруг холма, глядя на море, небо и землю. Многие дома из нижнего круга, расположенного сразу же за внутренней стеной, имели такой же величавый вид, но среди них попадались более светлые золотистые оттенки каменной кладки или же стены из темного камня с зеленоватым глянцем, ярко блестевшие в солнечном свете. Дальше, где позволял склон холма, большие здания располагались квадратами или кругами с островками зелени в центре, а другие дома танцевали вокруг них, словно непослушные дети. Эти дома уже не подавляли своим аскетичным однообразием, как на западе, а радовали взор целой радугой красок. Самые высокие крыши были одеты серым сланцем, но меньшие представляли собой веселый калейдоскоп черепиц разного цвета, чаще всего красных, желтых и голубых, обычных и глазурованных, всевозможных форм и размеров. Стены были сложены из крашеного камня или кирпича землистых оттенков.
Но внимание Элофа было привлечено к скоплению домов в тесном промежутке между стеной и утесом по направлению к гавани. Многие из них были деревянными и имели форму кораблей, как в его родном городке, с многоярусными крышами из просмоленных деревянных досок, почерневших от времени. Их стены были расписаны выцветшими узорами, и Элофу, напрягавшему зрение, некоторые извилистые и спиральные силуэты казались смутно знакомыми.
– Похоже, что здесь живут моряки, – сказал Керморван. – Возможно, потомки северной расы… но где же их корабли?
Рок прикрыл глаза ладонью от солнца.
– В гавани есть несколько мачт…
Керморван нахмурился, обводя взглядом широкое водное пространство за волноломом.
– Да, но очень немного и небольших; скорее всего это легкие рыбацкие суда. В таком большом прибрежном городе должен быть настоящий флот, хотя бы для того, чтобы завозить зерно и продукты с дальних земледельческих окраин. Это гораздо быстрее и дешевле, чем перевозка по дорогам.
– Зачем, если даже ближние поля не возделываются?
Иле указала в сторону ближайшего поля, и Элоф увидел, что оно было четко обозначено живой изгородью, человеческие руки не касались его уже в течение некоторого времени; изгородь заросла сорняками, густо разросшимися и вдоль вспаханных рядов.
– Странно, – пробормотал Керморван. – Я не вижу никаких животных, с ферм не доносится ни звука, из труб не идет дым.
– Очень похоже на то, что мы встретили перед Кербрайном, – с беспокойством сказал Элоф. – Однако там была осада, а здесь, насколько мы можем видеть, все спокойно. Может быть, их постигла какая-то внезапная болезнь, моровое поветрие, погубившее многих и многих? В таком случае… но чем быстрее мы придем туда, тем быстрее узнаем. Давайте поторопимся!
Каким бы старинным и величественным ни был Кербрайн, теперь он казался Элофу молодым по сравнению с древним утесом, поднимавшимся перед ними, хрупким и непрочным на фоне этих могучих стен, тысячелетиями противостоявших натиску времени и непогоды. И хотя сам город выглядел более пестрым и не таким стройным и упорядоченным, он более красноречиво свидетельствовал о долгих веках жизни и роста, чем неизменное лицо запада.
– Возможно, ты прав, – признал Керморван, выслушав его. – За тысячу лет после основания Кербрайна мы старались сохранить его красоту, поэтому строили более или менее строго по образцу минувших эпох. Но этот город был основан первыми поселенцами на континенте; немногие здания, даже дворец на скале, могли простоять так долго. Ты смотришь на город, который рос как живой организм, много раз строился и перестраивался за все эти долгие годы. Почему ты дрожишь?
Элоф почти стыдливо улыбнулся.
– Ты говоришь о том времени, когда люди впервые ступили на берега Бресайхала. Мне трудно даже помыслить об этом, хотя я кузнец, давно привыкший заглядывать в прошлое и искать древние знания. Однако даже, мне становится не по себе, когда я вижу перед собой живое воплощение истории, продолжавшейся пять тысяч лет.
Глаза Керморвана блеснули.
– И последнюю тысячу лет мы провели порознь, в одиночестве. Думаю, внешние стены не старше этого возраста и многие дома тоже. Тогда город был наводнен беженцами… Интересно, многое ли изменилось с тех пор? Живут ли до сих пор вместе южные и северные сородичи, как это было в Морване? Кто правит там, с тех пор как ушел Корентин, не оставивший наследника? Тысяча вопросов ожидает ответа!
Рок покачал головой.
– Прежде всего стоит выяснить, не будут ли они стрелять в незнакомцев, пусть даже это их дальние родственники… или законный правитель.
– Я подумал об этом. Сначала нам будет лучше представиться просто людьми с Запада. Называйте меня Керморваном, но мое первое имя…
Что-то тихо свистнуло в воздухе. Керморван моментально принял низкую боевую стойку, одним плавным движением наполовину вытащив меч из ножен, прежде чем стрела воткнулась в землю у его ног, но потом он замер и больше не двигался. Иле выругалась, схватилась за свой топор и застыла в напряженной позе. Рука Элофа лежала на рукояти меча, но он тоже не пытался обнажить клинок, потому что видел множественное движение за живой изгородью, откуда вылетела стрела. Они были окружены с обеих сторон неизвестным количеством вооруженных людей, среди которых имелись лучники. За спиной он услышал тяжелое дыхание Рока и его приглушенный голос:
– Нападем на них! Будем сражаться, как делали раньше!
– Нет, – выдохнул Элоф. – Не двигайся; Керморван прав! Мы прошли столько лиг не для того чтобы пасть от руки своих же сородичей, верно?
Рок щелкнул пальцами.
– Ладно, уговорил…
Он замолчал, услышав сдавленный возглас Иле. Проследив за ее взглядом, Элоф посмотрел на стрелу и только теперь увидел, что ее оперение было выкрашено в черно-белый цвет. А за кустами уже появились высокие эквешские воины с луками в руках, общим числом около двух десятков.
Пальцы Элофа судорожно сжались на рукояти меча, но все, что он мог сделать, – это считать происходящее дурным сном. Однако эквешцы были такими же, как рейдеры, взявшие его в плен после разрушения Эшенби, или лазутчики, напавшие на них в Кербрайне: высокие мужчины в доспехах из дубленой черной кожи, чьи лица были изуродованы ритуальными рубцами и боевыми шрамами. Трое или четверо спокойно целились из луков; было ясно, что они не промахнутся. Внезапно что-то прошелестело наверху, закрывая дневной свет, а в следующее мгновение Элоф запутался в сырой веревке, воняющей рыбьей чешуей и морской солью. Сеть была одновременно наброшена на всех; пока Элоф силился обнажить клинок и разрубить ее, темные фигуры хлынули со всех сторон и схватили его за руки. После этого сопротивление было бесполезным, хотя он продолжал сопротивляться хотя бы ради того, чтобы сохранить свою гордость. В конце концов он был связан с головы до ног и лежал, слабо подергиваясь и прислушиваясь к звукам борьбы в нескольких шагах от себя, не в силах помочь. Жуткий булькающий вскрик заморозил кровь в его жилах; пыль забивалась в ноздри и рот, мешая дышать. Потом кто-то сдернул с него сеть, и жесткая смуглая рука подняла его за шиворот на колени. Элоф поднял голову и испытал потрясение – лицо, склонившееся над ним, было слишком похоже на лицо старого вождя, который едва не приказал казнить его много лет назад. Однако сходство включалось лишь в общих чертах; это был довольно молодой человек, обнаживший остро заточенные зубы в довольной ухмылке.
– Ора! Мы взяли вас! – Он хлопнул по ладони тяжелой дубинкой, окованной листовой медью. – Повинуйтесь, ходите быстро, будете живы… пока что живы. В город, марш! Кианхну нат'дех!
Их заплечные мешки и оружие удостоились лишь поверхностного осмотра и были переданы носильщикам. Со связанными руками и спутанными ногами, легко подталкиваемые в спину наконечниками копий и кинжалами, они побрели по дороге к залитым солнцем городским стенам. Молодой воин бережно погладил узоры, выгравированные на его нагрудной пластине, и снова ухмыльнулся.
– Думали, мы совсем глупые, не смотрим за дорогой? Весть пришла, мы сторожим все тропы. – Он небрежным, жестом указал в сторону Морваннека. – Этот каменный сарай, он теперь наш.
Глава 10
ОГНЕННЫЙ ХОЛМ
Путников гнали вперед быстрой трусцой; поначалу они были слишком ошарашены и не могли в полной мере осознать происходящее. Для Элофа все случилось с внезапностью и полной неправдоподобностью ночного кошмара. Эквешцы не покорили еще и половины Западных Земель, и то благодаря подавляющему превосходству на море. Как они могли появиться на востоке? Как им удалось захватить столь огромный город, гораздо более могучий, чем Кербрайн, не оставив никаких следов осады и резни?
На какой-то момент его посетила безумная мысль, что течение времени в Лесу обманывало их гораздо сильнее, чем они полагали, и за месяцы, проведенные под сенью Тапиау, во внешнем мире прошли десятилетия или даже столетия. В растерянности он споткнулся и тут же ощутил болезненный укол в спину; по спине под курткой побежал ручеек теплой крови. Боль вернула его к суровой действительности и грозившей им всем смертельной опасности. Его гнали по пыльной дороге, как он сам в детстве гнал скот на бойню, и, вполне возможно, с той же целью.
Элоф скривил губы в горькой улыбке. Однажды он уже отказался от жизни эквешского раба, хорошо зная, что это приведет лишь к ритуальному убийству, а его труп пойдет в котел людоедов. Разве теперь он мог ожидать чего-то иного? Но прожитые годы того стоили, и если он теперь утратил надежду найти Кару, то какая разница? Пусть будет, что будет. Больше всего он беспокоился за судьбу своих друзей. Если бы он, как Керморван, сумел убить одного из нападавших, могло бы это сместить чашу весов, дать им шанс на победу в бою? Нет – враги были слишком многочисленными и хорошо вооруженными; к тому же на их стороне было преимущество внезапности. Бой не дал бы им ничего лучшего, чем быстрая смерть, но к этому он еще не был готов. Пока человек дышит, он должен надеяться и быть готовым к любой беспечности противника, к любой возможности, которой воспользуется он сам или его товарищи.
Элоф украдкой покосился на Керморвана и пришел в смятение. Высокий воин тоже шел как во сне; его руки, порезанные и окровавленные в отчаянной попытке освободиться от сети, были связаны за спиной. Рок держался позади, вне поля зрения, но уголком глаза он смог разглядеть Иле, тоже связанную, и испытал прилив ярости, когда ухмыляющийся эквешский воин, тащивший ее за собой, хлестнул свободным концом веревки по ее широкому бедру. Утомившись от этого занятия через некоторое время, эквешец стал рыться в одном из заплечных мешков, которые он нес с собой. У Элофа упало сердце при мысли о том, что могут обнаружить в его пожитках и особенно в мешке Керморвана.
Но потом молодой командир повернулся, пролаял какую-то команду, стершую улыбку с лица эквешского воина, и чувствительно хлопнул его по руке своей белой дубинкой, а когда что-то угрюмо промычал, еще раз врезал ему по уху. Эквешец согнулся от боли, прошипел сквозь зубы гортанное ругательство и оставил мешки в покое. Керморван холодно улыбнулся.
– Ну конечно, жесткая дисциплина! Трофеи должны оставаться нетронутыми, пока не попадут к вождю соответствующего ранга, не так ли?
Тут его сильно дернули за веревку на шее, и он замолчал.
Наказанный воин замкнулся в оскорбленном молчании, но затем, к ужасу Элофа, решил выместить свою злобу в другой, более жестокой игре. Пристроившись за спиной Иле, он время от времени дергал за веревку, так что она отшатывалась назад и налетала на выставленный клинок в его руке. Она не стонала, лишь стискивала зубы и закусывала губу, но через несколько минут ее кожаная куртка была порезана на спине и стала мокрой от крови. Элоф уже был готов броситься на него, чего бы это ему ни стоило, но тот командир снова оглянулся и прорычал несколько слов. Эквешец тяжело сглотнул и передал свою веревку другому воину.
– Что такое? – осклабился Рок. – Хорошие манеры у людоедов?
– Ты неправильно понял, – сухо отозвался Керморван, не обращая внимания на очередной рывок веревки. – Их беспокоим не мы, а дисциплина; сейчас не время для подобных игр. Кроме того…
Он замолчал, но его голубовато-серые глаза с почти ощутимой выразительностью посмотрели на остальных. Элоф едва заметно кивнул в знак понимания; его уже посетила такая же мысль. Сначала он полагал, что им сохранили жизнь, чтобы держать в рабстве, но теперь склонялся к мнению, что эквешцы получили строгий приказ доставить их целыми и невредимыми, возможно, для допроса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Но внимание Элофа было привлечено к скоплению домов в тесном промежутке между стеной и утесом по направлению к гавани. Многие из них были деревянными и имели форму кораблей, как в его родном городке, с многоярусными крышами из просмоленных деревянных досок, почерневших от времени. Их стены были расписаны выцветшими узорами, и Элофу, напрягавшему зрение, некоторые извилистые и спиральные силуэты казались смутно знакомыми.
– Похоже, что здесь живут моряки, – сказал Керморван. – Возможно, потомки северной расы… но где же их корабли?
Рок прикрыл глаза ладонью от солнца.
– В гавани есть несколько мачт…
Керморван нахмурился, обводя взглядом широкое водное пространство за волноломом.
– Да, но очень немного и небольших; скорее всего это легкие рыбацкие суда. В таком большом прибрежном городе должен быть настоящий флот, хотя бы для того, чтобы завозить зерно и продукты с дальних земледельческих окраин. Это гораздо быстрее и дешевле, чем перевозка по дорогам.
– Зачем, если даже ближние поля не возделываются?
Иле указала в сторону ближайшего поля, и Элоф увидел, что оно было четко обозначено живой изгородью, человеческие руки не касались его уже в течение некоторого времени; изгородь заросла сорняками, густо разросшимися и вдоль вспаханных рядов.
– Странно, – пробормотал Керморван. – Я не вижу никаких животных, с ферм не доносится ни звука, из труб не идет дым.
– Очень похоже на то, что мы встретили перед Кербрайном, – с беспокойством сказал Элоф. – Однако там была осада, а здесь, насколько мы можем видеть, все спокойно. Может быть, их постигла какая-то внезапная болезнь, моровое поветрие, погубившее многих и многих? В таком случае… но чем быстрее мы придем туда, тем быстрее узнаем. Давайте поторопимся!
Каким бы старинным и величественным ни был Кербрайн, теперь он казался Элофу молодым по сравнению с древним утесом, поднимавшимся перед ними, хрупким и непрочным на фоне этих могучих стен, тысячелетиями противостоявших натиску времени и непогоды. И хотя сам город выглядел более пестрым и не таким стройным и упорядоченным, он более красноречиво свидетельствовал о долгих веках жизни и роста, чем неизменное лицо запада.
– Возможно, ты прав, – признал Керморван, выслушав его. – За тысячу лет после основания Кербрайна мы старались сохранить его красоту, поэтому строили более или менее строго по образцу минувших эпох. Но этот город был основан первыми поселенцами на континенте; немногие здания, даже дворец на скале, могли простоять так долго. Ты смотришь на город, который рос как живой организм, много раз строился и перестраивался за все эти долгие годы. Почему ты дрожишь?
Элоф почти стыдливо улыбнулся.
– Ты говоришь о том времени, когда люди впервые ступили на берега Бресайхала. Мне трудно даже помыслить об этом, хотя я кузнец, давно привыкший заглядывать в прошлое и искать древние знания. Однако даже, мне становится не по себе, когда я вижу перед собой живое воплощение истории, продолжавшейся пять тысяч лет.
Глаза Керморвана блеснули.
– И последнюю тысячу лет мы провели порознь, в одиночестве. Думаю, внешние стены не старше этого возраста и многие дома тоже. Тогда город был наводнен беженцами… Интересно, многое ли изменилось с тех пор? Живут ли до сих пор вместе южные и северные сородичи, как это было в Морване? Кто правит там, с тех пор как ушел Корентин, не оставивший наследника? Тысяча вопросов ожидает ответа!
Рок покачал головой.
– Прежде всего стоит выяснить, не будут ли они стрелять в незнакомцев, пусть даже это их дальние родственники… или законный правитель.
– Я подумал об этом. Сначала нам будет лучше представиться просто людьми с Запада. Называйте меня Керморваном, но мое первое имя…
Что-то тихо свистнуло в воздухе. Керморван моментально принял низкую боевую стойку, одним плавным движением наполовину вытащив меч из ножен, прежде чем стрела воткнулась в землю у его ног, но потом он замер и больше не двигался. Иле выругалась, схватилась за свой топор и застыла в напряженной позе. Рука Элофа лежала на рукояти меча, но он тоже не пытался обнажить клинок, потому что видел множественное движение за живой изгородью, откуда вылетела стрела. Они были окружены с обеих сторон неизвестным количеством вооруженных людей, среди которых имелись лучники. За спиной он услышал тяжелое дыхание Рока и его приглушенный голос:
– Нападем на них! Будем сражаться, как делали раньше!
– Нет, – выдохнул Элоф. – Не двигайся; Керморван прав! Мы прошли столько лиг не для того чтобы пасть от руки своих же сородичей, верно?
Рок щелкнул пальцами.
– Ладно, уговорил…
Он замолчал, услышав сдавленный возглас Иле. Проследив за ее взглядом, Элоф посмотрел на стрелу и только теперь увидел, что ее оперение было выкрашено в черно-белый цвет. А за кустами уже появились высокие эквешские воины с луками в руках, общим числом около двух десятков.
Пальцы Элофа судорожно сжались на рукояти меча, но все, что он мог сделать, – это считать происходящее дурным сном. Однако эквешцы были такими же, как рейдеры, взявшие его в плен после разрушения Эшенби, или лазутчики, напавшие на них в Кербрайне: высокие мужчины в доспехах из дубленой черной кожи, чьи лица были изуродованы ритуальными рубцами и боевыми шрамами. Трое или четверо спокойно целились из луков; было ясно, что они не промахнутся. Внезапно что-то прошелестело наверху, закрывая дневной свет, а в следующее мгновение Элоф запутался в сырой веревке, воняющей рыбьей чешуей и морской солью. Сеть была одновременно наброшена на всех; пока Элоф силился обнажить клинок и разрубить ее, темные фигуры хлынули со всех сторон и схватили его за руки. После этого сопротивление было бесполезным, хотя он продолжал сопротивляться хотя бы ради того, чтобы сохранить свою гордость. В конце концов он был связан с головы до ног и лежал, слабо подергиваясь и прислушиваясь к звукам борьбы в нескольких шагах от себя, не в силах помочь. Жуткий булькающий вскрик заморозил кровь в его жилах; пыль забивалась в ноздри и рот, мешая дышать. Потом кто-то сдернул с него сеть, и жесткая смуглая рука подняла его за шиворот на колени. Элоф поднял голову и испытал потрясение – лицо, склонившееся над ним, было слишком похоже на лицо старого вождя, который едва не приказал казнить его много лет назад. Однако сходство включалось лишь в общих чертах; это был довольно молодой человек, обнаживший остро заточенные зубы в довольной ухмылке.
– Ора! Мы взяли вас! – Он хлопнул по ладони тяжелой дубинкой, окованной листовой медью. – Повинуйтесь, ходите быстро, будете живы… пока что живы. В город, марш! Кианхну нат'дех!
Их заплечные мешки и оружие удостоились лишь поверхностного осмотра и были переданы носильщикам. Со связанными руками и спутанными ногами, легко подталкиваемые в спину наконечниками копий и кинжалами, они побрели по дороге к залитым солнцем городским стенам. Молодой воин бережно погладил узоры, выгравированные на его нагрудной пластине, и снова ухмыльнулся.
– Думали, мы совсем глупые, не смотрим за дорогой? Весть пришла, мы сторожим все тропы. – Он небрежным, жестом указал в сторону Морваннека. – Этот каменный сарай, он теперь наш.
Глава 10
ОГНЕННЫЙ ХОЛМ
Путников гнали вперед быстрой трусцой; поначалу они были слишком ошарашены и не могли в полной мере осознать происходящее. Для Элофа все случилось с внезапностью и полной неправдоподобностью ночного кошмара. Эквешцы не покорили еще и половины Западных Земель, и то благодаря подавляющему превосходству на море. Как они могли появиться на востоке? Как им удалось захватить столь огромный город, гораздо более могучий, чем Кербрайн, не оставив никаких следов осады и резни?
На какой-то момент его посетила безумная мысль, что течение времени в Лесу обманывало их гораздо сильнее, чем они полагали, и за месяцы, проведенные под сенью Тапиау, во внешнем мире прошли десятилетия или даже столетия. В растерянности он споткнулся и тут же ощутил болезненный укол в спину; по спине под курткой побежал ручеек теплой крови. Боль вернула его к суровой действительности и грозившей им всем смертельной опасности. Его гнали по пыльной дороге, как он сам в детстве гнал скот на бойню, и, вполне возможно, с той же целью.
Элоф скривил губы в горькой улыбке. Однажды он уже отказался от жизни эквешского раба, хорошо зная, что это приведет лишь к ритуальному убийству, а его труп пойдет в котел людоедов. Разве теперь он мог ожидать чего-то иного? Но прожитые годы того стоили, и если он теперь утратил надежду найти Кару, то какая разница? Пусть будет, что будет. Больше всего он беспокоился за судьбу своих друзей. Если бы он, как Керморван, сумел убить одного из нападавших, могло бы это сместить чашу весов, дать им шанс на победу в бою? Нет – враги были слишком многочисленными и хорошо вооруженными; к тому же на их стороне было преимущество внезапности. Бой не дал бы им ничего лучшего, чем быстрая смерть, но к этому он еще не был готов. Пока человек дышит, он должен надеяться и быть готовым к любой беспечности противника, к любой возможности, которой воспользуется он сам или его товарищи.
Элоф украдкой покосился на Керморвана и пришел в смятение. Высокий воин тоже шел как во сне; его руки, порезанные и окровавленные в отчаянной попытке освободиться от сети, были связаны за спиной. Рок держался позади, вне поля зрения, но уголком глаза он смог разглядеть Иле, тоже связанную, и испытал прилив ярости, когда ухмыляющийся эквешский воин, тащивший ее за собой, хлестнул свободным концом веревки по ее широкому бедру. Утомившись от этого занятия через некоторое время, эквешец стал рыться в одном из заплечных мешков, которые он нес с собой. У Элофа упало сердце при мысли о том, что могут обнаружить в его пожитках и особенно в мешке Керморвана.
Но потом молодой командир повернулся, пролаял какую-то команду, стершую улыбку с лица эквешского воина, и чувствительно хлопнул его по руке своей белой дубинкой, а когда что-то угрюмо промычал, еще раз врезал ему по уху. Эквешец согнулся от боли, прошипел сквозь зубы гортанное ругательство и оставил мешки в покое. Керморван холодно улыбнулся.
– Ну конечно, жесткая дисциплина! Трофеи должны оставаться нетронутыми, пока не попадут к вождю соответствующего ранга, не так ли?
Тут его сильно дернули за веревку на шее, и он замолчал.
Наказанный воин замкнулся в оскорбленном молчании, но затем, к ужасу Элофа, решил выместить свою злобу в другой, более жестокой игре. Пристроившись за спиной Иле, он время от времени дергал за веревку, так что она отшатывалась назад и налетала на выставленный клинок в его руке. Она не стонала, лишь стискивала зубы и закусывала губу, но через несколько минут ее кожаная куртка была порезана на спине и стала мокрой от крови. Элоф уже был готов броситься на него, чего бы это ему ни стоило, но тот командир снова оглянулся и прорычал несколько слов. Эквешец тяжело сглотнул и передал свою веревку другому воину.
– Что такое? – осклабился Рок. – Хорошие манеры у людоедов?
– Ты неправильно понял, – сухо отозвался Керморван, не обращая внимания на очередной рывок веревки. – Их беспокоим не мы, а дисциплина; сейчас не время для подобных игр. Кроме того…
Он замолчал, но его голубовато-серые глаза с почти ощутимой выразительностью посмотрели на остальных. Элоф едва заметно кивнул в знак понимания; его уже посетила такая же мысль. Сначала он полагал, что им сохранили жизнь, чтобы держать в рабстве, но теперь склонялся к мнению, что эквешцы получили строгий приказ доставить их целыми и невредимыми, возможно, для допроса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65