– Нам нужно подмазать их, Дейв.
– Ясное дело. Местных парнишек следует улещивать. Как обычно?
– Письмо с извинениями. Твой секретарь получит его завтра. Но обычной бутылки шотландского виски посылать не будем, верно?
– Пожалуй. А что вместо нее?
– Не знаю даже. Кто в конторе правоверный мусульманин? Джилдерим? Поговори с ним, может, он что-то посоветует.
– Нет, лучше я спрошу Рафи. Ты же знаешь Джилдерима – порекомендует какую-нибудь турецкую дрянь.
– Это точно. Эй!
Поезд вдруг ожил и пополз, будто громадная серо-коричневая гусеница. Я включил зажигание, и мы тоже медленно двинулись с места – немного впереди электровоза, но стараясь придерживаться той же скорости.
– Всё пойдет так, как твой приятель объяснял?
– Похоже. Но я на этот счёт и не беспокоился.
– Хорошо тебе. Ты не беспокоился. А я вот очень даже. По-моему, этот твой новый друг чокнутый, да они все чокнутые, и самая чокнутая – эта девица из бара! Ума не приложу, как такой разумный и трезвый человек, как ты, мог связаться с подобным сбродом? Карты, чайные листья, столоверчение – увлечения прошлого века. Кончится тем, что будешь плясать голым вокруг костра и тебя за это схватят! Воображаешь, какие будут вопли в газетах! Или тебе снесет башку эта потусторонняя шпана, что гонится за нами.
Я посмотрел на Дейва в легком замешательстве, к которому даже примешивалось восхищение. Передо мной был пример того, о чём предупреждал меня Джип и зачатки чего я сам ощущал когда-то, но во мне эти зачатки почему-то не развились. Дейв ухитрился за несколько недель, прошедших после его истерического столкновения с первыми проявлениями Спирали, полностью вычленить из них всё сверхъестественное, всё, что не было характерно для Сердцевины. То, что никак нельзя было объяснить, он попросту выкинул из головы. Всё, что случилось, превратилось в шляние по припортовым кабакам, мешочники преобразились в каких-то идиотских головорезов, скоро он про них и вовсе забудет. Я помнил, что было на первых порах со мной, как я проснулся утром после знакомства со Спиралью, чувствуя тошноту и смятение от пережитого, – этакое похмелье. Я никак не мог примириться с тем, что помнил, и потому воспоминания начали бледнеть, расплываться, растворяться в объяснениях. Но я всё-таки не смог расстаться с воспоминаниями полностью, словно предчувствуя, что нуждаюсь в них, что в них заключено нечто, крайне мне нужное, а Дейв и люди вроде него ощущают, что пережитое им ничего не даёт, не приносит никакой выгоды, и поэтому отодвигают воспоминания на дальний план, а затем и вовсе избавляются от них. А я…
Осознание того, как близок я был к тому, чтобы всё забыть, сколь многого я мог лишиться, словно обдало меня холодом. Ведь я мог потерять последнюю возможность изменить свою жизнь.
Я прибавил скорость, мчась туда, куда двигался поезд, свернул вниз по боковой сельской дороге, пустой в этот поздний час. Перед нами замаячил мост. Я затормозил и вышел из машины.
– Всего хорошего, Дейв! – Я взял с заднего сиденья сверток. – Спасибо, что подвез.
– О чем говорить! И послушай, держи ухо востро среди своих придурковатых!
– Да не волнуйся ты так! – рассмеялся я. – В крайнем случае ты меня заменишь. Кроме тебя некому.
Он потряс головой.
– Только не с этим проектом! Уж лучше я подожду, когда ты займешь место Барри. Нам без тебя не обойтись, приятель! Возвращайся скорей!
Он хлопнул меня по плечу, пересел за руль, и машина с тихим урчанием двинулась с места, на прощание посигналив своим траурно звучащим клаксоном. Я смотрел вслед Дейву. Не всякому подчинённому, разделяет он ваши взгляды или нет, можно довериться в столь необычном деле. Даже не всякому другу. Но размышлять было некогда. Я перебросил свой пакет через ржавую решетку моста, перелез сам и пустился бегом вниз по высокой траве. Бежать было довольно противно – кругом валялись пластиковые бутылки, всякий мусор и кое-что похуже, но это ничуть не умеряло моего пыла.
Под комбинезоном для скалолазания на мне был обтягивающий пиратский костюм, долго провалявшийся в шкафу. Когда-то это был выходной наряд Джипа – он подарил его мне на память. Я уже успел забыть, что это за чудо: костюм был из гладкочерной материи, плотной, чуть пушистой, невероятно прочной и греющей или охлаждающей, смотря по тому, чего требовали обстоятельства. К тому же дышалось в нем легко, гораздо легче, чем в моём комбинезоне из специальной пористой ткани. Этот костюм сшит из шкуры морской лошади, объяснил Джип; я всё собирался узнать у кого-нибудь, что это за зверь такой.
С каждым шагом во мне оживали давно забытые, потускневшие впечатления и воспоминания – грохот морского боя, шум ночного леса в бурю, в памяти всплывали лица и голоса друзей. Моя фирма была от меня теперь за миллион миллионов миль. В ушах снова звучал сухой смешок Джипа, губы ощущали прикосновение губ Молл, и я видел взмахи её разящего меча. Я снова жил настоящей жизнью.
Но ни Джипа, ни Молл рядом не было. Мне страшно их не хватало. Может, я и жил сейчас полной жизнью, но уж очень был одинок. Даже Катика не захотела, а может, не смогла надолго покинуть свою таверну. Так что вершить дело предстояло мне с Шимпом. А уж если говорить о неизвестных величинах, то Шимп являлся для меня живым примером этого понятия. Он, правда, пошёл мне навстречу, но, как все колдуны, внушал опасения. Он согласился помогать мне, потому что это его устраивало, но я чувствовал: стоит мне сделать один неверный шаг, или наш проект вызовет у него вдруг подозрения, или вообще что-то ему не понравится – и он так же быстро, как согласился мне помогать, станет моим противником. Катика считала его менее могущественным, чем Ле Стриж, но я полагал, что это не совсем так. Менее злобным – может быть.
За поворотом показался поезд. Вскоре за мостом пути раздваивались и перед ними горел сигнал «Замедлить ход»: все, как предсказывал Шимп. Электровоз стал снижать скорость, и я увидел в плохо освещённой кабине машиниста, энергично говорящего что-то в микрофон. Притаившись в траве, я дал электровозу и нескольким вагонам, ползущим за ним, как змея, проехать, затем глаза мои нашли платформу с контейнером, я напрягся, кубарем скатился с насыпи, забросил на платформу свой пакет и вспрыгнул сам. Я приземлился как раз над стыком вагонов, здорово ударился и стал отчаянно скрести руками, ища, за что схватиться. Мощные руки, не хуже подъемного крана, подхватили меня и без усилия перенесли на узкую горизонтальную площадку за контейнером. Сидящая на корточках фигура, глухо чем-то звякнув, с удовлетворенным вздохом откинулась назад. Я хмуро уставился на торчащие из карманов Шимпа и выглядывающие из его рюкзака баллончики с красками.
– На кой черт вам понадобилось уродовать контейнер? – резко спросил я.
Посмотрев на меня, Шимп глухо пророкотал:
– Подожди до полуночи, может, тогда поймешь.
– Но вы же сами требовали, черт подери, чтобы контейнер не привлекал внимания! А теперь он сразу бросается в глаза, как карнавальная колесница!
– Он не должен привлекать внимания других сил, не тебе подобных, knul, – презрительно прохрипел Шимп. – Я ещё мало его разукрасил.
– А мне-то как пришлось изворачиваться с объяснениями, прямо вспомнить страшно. Как вы успели обтяпать это дело, ведь я отошёл всего на несколько минут?
Постукивание колес по рельсам слилось с тихим смешком.
– Легче легкого, jongetje! Я же пользовался моим временем!
Я промолчал и начал развязывать свой сверток. Меч, лязгнув, ударился о бок контейнера. Маленький пакет с питьём и бутербродами я отложил в сторону. Поезд всё быстрей двигался по главной магистрали и скоро должен был набрать максимальную скорость. Я поднялся и, хоть ноги мои все ещё дрожали, примерился и взмахнул мечом; блеск стали разрезал ночные тени. Шимп одобрительно посмотрел на меня.
– Отличный меч, – заметил он. – Где это ты его купил?
– Я не покупал его, что вы! Я его выиграл в обмен на боевой топор, а топор так и остался у его последнего владельца. Это был проклятый волк-пират.
– Ого! Ну, такой твари мне и топор-то было бы жалко подарить.
– А мне нисколько – я всадил топор ему в голову!
Шимп хмыкнул, и это походило на одобрение.
– О, ja? Ну тогда это, пожалуй, был выгодный обмен! А меч-то, мне думается, не волк смастерил. Он очень древний, и годы его закалили. – Но тут же в голосе Шимпа снова зазвучали скептические нотки: – Впрочем, даже самое лучшее оружие зависит от того, в чьих руках находится. А ты, парень, годишься ли ты, чтобы орудовать этой штуковиной?
Я проглотил обиду.
– Несколько лет тому назад меня учили этому, правда у меня давно не было практики. А первые уроки мне давали на Спирали, и моя учительница чуть не спустила с меня шкуру, – такое не скоро забывается. – Я размахнулся и срубил сучок с мокрой от дождя ветки, обсыпавшей нас каплями. – Ну а что вы сумеете за себя постоять, в этом я не сомневаюсь. Но одно меня действительно беспокоит…
– Что?
Я смотрел в ночную темноту. Небо было в тучах, но кое-где пробивался лунный свет.
– Меня беспокоит нападение в чисто земном понимании, – сказал я, выражаясь языком Сердцевины. – Вы предположили, что, если эта нечисть нападет на нас, мы прорвемся. Но мы оба имели в виду всякие колдовские приёмы. Однако если эти таинственные враги обладают такой громадной властью, почему бы им не использовать силы Сердцевины? Наёмных бандитов, террористов, даже какую-нибудь тайную полицию – их же полным-полно, только нанимай. И тогда мы будем выглядеть довольно нелепо – я с этим мечом против «Узи». Если только вы знаете, что это за штука.
– Ясное дело, знаю, – хладнокровно ответил Шимп. – Нет, на такое они не решатся. А если и решатся, у меня и против этого средства найдутся, да и у тебя тоже. Ты ещё не все свойства своего меча знаешь. Он проворней, чем ты думаешь, – в умелых руках, конечно.
Я проглотил и это. В чем-то он, мерзавец, был прав.
– Я понимаю, что вы хотите сказать. Я видел, как моя учительница одним ударом меча рассекла пулю, выпущенную из ружья, правда ружье было кремневое и выстрел одиночный. Однако, если начнут палить из пистолетов-пулеметов типа «Узи» и «Инграм», это уже будет как струя из шланга. Думаю, ни Молл, ни Джип такому противостоять не сумели бы. – Я опять присел на корточки и обхватил колени. – Ох, как бы я хотел, чтобы кто-нибудь из них был здесь, а ещё лучше оба!
– Так твоей учительницей была Молл? – удивился Шимп.
– Ну да! Неистовая Молл Фрайт. Вижу, о ней вы наслышаны. И Джип-штурман тоже кое-чему меня научил. Я и попал на Спираль оттого, что помог ему. И как же мне их обоих не хватает!
Шимп хмыкнул.
– «Не хватает»! Да считай, это лучше, чем если бы тебя бриллиантами осыпали, – раз тебе удалось подружиться хоть на короткое время с такими героями. Да не с одним, а сразу с двумя! Даже за пределами Сердцевины многие ищут их помощи, только где уж… Это не те люди, кого встретишь, завернув за угол.
– Забавно, что вы так выразились, – засмеялся я, – но я именно так их и встретил: сначала наткнулся на Джипа, потом на Молл.
Шимп придвинулся ко мне, так что в темноте я ощутил на своем лице его дыхание. На секунду я замер – мне стало неприятно, хотя в его близости ничего угрожающего не было…
– В самом деле? – спросил он. – Неужто они прямо так взяли и объявились? И кому – такому, как ты?
– Знаю, знаю! Пустому, неполноценному! Можете не повторять! Однако мне и правда выпало такое счастье – хоть недолго, но чувствовать себя вполне полноценным!
– Ну, тебе повезло. Большинство за всю свою долгую жизнь этого не испытывают! – серьезно сказал Шимп. – Но я о другом говорю. Слушаю тебя, и становится всё занятней и занятней… И на простое совпадение не похоже. А эти твои друзья – Молл и Джип, – они никак не объяснили, зачем ты им понадобился? Не намекали, что такого они в тебе нашли?
Я задумался.
– Ну… может, и намекали… Раз или два. Только я тогда не обратил внимания, у меня были другие заботы. О чем-то и Ле Стриж бормотал, но он вечно втолковывал, что карты обо мне говорят плохо.
– Да, картам он верит, – заметил Шимп, и я впервые не услышал в его голосе высокомерия. – Ни на что другое он и внимания не обращает, разве что лбом упрется. Да, что-то во всём этом есть, о чём ты ещё не знаешь. Ну, доживешь – выяснишь.
Поезд, стуча колесами, несся в ночь, следуя своему маршруту. Небо было ещё не сумеречным, но от линии горизонта к сверкающей синеве тянулась, словно некая огромная черная рука, туча. Только в просветах между её короткими пальцами просвечивало сияние, отчего казалось, что туча покачивается над нами, подсвеченная снизу красными огнями городов, и влечёт за собой серые вуали ливней, падающих на мрачные холмы, мимо которых мы проезжали. Под тучей ветер гнал темные клочки облаков, они мчались так, будто боялись, что их догонят и выжмут досуха. Поднимавшаяся луна, подсвечивая эти облачка, превращала их в призрачные трассирующие снаряды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59