– А я работаю над ним уже полтора года! Я съездила на Бали, я полюбила этот остров, и у меня свои счёты с теми, кто устроил нам последний маленький эпизод. И если уж ты неизвестно почему собираешься рисковать своей драгоценной головой, чтобы довести дело до конца, то у меня причин для этого куда больше! Понял?
– Ветер поднимается, а? – нарушил звенящую тишину Те Киоре.
Но никто не отозвался.
– Итак, – резко заявила Джеки, – если нам надо отбыть туда как можно скорей, кому-то нужно заняться организацией отъезда. Я беру на себя договоренность насчёт авиарейса. А может быть, заказать чартерный самолет? Могу даже попросить реактивный. У тебя хватит на это средств, Стив?
– О чем ты говоришь! Опомнись, Джеки!
Опять она вернулась на свои старые позиции, то поддерживает меня, то рассуждает с холодным цинизмом. Я никак не мог в ней разобраться, и в данную минуту заниматься этим мне было некогда.
– Джеки, ты так и не поняла ни меня, ни ситуацию! Пойми: это, – я топнул ногой, – это быстрей всего доставит нас на Яву. Только это. – Вдруг я почувствовал страшную усталость и даже страх. Я повернулся к капитану. – Tuan Батанг, вы сказали, что не отказываетесь от нашей сделки. А нам грозят неприятности. Чтоб найти и вернуть контейнер, придётся высаживаться на берег, отправляться на поиски. И по всей вероятности, нас ждут схватки, скорей всего кровавые.
Батанг улыбнулся мудрой змеиной улыбкой и выплюнул в плевательницу бетель.
– Не в первый раз, старина! Договор дороже денег!
– А команда, как они к этому отнесутся?
– Шайка разбойников! – весело вмешался Те Киоре. – Заплати побольше, и они на всё пойдут, любого прикончат. Да за десять процентов прибавки они собственные головы отрежут.
– Это мне под силу! – усмехнулся я. – Мой друг Дейв занимается финансовыми вопросами, он на таких делах собаку съел! Из того, что он оставил мне в сейфе гостиницы, я могу посулить им и побольше, чем десять процентов.
– Покажи им денежку, – посоветовал Те Киоре, – пусть увидят, что у тебя есть наличные. Этих отпетых молодчиков вид денег лучше всего взбодрит. Только давай не медли. Если мы собираемся нагрянуть на проклятых похитителей, надо поймать предрассветный ветер, верно, шкипер?
Я встал.
– Тогда нас с Джеки нужно спустить на берег, чтобы мы без лишних хлопот вернулись в Сердцевину! И чтоб больше никаких Ворот! Я съезжу в отель и вернусь сюда, на берег, – это займет часа четыре. Пошли, Джеки, я заброшу тебя по пути, куда тебе нужно.
Она медленно поднялась, сжав губы и сузив глаза. Голос звучал ровно и холодно, и от неё как никогда веяло Востоком.
– Стив Фишер, я ведь тебе объяснила, разве нет? Пока ты не вернёшь контейнер, я от тебя не отойду ни на шаг. Куда бы ты в этом непонятном мире ни отправился, с кем бы ни предстояло иметь дело – с Богом, дьяволом, колдунами… и какую бы ты сам цель ни преследовал. Я ведь тебя когда-то хорошо знала и сейчас вижу: у тебя всегда на уме собственный интерес! – Как ни странно, губы у неё задрожали, и она запнулась. – Я не знаю, какую игру ты затеваешь, плохую или хорошую. Может, ты считаешь её и безвредной. Но одно помни: ты играешь целым островом, его народом, его культурой. А я в проекте отвечаю за пиар. Может, я только мелкий винтик, но здесь я представляю весь проект. И потому, пока ты не вернёшь нам собственность проекта, я от тебя не отстану. Понятно, мистер Фишер?
– Получил, парень? – дружелюбно усмехнулся Те Киоре, подкатываясь к дверям салона. – Послушайся меня, не спорь, а делай то, что говорит леди. Команда, шлюпку! Быстро, вы, ленивые обормоты! Двое на берег! – Он улыбнулся нам через плечо, в тенях от лампы его лицо казалось кошмарной маской. – И спорю на свою задницу, скоро мы будем опять двоих поднимать на борт!
Нас снова окутала жаркая, душная ночь, и фонари горели словно в дымке, а наше одинокое такси медленно ползло по району доков, обдавая выхлопными газами неровную мостовую. Водитель откинул голову, и его лицо исказила гримаса, ничуть не похожая на улыбку.
– Вы не против, если я поеду быстрее? Здесь чего только не случается…
Я переложил самолетную сумку, от тяжести которой у меня затекла нога.
– Теперь уже близко. Я только боюсь пропустить нужное место. А потом можешь мчаться на какой хочешь скорости.
Он ударил ладонью по рулю и в знак протеста замахал другой рукой в воздухе.
– Не выходите тут! Вы турист! Вы не понимаете! Тут кого только нет – и наркоманы, и бандиты, и психи! Я местный, я крутой, но сюда не суюсь! Здесь нет ни баров, ни девочек, ни музыки – ничего! Давайте я отвезу вас в хорошее место, безопасное! Хозяин там мой друг, он вам плохого не сделает.
– Сюда, – сказал я, – сворачивай в этот переулок. Он нажал на тормоза, но успел схватить протянутую мной банкноту.
– Khun, я вам правду говорю! У меня жена, ребенок – как я вернусь домой и лягу спать, если высажу вас с леди в таком месте? Отвезу вас, куда хотите, бесплатно! Ну?
Он говорил искренне, и я был тронут. Джеки, судя по её лицу, тоже.
– Мы знаем, что делаем, – сказала она. – Но всё равно, большое тебе спасибо. Езжай домой и не беспокойся о нас.
– Да, поезжай, – подтвердил я. – Сдачи не надо. С нами все будет в порядке.
Водитель немного поколебался, стреляя вокруг глазами.
– Здесь не только плохой народ, – неохотно проговорил он и сморщился, ожидая, что мы поднимем его на смех. – Здесь ещё нечистая сила пошаливает.
Я улыбнулся и потянулся за нашим багажом. Пальцы нащупали длинный предмет, завернутый в бумагу, я разорвал её, и у меня в руках оказался меч, я поднял его, и он заблестел куда ярче далеких электрических фонарей, вспыхнул и засверкал, как холодные звезды, которые ни за что не желали показываться у нас над головами. Джеки задержала дыхание, словно прикоснулась ко льду, и не отрывала от меня глаз, а водитель уставился на меня с благоговейным ужасом.
– Ты слышал, что сказала леди? – тихо проговорил я и рассек мечом воздух – раз, другой… – Мы знаем, что делаем. Мы отсюда выберемся, только тебе ни в жизнь не догадаться как.
К моему удивлению, он вроде бы догадался. Рот у него открылся, но глаза вдруг стали отстраненными, безмятежными, будто он вглядывался в неведомую даль или в давно забытые воспоминания. Словно всё поняв, он быстро кивнул.
– Возвращайся к жене и ребенку! И спи спокойно, – сказала Джеки. – Не тревожься. Sawaddee kha!
Он кивнул, развернул машину и с рёвом умчался прочь, выпустив в знак протеста струю выхлопных газов. Мы смотрели ему вслед. Интересно, думал я, какие давно забытые впечатления мы в нем пробудили, обрывки каких воспоминаний о других странных пассажирах, подобранных здесь и едущих в ещё более странные места; воспоминания, стершиеся в памяти, оставившие только слабый тревожный след. Джеки перевела взгляд на темную улицу за нашими спинами.
– Ну что ж! Мы же сказали водителю, что знаем, что делаем. Так давай приступим. – Её голос только чуть-чуть вздрагивал.
Мы взвалили на себя свой небольшой багаж и внимательно огляделись, готовые при первых признаках тумана броситься прочь, затем окунулись в душную темноту улицы. При каждом шаге ремни тяжёлой, как свинец, сумки врезались мне в плечо, оставалось надеяться, что они не лопнут. Вокруг поднималась вонь из люков. Я слышал, как закашлялась Джеки, но сама она, видно, была занята своими мыслями.
– Слушай, когда ты поднял этот меч…
– Да?
– Ты показался мне… даже не знаю, как сказать… не то что другим, наоборот, – как будто настоящим, самим собой. Как будто на самом деле ты и есть такой, каким кажешься, – борец… паладин.
Тут и я, в свою очередь, поперхнулся. Я сам когда-то в шутку наградил этим званием кое-кого, кто вызывал у меня восхищение, к кому меня влекло. И тот, а вернее, та была чрезвычайно польщена. А теперь и я удостоился такой оценки! И кто же меня так именует… Чтобы скрыть, как мне это приятно, я постарался отшутиться:
– Премного благодарен за добрые слова, мисси!
– Ну! – (Я так и видел, как нетерпеливо изогнулись её губы.) – Не стоит благодарности. Я же понимаю, что это всё только внешность. Однако было бы здорово, если бы ты хоть иногда соответствовал этому образу. Смотри, по-моему, гавань!
Только что никакой гавани не было, и вдруг – она перед нами. Может, я просто плохо вглядывался, но на границах Спирали и Сердцевины вечно происходят такие штуки. Темный конец улицы не слишком изменился: не то чтобы минуту назад была сплошная темнота, а теперь вдруг вспыхнули огни. Скорее казалось, что поблескивающая морось перед нашими глазами постепенно превратилась в подернутую рябью воду, над которой вился легкий туман, и сквозь него проступал свет фонарей. Может, так все время и было, теперь уже гадать трудно. А через секунду под ногами у нас застучали доски мостков, и мы увидели поджидающую нас у причала шлюпку. С воды доносилось тихое поплёскивание, а между мачтами слабо поблескивал подсвеченный красным дым. «Икан-Ю» готовился к отплытию.
Мы окликнули тех, кто был в шлюпке, наш багаж мгновенно был ловко погружен, а вслед за ним погрузили и нас. Боцман по имени Уолан, огромный детина с Новой Гвинеи, бросил взгляд на мой меч и посмотрел на тёмный причал.
– Что, столкнулись с кем-то, kiap?
– Нет, просто вооружился на всякий случай.
– И правильно! Отчаливай!
Шлюпка бесшумно, будто весла были чем-то обмотаны, заскользила по серой глади к темной тени корабля.
Те Киоре и Батанг Сен ждали на корме, пока мы поднимались по громыхающему трапу. Его сразу подтянули наверх, а шлюпку водрузили на шлюпбалку. Капитан, дымя трубкой, облокотился на медную крышку нактоуза , в котором хранились компас, рупоры и телеграф машинного отделения. Те Киоре поднялся со скамейки рулевого и затопал по палубе нам навстречу.
– Точно прибыли, приятель! А мы уж боялись, не придётся ли бедному Шимпу опять рыскать, искать вас по свету! – Он подошёл к нам вплотную и тихо добавил: – Слава богу, не понадобилось, а то твой друг что-то на себя не похож.
– Шимп? Что с ним такое?
– Да ничего особенного. Просто приуныл немного. Настроение плохое, и нетерпение его разбирает, будто ему надо скорей что-то сделать, а он не может, и это грызет ему душу. Совсем как с або– на них нападает такая лихорадка, им надо обязательно куда-то идти, всё равно куда, только бы идти шататься. А если им никак не вырваться, ну, если их посадили в тюрьму или ещё что, они просто заболевают. – Он покачал головой. – Этих або много умирает в тюрьмах у белых людей. Ну, твой-то приятель, конечно, не умирает. Просто он… – Те Киоре пожал могучими плечами.
– Пойду поговорю с ним. Скоро мы отплываем?
– Скоро, скоро, – вмешался капитан, принюхиваясь к туману. – Совсем скоро! И пусть боги пошлют нам ветер.
– Хорошо, а есть у нас время собрать команду?
Те Киоре посмотрел на капитана.
– Есть! – Батанг Сен поднес ко рту металлическую переговорную трубу и завопил: – Все наверх! Все наверх! Пошевеливайтесь, вы, вшивые лежебоки! Вот намажу вам задницы дёгтем и буду жечь вместо ламп! Быстрее!
И раньше, когда я увидел команду впервые, она показалась мне довольно подозрительной. Но сейчас, как только они, толкаясь, разместились под перилами полуюта, их вид нагнал на меня страх. Джеки даже отпрянула, увидев, с кем ей предстоит путешествовать, и я вполне разделял её чувства. Малайцы в ярких рубашках и мешковатых штанах, с волосами, перевязанными у кого тряпкой, у кого золотой тесьмой; полинезийцы в лава-лава, представители разных индонезийских племен в саронгах, блещущие подпиленными зубами; тут были и новогвинейцы, такие как Уолан, – чернокожие, с мелкими завитушками на голове, выряженные кто во что горазд – от цветастых сорочек и бриджей восемнадцатого века до передничков, сплетенных из травы. Индейцы в набедренных повязках и золотых украшениях, японцы в рубахах из грубых бумажных тканей, здесь были даже европейцы, хотя отличить их от прочих было уже трудно – от загара кожа у них задубела и стала коричневой, а одежда представляла собой причудливую смесь. И у каждого из матросов был при себе по меньшей мере один кинжал, а на поясах красовались целые наборы ножей, к которым то и дело тянулись их руки. Кое у кого за спинами висели небольшие арбалеты, один заросший седой щетиной европеец опирался на огромный лук, а над его плечом торчал целый сноп стрел. У некоторых новогвинейцев были копья, там и сям мелькали какие-то мушкетоны, кремневые ружья, хотя на Спирали огнестрельное оружие считалось такой же роскошью, как и паровые котлы, – в её лабиринтах не могли развиваться отрасли промышленности такого рода.
Но какими бы ни были члены этой команды – черные, коричневые или желтые, выражение их лиц было одинаково. И мне оно совсем не нравилось. Нахмуренные, искаженные гримасами или шрамами, зловещими отметинами их буйного прошлого, эти лица слишком хорошо сочетались с их оружием. Не нравились мне и их кошачьи позы, выражающие готовность в любую минуту наброситься на первого попавшегося или, наоборот, отразить любую атаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59