Рука, как и положено в таком театре, была как у паука, однако никаких признаков управляющей ею палочки не оказалось. Тогда я осознал – чудовище повернулось само! Тень явно сдвинулась, её очертания изменились. Это существо было сделано совсем не из растянутой кожи буйвола; хоть это и казалось невероятным, но чудовище было трехмерным! Высокие, как деревья, под которыми мы стояли, они чертовски быстро приближались.
Джеки тоже это поняла. Мы обменялись испуганными взглядами и, не сговариваясь, бросились бежать. Но едва различимые в тусклом свете луны другие гротескные тени вдруг метнулись по фасадам домов, словно кто-то сильно толкнул их сзади, и, меняя очертания, помчались вдоль улицы. Мы не видели, кто именно их толкнул, но они приближались к нам.
Потом мы услышали голос:
– Бежать не имеет смысла. Kalasдвигаются быстро, несмотря на свою громоздкость. – Это был голос старого священника Мпу Бхарадаха, только странно изменившийся. Он не кричал, но казалось, голос доносится откуда-то издалека, откуда-то из-под наших ног, и отдается гулким эхом, как будто он вещает из-под земли. – Вам не найти защиты под деревьями. Ведь меня зовут Банаспати Раджа, Господин Леса.
У нас над головами зашевелились, зашуршали ветки, как будто нечто огромное прокладывало там себе путь. Но что бы это ни было, я не мог ничего разглядеть, кроме веток и очень густой черной тени, она, словно сеть, окутывала нас, становясь все гуще по мере того, как опускалась луна.
– Не надо бояться. Только скажите мне, где спрятан этот ваш ящик с устройством и как он защищен. И тогда вы в то же мгновение будете свободны, и ты, и девушка, и вас никто не тронет.
– А если мы не скажем? – громко спросила Джеки, стараясь перекричать поднявшийся ветер. – Если вы нас убьете, проект, всё равно не остановится!
– А вы помогите его сорвать, отговорите тех, кто его затеял. Этого достаточно. И припугните ваших презренных сообщников, которые жиреют, обгладывая кости тех, кому сулят помощь!
Угроза и оскорбление – вот что это было. Я поглядел на Джеки, рискующую жизнью, чтобы помочь людям, которых она никогда не видела; я подумал о том, что мог бы остаться у себя в офисе, сосредоточив усилия на заключении безопасных легких сделок, вспомнил, каким дорогим для моей фирмы было мое время. Тяжелый меч в руках успокаивал, но против этих чудищ он был так же бесполезен, как вязальная спица. От него до сих пор пахло кедром, и этот пряный аромат подсказал мне, что делать. Слова можно толковать двояко, и против силы можно применить некоторый хорошо продуманный обман.
Я прокричал в стремительно уходящую ночь:
– К черту тебя, Господин Леса! По-моему, ты просто досаждаешь деревьям. А знаешь, кто является подлинным господином любого леса в любом месте? Человек, вот кто! То есть я! Во всем мире с того времени, как мы начали ходить на двух ногах, мы готовы встать лицом к лицу с природой, да! И мы очищаем её от мусора. Ты назвал меня капиталистом; что ж, подумай об этом. Подумай! О том, как из-за вонючих химикатов с твоих драгоценных деревьев осыпаются листья! Подумай об истошно визжащих цепных пилах, безжалостно срезающих с них ветки! О гигантских тракторах, вспахивающих почву, когда они терзают лес, чтобы получить древесную массу! О том, как высыхает коричневая земля, превращаясь в пыль, а её уносит ветер, пока не приходим мы, оплетаем стальными корнями, а потом заливаем бетоном! Ну как, священник? Остановят ли всё это твои угрозы?
Ответа не последовало. Гигантские тени придвинулись ближе. Джеки переводила глаза с них на меня, не произнося ни слова. Я бешено соображал, припоминая все совершавшееся у меня на глазах, странные и зловещие ритуалы, к каким прибегали люди, желая призвать на помощь загадочные силы. Вспомнил Ле Стрижа, который колдовством изменил направление ветра, наполнявшего паруса. Я до сих пор не мог забыть жестокость, с которой это было проделано…
Я взмахнул мечом и попал в соседнее дерево, лезвие с певучим звуком глубоко вонзилось в морщинистую кору старого тиса. Я вывернул меч, освободил его, снова ударил в то же место, сделав зарубку, словно собирался свалить это дерево прямо сейчас.
– Ты слышишь, священник? – прокричал я, стараясь изо всех сил, чтобы в моем голосе не прозвучало и намека на отчаяние. Я ударил по дереву ещё раз. – И это дерево, и любое другое, это и все остальные! Все деревья на твоем паршивом вонючем острове. – Я сделал шаг назад, поднял меч и ударил по листьям. Я думал, что на меня прольется дождь из листьев и сучьев, но почувствовал, что меч наткнулся на что-то твердое. Что-то затрещало, началось стремительное движение, очертания дерева изменились, и я едва успел отпрыгнуть в сторону, когда между мной и Джеки со страшным грохотом рухнула огромная ветка. Ветер, бушевавший среди деревьев, вдруг сменился легким бризом, и казалось, что деревья шепчутся, обсуждая что-то между собой.
В ужасе Джеки открыла было рот, хотела что-то сказать. Я отчаянно замахал на неё руками и показал на стены домов. Тени больше не приближались. Подобрав ветку, я стал размахивать ею, насколько хватало сил, выкрикивая угрозы:
– Демоны, великаны или как там вас зовут! Вы с деревьев, не так ли? Тогда вы рискуете свалиться вместе с ними! И свалитесь, так и знайте, если сейчас же не уберетесь отсюда!
Я поднял меч так, что клинок оказался у меня перед глазами, и забормотал что-то, как это делали Ле Стриж и другие, какую-то старую чепуху, включая несколько строк из стихотворения времен Первой мировой войны; стишок этот неделю или две назад случайно попался мне на глаза в «Тайме», и я посчитал, что сейчас он вполне уместен:
Железо, золото и мед,
Они в гармонии живут,
Кто мед и злато уберет,
Тот хлад мертвящий обретет.
Потом я снова прицелился в дерево, готовый нанести удар.
– Слышите? – прокричал я. – Начнем с этого дерева, а за ним все остальные!
– Остановись! – раздалось сразу два голоса – один доносился откуда-то из-под земли, другой принадлежал Джеки. И тут же тени осели, словно из них выпустили всю их темную силу. Ветер засвистел в деревьях и стих, темнота волной накрыла верхушки деревьев и пронеслась дальше. Тени с фасадов исчезли, боковая улица опустела, Я схватил Джеки за руку.
– Бежим туда!
Первые несколько шагов я почти тащил её за собой. Скользя и спотыкаясь, мы побежали к конюшням, помчались дальше, наталкиваясь друг на друга в узком переулке, и выскочили на другую улицу, тонувшую в глубокой тени, но деревьев на ней не было. Мы не останавливались, пока не добежали до угла, который я помнил, обогнули его и, задыхаясь, прислонились к стене.
– Надо бежать дальше, – прохрипел я.
– Погоди! – простонала Джеки, согнувшись пополам, как олимпийский спринтер. – Иначе меня вырвет!
– Не произноси это слово!
Она выпрямилась, потирая бок, потом снова прислонилась к стене.
– Что ты собираешься делать, когда вернешься? – спросила она с облегчением, но в то же время словно обвиняя меня.
– Откуда мне знать, черт возьми?
– Ты не думаешь… ты ведь не мог бы…
– Я вывел нас, не так ли? – взорвался я. И добавил, остывая: – Ну ладно, я не так уж и горжусь собой. Но я сыт по горло, все обвиняют меня то в том, что я гублю окружающую среду, то ещё в чем-то. А я всего лишь агент по перевозкам! Не я придумал этот проклятый проект! Я только стараюсь помочь!
– Я знаю, – тихо ответила Джеки.
– Вот и хорошо. Ладно, я подумал, что, может быть, удастся обмануть старикана, убедить его, что я владею магией. Этот священник… он, похоже, поверил, что все его самые страшные опасения исполнятся. Разумеется, я вовсе не хотел того, чем его припугнул. Черт побери, я же люблю деревья! Я даже оплатил посадку дерева на тротуаре перед офисом. И что бы я ни говорил, я вовсе не собирался причинять кому-то вред, да разве и мог бы? Я ведь не Шимп, правда? Не какой-то проклятый колдун!
Джеки сгорбилась, втянула голову в плечи.
– Но эта ветка… Почему она вдруг свалилась?
Я пожал плечами.
– Должно быть, уже была надломлена. А может быть, я недооценил силы удара.
– Может быть, – тихо ответила она. – Ты не пригляделся к ней как следует. Все листья были зеленые, так что ветка ещё мгновение назад была живая. А конец – мягкий и гнилой.
Я ничего не ответил. Часто оглядываясь, мы быстро шли вперед, нас никто не преследовал. Улицы словно сами указывали нам дорогу, как будто рады были от нас избавиться. Тени все ещё оставались глубокими, черными. Вдруг мы услышали хриплое приветствие и от неожиданности так и подскочили. Но это оказались стоявшие на углу, к которому мы приближались, Шимп вместе с Те Киоре и несколькими самыми отпетыми из наших матросов. Мы поспешили к ним и увидели вдали огни нашей шхуны.
– Только до этого угла я и осмелился дойти, – прогремел Шимп. – Дальше не решился с такими-то врагами за спиной. На это у меня ума хватило. А вы, – сердито фыркнул он, глядя на нас, – мне некогда объяснять, что я о вас думаю, ни слова не скажу! Но если кто-то из вас снова хоть на шаг удалится от корабля, не спросив меня, я умываю руки! Ищите себе тогда другую знаменитость, у которой в голове больше двух мозговых извилин, а между ног вообще ничего, goed begripten? Goed zo. Итак, что случилось?
Мы рассказали ему про то, как возвращались на корабль, и повествование наше сопровождалось крепкой бранью Те Киоре и матросов. Когда мы дошли до теней, помощник капитана буквально подпрыгнул на месте.
– Kalas? Вот чертовы куклы! Чтоб им пусто было! – Он обернулся с такой быстротой, что чуть не свернул себе шею, а матросы столпились вокруг нас.
– Вы уверены, что они за вами не увязались? – спросил боцман Дайак. – Это же банда подлых мерзавцев, матери родной не пожалеют, вы и заметить не успеете, как они вас с землей сровняют. Так вы уверены, что они не крались за вами?
– Нет! Я уверен.
– Я бы это почувствовала, – еле слышно добавила Джеки.
– Тогда, черт возьми, как вам удалось удрать? – прорычал Шимп.
Мне не хотелось рассказывать ему, пока мы не оказались в безопасности на борту. Шимп молча выслушал меня, присев на корточки у ограждения, но лицо у него все мрачнело и темнело, он потирал свой квадратный подбородок и теребил бороду.
– Чтоб ты провалился! – пробормотал он, когда я закончил рассказ. – Разве я не говорил, что эти силы… они пугают меня? Но тебя, jonge, и таких, как ты, я боюсь в тысячу раз больше.
– Помилуй! Ты что, не слушал меня? Я же сказал дважды: у меня и в мыслях не было выполнять свои угрозы. Нельзя даже представить себе хотя бы на мгновение, что я стал бы…
– Даже если счел бы, что это необходимо? – спокойно спросил Шимп. – И с самыми лучшими намерениями? Ты что, перестал думать? Ты воспользовался этим обманом, чтобы спасти свою жизнь? А не подумал, что вы и на самом деле творите это, помогая проекту?
Потрясенный, я изумленно вытаращил на него глаза.
– Шимп, но я полагал, что ты преодолел свое предубеждение против проекта. Ведь в конце концов, ты же помогаешь нам с самых первых шагов!
Он искоса взглянул на меня, глубоко посаженные глаза блеснули. Этот взгляд обеспокоил меня.
– Потому что такую силу, которая содержится в вашем ящике со всякими там трюками, лучше держать под контролем участников проекта, чем отдать её в руки ваших противников на Бали. Потому что я знаю, кто противостоит вам сейчас, и они крайне опасны, эти двое. Когда-то они были духами всей это расположенной на островах страны, её религий и верований, которые служили мостом между островами. И хотя теперь эти духи выдворены на один остров и уступили место чуждой религии, на прочих островах их влияние все ещё велико, ведь их образ остался в сердцах людей. Когда-то давным-давно, наверное задолго до того, как индуистские боги, смеясь, ездили по странам на своих сверкающих колесницах, до того, как украли Ситу, до того, как стали играть в эту гибельную игру – в кости. Эти духи – мужчины и женщины. И даже больше, чем просто мужчины и женщины, ведь они с легкостью принимают любой облик. Говорят, Рангда – порочная принцесса Махендрадатта, другие говорят, что она ведьма Кала Наранг, а ещё говорят, что она Дурга – жена самого господина Шивы. И может быть, она соединяет в себе всех их, ибо в бурлящем на Спирали водовороте могут сливаться даже лица и души.
– Ты мог бы этого и не говорить, – содрогнулся я, вспоминая, какие планы строил на мой счет Дон Педро.
– Да, но кем бы они ни были, они давным-давно вышли за пределы Края, и там они изменяются, или их изменили какие-то силы, проникающие внутрь. В общем, они родом отсюда и в этой стране они выросли. На их разногласиях страна формируется, на их напряженных отношениях зиждется стабильность. Они – залог её равновесия, они яростно отрицают созерцательность и анархичны по отношению ко всему внешнему. В общем, принцесса все ещё противостоит священнику.
– Kelod и Raja, – мягко вставила Джеки. – Так говорят об этом сами балийцы. Они руководят тем, как ориентировать храмы и дома, следят за содержанием молитв, даже за тем, как лежат люди в своих постелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Джеки тоже это поняла. Мы обменялись испуганными взглядами и, не сговариваясь, бросились бежать. Но едва различимые в тусклом свете луны другие гротескные тени вдруг метнулись по фасадам домов, словно кто-то сильно толкнул их сзади, и, меняя очертания, помчались вдоль улицы. Мы не видели, кто именно их толкнул, но они приближались к нам.
Потом мы услышали голос:
– Бежать не имеет смысла. Kalasдвигаются быстро, несмотря на свою громоздкость. – Это был голос старого священника Мпу Бхарадаха, только странно изменившийся. Он не кричал, но казалось, голос доносится откуда-то издалека, откуда-то из-под наших ног, и отдается гулким эхом, как будто он вещает из-под земли. – Вам не найти защиты под деревьями. Ведь меня зовут Банаспати Раджа, Господин Леса.
У нас над головами зашевелились, зашуршали ветки, как будто нечто огромное прокладывало там себе путь. Но что бы это ни было, я не мог ничего разглядеть, кроме веток и очень густой черной тени, она, словно сеть, окутывала нас, становясь все гуще по мере того, как опускалась луна.
– Не надо бояться. Только скажите мне, где спрятан этот ваш ящик с устройством и как он защищен. И тогда вы в то же мгновение будете свободны, и ты, и девушка, и вас никто не тронет.
– А если мы не скажем? – громко спросила Джеки, стараясь перекричать поднявшийся ветер. – Если вы нас убьете, проект, всё равно не остановится!
– А вы помогите его сорвать, отговорите тех, кто его затеял. Этого достаточно. И припугните ваших презренных сообщников, которые жиреют, обгладывая кости тех, кому сулят помощь!
Угроза и оскорбление – вот что это было. Я поглядел на Джеки, рискующую жизнью, чтобы помочь людям, которых она никогда не видела; я подумал о том, что мог бы остаться у себя в офисе, сосредоточив усилия на заключении безопасных легких сделок, вспомнил, каким дорогим для моей фирмы было мое время. Тяжелый меч в руках успокаивал, но против этих чудищ он был так же бесполезен, как вязальная спица. От него до сих пор пахло кедром, и этот пряный аромат подсказал мне, что делать. Слова можно толковать двояко, и против силы можно применить некоторый хорошо продуманный обман.
Я прокричал в стремительно уходящую ночь:
– К черту тебя, Господин Леса! По-моему, ты просто досаждаешь деревьям. А знаешь, кто является подлинным господином любого леса в любом месте? Человек, вот кто! То есть я! Во всем мире с того времени, как мы начали ходить на двух ногах, мы готовы встать лицом к лицу с природой, да! И мы очищаем её от мусора. Ты назвал меня капиталистом; что ж, подумай об этом. Подумай! О том, как из-за вонючих химикатов с твоих драгоценных деревьев осыпаются листья! Подумай об истошно визжащих цепных пилах, безжалостно срезающих с них ветки! О гигантских тракторах, вспахивающих почву, когда они терзают лес, чтобы получить древесную массу! О том, как высыхает коричневая земля, превращаясь в пыль, а её уносит ветер, пока не приходим мы, оплетаем стальными корнями, а потом заливаем бетоном! Ну как, священник? Остановят ли всё это твои угрозы?
Ответа не последовало. Гигантские тени придвинулись ближе. Джеки переводила глаза с них на меня, не произнося ни слова. Я бешено соображал, припоминая все совершавшееся у меня на глазах, странные и зловещие ритуалы, к каким прибегали люди, желая призвать на помощь загадочные силы. Вспомнил Ле Стрижа, который колдовством изменил направление ветра, наполнявшего паруса. Я до сих пор не мог забыть жестокость, с которой это было проделано…
Я взмахнул мечом и попал в соседнее дерево, лезвие с певучим звуком глубоко вонзилось в морщинистую кору старого тиса. Я вывернул меч, освободил его, снова ударил в то же место, сделав зарубку, словно собирался свалить это дерево прямо сейчас.
– Ты слышишь, священник? – прокричал я, стараясь изо всех сил, чтобы в моем голосе не прозвучало и намека на отчаяние. Я ударил по дереву ещё раз. – И это дерево, и любое другое, это и все остальные! Все деревья на твоем паршивом вонючем острове. – Я сделал шаг назад, поднял меч и ударил по листьям. Я думал, что на меня прольется дождь из листьев и сучьев, но почувствовал, что меч наткнулся на что-то твердое. Что-то затрещало, началось стремительное движение, очертания дерева изменились, и я едва успел отпрыгнуть в сторону, когда между мной и Джеки со страшным грохотом рухнула огромная ветка. Ветер, бушевавший среди деревьев, вдруг сменился легким бризом, и казалось, что деревья шепчутся, обсуждая что-то между собой.
В ужасе Джеки открыла было рот, хотела что-то сказать. Я отчаянно замахал на неё руками и показал на стены домов. Тени больше не приближались. Подобрав ветку, я стал размахивать ею, насколько хватало сил, выкрикивая угрозы:
– Демоны, великаны или как там вас зовут! Вы с деревьев, не так ли? Тогда вы рискуете свалиться вместе с ними! И свалитесь, так и знайте, если сейчас же не уберетесь отсюда!
Я поднял меч так, что клинок оказался у меня перед глазами, и забормотал что-то, как это делали Ле Стриж и другие, какую-то старую чепуху, включая несколько строк из стихотворения времен Первой мировой войны; стишок этот неделю или две назад случайно попался мне на глаза в «Тайме», и я посчитал, что сейчас он вполне уместен:
Железо, золото и мед,
Они в гармонии живут,
Кто мед и злато уберет,
Тот хлад мертвящий обретет.
Потом я снова прицелился в дерево, готовый нанести удар.
– Слышите? – прокричал я. – Начнем с этого дерева, а за ним все остальные!
– Остановись! – раздалось сразу два голоса – один доносился откуда-то из-под земли, другой принадлежал Джеки. И тут же тени осели, словно из них выпустили всю их темную силу. Ветер засвистел в деревьях и стих, темнота волной накрыла верхушки деревьев и пронеслась дальше. Тени с фасадов исчезли, боковая улица опустела, Я схватил Джеки за руку.
– Бежим туда!
Первые несколько шагов я почти тащил её за собой. Скользя и спотыкаясь, мы побежали к конюшням, помчались дальше, наталкиваясь друг на друга в узком переулке, и выскочили на другую улицу, тонувшую в глубокой тени, но деревьев на ней не было. Мы не останавливались, пока не добежали до угла, который я помнил, обогнули его и, задыхаясь, прислонились к стене.
– Надо бежать дальше, – прохрипел я.
– Погоди! – простонала Джеки, согнувшись пополам, как олимпийский спринтер. – Иначе меня вырвет!
– Не произноси это слово!
Она выпрямилась, потирая бок, потом снова прислонилась к стене.
– Что ты собираешься делать, когда вернешься? – спросила она с облегчением, но в то же время словно обвиняя меня.
– Откуда мне знать, черт возьми?
– Ты не думаешь… ты ведь не мог бы…
– Я вывел нас, не так ли? – взорвался я. И добавил, остывая: – Ну ладно, я не так уж и горжусь собой. Но я сыт по горло, все обвиняют меня то в том, что я гублю окружающую среду, то ещё в чем-то. А я всего лишь агент по перевозкам! Не я придумал этот проклятый проект! Я только стараюсь помочь!
– Я знаю, – тихо ответила Джеки.
– Вот и хорошо. Ладно, я подумал, что, может быть, удастся обмануть старикана, убедить его, что я владею магией. Этот священник… он, похоже, поверил, что все его самые страшные опасения исполнятся. Разумеется, я вовсе не хотел того, чем его припугнул. Черт побери, я же люблю деревья! Я даже оплатил посадку дерева на тротуаре перед офисом. И что бы я ни говорил, я вовсе не собирался причинять кому-то вред, да разве и мог бы? Я ведь не Шимп, правда? Не какой-то проклятый колдун!
Джеки сгорбилась, втянула голову в плечи.
– Но эта ветка… Почему она вдруг свалилась?
Я пожал плечами.
– Должно быть, уже была надломлена. А может быть, я недооценил силы удара.
– Может быть, – тихо ответила она. – Ты не пригляделся к ней как следует. Все листья были зеленые, так что ветка ещё мгновение назад была живая. А конец – мягкий и гнилой.
Я ничего не ответил. Часто оглядываясь, мы быстро шли вперед, нас никто не преследовал. Улицы словно сами указывали нам дорогу, как будто рады были от нас избавиться. Тени все ещё оставались глубокими, черными. Вдруг мы услышали хриплое приветствие и от неожиданности так и подскочили. Но это оказались стоявшие на углу, к которому мы приближались, Шимп вместе с Те Киоре и несколькими самыми отпетыми из наших матросов. Мы поспешили к ним и увидели вдали огни нашей шхуны.
– Только до этого угла я и осмелился дойти, – прогремел Шимп. – Дальше не решился с такими-то врагами за спиной. На это у меня ума хватило. А вы, – сердито фыркнул он, глядя на нас, – мне некогда объяснять, что я о вас думаю, ни слова не скажу! Но если кто-то из вас снова хоть на шаг удалится от корабля, не спросив меня, я умываю руки! Ищите себе тогда другую знаменитость, у которой в голове больше двух мозговых извилин, а между ног вообще ничего, goed begripten? Goed zo. Итак, что случилось?
Мы рассказали ему про то, как возвращались на корабль, и повествование наше сопровождалось крепкой бранью Те Киоре и матросов. Когда мы дошли до теней, помощник капитана буквально подпрыгнул на месте.
– Kalas? Вот чертовы куклы! Чтоб им пусто было! – Он обернулся с такой быстротой, что чуть не свернул себе шею, а матросы столпились вокруг нас.
– Вы уверены, что они за вами не увязались? – спросил боцман Дайак. – Это же банда подлых мерзавцев, матери родной не пожалеют, вы и заметить не успеете, как они вас с землей сровняют. Так вы уверены, что они не крались за вами?
– Нет! Я уверен.
– Я бы это почувствовала, – еле слышно добавила Джеки.
– Тогда, черт возьми, как вам удалось удрать? – прорычал Шимп.
Мне не хотелось рассказывать ему, пока мы не оказались в безопасности на борту. Шимп молча выслушал меня, присев на корточки у ограждения, но лицо у него все мрачнело и темнело, он потирал свой квадратный подбородок и теребил бороду.
– Чтоб ты провалился! – пробормотал он, когда я закончил рассказ. – Разве я не говорил, что эти силы… они пугают меня? Но тебя, jonge, и таких, как ты, я боюсь в тысячу раз больше.
– Помилуй! Ты что, не слушал меня? Я же сказал дважды: у меня и в мыслях не было выполнять свои угрозы. Нельзя даже представить себе хотя бы на мгновение, что я стал бы…
– Даже если счел бы, что это необходимо? – спокойно спросил Шимп. – И с самыми лучшими намерениями? Ты что, перестал думать? Ты воспользовался этим обманом, чтобы спасти свою жизнь? А не подумал, что вы и на самом деле творите это, помогая проекту?
Потрясенный, я изумленно вытаращил на него глаза.
– Шимп, но я полагал, что ты преодолел свое предубеждение против проекта. Ведь в конце концов, ты же помогаешь нам с самых первых шагов!
Он искоса взглянул на меня, глубоко посаженные глаза блеснули. Этот взгляд обеспокоил меня.
– Потому что такую силу, которая содержится в вашем ящике со всякими там трюками, лучше держать под контролем участников проекта, чем отдать её в руки ваших противников на Бали. Потому что я знаю, кто противостоит вам сейчас, и они крайне опасны, эти двое. Когда-то они были духами всей это расположенной на островах страны, её религий и верований, которые служили мостом между островами. И хотя теперь эти духи выдворены на один остров и уступили место чуждой религии, на прочих островах их влияние все ещё велико, ведь их образ остался в сердцах людей. Когда-то давным-давно, наверное задолго до того, как индуистские боги, смеясь, ездили по странам на своих сверкающих колесницах, до того, как украли Ситу, до того, как стали играть в эту гибельную игру – в кости. Эти духи – мужчины и женщины. И даже больше, чем просто мужчины и женщины, ведь они с легкостью принимают любой облик. Говорят, Рангда – порочная принцесса Махендрадатта, другие говорят, что она ведьма Кала Наранг, а ещё говорят, что она Дурга – жена самого господина Шивы. И может быть, она соединяет в себе всех их, ибо в бурлящем на Спирали водовороте могут сливаться даже лица и души.
– Ты мог бы этого и не говорить, – содрогнулся я, вспоминая, какие планы строил на мой счет Дон Педро.
– Да, но кем бы они ни были, они давным-давно вышли за пределы Края, и там они изменяются, или их изменили какие-то силы, проникающие внутрь. В общем, они родом отсюда и в этой стране они выросли. На их разногласиях страна формируется, на их напряженных отношениях зиждется стабильность. Они – залог её равновесия, они яростно отрицают созерцательность и анархичны по отношению ко всему внешнему. В общем, принцесса все ещё противостоит священнику.
– Kelod и Raja, – мягко вставила Джеки. – Так говорят об этом сами балийцы. Они руководят тем, как ориентировать храмы и дома, следят за содержанием молитв, даже за тем, как лежат люди в своих постелях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59