Джеки, смотревшая вверх через мое плечо, застыла, выпучив глаза и раскрыв рот от изумления. Выпустив её, я, скользя, выкарабкался на дорогу и увидел, что её потрясло. Прямо за нами, уперев ноги по щиколотку в жидкую грязь, стоял Шимп. Одна его длинная рука, словно бы небрежно, поддерживала днище грузовика, но пальцы были отчаянно напряжены. Он удерживал грузовик от падения, удерживал всю эту проклятую махину! И пока я смотрел на него, он взмахнул другой рукой и с какой-то даже оскорбительной легкостью поставил огромную машину на место. Затем повернулся к нам, делающим попытку подняться. Но когда мы встретились со взглядом его сощуренных глаз, у нас опять подкосились ноги. Глубоко-глубоко в его глазах светился пугающий огонь, словно луч солнца, прорвавшийся к самому дну подземной реки.
– Het vallt de zon! Наконец-то! – проговорил он, и, несмотря на шум, бушевавший кругом, его голос звучал как орган. – Началось Возвращение Предков!
Он нагнулся и, как в свое время на железной дороге, ухватил нас пальцами и легко поставил на ноги.
– Ну, то, чего я боялся, скоро кончится. Так что времени у нас очень мало, mynheer Стефан Фишер, и, если ты собираешься найти выход из того, что тут творится, поспеши!
– Я? – взвизгнул я, задыхаясь от пыли. – Опять я! Но почему? Почему все сходится на мне? – Наглая несправедливость взбесила меня. – Да как ты смеешь утверждать, что я отвечаю за этот проклятый остров, полный психов, привидений и кровопийц-бюрократов? Причем тут я? Да сволочи все они, и ты тоже! Пусть сами решают свои дурацкие проблемы, слышишь? Отстаньте от меня все, понятно? Оставьте меня в покое! – Я закашлялся от пыли, а может, во рту у меня пересохло от страха? – Да и какая от меня может быть польза, когда тут вершат дела такие чудовища? Я в этих делах ничего не смыслю, и в тебе, между прочим, тоже. Кто ты, черт возьми, такой, в конце концов, – колдун, маг, волшебник? Да если у меня даже брезжит какой-то намек на решение этих проблем, неужели я посмею его высказать? Чего это мне будет стоить? Как я его осуществлю? Я ведь могу все только испортить! Результат будет в сто раз хуже, чем то, что мы имеем теперь! Я слишком мало знаю, понимаешь ты это? Да я ничегошеньки не знаю!
– Правильно, – на удивление ласково согласился Шимп. – Потому-то я и привел тебя сюда, чтобы ты все увидел и понял. Почему именно тебя, спрашиваешь? Так спрашивали многие, на кого взваливалось бремя решения мировых проблем. Но тебе повезло. Тебе я могу ответить. Дело вот в чем: я выбрал тебя потому, что ты умудрен в проблемах мира, в котором живешь, а я – в проблемах моего мира. И то, что происходит, – это конфликт между двумя нашими мирами. Так что решение может принять только тот, кто разбирается и в том, и в другом. – Глаза Шимпа снова блеснули, и он сжал кулаки. – Так что придется тебе поучиться! Ты познакомился с духами, правящими этим островом, с теми, кто укрывается в его тени. Ты уже знаешь больше, чем удалось узнать другим. Ты ощутил, к чему привело противоборство этих сил, и восстал против них. Ты убеждал их и боролся с ними, ты терпел поражения в этой борьбе, но и побеждал. Ты пропустил всё это через свою душу. Разве этого мало? Любой, занимая мысли другого, оставляет у него свой отпечаток. Ты знаешь больше, чем тебе кажется, надо только хорошенько покопаться в себе. Вот и займись этим!
Я пристально посмотрел на Шимпа.
– Ты назвал две силы, но ведь Катика говорила, что их три! И ты с этим согласился, верно? Так о третьей я могу что-нибудь узнать?
– А ты разве не знаешь? – тихо спросил Шимп. – Я надеялся, что ты хоть немного да понял к этому времени. Я собирался предоставить тебе здесь, на острове, больше времени, чтобы ты понаблюдал, поразмышлял. Не думал я, что мне придется так долго блуждать среди теней человеческих мыслей, из-за этого я чуть не забыл, кто я такой, и прозябал в слабости, когда надо было спешить. И очнулся только сейчас. Я надеялся к этому часу уже узнать твое решение, так как времени у нас почти не осталось. Но если ты действительно считаешь, что знаешь ещё слишком мало, то пока ещё есть возможность пополнить твои знания даже сейчас. Возможность, которую надо использовать немедля, пока у меня ещё есть время и силы. Я и так использовал уже почти все, что у меня оставалось.
– Что? – изумился я.
– Так до сих пор и не понимаешь? – со злостью спросил он. А ветер донес с полей треск ружейных выстрелов. Он приближался. – Если ты ещё недостаточно наполнен… А ведь об этом постарались. Ты ведь сказал мне, что когда-то однажды от отчаяния, повинуясь инстинкту, поддался на то, чтобы тобой завладели. А теперь ты должен открыть свою душу сознательно. Но только… хватит ли у тебя смелости?
– Так значит, это ты, – поперхнулся я и начал кое-что понимать. За нашим укрытием раскатилось хриплое рычание Баронга и грохот осыпающихся камней. Заглушая визг kuro-i, раздался чей-то пронзительный, нечеловеческий хохот.
Джеки обняла меня за плечи.
– Стив, чего Шимп от тебя хочет? Что ты должен сделать? Почему у тебя такой вид?
Я ничего не ответил, оперся на борт грузовика, стараясь справиться с дыханием и собраться с мыслями.
– Мне трудно объяснить тебе, Джеки. Это то, чего я всегда боялся.
У каждого свои страхи и фобии. А мои – после того, что со мной сделала в отеле Рангда, – были поистине ужасны. И тут все они всколыхнулись во мне, поднялись на поверхность, словно желая погубить меня прямо сейчас.
– Да, на это согласиться трудно, – сказал Шимп. – Я понимаю. Но ты же сам не раз спрашивал, почему выбрали тебя! Вот и ответ. Помнишь, твой друг штурман говорил тебе, что ворота Спирали просто так не открываются ни для добра, ни для зла. Для тебя они открылись, наверное, ради этой проблемы. Решив её, ты заплатишь за то, что тебе открыли просторы мира. Ради этого, а может быть, даже ради чего-то большего, частью чего эти проблемы являются. А платить надо за все и всегда!
Шимп сжал мне плечо. И хоть прикосновение это было легким, я почувствовал, как из его пальцев исходит такая мощь, что не верилось, будто ею может быть наделена человеческая плоть. Эта сила разжигала, воспламеняла меня, но одновременно и успокаивала, и приводила в чувство.
– Это то, что я могу даровать тебе, только это, – пророкотал он. – И всего на несколько минут – мою силу. Подумай, парень! Вспомни! Подави страх! Вспомни, разве это было так плохо?
Конечно нет. Я вспомнил, как здорово было не ощущать своей пустоты, не ощущать одиночества, как ощущает его каждый человек, чувствовать себя заодно с чем-то безмерным, во много раз более сильным и возвышенным, чем я сам. Почувствовать себя состоявшимся! Не просто попавшим под власть других, как было с Рангдой, чего добивался Баронг, но самому получить её! Ни Рангде, ни даже Баронгу не удалось осквернить это ощущение.
– Ты боишься? – шепотом спросила меня Джеки. – Одно время ты думал, что всего боишься: и что подумают о тебе другие, и что будет со всеми твоими блестящими планами. Из-за этого-то ты и нашими отношениями пожертвовал, бросил меня. Но это же было заблуждение, Стив! Ошибка! Я ведь видела, какой ты на самом деле! Такой, каким я тебя всегда себе представляла, порой вопреки очевидному. И сейчас, если действительно надо что-то сделать, решайся!
И в её прикосновении я тоже почувствовал силу, вливающуюся в меня, энергию не менее кипучую, чем энергия Шимпа, она согревала меня, горела во мне, как горит в кислороде сталь. И правда, почему бы и нет? Мы же на Спирали, за пределами Сердцевины, здесь все возможно и все существует, подобно тем чудовищным силам, что сошлись сейчас в поединке.
– Стив, – горячо проговорила Джеки, – не дай страху одолеть тебя!
С большим трудом, словно сумерки вокруг меня сгустились и превратились в закопченное стекло, я заставил себя поднять руки и одной обнял Джеки, крепко прижал её к себе, а другую вытянул вперед, хотя сделать это было невероятно тяжело. Я чувствовал, как шевелятся у меня на голове волосы, как пощипывает кожу на лице, будто вокруг гремят разряды энергий. Казалось, из растрепавшихся волос Джеки вылетают искры.
– Я готов! – крикнул я и, напружинившись, так что рука чуть не выскочила из сустава, схватил за плечо Шимпа.
Но моя рука прошла сквозь него, как сквозь дым.
А через секунду, крепко прижимая к себе Джеки, я уже парил в воздухе, поднимаясь кругами над зелеными склонами острова, как лист над костром. И в ушах у меня звучал голос Шимпа, хотя самого Шимпа я не видел:
– Гляди! Гляди! Как расшаталась без контроля система равновесия. Хотя Рангда и Баронг сражаются за власть в царстве теней, но борьба их отражается на Сердцевине. Смотри – дорога безумию открыта: начался puputan!
Сумерки внизу вспыхивали то багровым, то золотым светом. Бой между террористами и сопровождавшими нас военными переместился на рисовые поля, и, похоже, он велся уже с применением тяжелой артиллерии. Противники, видимо, вызвали поддержку, и у партизан силы оказались гораздо серьезнее, чем ожидалось. Через горы, раскачиваясь на ветру, спешил к воюющим «Ильюшин», по бортам у него, как перезрелые плоды, крепились оружейные подвески, носовой пулемет уже поливал огнем джунгли. Над отдаленными вершинами гор показались новые вертолеты. Вдруг прямо над рисовым полем зажглось алое пламя – разорвалась ракета. Словно в ответ, с черно-синей вершины Гунунг Агунга послышался рокот – и из кратера поднялись грозные пары, за ними в клубах дыма вырвались на свободу тучи горячего пепла, а вдали на вершине Гунунг Батура блестящая поверхность озера в огромной кальдере вдруг задрожала, как затуманившееся зеркало, и выбросила в небо столб кипящей грязи и пара.
– Этим двум горам ничего не стоит уничтожить остров! Гляди, Стивен Фишер, гляди собственными глазами и моими глазами тоже! Смотри и набирайся ума!
И вдруг как будто одноцветное изображение разом зажглось яркими красками…
Как будто плоская картина стала трехмерной…
Как будто рисунок на стене вдруг потянулся ко мне и обвился вокруг…
Как будто бессвязный лепет вдруг вылился в шекспировские строфы…
Как будто сухой стебель в моих пальцах вдруг набух соком, покрылся цветами и листьями и обдал меня ароматом…
Как будто все, что я видел, вдруг стало расти, наливаться, распространяться с апокалипсической быстротой – такой поразительной сделалась моя восприимчивость, весь мир стал во много раз огромней, чем я представлял его себе, словно за каждой моей мыслью раскинулись горизонты знаний и глубочайшие пропасти незнания. Ибо надо постичь бесконечно много, чтобы понять, сколько ещё существует непознанного, и, как арки полуразрушенного древнего храма, это ужасающее незнание обрушилось на меня, сводя на нет мой и без того ничтожный человеческий интеллект, мое жалкое существование. Я в панике отбросил от себя эти мысли, взял себя в руки и уставился на остров, все ещё виднеющийся внизу.
И увидел.
Все целиком, макрокосм. Единую систему, живое существо на фоне синего океана; передо мной, словно на предметном стекле микроскопа, лежал образец, и он был живым, как и я сам. И остров Бали был живым. Небывалая красота и величие этого зрелища поразили меня; паря высоко в воздухе, я чувствовал, как меня закрутило и завертело, перед моим не очень четким взором замелькали все страны мира, по лицу планеты ещё медленнее, чем с ледниковой скоростью, проползли континенты, и все они были живыми! Не просто мертвые окаменелости, на которых кто-то обитает, нет! Ведь откуда эти живущие черпают силы, как не из того же камня, не из почвы? И всюду маячило то, что жило там прежде и снова в конечном счете будет полно жизни. Лишенное жизни было частью жизни, так же как жизнь была частью лишенного жизни. Одно в свой срок переходило в другое, и грани между ними не было. А сама планета Земля, движущаяся среди звезд, которые сверкали сейчас надо мной, сама наша планета была живой, составленной из живых континентов. А дальше что? Что такое звезды? И все, что за ними?
Но мой полет замедлился, и перед моими глазами снова возник остров Бали. Я вспомнил об I Desa, этом «мистере Деревне», и о доме – подобии человека. Таким и был этот живой организм подо мной – единое целое, созданное природой и человеком. Постоянно нарождающиеся, постоянно умирающие живые существа, населяющие остров, начиная с простейших водорослей и кончая Великим брамином, – составляющие клетки этого острова, его органы, поддерживающие в действии его тело. Но если Бали – живой организм, где его сердце – сердце этого кракена из камня и грязи подо мной – и где его мозг?
Поразмыслив, я понял. Кровь острова – вода, водная система, частично естественная, частично созданная человеком, – это вены, по ним и течет вода, а сердце, что гонит кровь по венам, – это система subak! Управляемая, в свою очередь, мозгом. Мозг – это созвездие храмов, храмов subak и всех прочих, которые неусыпно наблюдают за всеми аспектами сложной жизни острова, управляют ею и поддерживают в ней хрупкое, но строгое равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Het vallt de zon! Наконец-то! – проговорил он, и, несмотря на шум, бушевавший кругом, его голос звучал как орган. – Началось Возвращение Предков!
Он нагнулся и, как в свое время на железной дороге, ухватил нас пальцами и легко поставил на ноги.
– Ну, то, чего я боялся, скоро кончится. Так что времени у нас очень мало, mynheer Стефан Фишер, и, если ты собираешься найти выход из того, что тут творится, поспеши!
– Я? – взвизгнул я, задыхаясь от пыли. – Опять я! Но почему? Почему все сходится на мне? – Наглая несправедливость взбесила меня. – Да как ты смеешь утверждать, что я отвечаю за этот проклятый остров, полный психов, привидений и кровопийц-бюрократов? Причем тут я? Да сволочи все они, и ты тоже! Пусть сами решают свои дурацкие проблемы, слышишь? Отстаньте от меня все, понятно? Оставьте меня в покое! – Я закашлялся от пыли, а может, во рту у меня пересохло от страха? – Да и какая от меня может быть польза, когда тут вершат дела такие чудовища? Я в этих делах ничего не смыслю, и в тебе, между прочим, тоже. Кто ты, черт возьми, такой, в конце концов, – колдун, маг, волшебник? Да если у меня даже брезжит какой-то намек на решение этих проблем, неужели я посмею его высказать? Чего это мне будет стоить? Как я его осуществлю? Я ведь могу все только испортить! Результат будет в сто раз хуже, чем то, что мы имеем теперь! Я слишком мало знаю, понимаешь ты это? Да я ничегошеньки не знаю!
– Правильно, – на удивление ласково согласился Шимп. – Потому-то я и привел тебя сюда, чтобы ты все увидел и понял. Почему именно тебя, спрашиваешь? Так спрашивали многие, на кого взваливалось бремя решения мировых проблем. Но тебе повезло. Тебе я могу ответить. Дело вот в чем: я выбрал тебя потому, что ты умудрен в проблемах мира, в котором живешь, а я – в проблемах моего мира. И то, что происходит, – это конфликт между двумя нашими мирами. Так что решение может принять только тот, кто разбирается и в том, и в другом. – Глаза Шимпа снова блеснули, и он сжал кулаки. – Так что придется тебе поучиться! Ты познакомился с духами, правящими этим островом, с теми, кто укрывается в его тени. Ты уже знаешь больше, чем удалось узнать другим. Ты ощутил, к чему привело противоборство этих сил, и восстал против них. Ты убеждал их и боролся с ними, ты терпел поражения в этой борьбе, но и побеждал. Ты пропустил всё это через свою душу. Разве этого мало? Любой, занимая мысли другого, оставляет у него свой отпечаток. Ты знаешь больше, чем тебе кажется, надо только хорошенько покопаться в себе. Вот и займись этим!
Я пристально посмотрел на Шимпа.
– Ты назвал две силы, но ведь Катика говорила, что их три! И ты с этим согласился, верно? Так о третьей я могу что-нибудь узнать?
– А ты разве не знаешь? – тихо спросил Шимп. – Я надеялся, что ты хоть немного да понял к этому времени. Я собирался предоставить тебе здесь, на острове, больше времени, чтобы ты понаблюдал, поразмышлял. Не думал я, что мне придется так долго блуждать среди теней человеческих мыслей, из-за этого я чуть не забыл, кто я такой, и прозябал в слабости, когда надо было спешить. И очнулся только сейчас. Я надеялся к этому часу уже узнать твое решение, так как времени у нас почти не осталось. Но если ты действительно считаешь, что знаешь ещё слишком мало, то пока ещё есть возможность пополнить твои знания даже сейчас. Возможность, которую надо использовать немедля, пока у меня ещё есть время и силы. Я и так использовал уже почти все, что у меня оставалось.
– Что? – изумился я.
– Так до сих пор и не понимаешь? – со злостью спросил он. А ветер донес с полей треск ружейных выстрелов. Он приближался. – Если ты ещё недостаточно наполнен… А ведь об этом постарались. Ты ведь сказал мне, что когда-то однажды от отчаяния, повинуясь инстинкту, поддался на то, чтобы тобой завладели. А теперь ты должен открыть свою душу сознательно. Но только… хватит ли у тебя смелости?
– Так значит, это ты, – поперхнулся я и начал кое-что понимать. За нашим укрытием раскатилось хриплое рычание Баронга и грохот осыпающихся камней. Заглушая визг kuro-i, раздался чей-то пронзительный, нечеловеческий хохот.
Джеки обняла меня за плечи.
– Стив, чего Шимп от тебя хочет? Что ты должен сделать? Почему у тебя такой вид?
Я ничего не ответил, оперся на борт грузовика, стараясь справиться с дыханием и собраться с мыслями.
– Мне трудно объяснить тебе, Джеки. Это то, чего я всегда боялся.
У каждого свои страхи и фобии. А мои – после того, что со мной сделала в отеле Рангда, – были поистине ужасны. И тут все они всколыхнулись во мне, поднялись на поверхность, словно желая погубить меня прямо сейчас.
– Да, на это согласиться трудно, – сказал Шимп. – Я понимаю. Но ты же сам не раз спрашивал, почему выбрали тебя! Вот и ответ. Помнишь, твой друг штурман говорил тебе, что ворота Спирали просто так не открываются ни для добра, ни для зла. Для тебя они открылись, наверное, ради этой проблемы. Решив её, ты заплатишь за то, что тебе открыли просторы мира. Ради этого, а может быть, даже ради чего-то большего, частью чего эти проблемы являются. А платить надо за все и всегда!
Шимп сжал мне плечо. И хоть прикосновение это было легким, я почувствовал, как из его пальцев исходит такая мощь, что не верилось, будто ею может быть наделена человеческая плоть. Эта сила разжигала, воспламеняла меня, но одновременно и успокаивала, и приводила в чувство.
– Это то, что я могу даровать тебе, только это, – пророкотал он. – И всего на несколько минут – мою силу. Подумай, парень! Вспомни! Подави страх! Вспомни, разве это было так плохо?
Конечно нет. Я вспомнил, как здорово было не ощущать своей пустоты, не ощущать одиночества, как ощущает его каждый человек, чувствовать себя заодно с чем-то безмерным, во много раз более сильным и возвышенным, чем я сам. Почувствовать себя состоявшимся! Не просто попавшим под власть других, как было с Рангдой, чего добивался Баронг, но самому получить её! Ни Рангде, ни даже Баронгу не удалось осквернить это ощущение.
– Ты боишься? – шепотом спросила меня Джеки. – Одно время ты думал, что всего боишься: и что подумают о тебе другие, и что будет со всеми твоими блестящими планами. Из-за этого-то ты и нашими отношениями пожертвовал, бросил меня. Но это же было заблуждение, Стив! Ошибка! Я ведь видела, какой ты на самом деле! Такой, каким я тебя всегда себе представляла, порой вопреки очевидному. И сейчас, если действительно надо что-то сделать, решайся!
И в её прикосновении я тоже почувствовал силу, вливающуюся в меня, энергию не менее кипучую, чем энергия Шимпа, она согревала меня, горела во мне, как горит в кислороде сталь. И правда, почему бы и нет? Мы же на Спирали, за пределами Сердцевины, здесь все возможно и все существует, подобно тем чудовищным силам, что сошлись сейчас в поединке.
– Стив, – горячо проговорила Джеки, – не дай страху одолеть тебя!
С большим трудом, словно сумерки вокруг меня сгустились и превратились в закопченное стекло, я заставил себя поднять руки и одной обнял Джеки, крепко прижал её к себе, а другую вытянул вперед, хотя сделать это было невероятно тяжело. Я чувствовал, как шевелятся у меня на голове волосы, как пощипывает кожу на лице, будто вокруг гремят разряды энергий. Казалось, из растрепавшихся волос Джеки вылетают искры.
– Я готов! – крикнул я и, напружинившись, так что рука чуть не выскочила из сустава, схватил за плечо Шимпа.
Но моя рука прошла сквозь него, как сквозь дым.
А через секунду, крепко прижимая к себе Джеки, я уже парил в воздухе, поднимаясь кругами над зелеными склонами острова, как лист над костром. И в ушах у меня звучал голос Шимпа, хотя самого Шимпа я не видел:
– Гляди! Гляди! Как расшаталась без контроля система равновесия. Хотя Рангда и Баронг сражаются за власть в царстве теней, но борьба их отражается на Сердцевине. Смотри – дорога безумию открыта: начался puputan!
Сумерки внизу вспыхивали то багровым, то золотым светом. Бой между террористами и сопровождавшими нас военными переместился на рисовые поля, и, похоже, он велся уже с применением тяжелой артиллерии. Противники, видимо, вызвали поддержку, и у партизан силы оказались гораздо серьезнее, чем ожидалось. Через горы, раскачиваясь на ветру, спешил к воюющим «Ильюшин», по бортам у него, как перезрелые плоды, крепились оружейные подвески, носовой пулемет уже поливал огнем джунгли. Над отдаленными вершинами гор показались новые вертолеты. Вдруг прямо над рисовым полем зажглось алое пламя – разорвалась ракета. Словно в ответ, с черно-синей вершины Гунунг Агунга послышался рокот – и из кратера поднялись грозные пары, за ними в клубах дыма вырвались на свободу тучи горячего пепла, а вдали на вершине Гунунг Батура блестящая поверхность озера в огромной кальдере вдруг задрожала, как затуманившееся зеркало, и выбросила в небо столб кипящей грязи и пара.
– Этим двум горам ничего не стоит уничтожить остров! Гляди, Стивен Фишер, гляди собственными глазами и моими глазами тоже! Смотри и набирайся ума!
И вдруг как будто одноцветное изображение разом зажглось яркими красками…
Как будто плоская картина стала трехмерной…
Как будто рисунок на стене вдруг потянулся ко мне и обвился вокруг…
Как будто бессвязный лепет вдруг вылился в шекспировские строфы…
Как будто сухой стебель в моих пальцах вдруг набух соком, покрылся цветами и листьями и обдал меня ароматом…
Как будто все, что я видел, вдруг стало расти, наливаться, распространяться с апокалипсической быстротой – такой поразительной сделалась моя восприимчивость, весь мир стал во много раз огромней, чем я представлял его себе, словно за каждой моей мыслью раскинулись горизонты знаний и глубочайшие пропасти незнания. Ибо надо постичь бесконечно много, чтобы понять, сколько ещё существует непознанного, и, как арки полуразрушенного древнего храма, это ужасающее незнание обрушилось на меня, сводя на нет мой и без того ничтожный человеческий интеллект, мое жалкое существование. Я в панике отбросил от себя эти мысли, взял себя в руки и уставился на остров, все ещё виднеющийся внизу.
И увидел.
Все целиком, макрокосм. Единую систему, живое существо на фоне синего океана; передо мной, словно на предметном стекле микроскопа, лежал образец, и он был живым, как и я сам. И остров Бали был живым. Небывалая красота и величие этого зрелища поразили меня; паря высоко в воздухе, я чувствовал, как меня закрутило и завертело, перед моим не очень четким взором замелькали все страны мира, по лицу планеты ещё медленнее, чем с ледниковой скоростью, проползли континенты, и все они были живыми! Не просто мертвые окаменелости, на которых кто-то обитает, нет! Ведь откуда эти живущие черпают силы, как не из того же камня, не из почвы? И всюду маячило то, что жило там прежде и снова в конечном счете будет полно жизни. Лишенное жизни было частью жизни, так же как жизнь была частью лишенного жизни. Одно в свой срок переходило в другое, и грани между ними не было. А сама планета Земля, движущаяся среди звезд, которые сверкали сейчас надо мной, сама наша планета была живой, составленной из живых континентов. А дальше что? Что такое звезды? И все, что за ними?
Но мой полет замедлился, и перед моими глазами снова возник остров Бали. Я вспомнил об I Desa, этом «мистере Деревне», и о доме – подобии человека. Таким и был этот живой организм подо мной – единое целое, созданное природой и человеком. Постоянно нарождающиеся, постоянно умирающие живые существа, населяющие остров, начиная с простейших водорослей и кончая Великим брамином, – составляющие клетки этого острова, его органы, поддерживающие в действии его тело. Но если Бали – живой организм, где его сердце – сердце этого кракена из камня и грязи подо мной – и где его мозг?
Поразмыслив, я понял. Кровь острова – вода, водная система, частично естественная, частично созданная человеком, – это вены, по ним и течет вода, а сердце, что гонит кровь по венам, – это система subak! Управляемая, в свою очередь, мозгом. Мозг – это созвездие храмов, храмов subak и всех прочих, которые неусыпно наблюдают за всеми аспектами сложной жизни острова, управляют ею и поддерживают в ней хрупкое, но строгое равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59