– Джип оперся бедром об ограждение и смотрел на Шимпа с настороженной улыбкой. – Ну хорошо, по крайней мере, вне его пределов ты в безопасности. Но, мистер, на твоем месте я бы держался подальше и от Нью-Йорка. Как можно дальше! И вообще, от высотных зданий повсюду – тоже. – Он погрозил Шимпу длинным пальцем. – А уж если тебе понадобится во что бы то ни стало лезть наверх, то пользуйся лифтом, слышишь?
ГЛАВА 10
Капитан Августин Ленгли Феррис, баронет, командир корабля Её Величества королевы Британии «Сапфир», вооруженного семьюдесятью четырьмя пушками, сложив домиком свои длинные костлявые пальцы, походящие на паучьи лапы, и глядя поверх них, внимательно изучал нас. Взгляд этот не слишком обнадеживал. Холодную синеву глаз на длинном, лошадином, напоминавшем череп лице подчеркивали темные волосы и бледная кожа. Несколько дерзких веснушек украшали крылья носа и высокие угловатые скулы. Впалые щеки скрывались за пышными бакенбардами, густыми и прямыми, двумя дугами они спускались вниз, словно два водопада-близнеца, с математической точностью разделенные тонким ртом. Костлявый подбородок отличался особой блестящей гладкостью, которой можно добиться, только пользуясь опасной бритвой. Гладким был и его голос: когда он сообщил мне плохие новости, в нем не было и следа эмоций.
– Я подробно побеседовал с капитаном Батангом, и он со мной согласился. Сожалею, но вынужден доложить вам, что не вижу для вас никаких возможностей в достижении поставленной цели.
Я стоически принял его сообщение.
– Вы считаете, что «Икан-Ю» потеряна навсегда? Но ведь шхуна не так уж сильно повреждена?
– О да. Руль отремонтировать легко. Но шхуна лишилась грот-стеньги, нескольких частей рангоута, треснула грот-мачта. На борту нет материалов для ремонта, их не могли взять, ведь предстояло везти груз. И мы, естественно, имеем в запасе только собственный рангоут. Деревья на острове не годятся, даже если кто-нибудь и осмелится высадиться на этот берег.
– Да, на остров мы не торопимся. – Я взглянул на Джипа. – Однако, насколько я помню, и до нас плавали с никудышным временным рангоутом и такелажем.
Капитан задумчиво потрогал челюсть.
– Да, но где плавали?
Молл, прислонившись к открытым дверям штурманской рубки, горестно хмыкнула.
– Я начинаю думать, что впереди возможен целый букет неприятностей: не одно, так другое, – проговорила она.
– Вот именно, старший рулевой, – ответил ей капитан. – И конечно, мы ничего не можем сделать для вашего парового сосуда.
– Он имеет в виду котел, – разъяснил Джип.
– Верно, – уныло сказал я. – Он и без того никуда не годился. Нужен новый.
– Который не так-то легко раздобыть здесь, – напомнил мне Джип. – Не забудь, за пределами Сердцевины отсутствует промышленность. Все делается вручную. Вот почему Батанг Сен довел шхуну да такого состояния, у него просто выхода не было.
– Именно с этой проблемой, – кивнул Феррис, – время от времени приходится сталкиваться и «Сапфиру». Пока нам везет. Но я не думаю, что вы найдете в этом районе нужных мастеров. Так что перед вами стоит выбор: ремонт руля займет день или больше; у нас есть солидный запас досок, пеньки и прочего, чем мы можем с вами поделиться. Плюс к этому, разумеется, помогут мои матросы. Тогда будет не так трудно отбуксировать вас с песка.
Всё это Феррис произносил с такой невозмутимостью, что его слова не сразу укладывались в голове.
– Капитан Феррис, – наконец опомнился я, слегка задыхаясь, – это просто невероятно… вы и так уже столько для нас сделали.
– Да нет, уверяю вас. Взаимная выручка моряков, только и всего. Мне бы на самом деле хотелось, чтобы мы могли сделать для вас больше, но и с ограниченным количеством парусов вы сможете дойти до какого-нибудь яванского порта, а там вам поставят новый шпангоут и как следует укрепят руль, это займет по меньшей мере два дня. А оттуда вы уже отправитесь на Бали. А можете рискнуть пойти и прямо на Бали со временным рангоутом и такелажем, но на это уйдет столько же времени, а может быть, даже больше. Так что в любом случае я не думаю, что вы доберетесь туда к третьему мая, как вы хотите.
– Не как хотим, – свирепо вмешался Шимп, словно только что проснулся, – а как должны.
Феррис поднял редкие брови.
– Но через Спираль… – возразил было я.
Феррис распрямил пальцы и почесал нос.
– Не попадете, даже если я предоставлю вам помощь мистера… э… Джипа в качестве штурмана. Даже он не сможет провести вас через моря… э… Spiraculum Mqjorem, чтобы попасть на Бали к назначенному времени. Может быть, его не затруднит подтвердить мои слова?
Джип провел рукой по развернутым картам, у него блестели глаза, будто все черточки и символы сообщали ему какие-то новые истины.
– Да, – лаконично ответил он. – Мне очень жаль, Стив. Все сказано. Заход в порт, расположенный на краю Сердцевины, означает промедление. И потом, сколько времени уйдет на ремонт? Не знаю, сколько дней вы потеряете. Вам нужно что-то, действующее мгновенно, как те Ворота.
– Даже не заикайтесь о них… А если забыть о ремонте…
– Тогда вы будете чрезмерно зависеть от ветра, погоды и от действий, которые могут предпринять ваши враги.
– Капитан дело говорит, – согласился с Феррисом Джип. – Они наверняка свернут вам шею.
– Выходит, мы потерпели поражение? – На меня навалилась тяжесть, готовая вот-вот обрушиться.
– Нет! – воскликнула Джеки. – Руководители проекта не посмеют наложить на нас штраф, после того как я свяжусь с ними. Какая разница, один день или два?
– Огромная! – прорычал Шимп с неожиданной яростью. – Если контейнер, а вместе с ним я не будут доставлены в назначенное место до полуночи назначенного числа, все окажется под угрозой. В игру вступят другие силы. И когда этот срок настанет, когда наступит темнота, я уже не смогу служить для вас щитом. Вы и от этого можете отмахнуться?
Потрясенная, Джеки отвела глаза, она молчала, и я никогда не видел, чтобы она была так близка к слезам. Отчаяние нарастало a pleine forte et dure.
Феррис встал и начал расхаживать по штурманской рубке, рассеянно касаясь пальцами одетых в бронзу приборов и дорогих туземных безделушек, украшавших стены.
– Ладно, – сказал я, – всё равно мы будем добиваться своего. Больше нам ничего не остается. Вы и так сделали для нас все, что могли.
– В этом нет необходимости, – резко сказал Феррис, он вернулся к своему кожаному вращающемуся креслу, взял длинный штурманский карандаш и стал вертеть его в пальцах. – У нас нет свободного места в трюме, – начал он, но внезапно донесшийся с палубы шум заглушил его слова.
На борт лебедкой поднимали капитанскую гичку, на которой Феррис навещал Батанг Сена. С неё на брезент, закрывавший главный люк трюма, капала вода, и под крышкой вдруг что-то ожило, что-то закопошилось, зашуршало, застучало, раздался глухой удар, скрежет и ни на что не похожий странный писк. Звучало всё это забавно, но дальше пошло по-другому. Тяжелая крышка люка подпрыгнула, закачалась, и палубные матросы отскочили в сторону.
Феррис поднялся с кресла, но Молл уже бежала по трапу на палубу, её золотые украшения громко звенели.
– Тише, тише, цыплятки! Успокойтесь, мои храбрые петушки, – заворковала она над люком. – Успокойтесь. Ведь противные пушки больше не стреляют, правда?
Ответом ей был отчаянный писк, и крышка подпрыгнула снова. Молл сильно ударила по ней ногой.
– А ну замолчите, наглые крикуны! Хватит горло драть! Замолчите, олухи, а то всех на веревку нанижу! Это я вам говорю – Молл.
У Джипа исказилось лицо. Я видел его взволнованным и прежде, правда нечасто, но знал, как он при этом выглядит.
– Это, – мрачно пояснил он, – это и есть наш драгоценный «скоропортящийся груз». По мне, так чем скорее он испортится, тем лучше. Только капитан да Молл готовы их терпеть.
Молл, быстро поднявшаяся к нам, усмехнулась и ткнула его под ребра.
– Чего разворчался! Иногда ты и сам ими лакомишься.
– Да, и нетрудно догадаться, как это мне нравится!
Феррис осторожно кашлянул.
– Спасибо, старший рулевой. Так вот, как я уже, весьма кстати, заметил, в трюм у нас ничего больше не поместится. Но если этот ваш контейнер водонепроницаем…
– Эта модель выдерживает погружение до двадцати морских сажень, – ответил я. – И может со всей своей упаковкой держаться на плаву месяцами. А что?
– Очень хорошо. – Капитан подчеркивал каждое слово, постукивая карандашом по столу. – Тогда мы могли бы разместить его на палубе. – Холодные глаза Ферриса вдруг подозрительно блеснули. – Раз уж наш выдающийся штурман так умело увел нас с нашего курса, то ему не составит особого труда завести нас ещё дальше, как я уже сказал, на Бали.
Джип издал протестующий вопль. Я выпрямился. И Джеки тоже. Наверное, ей никогда не приходило в голову, что у её ангела-хранителя пышные бакенбарды.
– А ещё я хочу добавить, – почти застенчиво продолжал капитан, – что для ваших досточтимых особ мы можем подыскать каюты. Так что, если вы окажете нам такую честь…
– Просто не знаю, что и сказать, – в растерянности заморгал я.
– Это почему же? – протянула Молл. – Что, разве слово «да» вышло из моды?
– Да нет, не то чтобы я не испытывал благодарности, просто я не хочу покидать Батанг Сена и Те Киоре в беде: со сломанной мачтой, с пиратами и Бог знает с чем ещё.
– Я уже обсудил всё это с вашим капитаном, – кивнул Феррис, – и он согласен. На это у него есть веская причина. Тем, кто вас преследует, нужны вы и ваш груз. Если на шхуне не будет ни вас, ни груза, её оставят в покое, преследовать станут нас.
– И пусть попробуют догнать! – Молл сверкнула белоснежными зубами и с довольным видом обхватила себя руками. – Вот бы мы потешились!
Скупая улыбка на лице капитана растянулась до самых бакенбард.
– Я не мог бы выразиться… э… точнее, чем вы, старший рулевой. Надеюсь, это парирует ваши возражения, мистер Фишер?
– Если вы позволите мне сполна расплатиться за это плавание…
Феррис добродушно покачал головой, теперь он и выглядел совсем по-человечески.
– Уверяю вас, я давно научился игнорировать подобные предложения. Значит, договорились. Да? Тогда, мистер Джип, раз уж вы утверждаете, что можете имитировать пароходный свисток, передайте, пожалуйста, мои приветствия капитану Батанг Сену и попросите его порадовать нас своим посещением и составить нам компанию за обедом. Надеюсь, все вы тоже к нам присоединитесь…
К тому времени как мы вернулись на шхуну, бригады матросов с обоих судов уже суетились вокруг нее, словно муравьи вокруг муравейника. Наши предложения помочь были вежливо, но решительно отвергнуты; мы прошли сквозь шумную толпу матросов, которые спешно что-то пилили, заколачивали, постоянно ощущая гнетущую близость нависшего над шхуной зловещего острова. Нам ничего не оставалось, как собрать вещи и перебраться на «Сапфир». На нем было три пассажирских каюты, но как-то так получилось, что наши с Джеки вещи оказались в одной двойной каюте на корме, и ни один из нас не стал поднимать шум, чтобы это изменить. Мы были настолько измучены, что могли только поплескаться в прохладной воде и рухнуть в постель, даже не взглянув друг на друга, пока раздевались. Однако ночь проходила, а мы не могли заснуть и лежали рядом, задыхаясь в тропической духоте, с нас стекали струйки пота. Мы слышали стук и скрежет ремонтных работ, он сливался со зловещими криками, доносившимися с ночного острова, и не давал заснуть. Рука Джеки нащупала мою, сжала её. Я огляделся, различил её силуэт на фоне слабо освещенных жалюзи иллюминатора, губы у неё приоткрылись и задрожали. Я повернулся, дотронулся до её рта рукой, погладил её подбородок, горло, ключицу и задержался на левой груди. Она поймала мою руку, прижала её и потянула меня к себе. Куда это могло нас привести, я знать не хотел, да это меня и не тревожило. Мы были во власти мгновения, и это было правильно, этого было довольно.
Потом, когда мы все ещё сжимали друг друга в объятиях, ничего не видя и задыхаясь, у меня перед глазами, словно вспышка молнии, возникло яркое видение – я увидел Молл, в волосах у неё струился лунный свет, она казалась огромной и грозной. Такой она была в ту ночь, когда, стоя у штурвала, объяснила, что собой представляет мое поведение по отношению к Джеки, разоблачила весь мой самообман и жестокую рассудочность. Вероятно, передо мной проплыло лишь воспоминание о Молл, но почему тогда в её глазах, которые в ту ночь блестели презрением, сейчас мелькало лукавство и даже намёк на нежность, правда если это и была нежность, то какая-то неистовая. А больше всего сбивал с толку её искрящийся смех. Но видение исчезло. В конце концов мы всё-таки заснули.
Утром мы вышли на палубу поздно. К этому времени шпангоуты левого борта на шхуне уже были обнажены, в борту зияла огромная зазубренная рана, и судно напоминало больного в разгар хирургической операции. Матросы усиливали поврежденные шпангоуты, проверяли обшивку и готовили замену её разрушенных частей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59