Оборотясь к младшему брату, он спросил:
— Что скажешь на этот счет, школяр? Я хотел сказать. Великий ученый, — тут же насмешливо поправился он.
— Попахивает колдовством, — сморщил нос Грегори, — или дурно использованной «пси». Называй, как хочешь.
— Так что, один чернокнижник высушил целую равнину, превратив ее в пустыню? — поинтересовался Ален. — Как же ему это удалось — отвел в сторону воду?
— Или же сделал так, чтобы она не накапливалась, — предположил Джеффри. — Остановил родники, завалив их камнепадом, и перегородил реки.
Несколько минут они хранили молчание, вспоминая об афанке. Кони бодро стучали копытами, взбираясь все выше по такому пологому склону, что его едва можно было заметить, лишь несколько затрудненная походка лошадей указывала на то, что они неуклонно поднимаются в гору.
Но тут Грегори неожиданно воскликнул:
— Дома!
— Хижины, — поправил Джеффри, выпятив губу, — верный знак, что ничего хорошего он от этого не ожидает. — Хотел бы я знать, откуда они вдруг взялись — мы должны были заметить их уже издали.
Этот вопрос они выяснили, как только добрались до вершины пологого склона. Под ними открывался спуск — такой же пологий, как и тот, по которому они взбирались. В центре долины виднелось пересохшее русло ручья. В дюжине ярдов от его берегов сбились в кучку соломенные крыши поселка.
Ален сдвинул брови:
— Так дело не пойдет. Ни кота, ни собаки, ни домашнего скота — и вообще ни единой души! Не нравится мне эта деревня.
— Может, все ушли отсюда, когда началась засуха? — предположил Джеффри.
— Вряд ли, — Грегори указал рукой вперед. — Посмотри, там дальше сразу начинается зеленая трава.
Как будто этот край поделили между собой лето и осень.
С чего бы им отсюда уходить — если только их кто-нибудь не заставил.
— М-да, весна, — Джеффри приподнялся в стременах, внимательно всматриваясь вперед. — А, может, здесь уже зима погуляла?
— Возможно, братец, — ответил Грегори, — но тогда люди могли бы растапливать снега и без воды бы не остались. Нет, их сняла с места отнюдь не засуха!
— Что же еще могло согнать их с этих земель? — озадачился Ален.
Заливистый хищный вой был им ответом.
Трое молодых людей мгновенно оказались в окружении каких-то бледнокожих босоногих маленьких монстров в рясах с капюшонами. Чудовища прыгали с крыш, выставляя перед собой каменные ножи и пики. Под капюшонами мелькали чешуйчатые хари, больше похожие на ящериц, чем на людей. Ростом они были не более двух футов, но глаза кровожадно сверкали, как у охотников, вышедших на законную добычу, с которой они без труда справятся.
— Хобьяхи! — бледнея, воскликнул Грегори.
— Ален, следи за тылом! — Джеффри выхватил меч.
Ален последовал его примеру, разворачивая коня и занимая позицию обороны.
— Они сыпятся отовсюду, как горох из мешка!
С козлиным блеяньем хобьяхи покатились на воинов.
На своих коротеньких ножках они в самом деле напоминали раскатившиеся горошины: их конечности мелькали так быстро, что за ними невозможно было уследить.
— Спина к спине! — прокричал Джеффри всем известную команду, и все трое сгрудились в кольцо, образуя треугольник. Орда бесновалась внизу — они сдерживали наступление взмахами мечей.
— Холодное Железо! — дружно завопили первые ряды хобьяхов, тут же отпрянув. Но задние напирали.
Мгновенно образовалась «куча мала», окружившая воинов со всех сторон.
Ален пытался перекричать этот гомон:
— Мы не причиним вам вреда! Зачем вы напали?
— Потому что вы — пища! — закричали в ответ десятки голосов, постепенно подхваченных остальными:
— Пища, пища, пища!
— Мя-со! Мя-со! Мя-со! — скандировали другие.
Несколько горошин даже набрались мужества прыгнуть вперед.
Джеффри отшвырнул их мечом, как битой для игры в гольф.
— Мы мясо с Холодным Железом в руках! Хотите согреть его своей кровью?
— Нет, не нашей, а твоей! — заорал какой-то хобьях, и товарищи поддержали его ревом одобрения.
— Не нашей, а твоей, не нашей, а твоей, не нашей…
— Раздери их на части! — прошипел Ален чародею Грегори, а сам тем временем продолжал во всеуслышание:
— Но вы же не настолько кровожадны! Не станете же вы убивать ни в чем не повинных людей только из-за того, что вас мучит голод?
— А почему бы и нет? — ответило несколько голосов; из них тут же выделился один, который ответил:
— Мы же съели всю эту деревенщину, а чем вы хуже их?
— Уничтожьте их! — прошипел Ален.
— Сделаем, что сможем, — лицо у Джеффри натянулось так же, как у Грегори. — Но за ними стоит что-то большее, что придает им форму!
Ален принялся дальше отвлекать врага.
— Да уж, конечно, так я вам и поверил — не стали бы вы есть так много невинного народа.
— Еще как стали! — кричал какой-то хобьях. — Было очень вкусно!
— Мясо! Мясо! Мясо! Мясо! Мясо! — орда хобьяхов снова завела свою песнь и стала надвигаться на путников.
Ален достал мечом первого из наступавших: тот с воем откатился в сторону. Грегори и Джеффри механически сделали то же самое каждый со своей стороны: таким образом, уже по одному смутьяну было наказано. Принц закричал:
— Не стоит устраивать напрасное кровопролитие!
— Напрасное — не стоит, но вот ваше кровопролитие нам необходимо! — выступил следующий оратор из хобьяхов. Он тут же обратился с пламенной речью к остальным, ни дать ни взять — предводитель народного восстания:
— Взять их! Разорвать их! Этих мясистых путников нам на два дня хватит!
— Пост целебен для души, — заметил им Джеффри, многозначительно поигрывая мечом. — И голод лучше смерти.
— Почему мы медлим? — возмутился какой-то хобьях, словно в очереди к полевому котлу. — Мы их накроем массой. Пусть они машут своими мечами, они света белого не взвидят. А кому-то все же удастся добраться до их плоти!
— О-о-о! — в толпе послышалось радостное хихиканье и причмокиванье. — Плоть! Плоть! Плоть! Плоть-плоть-плоть!
— Мясо-мясо-мясо-мясо! — вторили задние ряды, даже не слышавшие, что происходит.
— Но ведь многие из вас погибнут, — пытался увещевать их Ален. — Вам это надо?
— Надо! Мясо-мясо-мя…
— Кто хочет погибнуть первым? — Он выхватил из толпы быстрым незаметным для глаз движением какого-то хобьяха и воздел его за шиворот перед толпой. Хобьях бултыхался перед товарищами, пытаясь вырваться.
— Чем мы отличаемся от животных? — риторически воскликнул принц, обращаясь ко всем — хобьяхам и своим товарищам. — Тем что животные думают о еде, не думая о последствиях. А чем животные отличаются от нас? Тем, что не пытаются съесть то, что им не по зубам.
Так что — значит, ты желаешь погибнуть первым?
— Не-ет! — Завопил монстрик. — Не хочу-у!
— Думаешь, другие хотят? Думаешь, кто-нибудь хочет оказаться на твоем месте? Эй, — обратился он к толпе, — кто желает умереть вместо него?
Молчание было ему ответом.
Ален отбросил монстра в толпу.
— Ну, кто следующий? Кто первым хочет вкусить моего меча?
— Я никогда прежде не видел вас в этих землях, — прокричал Джеффри. — Откуда вы взялись?
— А откуда взялся твой род? — откликнулся один из хобьяхов, видимо, самый древний и мудрый. — Мы знаем только что проснулись от голода — и так началась наша жизнь, и повторяется каждое утро.
— И вы не знаете, каким заклинанием вас пробуждали к жизни? — спросил Грегори.
— Нет, а если бы и знали, то вам бы не сказали. Уж точно не стали бы делиться этим с нашей добычей.
— Мясо! — воспрянули хобьяхи.
И снова зарядили:
— Мясо-мясо-мясо…
— Тише вы! Дайте ему договорить!
Хобьях, увидев, что к нему прислушиваются, с важным видом вылез из толпы, став кому-то на голову и произнес:
— Зато мы знаем такое слово, что вы заледенеете от страха! Давайте проорем его, ребята!
И толпа охотно вторила ему точно по команде:
— Занплока! Зан-плока! Зан-пло-ка!
— Что-то ужас не рождается в моей душе, — ответил Ален. — Может быть, вы знаете и другие слова, пострашнее?
Но голос его потонул в восклицаниях: толпа хлынула на соломенные крыши, собираясь атаковать их оттуда. Все громче и громче звучала их боевая песнь:
— Занплока! Занплока! Занплока! — как будто одно это слово воодушевляло их и придавало силы и мужество.
— Что еще за «занплока»? — пробормотал Грегори.
— Какая разница? — Джеффри изготовился к обороне.
— Разница большая и первостепенная, — отвечал Грегори, — ибо если они получают от этого силу, то могут точно так же ее и потерять. Надо просто забрать у них эту силу. — Снова возвысив голос, в паузах между распевом хобьяхов, он проревел:
— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц!
— Что за ерунду ты орешь. Лучше приготовь меч!
— Да тише ты! Акольпноц!
Толпа мини-монстров стихла, озадаченно хмурясь.
— Что еще за «акольпноц»? — спросил один из них.
— Это противоположное занплоке, — объяснил Грегори, — и значит, отнимает у вас силу! Давайте, вместе со мной, — обратился он к товарищам:
— А-кольп-ноц!!!
— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц! — вторили ему Ален и Джеффри, пожимая плечами.
— Тихо! — пробрюзжал «старый и мудрый» хобьях, успокаивая остальных. — И прислушался. — А-а! — Победоносно воскликнул он. — Не действует!
— Не действует! Не действует! — подхватили остальные:
— Мясо — мясо-мясо. Занплока, зан-плока…
— Если оно не действует, так что ж вы заткнулись, как только мы его произнесли? — и Грегори приглашающе взмахнул товарищам руками, как регент хора:
— А-коль-пноц!
— А-кольпноц! Аколь-пноц! Акольп-ноц! — вторили компаньоны.
— Не слушайте! — хобьях демонстративно заткнул уши. — А то может сработать, как они говорят.
Все его товарищи немедленно заткнули уши — их песнь тут же пошла вразброд, поскольку они уже не слышали друг друга. Нестройный хор голосов пел про неведомого занплоку. Впрочем, других слов в этой песне и не было.
Зато наши трое друзей в полную силу дружно провозгласили:
— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц!
Хобьяхи уже не слышали друг друга и не могли решить, что делать дальше. Они неуверенно мялись в толпе, продолжая выкрикивать бессмысленное слово.
— А теперь, — Ален подстегнул коня, — вперед, — и стал рассекать толпу со словами :
— Акольпноц, Акольпноц! Акольпноц!
Хобьяхи снова сплотились — издав общий визг. Они в беспокойстве забегали по крышам, не слыша команды к атаке. Некоторые пустились в бегство — неуверенные в том, была ли команда к отступлению, или, может быть, они ее прослушали с заткнутыми ушами.
Не прошло и минуты, как вся орда пустилась в бегство, жалобно подвывая.
Ален опустил руку с мечом и поежился:
— Клянусь, придумано неплохо!
— А ты настоящий полководец! — заметил Джеффри, глаза его были выпучены от восторга. — Какое мужество, какая сила духа! А? А-х-ха-ха! Я никогда не видел тебя таким — хоть памятник ваяй!
Принц скромно улыбнулся:
— Никто не знал что делать Джеффри — так что я сделал первое, что пришло в голову. Любое действие лучше чем бездействие. Чтобы избежать кровопролития, нужно хладнокровие — и только. Сильная рука и острый разум всегда найдут выход из создавшегося положения и принесут пользу в любой обстановке.
— Так скромно сказал о себе! Ого-го!
— Прекрати ржать или слезай с коня!
— Это зачем?
— Повезешь меня!
— Ах-ха!
Наконец Джеффри успокоился:
— Так что все-таки нужнее королю — руки или голова?
— Важнее всего — милосердие и справедливость. Точнее, в обратном порядке — сначала справедливость, а потом милосердие. Первое устанавливает и исполняет закон, утешая обиженных и примиряя разгневанных, а второе…
— А что второе?
— Второе будит сердца провинившихся и бережет осудивших.
— От чего? От праведной расправы?
— Как может быть расправа праведной? И потом, прощение или хотя бы снисхождение всегда сильнее наказания. Ведь мы могли наказать этих неразумных хобьяхов, хотя бы малой кровью — но проучить их.
— Ну?
— Но мы же избежали этого? Вот также и правосудие должно быть неизбежным — то есть справедливым и неизбежным, как возмездие, но и милосердным.
Джеффри стал понимать, что принца заносит в области политического философствования, и постарался увести разговор в сторону:
— А что насчет семейной жизни?
— То есть?
— Оно там как-то проявляется — справедливость и это… милосердие?
— Еще как! — усмехнулся Ален. — Взять хотя бы Корделию…
— Не будем о сестре, — заявил Джеффри — и это было его право, как брата. — Ладно, — смягчился он, — Вижу, ты становиться просвещенным монархом.
— Счастье, что мы напоролись на этих безмозглых, — вмешался в беседу Грегори, — а не на кого-нибудь покрупнее и посильнее.
— Ты имеешь в виду того, кто стоит за ними? Но и у них, похоже, был свой лидер.
— Таких вожаков у них хоть пруд пруди. Стоит толпе притихнуть, как мигом объявляется кто-то языкастый.
— Подожди, — Ален обернулся к Грегори, — что значит «безмозглых»? Ты хочешь сказать — это твое слово… оно, что, не имело заклинательной силы? Это был блеф?
— Такой же блеф, как и их «занплока». Если толпа верит в силу своего заклинания, она поверит и в силу другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Что скажешь на этот счет, школяр? Я хотел сказать. Великий ученый, — тут же насмешливо поправился он.
— Попахивает колдовством, — сморщил нос Грегори, — или дурно использованной «пси». Называй, как хочешь.
— Так что, один чернокнижник высушил целую равнину, превратив ее в пустыню? — поинтересовался Ален. — Как же ему это удалось — отвел в сторону воду?
— Или же сделал так, чтобы она не накапливалась, — предположил Джеффри. — Остановил родники, завалив их камнепадом, и перегородил реки.
Несколько минут они хранили молчание, вспоминая об афанке. Кони бодро стучали копытами, взбираясь все выше по такому пологому склону, что его едва можно было заметить, лишь несколько затрудненная походка лошадей указывала на то, что они неуклонно поднимаются в гору.
Но тут Грегори неожиданно воскликнул:
— Дома!
— Хижины, — поправил Джеффри, выпятив губу, — верный знак, что ничего хорошего он от этого не ожидает. — Хотел бы я знать, откуда они вдруг взялись — мы должны были заметить их уже издали.
Этот вопрос они выяснили, как только добрались до вершины пологого склона. Под ними открывался спуск — такой же пологий, как и тот, по которому они взбирались. В центре долины виднелось пересохшее русло ручья. В дюжине ярдов от его берегов сбились в кучку соломенные крыши поселка.
Ален сдвинул брови:
— Так дело не пойдет. Ни кота, ни собаки, ни домашнего скота — и вообще ни единой души! Не нравится мне эта деревня.
— Может, все ушли отсюда, когда началась засуха? — предположил Джеффри.
— Вряд ли, — Грегори указал рукой вперед. — Посмотри, там дальше сразу начинается зеленая трава.
Как будто этот край поделили между собой лето и осень.
С чего бы им отсюда уходить — если только их кто-нибудь не заставил.
— М-да, весна, — Джеффри приподнялся в стременах, внимательно всматриваясь вперед. — А, может, здесь уже зима погуляла?
— Возможно, братец, — ответил Грегори, — но тогда люди могли бы растапливать снега и без воды бы не остались. Нет, их сняла с места отнюдь не засуха!
— Что же еще могло согнать их с этих земель? — озадачился Ален.
Заливистый хищный вой был им ответом.
Трое молодых людей мгновенно оказались в окружении каких-то бледнокожих босоногих маленьких монстров в рясах с капюшонами. Чудовища прыгали с крыш, выставляя перед собой каменные ножи и пики. Под капюшонами мелькали чешуйчатые хари, больше похожие на ящериц, чем на людей. Ростом они были не более двух футов, но глаза кровожадно сверкали, как у охотников, вышедших на законную добычу, с которой они без труда справятся.
— Хобьяхи! — бледнея, воскликнул Грегори.
— Ален, следи за тылом! — Джеффри выхватил меч.
Ален последовал его примеру, разворачивая коня и занимая позицию обороны.
— Они сыпятся отовсюду, как горох из мешка!
С козлиным блеяньем хобьяхи покатились на воинов.
На своих коротеньких ножках они в самом деле напоминали раскатившиеся горошины: их конечности мелькали так быстро, что за ними невозможно было уследить.
— Спина к спине! — прокричал Джеффри всем известную команду, и все трое сгрудились в кольцо, образуя треугольник. Орда бесновалась внизу — они сдерживали наступление взмахами мечей.
— Холодное Железо! — дружно завопили первые ряды хобьяхов, тут же отпрянув. Но задние напирали.
Мгновенно образовалась «куча мала», окружившая воинов со всех сторон.
Ален пытался перекричать этот гомон:
— Мы не причиним вам вреда! Зачем вы напали?
— Потому что вы — пища! — закричали в ответ десятки голосов, постепенно подхваченных остальными:
— Пища, пища, пища!
— Мя-со! Мя-со! Мя-со! — скандировали другие.
Несколько горошин даже набрались мужества прыгнуть вперед.
Джеффри отшвырнул их мечом, как битой для игры в гольф.
— Мы мясо с Холодным Железом в руках! Хотите согреть его своей кровью?
— Нет, не нашей, а твоей! — заорал какой-то хобьях, и товарищи поддержали его ревом одобрения.
— Не нашей, а твоей, не нашей, а твоей, не нашей…
— Раздери их на части! — прошипел Ален чародею Грегори, а сам тем временем продолжал во всеуслышание:
— Но вы же не настолько кровожадны! Не станете же вы убивать ни в чем не повинных людей только из-за того, что вас мучит голод?
— А почему бы и нет? — ответило несколько голосов; из них тут же выделился один, который ответил:
— Мы же съели всю эту деревенщину, а чем вы хуже их?
— Уничтожьте их! — прошипел Ален.
— Сделаем, что сможем, — лицо у Джеффри натянулось так же, как у Грегори. — Но за ними стоит что-то большее, что придает им форму!
Ален принялся дальше отвлекать врага.
— Да уж, конечно, так я вам и поверил — не стали бы вы есть так много невинного народа.
— Еще как стали! — кричал какой-то хобьях. — Было очень вкусно!
— Мясо! Мясо! Мясо! Мясо! Мясо! — орда хобьяхов снова завела свою песнь и стала надвигаться на путников.
Ален достал мечом первого из наступавших: тот с воем откатился в сторону. Грегори и Джеффри механически сделали то же самое каждый со своей стороны: таким образом, уже по одному смутьяну было наказано. Принц закричал:
— Не стоит устраивать напрасное кровопролитие!
— Напрасное — не стоит, но вот ваше кровопролитие нам необходимо! — выступил следующий оратор из хобьяхов. Он тут же обратился с пламенной речью к остальным, ни дать ни взять — предводитель народного восстания:
— Взять их! Разорвать их! Этих мясистых путников нам на два дня хватит!
— Пост целебен для души, — заметил им Джеффри, многозначительно поигрывая мечом. — И голод лучше смерти.
— Почему мы медлим? — возмутился какой-то хобьях, словно в очереди к полевому котлу. — Мы их накроем массой. Пусть они машут своими мечами, они света белого не взвидят. А кому-то все же удастся добраться до их плоти!
— О-о-о! — в толпе послышалось радостное хихиканье и причмокиванье. — Плоть! Плоть! Плоть! Плоть-плоть-плоть!
— Мясо-мясо-мясо-мясо! — вторили задние ряды, даже не слышавшие, что происходит.
— Но ведь многие из вас погибнут, — пытался увещевать их Ален. — Вам это надо?
— Надо! Мясо-мясо-мя…
— Кто хочет погибнуть первым? — Он выхватил из толпы быстрым незаметным для глаз движением какого-то хобьяха и воздел его за шиворот перед толпой. Хобьях бултыхался перед товарищами, пытаясь вырваться.
— Чем мы отличаемся от животных? — риторически воскликнул принц, обращаясь ко всем — хобьяхам и своим товарищам. — Тем что животные думают о еде, не думая о последствиях. А чем животные отличаются от нас? Тем, что не пытаются съесть то, что им не по зубам.
Так что — значит, ты желаешь погибнуть первым?
— Не-ет! — Завопил монстрик. — Не хочу-у!
— Думаешь, другие хотят? Думаешь, кто-нибудь хочет оказаться на твоем месте? Эй, — обратился он к толпе, — кто желает умереть вместо него?
Молчание было ему ответом.
Ален отбросил монстра в толпу.
— Ну, кто следующий? Кто первым хочет вкусить моего меча?
— Я никогда прежде не видел вас в этих землях, — прокричал Джеффри. — Откуда вы взялись?
— А откуда взялся твой род? — откликнулся один из хобьяхов, видимо, самый древний и мудрый. — Мы знаем только что проснулись от голода — и так началась наша жизнь, и повторяется каждое утро.
— И вы не знаете, каким заклинанием вас пробуждали к жизни? — спросил Грегори.
— Нет, а если бы и знали, то вам бы не сказали. Уж точно не стали бы делиться этим с нашей добычей.
— Мясо! — воспрянули хобьяхи.
И снова зарядили:
— Мясо-мясо-мясо…
— Тише вы! Дайте ему договорить!
Хобьях, увидев, что к нему прислушиваются, с важным видом вылез из толпы, став кому-то на голову и произнес:
— Зато мы знаем такое слово, что вы заледенеете от страха! Давайте проорем его, ребята!
И толпа охотно вторила ему точно по команде:
— Занплока! Зан-плока! Зан-пло-ка!
— Что-то ужас не рождается в моей душе, — ответил Ален. — Может быть, вы знаете и другие слова, пострашнее?
Но голос его потонул в восклицаниях: толпа хлынула на соломенные крыши, собираясь атаковать их оттуда. Все громче и громче звучала их боевая песнь:
— Занплока! Занплока! Занплока! — как будто одно это слово воодушевляло их и придавало силы и мужество.
— Что еще за «занплока»? — пробормотал Грегори.
— Какая разница? — Джеффри изготовился к обороне.
— Разница большая и первостепенная, — отвечал Грегори, — ибо если они получают от этого силу, то могут точно так же ее и потерять. Надо просто забрать у них эту силу. — Снова возвысив голос, в паузах между распевом хобьяхов, он проревел:
— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц!
— Что за ерунду ты орешь. Лучше приготовь меч!
— Да тише ты! Акольпноц!
Толпа мини-монстров стихла, озадаченно хмурясь.
— Что еще за «акольпноц»? — спросил один из них.
— Это противоположное занплоке, — объяснил Грегори, — и значит, отнимает у вас силу! Давайте, вместе со мной, — обратился он к товарищам:
— А-кольп-ноц!!!
— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц! — вторили ему Ален и Джеффри, пожимая плечами.
— Тихо! — пробрюзжал «старый и мудрый» хобьях, успокаивая остальных. — И прислушался. — А-а! — Победоносно воскликнул он. — Не действует!
— Не действует! Не действует! — подхватили остальные:
— Мясо — мясо-мясо. Занплока, зан-плока…
— Если оно не действует, так что ж вы заткнулись, как только мы его произнесли? — и Грегори приглашающе взмахнул товарищам руками, как регент хора:
— А-коль-пноц!
— А-кольпноц! Аколь-пноц! Акольп-ноц! — вторили компаньоны.
— Не слушайте! — хобьях демонстративно заткнул уши. — А то может сработать, как они говорят.
Все его товарищи немедленно заткнули уши — их песнь тут же пошла вразброд, поскольку они уже не слышали друг друга. Нестройный хор голосов пел про неведомого занплоку. Впрочем, других слов в этой песне и не было.
Зато наши трое друзей в полную силу дружно провозгласили:
— Акольпноц! Акольпноц! Акольпноц!
Хобьяхи уже не слышали друг друга и не могли решить, что делать дальше. Они неуверенно мялись в толпе, продолжая выкрикивать бессмысленное слово.
— А теперь, — Ален подстегнул коня, — вперед, — и стал рассекать толпу со словами :
— Акольпноц, Акольпноц! Акольпноц!
Хобьяхи снова сплотились — издав общий визг. Они в беспокойстве забегали по крышам, не слыша команды к атаке. Некоторые пустились в бегство — неуверенные в том, была ли команда к отступлению, или, может быть, они ее прослушали с заткнутыми ушами.
Не прошло и минуты, как вся орда пустилась в бегство, жалобно подвывая.
Ален опустил руку с мечом и поежился:
— Клянусь, придумано неплохо!
— А ты настоящий полководец! — заметил Джеффри, глаза его были выпучены от восторга. — Какое мужество, какая сила духа! А? А-х-ха-ха! Я никогда не видел тебя таким — хоть памятник ваяй!
Принц скромно улыбнулся:
— Никто не знал что делать Джеффри — так что я сделал первое, что пришло в голову. Любое действие лучше чем бездействие. Чтобы избежать кровопролития, нужно хладнокровие — и только. Сильная рука и острый разум всегда найдут выход из создавшегося положения и принесут пользу в любой обстановке.
— Так скромно сказал о себе! Ого-го!
— Прекрати ржать или слезай с коня!
— Это зачем?
— Повезешь меня!
— Ах-ха!
Наконец Джеффри успокоился:
— Так что все-таки нужнее королю — руки или голова?
— Важнее всего — милосердие и справедливость. Точнее, в обратном порядке — сначала справедливость, а потом милосердие. Первое устанавливает и исполняет закон, утешая обиженных и примиряя разгневанных, а второе…
— А что второе?
— Второе будит сердца провинившихся и бережет осудивших.
— От чего? От праведной расправы?
— Как может быть расправа праведной? И потом, прощение или хотя бы снисхождение всегда сильнее наказания. Ведь мы могли наказать этих неразумных хобьяхов, хотя бы малой кровью — но проучить их.
— Ну?
— Но мы же избежали этого? Вот также и правосудие должно быть неизбежным — то есть справедливым и неизбежным, как возмездие, но и милосердным.
Джеффри стал понимать, что принца заносит в области политического философствования, и постарался увести разговор в сторону:
— А что насчет семейной жизни?
— То есть?
— Оно там как-то проявляется — справедливость и это… милосердие?
— Еще как! — усмехнулся Ален. — Взять хотя бы Корделию…
— Не будем о сестре, — заявил Джеффри — и это было его право, как брата. — Ладно, — смягчился он, — Вижу, ты становиться просвещенным монархом.
— Счастье, что мы напоролись на этих безмозглых, — вмешался в беседу Грегори, — а не на кого-нибудь покрупнее и посильнее.
— Ты имеешь в виду того, кто стоит за ними? Но и у них, похоже, был свой лидер.
— Таких вожаков у них хоть пруд пруди. Стоит толпе притихнуть, как мигом объявляется кто-то языкастый.
— Подожди, — Ален обернулся к Грегори, — что значит «безмозглых»? Ты хочешь сказать — это твое слово… оно, что, не имело заклинательной силы? Это был блеф?
— Такой же блеф, как и их «занплока». Если толпа верит в силу своего заклинания, она поверит и в силу другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38